Возрождение счастливой республики

Прошло девять лет. Москва, Россия.       Девять грёбаных лет Никита прожил вдали от родных мест. Сердце тосковало за теплым регином — вновь хотелось ощутить дуновение морского ветерка и днями напролёт греться под лучами жаркого солнца, в душе кайфуя от пьянящей разум свободы.       Москва не питала в себе ничего того, чем обладал обожаемый Маршунком полуостров Крым. Место, где прошли лучшие годы. С ним связана куча приятных воспоминаний… Становилось радостно, когда в рандомный момент всплывали крымские флешбеки, иногда даже катилась скупая слеза, от ностальгии конечно. В столице Никита ощущал себя лишним, будто город совсем не для него.       Сама судьба подговорила фортуну пойти против бывшего президента и, подкидывая ему новые неудачи, ставила подножку при любой удобной возможности. Найти новую жилку оказалось еще сложнее. С вопросом образования дочки он разобрался быстро, да и квартиру отыскал успешно, а вот когда дело коснулось старта бизнеса… Тут возникли проблемы. Маршунок не видел смысла проводить тусовки в городе, где моря нет вовсе, где нельзя испытать вкус той самой свободы, коей славилась республика Z. Первые годы проведения Казантипа на АЭС показали Маршунку — годной площадки для масштабного фестиваля в замкнутом помещении особо не создашь — нужно больше пространства. Открытый воздух добавлял адреналина, распылял людей на самые безбашенные поступки без дополнительного увеселения. Москва во всех смыслах не подходила для создания второго КаZантипа. Здесь можно от одного вдоха, моментально задохнуться.       Никита долго привыкал к непривычно холодному климату города, зима его вовсе поразила. Ясное дело, в Крыму столько снега не всегда увидишь. Последние года столицу заваливало не так часто. Слякоть с грязью под ногами стали обычным делом.       До окончательного переезда, с горем пополам, он пытался обустроиться в гостеприимной Грузии. Воссоздать Казанку в другом месте — одно не большое «но» с которого обычно начинались все неприятности — поставило на затеи большой безоговорочный крест. Не успел фестиваль толком появиться на свет, как его тут же забраковали местные власти, а жители встречали с холодом нашумевшую легенду Крымского побережья.       На Грузии Никита не остановился, он пошел дальше. Попыток вернуть свой проект к жизни не оставлял ни на долю секунды. Следующим местом проведения должен был стал Таиланд. Но на одном из островов помешала внезапно начавшаяся пандемия. Из-за неё пришлось по многу раз переносить КаZантип на неопределённое количество времени, в итоге план стал провальным — люди начали сдавать обратно так называемые «визы», благодаря которым можно с легкостью попасть на территорию республики счастья и веселиться там сколько душа пожелает неограниченное количество раз, пока шло мероприятие.       Про войнушку с Поклонской Z-босс тоже не стремился забывать: кому-то он говорил, что, мол, забросил бесполезную бойню с упёнтой дамой, а недопонимания канули в лету. В реальности дела обстоят иначе. Никита ежедневно продумывал самые гладкие варианты своего возвращения назад, только после очередного провала он понял — воскресить КаZантип ему больше не под силу. Полюбому задумка треснет.       Так бывший президент решил для себя наконец перестать зацикливаться на том, чего больше существовать в новой реальности и ни под каким предлогом не может, а двигаться по иному маршруту. С тех пор мужчина занимался двумя вещами: не навязываясь, воспитывал дочь, когда появлялась возможность, и занимался своей новой идеей — с нуля начинал создание нового проекта под названием «Beefooz». Его Маршунок прозвал преемником легендарного Каzантипа, а также вкладывал туда всю душу и деньги, разумеется. Он делал всё для успешного продвижения нового рейв-фестиваля, добавлял в него новые, свежие мысли, стараясь сделать более актуальным для современного мира и не останавливался на постсоветских знаниях в мире музыки: кое-что переносилось в новейший продукт с территории погибшего брата, так Никита говорил о своем первом проекте. Он человек взрослый и прекрасно понимал, что вернуть утраченное назад не представляется возможным. И тут дело далеко не в Поклонской. Изменились сами люди, музыка росла с годами, зарождались новые жанры, на мировой сцене появлялись молодые талантливые артисты, за которыми двигалась нынешняя молодежь.       О новинках Никита в основном узнавал от дочери, ведь она не упускала момента поведать отцу о своих новых кумирах и не только. Иногда Никита сам интересовался — плакат какого очередного корейца Арина удостоила чести висеть на стене над кроватью в её комнате. Кумирами у неё завешана вся стена, места пустого практически не осталось, не считая той части комнаты, где висел телевизор. Участь бвть завешанным плакатами не обошла и белоснежного цвета дверь — там с не давних пор висел любимый певец Арины — Сергей Лазарев, бывший участник развалившейся группы «Smash!», а также единственный, кого Маршунок знал без многочасовых рассказов дочки, которые называл, жужжанием на ухо. Слушал их только из большой любви к ней. Как бы ему некоторые артисты не нравились он старался принимать все интересы ребенка во избежании конфликтов между ними, ведь в переходный возраст подростки крайне вспыльчивы, раздражительны, а Никита не хотел переквалифицироваться из статуса лучшего друга во врага народа, чего одной частью отцовского сознания со страхом ожидал. Он даже смог со временем привыкнуть к вечно запертой двери. С ней иногда приходилось неволно целоваться в случаях гневных порывов дочки, а все запреты не хлопать дверьми шли сразу лесом.       