Возрождение счастливой республики

С.Поповка, республика Крым, 2005 год.       Под звуки громкой электронной музыки в отдельной комнате пыталась заснуть пятилетняя девочка. Рядом с ней сидел её отец, зовут его Никита Маршунок. Да-да, вы не ослышались. Тот самый президент республики Казантип. Пять лет назад у него появилась новая должность — он стал отцом одной малютки и старался идеально исполнять свои обязанности. Вплоть до сегодняшнего дня.       Арина — единственная наследница Никиты. Она жила с отцом, потому что мать девочки не выдержала разгульного образа жизни мужа. Как бы сильно Кристина не любила дочь, она навсегда покинула судьбу Маршунка. Но она решила играть по-крупному, поэтому уехала из Крыма, не желая больше туда возвращаться. Женщина прекрасно знала о преданности мужа этому месту и терпела до последнего, но первый рейд полиции на территорию Казантипа расставил все точки над «и» — ей не хотелось жить в постоянной нервотрёпке, да и сам Казантип нравился с каждым годом все меньше. Кристина не верила в успех, как обычно говорила, «этого загнивающего местечка». Она считала, что муженёк ошибся с местоположением, не могла понять по какой причине Никита всей душой тащился от Крымского поселка, самого Крыма в принципе и много раз пыталась уговорить его вернуться с ней в Москву. По словам бывшей жены, нет идеальней места для детства дочери, чем «пыльная», прозябающая в бесконечных пробках столица.       В одном из очередных скандалов Никита строго заявил, что территорию Крыма покинет исключительно его труп. Терпение обоих лопнуло — безоговорочно подали на развод. С большим трудом ему удалось договориться с Крис и оставить Арину с ним до конца. Крым, Казантип и малышка Аришка — самые важные в жизни вещи, без которых он существовать никогда не сможет. После развода с супругой президент Казантипа остался проживать в своем излюбленном месте. Село Поповка стало для него вторым домом. Именно там росла дочка, о которой Никита заботился самым наилучшим образом, воспитывал так, как считал для малышки нужным.       С самого детства Рина обожала море, можно сказать находилась возле него двадцать четыре на семь. Не считая зимнего и осеннего периодов, она всегда тусовалась возле пляжа под внимательным присмотром Никиты, разумеется. Создатель рейв фестиваля считал Арину не только своей дочерью, но и лучшей подругой, младшей сестрой — все в одном лице. Его дочь — тот человек, с которым можно клево оторваться, а веселиться девочка умела: любила танцевать под разную музыку, на запреты плевала, неописуемой силой тянулась к территории Казантипа.       В один день к Никите пришла ошеломительная идея, после создания которой он перестал запрещать дочке появляться в пределах крупной вечеринки. Дочка стала главным лицом «республики Z». Именно Арину он брал с собой на сцену с начала открытия Казантипа и так продолжалось вплоть до самого конца фестиваля. Девчонка росла прямо там. Гости относились к пятилетней девочке с уважением, всегда умилялись при одном виде наследницы президента. В свою очередь Никита учил Аришу держать необходимую планку, знать себе цену, идти по жизни с гордо поднятой головой и не забывать про свой статус. Себя Маршунок считал очень важной птицей, к чему не забывал приучать свою наследницу. Отношения между ними складывались довольно дружеские, он не из тех людей, кто предпочитает бесконечными орами и скандалами поднимать детей на ноги. Самому себе Никита подобное запрещал, даже если сильно хотелось — ни разу не повышал на Арину голос. Плакать из-за мелочей она также быстро отучилась, Никита начинал за компанию изображать рыдания дочки по своим причинам, по типу: «Не хочу, работать! Ну почему я должен!» Такой метод воспитания действовал на ура, что несомненно радовало мужчину. Маршунок ни в коем случае не позволял себе срываться на маленьком ребенке не только из нежелания, но и угрозы будущей оплаты психотерапевтов.       — Пап, почему каждую ночь музыка из моего окна так громко играет? — сонно интересуется Арина, а краем глаза смотрит в щелчку между шторами, ладошками сильнее сжимая край пледа. Ночи летом в Поповке обычно жаркие, без открытых окон спать невозможно — в комнате резко становится душно.       — За твоими окнами, дочка, находится отдельное государство: самое веселое, счастливей во всем белом свете не найти, — он провел рукой в воздухе, как бы описывая масштабы страны, с улыбкой на лице пояснил Маршунок, — оно самое свободное, здесь правят обычные люди, они все очень разные, но их объединяет одно — музыка и веселье.       — А что это за государство, папа?       — Ну ты даешь, подруга! Казантип конечно! Твой папа там президент.       — Ух ты… Я ничего не помню, иногда только вспоминаю то место. Там много людей, музыки и светло очень, — Арина снова переводит взгляд к окну, откуда виднеется самая счастливая республика. Оттуда раздавались голоса, смех, восторженные крики.       — Понятное дело, ты еще совсем маленькой туда впервые попала. Я тебя вынес на сцену большую-большую! Наши гости тебе, знаешь, как сильно обрадовались, праздник посвятили тебе. Ты ведь тоже главная.       — Ничего себе! Жаль я не все могу вспомнить оттуда, скорее бы выздороветь. Я скучаю по морю. Не хочу здесь круглыми сутками сидеть.       Никита осторожно погладил дочь по спутанным светлым волосикам, заметив сильнее закрывающиеся глаза. Сон наконец начал утаскивал Арину в свое темное царство, язык с первых минут разговора начинал заплетаться.       — Обязательно выздоровеешь. Я тебя вылечу, не расстраивайся, кнопка. Впереди целое лето. Можешь не бояться, Казантип без тебя не закончим, никуда он не денется, — тихо рассмеялся Маршунок над своей же шутейкой.       — Пап… расскажи дальше, пожалуйста.       — Тебе действительно интересно?       — Конечно, я же там, считай, королева, а ты знаешь — я люблю все, связанное с принцессами и королевами.       — Республику «Казантип», Арина, я создал еще совсем юнцом, неотёсанным пареньком. Любил тогда я всего-навсего активный отдых. Для сёрфинга искал подходящее место в Крыму и даже представить себе тогда не мог во что оно разрастётся. Я создал то, чего не могло быть в нормальном, сером, скучном мире. Я давно начал понимать, раз наш мир нельзя изменить значит одно — можно самому попытаться создать одну большую иллюзию свободы. То место, где люди ненадолго вольны побыть самими собой, где они могут оторваться по полной и никто им ничего против не скажет. На дворе две тысячи пятый год, посмотри каким тепепь стал Казантип — мы становимся легендой Крыма, сами того не замечая: о нас помнят люди, приезжают к нам из года в год, рассказывают о Казантипе друг другу! Признаться честно, я до конца не верю в свой успех, иногда кажется, что его создал не я, а кто-то другой — более отвязный дядька, чокнутый на всю голову, — ухмыльнулся Никита, пытаясь вспомнить себя молодого много лет назад, — словно разные люди работали над Казантипом, а настоящий я никакого отношения к нему не имею. Удивительно, но сомнения возвращают на землю. Они заставляют идти дальше, развивать Казантип до максимального идеала. Мое желание слепить из него отдельный суверенный уголок не дает опустить руки на полпути. Понимаешь? Казантип не просто место тусовок. В нем заключается мой смысл бытия, он описал в себе всю мою идеологию, дорожку, по которой мне комфортнее всего двигаться, и я никому не позволю разрушить то, над чем тружусь долгие годы. Казантип будет, жить вечно.       Никите следовало еще тогда придержать язык за зубами, не распинаться в громких заявлениях ни перед дочерью, ни на публике перед многочисленными СМИ. Отлично, если человек не сомневатеся в своих способностях, но все же надо помнить: счастье любит тишину. Не стоило заявлять о нерушимости счастливой республики — слова донеслись не только до всей России, но и новой власти республики Крым. Казантип существовал до две тысячи тринадцатого года — дальше популярность начала резко спадать: постоянные гости попадали под влияние властей, слуги государства начали на еждиневной основе форсить новости о незаконности проведения Казантипа, наличии на территории наркотиков, потом вовсе заявили о национальной угрозе со стороны республики. На возмущения простого народа, жителей Поповки, госслужащие плевали с высокой колокольни.       Хватило одного слова госпожи Поклонской и органы местного самоуправления прикрыли лавочку нескончаемых вечеринок. Никита до последнего пытался бороться с ними, но все оказалось тщетным. Поклонская лично высказала свои недовольства бывшему главе республики, грозила посадить, если тот по-хорошему не уберется с полуострова. Никите ничего не оставалось делать — он свалил с родного села исключительно ради безопасности дочки. Властям сдаваться он ни за какие бабки не собирался, одним словом, человек себе на уме. Говорил одно, делал совсем другое.       Мысли о возрождении своего легендарного детища по-прежнему живы в сознании президента Z. Он не готов обреченно принимать побои молча и здраво осозновал — дальше придется гораздо тяжелее. Действовать назло, именно специально, параллельно не предавая собственных мечт, Никита умел офигенней чем кто-либо другой, оказавшийся на его месте. Принимать окончательное поражение Маршунок точно не собирался. Пусть власти думают, что Поклонской удалось одолеть бунтаря из Поповки. Пускай себе радуются псведо-победе. Одному Никите дано точно знать — битва не проиграна. Она только началась. Никто никакими силами не сможет отобрать у него самую дорогую вещь — причину бороться со стервятниками дальше.