***
Гул толпы, смех проходящих мимо людей, громкий звук сигналящих машин и шум, раздающийся из открытых дверей заведений. Всё это отвлекало, раздражало, заставляло пульс ускоренно биться в висках. Зрачки лихорадочно сжимались, реагируя даже на самый мимолётный свет - фары, фонари, цветомузыка. Вечером субботы на улице всегда было действительно много народу. Чанёль был одним из них, неизменно посещая один и тот же клуб уже второй месяц подряд. И это было чем-то обыденным, скоротечным, тем, на что не стоило бы обращать внимания. Просто способ расслабиться после учебных будней и изматывающей недели. Вот только вечер заканчивался совершенно не так, как Пак привык. Голова гудела, шум раздражал, а мелькающий свет заставлял без конца жмуриться. Он предполагал, что в его напиток что-то подмешали. Возможно, это были наркотики или что-то отдалённо их напоминающее. Со стороны, по крайней мере, его точно принимали за наркомана, потому что люди шарахались, словно от прокажённого. Чанёль хотел просто побыстрее оказаться дома, но мозг словно совершенно отказывался понимать, что от него требуется. Вечер точно разворачивался иным сценарием. Было страшно, сердце лихорадочно стучало в груди. - Привет, - раздалось со стороны. Чанёль с трудом отыскал источник чужого голоса. И не то, что бы был рад увидеть его обладателя. - Хреново выглядишь. - Опять ты, - голос хрипел, и Чанёль не мог разобрать, откуда он звучит - действительно ли выходит изо рта или звучит внутри его головы. - Я же сказал, что меня твои игры не интересуют. - Я же сказал, что не хотел тебя кусать, - парень напротив был, возможно, чуть младше его самого. Но нахальства, несмотря на юный возраст, было не занимать. - Так получилось. - Отвали, - Чанёль отмахнулся, отворачиваясь, и, намереваясь уйти, зашагал прочь. Вот только ощущение заторможенности не проходило. - Наверно, тебе совсем плохо, - незнакомец, упрямо домогающийся его ещё в клубе, снова нагнал, становясь прямо напротив. Чанёль видел его словно сквозь пелену в глазах, какую-то болезненную и кровавую. - Я могу помочь. - Отвези меня домой, - попросил Пак. Хотелось залезть в горячую ванну и расслабиться, избавиться от ощущения холода в венах. - У меня есть идея получше, - чужая ледяная рука ухватилась за запястье. Чанёля пробрало до дрожи. Он потащил его куда-то вперёд. Чанёль старался не обращать внимания на жуткую ломоту в теле, выкручивающую мышцы, и нестерпимую боль в висках. В темноте переулка, куда притащил его парень, невозможно было ничего рассмотреть, но Чанёль почему-то видел всё - железные баки, исписанные баллонами стены и двух людей в паре метров от них. - Чонсок, - позвал другого сегодняшний новый знакомый Пака. Мужчина тут же оглянулся, отрываясь от шеи молодой девушки. Та не сопротивлялась, хоть и была в сознании. Чанёль предположил, что её тоже чем-то накачали. - Новенький. Мужчина оглядел Чанёля с ног до головы, одобрительно кивнул и простым жестом подозвал ближе. - Как звать? - спросил он. Чанёль с трудом понимал, что происходит, лишь в дурмане, творящемся в его голове, осознавал, что сейчас его втянут во что-то нелегальное и совершенно отвратительное. - Чанёль, - словно на автомате. Сознание сопротивлялось всему происходящему, вот только тело не слушалось. - Добро пожаловать, Чанёль, - улыбка озарила чужое лицо. - Угощайся! - Что? - Ты не голоден? - парень из клуба прижался ближе, шепча почти на ухо. Чанёль слышал его дыхание и то, как двигаются его губы, каждое движение, даже самое мимолётное. Это пугало. Чужая ладонь давила на поясницу, заставляя подойти ближе к девушке. Чанёль не мог совладать с самим собой. И стало ещё хуже, когда он оказался совсем близко к жертве. Сейчас можно было рассмотреть её безэмоциональное лицо, руки, повисшие вдоль тела, и разорванную клыками кожу на шее. На плече не осталось ни сантиметра, не испачканного кроваво-красным. И она едва дышала. Чанёль слышал частоту её дыхания, а ещё пульсирующую под кожей кровь и еле уловимое биение сердца. - Что происходит? - Чанёль ничего не понимал. А мужчина, держащий девушка, лишь с удовольствием наблюдал за происходящим. - Попробуй, - шепнул он. - Тебе понравится. Чанёль ощущал что-то. Тело ломило, происходящее, хоть и казалось чем-то сумасшедшим, отчего-то будоражило. А ещё горло сводило от желания прижаться к чужой шее, ощутить вкус крови на языке и почувствовать, как она прокатывается вниз по пищеводу. Появилось ощущение голода, нарастающее с каждым мгновением. Чанёль почувствовал зудящую боль во рту, где-то в зубах и дёснах. Бороться с этим становилось труднее и труднее. - Давай уже, - парень толкнул чуть вперёд, и Чанёль почувствовал запах крови - металлический, солёный и будоражащий. Ощущения спутались, разум будто затуманился и сопротивляться более не было сил. Губы прижались к чужой тонкой шее, на языке появился характерный вкус крови, в носу засвербило и зажгло. А потом стало так легко, уставшее от мучений тело ослабело, мучавшие последний час ощущения пропали, а разум прояснился. Словно все симптомы жуткой болезни разом исчезли. Чужие ладони гладили шею Чанёля, словно лаская и поощряя за содеянное, а затем сжали сильнее, с силой выворачивая. Чанёль услышал хруст собственных суставов, а затем яркую боль, за мгновение выворачивающую сознание. В глазах потемнело, а меньше чем через секунду сознание полностью отключилось, принося, наконец, долгожданную тишину.***
