Слёзы ромашки

× × ×

Сонхун видит эти глаза, наполненные взволнованностью и восторгом. Улыбается во все зубы, потому что приятно. Как же давно он не видел подобный взгляд и не испытывал такие эмоции. Вот почему он так любит лёд, коньки и приятный холодок. Парень знает, что великолепен на льду, он обожает зрителей, смотрящих на него, как на нечто необычное. Но потом Пак вспоминает глаза, пропитанные отвращением. Отец… Сонхун подворачивает ногу, неприятно падая на лёд и раздражая кожу ладони, обжигаясь холодом, проехавшим как лезвие. И этого он давно не ощущал. Обеспокоенный Джейк с круглыми глазами, еле двигаясь на коньках, подъезжает к младшему, грозясь тоже сейчас оказаться на льду, отбив копчик. — Боже, ты в порядке? Сонхуна захлестывают неприятные воспоминания. «Если ты хоть раз встанешь на лёд, я запрещу тебе называться моей фамилией и отпущу тебя в самое дно общества, среди всех тех отбросов, с которыми ты хочешь кататься от безделья на каких-то грязных коньках!». Парень шмыгает носом от холода, криво натянуто улыбаясь. — Всё в порядке. — Ты был просто великолепен! — начал Джеюн, пока возбуждение, бушующее в сердце, не пропало. — Это так удивительно, как ты вообще это делаешь?! Ты будто летаешь, так плавно скользя по льду. Почему ты бросил фигурное катание? — Я… Пак никогда не рассказывал никому об этом. Он считал себя талантливым и гордился этим, но и в то же время ему было стыдно. После тяжёлых слов отца ему казалось, что выглядеть так на льду неправильно. «Ты же не девушка. Выглядишь как педик». — Ты выглядишь так статно и элегантно. Аж завидно. Мне бы так, — всё ещё восторженно лепетал Шим. Искры из глаз так и сыпались. — И почему я не знал, что мой луший друг, соулмейт и самый прекрасный парень, которого я знаю, умеет такое? У Пака в сердце теплеет. Он искренне улыбается, потому что Джейку не улыбаться невозможно. Сонхун вообще считает его душкой с самой милой душой на планете. — Спасибо, — смущённо говорит он. Щеки розовеют то ли от холода, то ли это всё-таки Шим, возносящий вечно Сонхуна до небес, повышая ему уверенность в себе. — Научи меня хотя бы нормально катиться прямо, а то чувствую себя жалким. — Оо, это моё любимое, — захихикал Пак, да так дьявольски, что у старшего холодок по спине пробежался. Пак протянул руку, Джейк не задумываясь сразу начал помогать, поскальзываясь. Он чуть было не наворачивается, но ловкий младший хватает его поперёк талии, удерживая возле себя паренька с непослышными лаптями вместо ног. Джеюн смущённо хихикает, преодолевая желание зарыться носиком в шею Пака. — Давай лапу. Шим протягивает руку и невольно младшему кажется, что тот похож на милого пёсика. — Голос. — А? — не понимает Джейк, а потом вновь вспыхивает и пихает Сонхуна в плечо, снова чуть ли не наворачиваясь. Младший становится лицом к лицу с Шимом, смотря своими волшебными глазами, которые можно сравнить лишь с ночным небом, обсыпанным звездами. Он хватает и вторую руку, задом аккуратно начиная ехать, ведя Джейка вперёд, прямо на себя. Сначала это было медленно, но с каждой секундой они немного разгонялись. Изо рта Джеюна выходили крики счастья, ведь за пять минут он даже копчик себе не отбил. А вот Сонхун ждал любимого момента, в одно мгновение отпуская парня и продолжая ехать назад, глядя в удивлённые глаза, пропитанные пока что не дошедшим страхом. Джейк ещё не понимал в полной мере, что происходит. — Какого?! Сонхун, т-ты… чертёнок в облике ангелочка! — кричал старший, пока Пак смеялся как и с неряшливого тела, так и со слов, до сих пор остающимся милыми, какая бы ситуация ни была. Шим скользит как лошадь на льду. Ему кажется, что он вот-вот упадёт, но когда это случается, Сонхун подхватывает его. Снова. Жмёт к себе ближе, приобнимая, говоря со смешинками в словах: — Прости, прости. Ты просто такой милый, когда нервничаешь. Больше тебя не отпущу, ладно? — Прохладно, — бубнит