В новой школе Арина освоилась быстро: от папы ей передались все подобающие лидеру качества. Она в самом начале без труда смогла обзавестись верными друзьями, с ними общалась до девятого класса, в котором на данный момент обучалась. Закончить школу она твердо решила на девяти классах, всем нутром не желая переходить порог десятого. Поступление в университет со слезами умоляла отложить на годик-другой, дать ей возможность тщательней определиться и отыскать для себя подходящее направление, к чему Никита отнесся с пониманием и давить на неё не стал. Понятное дело, ежечасно желал для своего ребенка лучшего, потому с восьмого класса просил Арину задуматься о выборе своего будущего. На этой почве между ними нередко возникали ссоры. Недопонимание шло с обоих сторон, но успокаивало одно — им требовалось от силы пару часов одиночества, чтобы остыть, а после они вновь возвращались к непростому разговору.       Внешне Арина похожа на своего отца, от него достался не только характер, но и небольшой аккуратненький нос, смуглая кожа, карего цвета глаза. А от матери ей передались густые светлые волосы русого цвета, которые в школе перекрасила в более темный оттенок, пока полностью не стала брюнеткой. Также от папы ей передался высокий рост. К семнадцати годам она почти доросла до его головы. В него пошла ещё и общительностью. Также передалась нескончаемая любовь к музыке, вечеринкам, (Ясен пень, с ранних лет росла на побережье крымской легенды) обожала разные праздники, нравилось, когда домой приходило куча гостей.       Правда закончилось всё после переезда в Москву, чему она обрадовалась не сильно. Только найденные друзья скрашивали серые будни своим присутствием рядом. С ними Арина проводила большую часть времени, гуляла до поздней ночи и возвращалась домой под утро.       В её небольшую компанию вошли следующие люди: одноклассник Арины — Женя Мильковский, дружили с пятого класса, Рома Булахов, Марина Порфисова, Леша Бочкарев, Дима Клочков и, конечно же, лучшая подруга и одноклассница — Соня Сомусева. Друзей Рины Никита принял практически сразу. Он старался давать ей как можно больше воли, чтобы она принимала решения самостоятельно и в будущем не зависила ни от него, ни от кого-либо еще. Он хотел вырастить полноценного взрослого человека с правильными взглядами, идеологиями и моделями семьи, за пример которой она могла взять собственную, где вроде каждый сам по себе, но несет друг за друга какую-никакую ответственность.       Первый день последнего месяца весны встретил москвичей дождливой погодой, которая изрядно поднасолила людишкам. Вновь Москва встала в бесконечно долгих пробках. Ливень способствовал супермедленному движению, из-за чего народ вынужденно опаздывал на работу, а кому-то приходилось передвигать важные встречи от чего жители столицы всё больше раздражались. Утро школьников после майских праздников у всех не задалось — с самого пробуждения шло через одно место. Само собой, подниматься рано непривычно и неприятно, если учесть во сколько они обычно вставали на выходных. Для Арины это тоже вечная проблема. Больше всего на свете она ненавидела и презирала ранние подъемы. Еще больше не любила просыпаться в пасмурные дни, например такие как сегодняшний.       Время на часах показывало шесть утра, тяжело вздохнув, брюнетка попыталась без проклинания всего живого оторвать голову от мягкой подушки и наконец соизволить вылезти из тёпленького одеяльца наружу. Относительно недавно любезное ЖКХ отключило всему дому отопление, поэтому по утрам становилось намного прохладнее. Днем кое-как выручало солнце, а в ранние часы приходилось кутаться в тридцать три одёжки. Рина могла по долгу возмущаться с какой стати весь район лишают законного тепла и почему они вынуждены терпеть безобразное отношение к себе и все в этом духе.       — О, Аришка, доброе утро. Проснулась уже? — из мыслей выдернул голос Никиты, тот поднялся еще раньше.       — Кому как, — недовольно бросила девушка, — ты на работу уходишь?       — Как видишь. В общем смотри, хата в твоем распоряжении, меня до вечера не жди. Ты девочка у меня взрослая, проблемы сама разрулить сможешь. Еда в холодильнике, деньги на колу…       — У тебя в тумбочке лежат, я знаю, пап. Ты можешь не париться обо мне.       — Ну и зашибись! Тогда до вечера, мелочь! Пиццу всю съедать не обязательно.       — Эй, вообще-то я не мелочь!       — По всякой фигне не звони, номер заблокирую. Все, я ушел.       — Больно хотелось, — язвит в ответ Арина, на что отец мало обращает внимания, — советую поторопиться, а то есть возможность опоздать.       — Поумничай мне еще. Дверь сама закроешь. Все пока, — на прощание Маршунок даёт Арине пятюню. Убедившись еще раз, все ли необходимое он взял, Никита поспешил скрыться за входной дверью, оставляя дочери полную власть над их трёшкой.