Сильнее всего после ночных заданий Бэкхён не любил выходить в интернет. Телевидение в этом имело огромное преимущество - они замалчивали что-то действительно ужасающее, в то время, как интернет активно перемывал эту новость. Бэкхён подозревал, что у кого-то из офицеров в семье имелся начинающий блогер, который активно интересовался работой знакомого члена правопорядка. Иначе, как объяснить, как некоторые подробности могут быть известны простому обывателю? Бэкхён искренне радовался тому, что некоторые подробности, в виде укусов или отсутствия крови у жертв, всё-таки всё ещё оставались тайной. Охотник с интересом пролистывал недлинную статью, отмечая про себя, что о втором теле нет ни слова, значит полиция всё-таки предусмотрительно скрывает многие факты. Это играло на руку самому Бэкхёну. Он собирался уже закрывать статью, оставив не дочитанным последние несколько предложений, вот только взгляд зацепился за что-то. Зацепился, да так и остался на заветном предложении. Интересно то, что ещё одно аналогичное преступление произошло в эту же ночь, всего в трёх кварталах от первого. Бэкхён бы поспорил, что это так уж интересно. Скорее, это было довольно печально. Но проигнорировать это было бы верхом хладнокровия, а Бэкхён этим не характеризовался. Потому уже через пару часов он с энтузиазмом собирался на очередную ночную вылазку.***
Вместе с монотонным шумом в голове набатом стучали мысли, спутанные, заблудшие, совершенно непонятные. Всё тело беспощадно ломило, голова гудела, а в рот словно залили раскалённую лаву. Верхняя губа с трудом отлипла от нижней, когда Пак попытался сделать глубокий спасительный вдох. Не помогло. На языке осел противный привкус чего-то солёного и горького. Тело налилось свинцом и размякло - совершенно непривычное и странное чувство. Чанёль с трудом открыл глаза, осматриваясь. Ванная комната, которую он до этого посещал многократно, сейчас выглядела как-то иначе - сжалась до крошечных размеров, наполнилась болезненным для глаз светом. Он слышал каждый шорох - стук капель о плитку на полу, шум воды в трубах и приглушённый голос соседей. Ванна до краёв наполнена водой, должно быть, уже совершенно холодной, но Чанёль не мог разобрать её температуру. Он не помнил, как оказался здесь, не помнил, как забирался в ванну, не помнил, как уснул прямо так - в одежде, почти полностью погружённый под воду. Вчерашнее состояние отступило, но на его место пришло новое - не менее отвратительное. Ужасно хотелось пить, горло иссохло до боли, язык почти прилипал к нёбу. Он с трудом поднялся, опираясь на бортики, и с таким же трудом вышагнул из импровизированной кровати, направляясь к зеркалу. Что-то происходило, и это что-то не могло не отразиться на его внешнем виде. Отражение ужасало. Чанёль не узнал бы себя, если бы не понимал, что никого другого по ту сторону быть просто не может. Залёгшие под глазами тени пугали, бледность кожи была совершенно непривычна, даже инородна на прежде смуглом теле, губы иссохли и потрескались, а между верхней и нижней пролегла высохшая корка запёкшейся крови. Коридор некогда чистой, хоть и небольшой, квартирки, казалось, пережил катастрофу. Повсюда валялись привычные вещи - деревянная расчёска, старая ключница в форме глубокого блюдца, осенние чёрные ботинки, куртка. Чанёль щёлкнул выключателем и принялся пробираться сквозь раскиданные вещи, направляясь прямиком на кухню. Там было чисто, видимо, ночью он не добрался туда, отдавая предпочтение мытью. Сейчас же безумно хотелось пить. Стакан мгновенно оказался зажат между пальцев, а из крана полилась спасительная жидкость. Горло свело спазмом от того, какими глотками Чанёль поглощал воду, но прекратить не было сил. Кожа пылала, словно он только что вышел из сауны. Жар шёл откуда-то изнутри - изнуряющий, болезненный. Хотелось вернуться обратно в холодную воду, окунуться с головой и отключиться прямо там, чтобы изматывающая головная боль не тревожила. А ещё жажда. Она не проходила, невыносимая и требовательная, сколько бы Чанёль не заливал в себя воды. И от неё невозможно было скрыться, невозможно было забыться. Она сидела где-то там, внутри черепной коробки, и скреблась длинными ужасающими пальцами, требовала утолить её. И Чанёль повиновался, позволил разуму полностью отключиться и забыться.***
Очередной тёмный переулок, громкая музыка из открытых дверей клуба, расположенного в соседнем здании, приглушённый смех в паре кварталов - привычная картина вечера. Вот только что-то до отвратительного другое. Бэкхён никогда не думал и не предполагал, но всегда боялся, что когда-то и с ним случится нечто подобное. Сейчас. Вот он. Стоит прямо напротив, смотрит своими огромными тёмными глазами, а где-то в глубине этих адских омутов плещется страх, отчаяние, смятение и азарт. Где-то на самом дне, едва заметное и ощутимое, но всё же уловимое зорким взглядом охотника. Он - совершенно новое создание. Абсолютный новичок, возможно, даже не знающий, что существуют в соседстве с такими, как он, и такие, как Бэкхён. Те, кто не терпит подобного симбиоза. Это всё мифы, сказки, выдумки кого-то, что есть вампиры, которые достойны жить. Бэкхёна всегда учили иному - это патология на теле земли, которую нужно уничтожить, истребить и забыть. Так Бэкхён и поступал, так поступал его отец и все те охотники, которых он знал. Но сейчас перед ним он - то самое создание, которое он не может убить. Не хочет. Он смотрит своими глаза и только ими уже пробуждает в голове Бёна те самые эмоции - жалость, сострадание, уверенность в том, что в этот раз он должен поступить иначе. Потому ладонь разжимается, а мачете с громким лязгом падает на мокрый асфальт. С чужих губ срывается облегчённый выдох, практически утробный и жалобный. Такие не проявляют этих эмоций. Он совершенно иной, отличается от себе подобных, и уже поэтому заслуживает свой второй шанс. - Пожалуйста, - тихий низкий шёпот, пускающий по