Моя муза

Багровые лучи закатного солнца выстилают мощеную дорожку парка перед юношами. Яркая, зелёная листва заслоняет собой небо и словно образует живой коридор, что стелиться куда-то в бесконечность. К вечеру порывы ветра учащаются, что заставляет Феликса изредка ёжиться от ещё не отступившей осенней прохлады. Он жуткий мерзляк и всегда предпочтет невыносимую для многих жару, нежели даже минимальный холод. И в этом Ёнбок, кстати, полностью отличается от Хенджина, который всем сердцем ненавидит жаркую погоду и, чаще всего, проводит все лето, что в Корее никогда не отличалось прохладой, дома под кондиционером, а вот на прогулках по заснеженным улицам или же под проливным дождем, художник — завсегдатай. Они шли в тишине. Не потому что не было, о чем поговорить, тишина была далеко не неловкой. Все внимание Хенджина украла природа парка и величественный закат. Хван безумно любит писать пейзажи, натренированный мозг сам уже подкидывал идеи для картины, подсказывал какие цвета следовало бы смешать на палитре, чтобы отразить этот восхитительный небосвод на холсте, какие кисти лучше использовать для фактуры листьев и коры старых деревьев. А внимание Феликса украл Хенджин. Забывая смотреть под ноги, забывая про пронизывающие порывы ветра, не думая даже о том, на чем так сосредоточен художник, Ёнбок без стыда разглядывал своего спутника. Он готов признать, завораживающе-красивого спутника. Блондинистые пряди волос покачивались на ветру, оголяя шею, что постоянно крутилась из стороны в сторону, дальше взгляд младшего опустился на, выглядывающие из-под темной рубашки, ключицы, что ритмично вздымались вместе с грудью при восторженном дыхании. Неосознанная улыбка тронула лицо Феликса. Наблюдая за блестящими карими глазами, в которых явно таилось множество идей для будущих картин, Ёнбок хотел лишь вечно смотреть на такую искреннюю любовь к своему делу. Хенджин только при мысли об искусстве выглядел, как самый счастливый человек на планете, и Феликса это искренне завораживало. Он никогда не встречал настолько искренних и ведомых таким величественным чувством людей. Ещё опустив взгляд, Ли скользнул по руке Хенджина. Нахлынули ярким воспоминанием чувства и мысли, что он испытывал в тот момент, когда так же, без раздумий разглядывал художника будучи его моделью, как хотел прикоснуться к его рукам, почувствовать его кожу под своими пальцами. Они ведь на свидании, если Феликс возьмёт его за руку сейчас это будет нормально, верно? Но думать о правильности своих действий не хотелось. Феликс знал, что если пропустит в своей светлой голове хотя бы одно сомнения — тревожность сразу же завладеет им до конца вечера. Поэтому младший совершенно простым движением обхватил чужую ладонь. И стоило уже ожидать бурной реакции. Да хоть какой-то реакции, но ее не последовало. Хенджин переплел свои пальцы с чужими так обыденно, так быстро и спокойно, слово так и должно было быть, словно даже на миг не удивился. И он в правду не удивился, настолько был погружен в созерцание заката и мысли о том, как бы восхитительно выглядел Феликс в акварельных мазках солнца, что совершенно не обратил внимания на жест Ёнбока, ответило на него вовсе не сознание художника, а тело, причем так, как считало нужным. И, видимо, его тело считает, что ладони Ли в его руке — самое место. Однако через несколько мгновений, он все же переключил внимание на Феликса, потому что кожа под пальцами Хенджина оказалась совсем холодной. —Ты замёрз? — Не дожидаясь ответа, старший снял свой бомбер и накинул его на вздымающиеся плечи. В светлом, летучем образе Феликса тёмно-коричневый, визуально нагруженый из-за количества металлических деталей, предмет одежды выглядел слегка нелепо и вовсе не к месту, но это сейчас волновало в последний момент. И без того большие глаза, тут же расширяются и в наивном удивлении глядят на Хенджина. Щек касается горячий румянец, а носа терпкий запах парфюма, что остался на бомбере. Хенджин пахнет сочным, сладким яблоком и немного ванилью. Феликсу нравится этот запах. Он бы хотел слышать его чаще.Ладошки обхватывают грубую ткань, прижимая к себе, и так вправду становиться теплее. Ли благодарно улыбается, но вновь безповоротно краснеет, когда Хенджин так спокойно убирает одну его ладонь от своего бомбера, чтобы снова взять младшего за руку. —Ты далеко живёшь? Боюсь, что прогулка долго не продлиться с такой погодой, я мог бы провести тебя домой. Феликс нежно и слегка грустно улыбается. —Далеко, пешком не дойдем. Хенджин тоже заметно расстраивается, но быстро предлагает альтернативу. —Тогда я могу провести тебя до ближайшей станции метро? —Давай.