Шим, испытывая ежедневную гей панику при таком контакте с младшим. — Кстати, ты так и не ответил. Почему ты бросил фигурное катание? И Джейк наконец замечает эту перемену в лице друга. Видит ту боль, которая просыпается внутри парня из-за простого напоминания. — Это что-то очень личное? Прости… — Тебе я не против рассказать. Сонхун улыбается, венки на руках сильнее выходят, выглядя невероятно эстетично, особенно когда он берёт руку старшего в свою, потихоньку поддталкивая их и медленно перебирая коньками по льду. — Я с самого детства ходил на коньки. Я был настолько мал, что и не понимал, что такое страх, особенно перед падением на льду. Это был идеальный возраст, чтобы привыкнуть и дальше легко заниматься, — глаза Сонхуна блестят так, будто там слезы собираются. — Я не любил фигурное катание. В начале это казалось интересным, а потом меня через силу водила мама, говоря что-то о том, что это полезно. Отец относился к этому скептично. Но с возрастом я начал оозновать, что фигурное катание — словно волшебство, словно лёд подчиняется тебе и ты можешь делать на нем всё, что душе угодно. Остальные не могли того, чего мог я. И мне это нравилось. Когда я отпустил себя, свои переживания, заморочки и правила, отдаваясь лишь своим чувствам, я начал расти. Мои умения и близко не стояли с другими фигуристами. Это так льстило. А больше всего я обожал людей, которые смотрят на меня. Мама гордилась мной, но… — Сонхун замялся, закусывая губу. Они проехали целый круг, а за рассказом Джейк и сам не понял, как не задумываясь ехал вместе с другом под ручку. — Я помню, ты рассказывал. Мне очень жаль. Ты её очень любил, если отталкиваться от твоих предыдущих рассказах о ней. — Угу… Я решил продолжать ради неё. Отец был против. Он терпеть не мог, когда парни занимались чем-то, что подходило больше женскому полу. — Господи, что за тупость? — возмутился Шим. — Какая разница, парень или девушка? Ты же так талантлив, он же не мог… — Мог. Он разрушил меня и всё, что строилась во мне все эти годы. — Боже. Джейк остановился, крепко захватывая младшего в свои самые тёплые объятия и даже не планируя в скором времени отпускать. — Как по мне, ты должен забить на этого старого вонючего дядьку, прости конечно, и делать то, что велит тебе сердце! Ты ведь так прекрасен на льду, будто это твоя стихия. И я видел, как ты был счастлив, когда выполнял эти трюки, которые простым людям даже и не снятся! Сонхун захихикал в объятиях. — Я уже стар для этого. — Ни фигашечки. Я не говорю идти на олимпиаду или что-то в этом роде. Хотя бы для себя катайся, ну или… Учи кого-нибудь. Я вот офигел только что, когда понял, что крепко стою на льду, на котором не мог научиться кататься ещё с началки. Сердце Пака забилось быстрее, как во всех тупых сериальчиках. Но… может Джейк прав? Может наконец прислушаться только к себе, а не к отцовскому голосу в голове? Да и живёт Сонхун давно один, как и зарабатывает хоть и средненькую сумму, но на жизнь хватает. Может хватит с него страхов. Пора бы отпустить это? Как тогда, когда он понял для чего нужно ему фигурное катание. Когда он познал себя и помирился со внутренним «я». Может и сейчас, если слушать только сердце, что-нибудь получится? — Д-джейк-и, — захныкал Пак, совсем как ребёнок. — Спасибо, — тёплые слёзы прокатились по щекам, а с ними уходили и тревога, позволяя парню строить себя самостоятельно. — Ну, ну, иначе я сам заплачу, — Шим обхватил руками щёки Сонхуна, тепло ему улыбаясь. Старший резко подскальзывается, а Пак уже по привычке притягивает за талию. Слезы вмиг прекращаются от неожиданности, пока Джейк с округленными глазами дышит тяжело от страха перед падением, а потом как загорается смехом, утыкаясь лбом в грудь младшего. Пак смеётся в ответ. Холод от льда приятно остужает щеки. Запах помещения кажется настоящим счастьем. Ну, и запах Джейка, которого не хотелось отпускать хотя бы в это мгновение.