телу Бэкхёна колючие мурашки. Они ещё не разговаривали с ним так. - Я не понимаю, что со мной. - Ты вампир, - возможно, нужно было мягче, тактичнее, но Бэкхён так не умеет. - Что? - он боится, сомневается и не верит. Сам Бён на его месте сошёл бы с ума, наверное. И лучше бы умер, чем стал одним из них. - Ты ведь уже убивал, - констатирует охотник. Парень перед ним вздрагивает, а глаза, наполненные целым океаном эмоций, в шоке распахиваются. Огромные, глубокие и тёмные. Если бы Бэкхён не знал, что вампиры так не умеют, то подумал бы, что тот пытается его околдовать. - Я не знаю, - высокое стройное тело выпрямляется. Он худой, нескладный какой-то и совсем молодой, моложе самого Бэкхёна - это очевидно. - Я ничего не помню. - Лжёшь, - отрезает охотник. - Ты кровь пьёшь и уже убил человека. Что из этого можно не помнить? - Я ничего не понимаю, - длинные пальцы с отчаянием вплетаются в волосы. Они у него и так в беспорядке - мокрые, отросшие и спутанные. - Кто тебя обратил и когда? - Бэкхёну нужно знать. Помочь он уже не сможет, это очевидно, но отомстить в его силах, и он сделает всё для этого. - Два дня назад, какой-то парень в клубе, - глаза стекленеют и наполняются слезами. - Я хотел его трахнуть, а он укусил меня. Я от него свалил, потому что думал, что это у него пунктик такой. - И его имени ты, конечно же, не знаешь? - Нет, - отчаянный взгляд упирается прямо в лицо Бэкхёна. - Там был ещё один, Чонсок, что ли, но я не уверен. Всё, как в тумане в ту ночь. - Ты кусал ещё кого-то? - Нет, - отчаянный выдох, полный боли и сострадания. А в душе Бэкхёна коллапс, потому что вампиры не умеют сострадать и бояться. Он был в этом уверен. - Не ври. - Я не вру, - взмолился парень. - Помоги мне. - Не могу я тебе помочь, - но Бэкхён действительно этого хотел, только не знал, как. Вся его помощь ранее состояла лишь из того, что бы избавить от такой жизни, избавить от страданий и очистить Землю от ещё одного убийцы. А что делать сейчас, когда убивать хочется меньше всего? - Как тебя зовут? - Пак Чанёль, - громко, отчаянно, а затем несколько шагов вперёд, чтобы оказаться совсем рядом. А Бэкхён впервые отшатывается, почему-то испугавшись, но только не его вампирской натуры, а самого себя - желания помочь и защитить, притаившегося в груди. - Возможно, я об этом пожалею, - шепчет Бён. - Но пока пошли со мной. Чанёль неловко улыбается, чувствует вину и, возможно, нерешительность охотника. И с сомнением осекается, когда Бэкхён наклоняется, чтобы поднять мачете, валяющееся на асфальте. Использовать его он не планирует, даже если в целях самообороны, но и оставить здесь тоже не представляется возможным, хотя бы потому, что вся рукоять заляпана его отпечатками. - Куда мы пойдём? - неожиданно интересуется Пак, пока они медленно бредут вдоль длинного здания к припаркованному неподалёку мотоциклу Бёна. - Пока ко мне домой, - отзывается охотник. В голове тысяча мыслей, из которых позитивных не то, что бы много. И разговаривать с вампиром совершенно не хотелось, но и игнорировать было бы не правильно. - А потом решим, как лучше поступить. - У меня есть своя квартира, - информирует Пак. - И ты предлагаешь мне отпустить тебя домой, когда ты час назад собирался убить человека? - Бэкхён останавливается внезапно, почти становясь преградой на пути Чанёля. Тот опасливо вздрагивает. - Прости, но доверия к тебе у меня нет совсем, так что пока мне нужно, чтобы ты был прямо перед моим глазами, а потом посмотрим. Вампир ничего не отвечает. А Бэкхён с облегчением выдыхает, замечая это. Он сегодня уже совершил пару удивительных действий, совершенно его не характеризующих. Препирания с вампиром стали бы ещё одним, а это уже рекорд для размеренной жизни Бёна. - Только не вцепись мне в шею, пожалуйста, пока мы будем ехать, - с сарказмом протянул охотник, когда они подошли к мотоциклу. Осознание того, что им предстоит долгая дорога совсем близко друг к другу совершенно не радовало. - Постараюсь.***
И Чанёль действительно старался, несмотря на то, что было тяжело. Охотник был совсем близко, непозволительно близко для их ситуации. Чанёль не знал, как себя контролировать, до этого, собственно, совершенно об этом не заботясь. Держаться за чужую одежду было страшно, прикасаться к чужому телу опасно, но запах его обволакивающе витал в воздухе. Обострённые чувства Чанёля легко его улавливали. Он чувствовал лёгкий шлейф мускуса от чужой кожи, аромат бергамота от одежды, а ещё слышал гул биения живого сердца совсем близко и быстрый ритм крови, текущей по чужим венам. Дурман в мыслях было тяжело контролировать, ещё тяжелее было справиться с неуёмным желанием вцепиться в чужую шею зубами, попробовать на вкус солёно-сладкую кровь. Чанёль почему-то был уверен, что она у охотника именно такая. - Ты там живой? - раздалось спереди. Пак почувствовал, как от урчания чужого голоса внутри приятно защекотало. - Да, всё в порядке, - но Бэкхён, видимо, думал иначе, потому что скорость внезапно снизилась, прежде, чем транспорт совсем остановился, а охотник оглянулся. Взгляд его за мгновение изменился. - Я так не думаю, - выдохнули чужие губы. Чанёль смотрел на них, видел каждую трещинку, наблюдал, как они двигаются, словно в замедленной съёмке, и боролся со зверем внутри себя. - Успокойся, пока я не передумал. Чанёль отшатнулся, слезая. Бэкхён последовал за ним, внимательно наблюдая за происходящим. Чанёль ощущал дикую боль во рту, чувствовал, как острые клыки прорезали тонкие дёсны. Бороться с ними было тяжелее всего. Кровожадная натура вампира выигрывала в этом споре. Ноги подгибались, с трудом держа своего хозяина. Мозг сопротивлялся, и от этого было сложнее всего. Чанёль осел прямо на асфальт, не заботясь о том, как всё это выглядит со стороны. Он слышал, как Бэкхён осторожно подошёл и присел рядом. Прикосновение его тёплой ладони к ледяной коже отозвалось миллиардом крохотных мурашек. Чанёля пробрало до костей. - Чанёль, - осторожный шёпот откуда-то сверху. И почему-то это совершенно не успокаивало. Вампир почувствовал тянущее липкое желание где-то в груди, бороться с которым было совершенно невозможно. Широкая ладонь вцепилась в тёплое запястье, с силой сжимая и дёргая ближе. Бэкхён удивлённо выдохнул, совершенно не ожидая нападения. Его живые глаза в удивлении осматривали чужое лицо. Заволоченные в тумане алых капилляров глаза, расширенные зрачки, выглядящие совершенно зверзки, практически безумно, распахнутые губы, между которых выделялись злобно оголённые острые зубы. Чанёль не был совершенно похож на человека, он даже не был похож на самого себя. Абсолютный зверь, не способный контролировать что-либо. Теперь Бэкхён боялся его, и это отчётливо прослеживалось в его глазах, широко и испуганно распахнутых. - Держи себя в руках, - выдохнули сжатые губы. - Ты не представляешь, как это тяжело, - с трудом проговорил Пак. Бэкхёну пришлось догадываться о половине сказанного. - Тебе придётся, иначе я убью тебя. Губы Бэкхёна злобно сжались, а рука, стиснутая в кулак, с силой вырвалась из захвата. Он поднялся, отходя в сторону, давая Чанёлю немного времени наедине, без собственного аромата и соблазна живого тела совсем рядом. Вот только успокоиться было куда сложнее, чем Чанёль ожидал. В ушах стучал чужой пульс, звучал буйный поток крови в чужих венах и одолевал запах чужого тела. Чанёль продолжал чувствовать его, даже когда Бён отошёл подальше к своему мотоциклу. Примешалась тошнотворная вонь бензина, жженной резины и старого металла. Чанёль почувствовал, как запершило в горле и носу. А дальше всё было, как в тумане. Глаза сопротивлялись свету, реагируя на каждый мельтешащий под веками огонёк. Руки сжимали что-то, но он не понимал, что это. Как и то, почему он чувствовал, что шёл куда-то, но практически ничего не видел, лишь какие-то обрывки чужого голоса, кусочки мелькающего тела, обрывистое дыхание совсем близко к его собственному лицу. Спасал только запах. Он принадлежал охотнику - всё тот же мускус кожи, лёгкий шлейф бергамота и свежая мятная нотка от чужих волос. Когда всё это пропало, Чанёль смог заставить себя открыть глаза. Прямо перед ним было что-то белое, абсолютно чистое полотно, на котором было сложно сфокусироваться. Перед глазами всё плыло, а под закрытыми веками плясали десятки белых точек. В комнате витал лёгкий полумрак, хотя за плотно задёрнутыми шторами ярко светило солнце. Чанёль проследил за длинной дорожкой света, падающей на серые стены из крохотной щели между полотнами штор. Он давно не видел света - минимут три последних дня, которые он едва помнил. За закрытыми дверями стояла тишина. Пак всё ещё не мог понять, где находится. Предполагал лишь, что охотник всё-таки приволок его в собственную квартиру. Каких сил ему это стоило, Чанёль мог лишь догадываться. Тело приятно ныло, наконец отдохнув в течение целой ночи. Находясь под присмотром, видимо, мозг полностью расслабился и отключился. Или новый знакомый знал какой-то способ, позволяющий отключить вампира. Чанёль поднялся, отмечая про себя, что половина одежды, в которой он был вчера, сейчас отсутствовала. Прямо напротив кровати стоял высокий шкаф, оборудованный длинным зеркалом, и Пак не упустил возможности в очередной раз осмотреть собственное отражение. Если его не мучало чувство жажды, он выглядел так, как прежде. Обычный, высокий, спортивный парень, каких тысячи. Таким он видел себя постоянно, такого себя он не боялся. Охотник обнаружился в гостиной - такой же тёмной из-за задёрнутых штор, небольшой, но уютной, с широким бархатным диваном. Из-под лёгкого пледа торчала лохматая голова и рука, облачённая в тёмно-синюю пижаму. Рядом стоял широкий деревянный столик, на котором угрожающе поблёскивал длинный мачете. И в этой уютной, тёплой обстановке он выделялся чрезвычайно сильно. Чанёль неловко помялся на пороге, пару раз показательно громко покряхтел, пытаясь привлечь внимание, и с облегчением выдохнул, когда спящий завозился. Охотник, похоже, спросонья с трудом вспоминал, что произошло минувшей ночью. Пока не наткнулся взглядом на длинную фигуру, стоящую в проходе между коридором и гостиной. - Я думал, ты будешь спать весь день, - голос звучал совершенно уставше. - До этого я не спал пару ночей, - зачем-то поделился Пак. - Так что, вероятно, сон мне не нужен вовсе. - Ты ошибаешься, - охотник потянулся, совершенно уютно вытягивая вверх обе руки. Чанёль вопросительно уставился на когда-то своего потенциального убийцу. - Что ты знаешь? - охотник на это показательно фыркнул и поднялся, намереваясь покинуть комнату. - Да, в принципе, всё, - пожал он плечами, проходя мимо. И в этом его поведении угадывался совершенно уверенный в себе человек, холодный, отстранённый и безразличный. - Расскажи мне, - не удержался Пак, когда вслед за хозяином квартиры перешагнул порог кухни. - Что ты знаешь? - Ты будешь спать, - кратко выдохнул мужчина. - И даже очень много. Солнечный свет будет тебя слепить, с каждым днём всё сильнее. Сейчас в тебе бурлит энергия, но со временем ты будешь бодрствовать ночью три-четыре часа, а всё остальное время прятаться за закрытыми шторами. И чем больше людей ты убьёшь, тем скорее это произойдёт. - Это ведь не вылечить? - осторожно выдохнул Пак. Бэкхён грубо фыркнул, покачивая головой. - Ты так ничего и не понял? - Не понял что? - Тебя укусил вампир, дал свою кровь, а потом убил, - охотник отвернулся, принимаясь размеренно, так, как и каждое утро до этого, орудовать кофейной машиной. А Чанёль продолжал стоять за его спиной, ошарашенно переваривая полученную информацию и сгорая от невыносимой борьбы внутри собственной головы. Он мёртв и теперь убивает других. - Я понимаю, - начал было охотник. - Это тяжело принять, да и поверить в это тоже не просто. - Ты прав, - шепнул Пак. - Очень не просто. - Но ты можешь с этим жить, - Бэкхён обернулся, оставляя утренний ритуал приготовления кофе, и с уверенностью уставился прямо в глаза Чанёлю. - Я знаю пару таких, как ты, которые перебороли желание человеческой крови. - Я не понимаю, - мотнул головой вампир. - Ты же говорил... - Я знаю, что я говорил, - охотник беспечно повёл плечом. - И я уверен, что ты сможешь бороться. - Как? - Есть куча вариантов, - воодушевился Бён. - Ты можешь пить кровь животных, - Чанёль скептично повёл бровью. - Или донорскую кровь. Тебе вообще нет необходимости питаться каждый день. Это всего лишь зависимость. Ты можешь выживать, питаясь лишь пару раз в неделю. - Ты серьёзно? - Совершенно. - Что-то с трудом в это верится.***
Бэкхён не мог поверить, что делает всё это. Однажды, он уже проходил через что-то подобное. Отец притащил домой молодого парнишку - ненамного старше самого Бэкхёна тогда. Лет шестнадцать или около того. Бэкхён помнил, как тот жил на чердаке. Ему запрещали ходить туда, разговаривать с ним, да даже допускать мысли о каком-либо контакте. Бэкхён отца боялся, потому слушался. Да и знал уже тогда, чем занимался отец по ночам. Он никогда и не скрывал. Бэкхёну было тринадцать, когда его мать погибла. Он сам нашёл её на заднем дворе дома, когда вышел, чтобы позвать Моннёна. Отец появился через минуту после громкого крика сына. Он не позволил Бэкхёну подойти ближе, но даже с расстояние в два метра ему удалось рассмотреть кровавые разводы на тонкой женской шее. А потом началась череда переездов, долгих разговоров, непрекращающихся секретов. Пока Бэкхён сам не спросил, напрямую, как есть, через три дня после своего четырнадцатилетия. Отец рассказал, Бэкхён принял и смирился. А уже через год появился тот парень. Бэкхён помнил, как ему было тяжело, но он справился, смирился и ещё через год уехал, решив начать жизнь с чистого листа. Тогда Бён не мог и представить, что через нечто подобное придётся проходить ещё раз, но в небольшом багажнике мотоцикла лежит передвижной холодильник, под завязку набитый донорской кровью, украденной из центра сбора. Бэкхён чувствует угрызения совести, но куда сильнее его беспокоит парень, что временно прописался в его квартире. Чанёль совершенно обычный, не выделяющийся на фоне остальных парней, но почему-то Бэкхён не может перестать думать о нём. В сознании так не вовремя взыграло чувство ответственности и справедливости. Пак всё же не виноват в том, что произошло, не заслуживает смерти, потому что сам оказался жертвой. На его совести пока лишь одна смерть, которую Бэкхён постарается ему простить и, возможно, сам Чанёль когда-нибудь попытается искупить свою вину. В квартире снова не горел свет, как и последние три дня. Глаза Чанёля реагировали даже на тусклые лампочки, поэтому Бэкхён использовал это время, как вынужденный своеобразный отпуск. С наступлением темноты дела, которые можно было бы сделать, отступают, потому что Чанёль продолжает жаловаться на свет, и Бэкхён ложится спать. Как и сам Пак. Хотя Бён продолжает прислушиваться к тихим шагам в гостиной. Доверия к парню всё ещё никакого. Охотник постоянно просыпается посреди ночи, чтобы прислушаться к чужим копошениям, иногда встаёт, если уши не улавливают посторонних звуков, чтобы проверить, на месте ли его временный гость. И то ли Чанёль действительно отличается от других вампиров, то ли его выдержка и самоконтроль на рекордно высоком уровне, но Бэкхён каждый раз удивляется, насколько спокойным тот выглядит. Иногда Бёну кажется, что он сам гораздо более дёрганный, нежели Пак. Хотя для него это не впервые - переживать с кем-то столь тяжёлый период. Чанёль стойко держится, послушно исполняет все просьбы и приказы и никогда не жалуется. По большому счёту, Бэкхён не знает, что происходит с Паком на самом деле. Тот чаще молчит, оккупировав комнату Бёна, а сам Бэкхён не решается первым завести этот разговор. В квартире стояла вполне ожидаемая тишина, хотя и не кромешная темнота, как прежде показалось Бэкхёну. Из гостиной, мелькая тусклыми бликами на стене коридора, просматривалась работа телевизора. Бён впервые стал свидетелем, как Пак смотрит телевизор, а не запирается в спальне, спрятавшись от любого света и звука под тёплым одеялом. - Что происходит? - любопытствует хозяин квартиры, когда минует коридор и застывает в проходе между комнатами. Чанёль восседает на диване, совершенно подавленный, бледный и сжавшийся, но с отчаянием смотрящий Бэкхёну в глаза. Бэкхён в ответ не видит его глаз, потому что те скрыты солнцезащитными очками, принадлежавшими охотнику. - Так немного легче, - объясняет вампир. - Свет не такой яркий, глазам почти не больно. - Отлично, - кивает Бён. Он не против, что Чанёль пытается приспособиться, но это и наталкивает на мысли, что Пак пытается приспособиться, чтобы быстрее уйти. Бэкхён бы не хотел этого допустить, не так быстро. - Ты достал? - Конечно, - переносной холодильник опускается на журнальный столик, прямо напротив Пака. Чанёль тут же приподнимается, открывает замки-защёлки и достаёт прохладный гемакон, наполненный густой кровью. Бэкхён чувствует, как к горлу подступает тошнота. - Оставить тебя одного? Чанёль неуверенно мотает головой, слишком неуверенно. Бэкхён тоже сомневается, хоть и знает, что это сработает, не может не сработать. Руки немного дрожат, когда он открывает клапан и подносит трубку к губам. Сейчас, без ядовитого тумана в голове, он понимает, что через мгновение будет пить человеческую кровь - это наверняка пугает. Но вопреки страху губы смыкаются, а вверх по трубке медленно ползёт жидкость. Чанёль на мгновение смыкает веки, громко втягивая воздух через ноздри. Тело напрягается, сжимается и замирает. Бэкхён неуверенно зовёт его по имени. Чанёль сначала не реагирует, а позже открывает глаза. Бэкхён чувствует, как перехватывает дыхание. Глаза Пака мутные и красные, совершенно безумные, увитые россыпью кровавых капилляров. В нём нет прежнего страха, только желание, безумное и неконтролируемое, неподвластное ни ему, ни охотнику.***
Бэкхён не привык делить с кем-то жильё, но Чанёль оказался на удивление спокойным и внимательным соседом. Он часто говорил о необоснованном гостеприимстве Бэкхёна, порывался отплатить как-то. Хотя Бэкхён, если честно, не особо понимал, чем Пак собирается платить. Не брать же с него деньги за проживание? Потому, чаще всего, Чанёль вызывался помогать с домашними делами - мыл посуду, протирал пыль, иногда делал это настолько часто, что Бёна это раздражало. И постоянно и на всё спрашивал разрешение, будто всё ещё считал себя обычным гостем. Бэкхён его таковым не считал. Чанёль вообще странным образом хорошо вписался в окружающее пространство. Хотя видеть вампира, моющего на кухне посуду, всё ещё было странно. Проживание в одной квартире с Паком, в определённом понимании, приносило пользу и Бэкхёну. Он почти перестал ходить на охоту, за прошедшие две недели выбираясь с мачете в руках лишь два раза.***
Чанёль, скорее всего, всё то время, что жил в квартире Бэкхёна, даже не понимал, почему охотник так часто расспрашивал его о той ночи. Он смиренно отвечал на все вопросы, каждый день дополняя события всё новой и новой информацией. И к концу первого месяца проживания Пака в жилище охотника, Бэкхён накопил достаточно подробное изложение роковой ночи. Он знал, что Чанёля обратил молодой парень, возрастом до двадцати пяти лет и ростом примерно с Бэкхёна, темноволосый и симпатичный. Пак даже припомнил, что до той ночи уже видел его в этом клубе, так что Бён предположил, что вампир обитает именно в том районе, а ещё предпочитает заманивать в свои сети парней, похожих на Чанёля. Бэкхён уже делал пробную вылазку неделю назад, надеясь напасть на след. И ночная слежка не была бесполезна. Он взял на заметку двоих. Оба подходили под описание, оба держались настороженно, оба не принимали алкоголь или не пьянели. Бэкхён вполне допускал мысль, что они оба могут оказаться вампирами. В последние годы скорость обращения новичков просто поражала. Именно поэтому Бэкхён подходит к Чанёлю незадолго до полуночи и внезапно сообщает о своём плане. - Я вернусь к тому клубу и убью его, - мягко улыбается охотник. Чанёль смотрит на эту улыбку и не может поверить, если судить по его растерянному взгляду. - Оставайся здесь, не высовывайся. Осталось всего три пакета крови, так что думай головой. - Звучит, будто ты уходишь надолго, - замечает Пак. Бэкхён отрицательно мотает головой. - Думаю, до утра меня не будет. Чанёль понимающе кивает, соглашаясь, но не даёт Бэкхёну подняться с дивана. - Всё же будет хорошо? Бэкхён смеётся, неожиданно громко и приятно слуху. - Всё зависит от тебя, - подтверждает он. - Ты пережил нечто ужасное, но держишься действительно хорошо. Самое страшное позади, для тебя теперь важно не терять головы. Нечто подобное из уст Бэкхёна звучит до болезненного комично. Чанёль понимает, что Бён шутит, по-своему глупо и жестоко, но ему нравится. А затем Бэкхён оказывается на улице, заняв лавку напротив нужного клуба. В пятницу людей в этом районе действительно много, компании молодых людей появляются здесь, чтобы отдохнуть и расслабиться. Бэкхён ловит себя на мысли, что немного завидует им. Ему двадцать семь, он, как и все эти люди, должен отрываться в клубах, заводить знакомства и заниматься не обременённым обязательствами сексом. А вместе этого прожигает свою жизнь в борьбе за человечество. Иногда он ненавидит своего отца и участь, которую он выбрал им обоим. Жизнь несправедлива. Ни к таким, как он, ни к таким, как Чанёль. Парень, который привлёк его внимание, появляется около клуба, отвлекая охотника от мрачных мыслей. Бэкхён поправляет рубашку, выбранную специально для сегодняшнего дела, и двигается в сторону входа. - Привет, - кратко бросает он. Парень обращает на него внимание и внезапно улыбается. В его глазах интерес и желание. - Привет, детка, - отзывается собеседник. - Что ты хотел? - Просто увидел тебя и решил подойти, - обманчиво невинно тянет Бэкхён. - Хорошо, что подошёл, - улыбается парень. - Чонджин, - Бэкхён жмёт протянутую крупную ладонь и вздрагивает, почему-то всё равно не ожидая, что она окажется такой холодной. - Почему твоя рука такая холодная? - губы смущённо поджимаются. - Некому согреть, наверное, - выдыхает Чонджин. Можно было сделать расчёт на холодную погоду, но Бэкхён и сам страдает от подобного, так что знает, что настолько холодными они не могут быть. - Я не услышал твоего имени, кстати. - Бэкхён, - всё же выдыхает охотник. Парень в ответ расплывается в довольной улыбке. Он действительно симпатичный, обаятельный и притягательный, но это не обманывает Бэкхёна. - Пойдём внутрь, Бэкхён, - ласково тянет новый знакомый. - Угощу тебя коктейлем. - У меня есть идея получше, - соблазнительно шепчет Бён, а в следующую секунду направляется в сторону переулка. Ему нужно увести его подальше от клуба, чтобы не привлекать внимания, а затем убить. Мачете, висящее на плечевой кобуре, не совсем удобно впивается в рёбра. Бэкхён привык носить его на поясе, скрывая пальто. Но сегодня пришлось надеть пиджак и пренебречь собственными границами. Парень движется следом, быстро осмотрев периметр. Он, как и Бэкхён, дорожит анонимностью. И вместе с этим последние сомнения растворяются в густой темноте. Переулок поглощает их фигуры. Бэкхён привык работать в темноте, так что глаза быстро приспосабливаются, а для вампира это вообще не должно вызывать неудобства. - Хотел у тебя спросить кое-что, - начинает Бён. Парень в ответ вопросительно мычит, ожидая вопроса. - Ты знаком с парнем по имени Чанёль? Именуемый Чонджином напрягается, отступает на полшага назад и внимательно смотрит. - Может быть. - Расскажешь, где видел его в последний раз? - гнёт свою линию охотник. - Твой парень? - насмешливо выдаёт вампир. - Признаюсь честно, хотели потрахаться, но не получилось. А что? Бэкхён на вопрос упрямо молчит, выжидает момент. Парень внимательно наблюдает, тоже ожидая чего-то. Возможно, догадывается о том, кто оказался его сегодняшним спутником. - Он просил передать привет, - в мгновении выпаливает Бён и, вытянув мачете из-под пиджака, на отмашь бьёт парня напротив. Свист лезвия разрезает влажные осенние сумерки. На чужой шее вспыхивает алый порез, но не более. Парень уклоняется назад, спасая свою жизнь. А в следующую секунду наваливается всем телом, придавливая тело Бэкхёна к стене здания. - Попробуй ещё раз, - смеётся Чонджин. Его пальцы ложатся на шею охотника и сжимают. Бэкхён хватает ртом спасительный воздух и хрипит. Чужие губы прикасаются к его шее, ощупывают бьющуюся вену. А в следующее мгновение прижавшее его тело с силой дёргают в сторону. Бэкхён шумно и тяжело вздыхает, получив доступ к спасению. И сквозь туман во взгляде видит фигуру Чанёля. Он не должен быть здесь, но он пришёл. Ради Бэкхёна. Не теряя ни секунды, он подхватывает с асфальта мачете и ещё раз замахивается. На этот раз лезвие достигает цели, по большей степени из-за того, что Пак держит его руки. Голова с глухим стуком падает на асфальт и откатывается в сторону. Чанёль ошарашенно прослеживает её короткий путь, а затем поднимает взгляд на Бэкхёна. - Отпусти, - напоминает Бён. И Чанёль расжимает пальцы, выпуская мёртвое тело из захвата. Оно грузно падает на пол к их ногам. - И уходим. - Ты убил его, - шепчет Пак. Бэкхён кивает и легко улыбается. Он обещал самому себе, что отомстит за отнятую жизнь. И он это сделал. - Не благодари.***
Странное сожительство должно было закончиться, когда Чанёль привык и свыкся с мыслью о своей судьбе. Но даже спустя два месяца, он всё ещё находится в квартире Бэкхёна. И за все прошедшие дни между ними ни разу не возникал разговор о переезде. Бэкхён никогда не мог подумать, что при его образе жизни он сможет когда-то обзавестись соседом и сможет открыто говорить о том, что его беспокоит в его работе. Ситуация, которая сильно волновала охотника, вопреки ожиданиям Бэкхёна, совсем не относилась к присутствию нового человека в его квартире. В какой-то степени это даже привлекало: возможность говорить обо всём, что гложило, готовить ужины на двоих и получать завтраки, потому что Чанёль спал гораздо меньше Бэкхёна. И Чанёль, в каком-то странном смысле, тоже привлекал. Сказывалось ли то, что они сутками были рядом или нет - Бэкхён не знал, но списывал всё именно на это. Чанёль был красив, определённо точно во вкусе Бэкхёна. Хотя охотник никогда и не задумывался о том, какие люди ему нравятся. Но Пак, похоже, очень нравился, раз его так хотелось. Бэкхён действительно боролся, очень сильно боролся с самим собой, но не получалось. Да ещё и Пак был так близко, смотрел своим пронизывающим глубоким взглядом, касался иногда, словно невзначай, совершенно непозволительно долго. Вот прямо как сейчас. Бэкхён почувствовал кончики его пальцев спустя мгновение после прикосновения. Они были холодными и сухими. Весь Чанёль был холодным. И таким таинственным, что сводило грудную клетку. Он не знал, зачем Пак вдруг прикоснулся к нему, что пытается сделать и какую реакцию получить, но было любопытно. Не знать, что случится дальше, куда их заведёт это короткое прикосновение, было странно, но интригующе. Бэкхён не сопротивлялся, когда подушечки пальцев заскользили дальше, даже наоборот - поднял колено выше, положив его на диван, касаясь своим бедром бедра Чанёля. В его глубоком взгляде плескались неуверенность, страх и сомнение. Но Бэкхён отнюдь не ощущал ничего из этого. Именно поэтому он первым наклонился вперёд, прикасаясь к сухим холодным губам своими. Чанёль удивлённо замер в ответ, а Бэкхён вдруг поймал себя на мысли, что неправильно истолковал происходящее. Чанёль мог не хотеть этого, а Бэкхён даже не спросил разрешения. Он отпрянул так же внезапно, как и прикоснулся. Вся краска скатилась с лица, оставляя паническое онемение в мышцах. Чанёль смотрел на него в ответ, не мигая, переваривая ситуацию где-то глубоко в сознании. А затем подался вперёд, сразу наваливаясь на Бёна всем телом, и глубоко поцеловал. Бэкхён задушенно пискнул, удивлённый напором, но схватился за чужие плечи и с напором прижал ближе. Они целовались, как сумасшедшие, - влажно, властно, пытаясь доминировать друг над другом. Бэкхён сгорал от ощущения холодных рук на его горячей коже. Но даже это не помогало остудить сознание. Чанёль был везде, руки касались каждого миллиметра горячей кожи, - сжимали, гладили, ласкали. Губы оставляли ноющие синяки на бледной шее. Тело налилось свинцом и уже не поддавалось контролю. Он казался пластилиновой куклой в руках вампира. Одежда полетела на пол без единого шума. Бэкхён очнулся в крепком кольце чужих рук абсолютно обнажённым, беззащитным. Но почему-то в хищных лапах его личного зверя он всё равно чувствовал себя в безопасности. Именно поэтому отпустил себя и поддался искушению. Утонул в прикосновениях, страстных объятиях, и от ледяного проникновения в его разгорячённое тело не сдержал дрожь.***
Рассвет только занимался за шторами, когда Чанёль открыл глаза. В комнате царил лёгкий приятный полумрак, а свежий воздух из приоткрытого окна вносил в комнату приятный осенний аромат. Чанёль довольно зажмурился и потянулся. Тело не ныло и не болело, но размять мышцы всё равно оказалось приятно. Он ощущал тяжесть чужой головы на своём предплечье и повернул голову, мгновенно утопая носом в мягких каштановых волосах. Они всё ещё хранили аромат шампуня и бергамота. Чанёль коснулся кончиками пальцев светлой фарфоровой кожи и с удивлением обнаружил её непривычно холодной. Он скользнул взглядом ниже, по худой талии, округлым бёдрам, и, подхватив край покрывала, натянул его на обнажённое тело. Он принялся заботливо перебирать в пальцах растрёпанные пряди, огладил мягкий изгиб чужих бровей и спустился подушечками пальцев ниже, лаская ровный нос и сухие губы. Бэкхён не двигался, не просыпался. Чанёль перевернулся на бок, чуть вытягивая из-под чужой шеи собственную руку, и голова Бэкхёна неожиданно опала. Пак даже не сразу осознал, что что-то не так. Но яркий след крови на его предплечье кричаще ярко вопил об опасности. Он испуганно дёрнулся и в следующее же мгновение перевернул Бэкхёна на спину. На его бледной коже пугающе выделялись алые мазки. Чанёль только сейчас заметил расплывшееся по светлому постельному белью пятно крови. И вместе с этой картиной фарфоровая кожа Бэкхёна обрела мертвенную серость. Всё встало на свои места. - О, боже, нет, - испуганно прошептал Чанёль. Тело не слушалось, конечности словно онемели, голова не на месте - кружится и болит. Но Бэкхён, лежащий рядом, пугал, заставлял бороться с болью. Чанёль чувствовал на языке остаточный привкус чужой крови, приятный осадок на корне языка и, наконец, полное удовлетворение. Он не мог заставить себя подняться, будто истощенный или покалеченный. В голове, словно плёнка кинофильма, одна за другой мелькали воспоминания: вкус его крови, гладкость и запах кожи, испуганный взгляд и ни грамма сопротивления, только смирение и покорность. - Бэкхён, - хрипло крикнул вампир. Охотник не двинулся, не проснулся, а Чанёль почувствал, как в груди зарождается волнение. - Бэкхён! Пальцы судорожно коснулись холодной щеки, аккуратно похлопали, пытаясь привести в чувства. - Пожалуйста, Бэкхён, - снова шепнул Пак. Его пальцы в страхе прикоснулись к тонкой шее, прижались к коже там, где ранее бился пульс. Но теперь там тишина, и Чанёль не ощущал, как прежде, теплоту чужой кожи. - Очнись, - страх насквозь пропитал сознание. Руки подхватили чужие плечи, приподняли и притянули ближе. Бэкхён словно безкостный, совершенно обмягший, безвольной куклой повис в руках Пака. Горечь и отчаяние скреблись внутри горла Чанёля. Худая фигура легла на чужие колени, а вампир притянул старшего ближе, сжимая в объятиях. Чанёль не знал, может ли плакать, но теперь понял - может. Отчаяние завладело сознанием. Это непередаваемая боль, злость и страх. Ненависть к самому себе и бесконечная вина. - Прости, пожалуйста, прости, - шепнул Пак. Бэкхён не мог простить его, потому что мёртв. Чанёль в отчаянии сжал хрупкое тело в объятиях, бесконечно шепча что-то и плача, не в силах совладать с собой. Он теряет бесконечные двадцать минут на никому ненужную скорбь, позволяет всей этой боли пройти сквозь своё сознание. И вместе со слезами теряет самообладание. Бэкхён не простит ему то, что произошло. Не простит и будет винить до конца своих дней, но Чанёль должен попробовать. Тело не поддавалось мозгу, он не мог совладать с конечностями, будто впервые ощущал весь тот холод, что пронизывает его. Сейчас он не мог представить, как Бэкхён выдерживал его прикосновения. Пак осторожно опустил обмякшее тело на простыни, ещё раз оглядел мягкие изгибы, красивое лицо и алые мазки крови на бледной шее. Он со злостью стёр с лица влажные дорожки и с силой вгрызся зубами в собственное запястье. Он не уверен, сделал ли это своими зубами или позволил это вампирским клыкам, но тонкая струйка алого оставила неровную дорожку вокруг запястье. Он пальцами разомкнул губы Бэкхёна, а в следующую секунду позволил своей крови коснуться чужого рта. Та скользнула по губам и подбородку, залилась в рот. - Ну же, давай, - отчаянно шепнул парень. Он сомневался в успехе, но не мог не попробовать. Боль и злость сожрёт его полностью, если он оставит Бэкхёна вот так. Теоретически должно получиться, но Чанёль не уверен. Он не был уверен ни в чём. Часы на прикроватной тумбочке щёлкнули снова, и Чанёль внезапно вынырнул из мыслей. Минул ещё один час с его пробуждения. Но Бэкхён всё ещё безжизненный и холодный, обездвиженный и разбитый. Чанёль корил себя за каждый прожитый день. Он должен был бежать из этой квартиры, из этого города, из его жизни. Только так он мог снова запустить жизненные часы Бэкхёна, а с ним он был обречён с самого начала. Чанёль позволил себе ещё раз окинуть взглядом своего охотника. Позволил вине и боли пронзить всё его нутро. А затем наклонился вперёд, оставляя мягкое касание на сухих губах Бэкхёна. Когда он остранился, весь его мир перевернулся с ног на голову. Бэкхён снова смотрел на него, испуганно, загнанно, но живо. И Чанёль почувствовал что-то глубоко в своём холодном сердце, - возможно, любовь. И эту любовь он готов разделить с другим ледяным сердцем, если оно позволит.