К: Я приеду через 15 минут, надо поговорить.
За окном уже стемнело, весь день Элли провела на связи с Диной, пока той не пришлось отключиться из-за некоторых рабочих вопросов. Еще 2 часа она потратила до доработку новой песни, которую начала писать этим утром. И вроде бы даже получилось немного отвлечься, взять себя в руки, как тут приходит сообщение от Кэт, и паника снова шелестящими шагами подкрадывается, обнимая сзади.
Конечно, все не может закончиться слишком просто.
Она выбирается из постели, убирает гитару на место, впервые за день смотрит на себя в зеркало - как вышла из ванны, нацепив на себя домашнюю одежду, так и осталась - волосы, сбившиеся после сна, похожи на осиное гнездо, глаза уставшие, лицо вымученное. Не самый лучший ее вид, конечно.
Она натягивает серые объемные трико вместо шорт, словно чуть более прикрытое одеждой тело поможет ей, послужив неким щитом против вопросов Кэт. Расчесывает волосы, просто чтобы не выглядеть совсем уж растрепанной, и брызгает холодной водой в глаза, дабы хоть чуть-чуть ощутить бодрость. Она ей сейчас точно пригодится.
Вздрагивает вместе с щелчком замка. Делает глубокий вдох и выходит в коридор встречать свою гостью.
- Привет.
- Привет, - осипшим голосом отвечает Кэт.
Им обеим до жути неловко. Некогда самые родные друг другу люди сейчас вдруг резко стали такими чужими - даже не знают, как поприветствовать друг друга, что спросить.
- Как ты? - Элли первой решается задать этот вопрос, хотя и знает, насколько он сейчас бесполезен. Она ведь итак прекрасно понимает, каким будет ответ.
- Хуево. Ты? - Карие глаза смотрят так разбито, что шатенка отворачивается и медленно идет в комнату, отмахнувшись от ее вопроса.
- Хочешь чего-нибудь? Чаю?
- Да, пожалуй.
Азиатка садится на кровать, поджав под себя ноги, покорно ждет, пока Элли приготовит горячий ароматный напиток и принесет ей, вложив в руки кружку.
- Спасибо, - она припадает губами к чаю, словно пару часов стояла на холоде и сейчас пытается согреться. Может ей и правда холодно. Элли обращает внимание, что вместо тонкого топа, в котором она уехала ночью, на ней чужой растянутый темно-синий свитер с запахом крепкого табака. Видимо, это кофта Лу, и она действительно кутается в нее так, будто продрогла до костей.
Кэт делает глубокий вдох, ставит кружку на тумбочку и запускает пальцы в волосы. Элли просто сидит рядом, молчит, смиренно ждет того, что будет дальше.
Ну, поехали.
- Я хочу все знать, Элли. Вообще все, - она поворачивается к ней, прочищает горло, точно готовится брать интервью. - Когда и как это все началось?
Шатенка упирается локтями в колени и потирает переносицу.
- Пару месяцев назад, может три. В тот день, когда ты.. - она осекается, понимая, что зря это говорит, Кэт не так все воспримет. Но уже поздно.
- Когда я уехала?
Кивок.
- Ну, да, конечно, - она усмехается, но ни капли радости в этом жесте и подавно нет. - И ты решила меня вот так наказать? За то, что я проебалась?
- Нет. Это вообще случайно вышло, просто совпадение. Мы познакомились именно в этот день.
- Как? Как вы познакомились?
- Она нашла меня на музыкальном форуме, - если уж вскрывать, то все карты разом.
- На каком еще музыкальном форуме? - Кэт выгибает бровь, очевидно, не особо то и верит в услышанное.
- MusicCorner. Я выкладываю туда песни.
- И как давно?
- Уже почти полгода.
- И мне ничего не говорила? - Она округляет глаза, чуть поворачиваясь корпусом в сторону Элли. В любой другой ситуации она бы, наверняка, отреагировала еще более ярко и эмоционально.
- Ты же сама сказала, что тебя достала моя музыка и разговоры о ней. Я нашла место, где могу об этом говорить и делиться с другими тем, что делаю, - пожимает плечами Уильямс.
- Очевидно, ей твои песни очень даже зашли. Настолько, что с нее моментально трусы слетели.
- Кэт, мы договорились говорить спокойно, помнишь?
- Так я же спокойна, - азиатка обхватывает колени руками и склоняет голову вбок. Взгляд вроде бы и равнодушный, но настолько холодный, что Элли кажется, будто она лежит под гильотиной. Не знаешь, в какую секунду лезвие опустится и оторвет твою голову.
- Не будь сукой, тебе это не идет, - тихо просит шатенка.
- А вот с этим уже сложнее. И вообще. Думаешь, ты в праве о таком просить?
Действительно. Не в праве.
- Итак, как я поняла, она из Сиэтла. Как вы оказались в одной постели?
- Она приезжала сюда.
- И вы были.. здесь? На нашей кровати?
- Нет! Конечно, нет! - Элли почти выкрикивает это, чуть ли не на месте подпрыгивает. - Я бы ни за что..
- А где тогда?
- В отеле.
- А когда вы.. - Кэт резко замолкает и хмурит брови, а затем громко хмыкает и усмехается. - Ну, конечно, ты тогда была не у Райли. Вот я тупица.
- Кэт, - Элли уже не скрывает мольбы в голосе, ей просто хочется, чтобы это скорее закончилось. Потому что она чувствует себя так, словно ей прямо здесь и сейчас с улыбкой на лице протягивают нож и просят «Ты бей прям посильнее, не жалей». И каждое сказанное слово острым лезвием рассекает мягкую теплую плоть на теле этой худенькой девочки рядом.
- Я поняла. Дальше. Сколько раз вы виделись?
- Один.
- А сколько раз спали?
Элли молча прикрывает глаза и поджимает губы.
- Ясно. Больше, чем один. Ты поэтому меня к себе не подпускаешь больше?
Этот вопрос остаётся без ответа.
Кэт отворачивается и рукавом свитера вытирает выступившие на глазах слезы. Элли до жути хочется ее обнять, успокоить, но она понимает, что просто не может этого сделать.
- Спрошу еще раз. Ты ее любишь? Или просто хочешь? Это два разных чувства, подумай хорошенько.
- Кэт, я не знаю, пожалуйста, давай прекратим это, - шатенка роняет лицо на руки. - Я запуталась.
- Так распутайся, Элли. Кроме тебя этого никто не сделает, - она встает и смотрит на шатенку сверху вниз. - Я смогу тебе это простить. Не сразу, но.. думаю, что смогу. Но её, - пренебрежительно выплевывает Кэт, - не должно быть в нашей жизни.
Уильямс замирает.
Что? Простить? Каким образом?
- Не нужно. Я не смогу. Не смогу простить себе это и быть с тобой как прежде.
- Все это время у тебя неплохо получалось.
- Думаешь, мне было легко держать это в себе? Я ненавижу себя за то, что поступила с тобой подобным образом.
- Тогда почему не рассказала сразу?
- И что тогда? Ты бы смогла с этим жить? Доверять мне как раньше? Касаться? Любить?
- С этим я бы сама разобралась. По статистике почти 70% пар сталкиваются с изменой. Это почти часть физиологии. Так что. Неважно, с кем ты спишь, главное, что возвращаешься ко мне. Но, конечно, если это повторится…
- Кэт, остановись, - Элли вскакивает с кровати и отходит в другой угол комнаты, словно пытается спрятаться от нее. - Ты же понимаешь, что это бред? Мы не часть статистики из гугла, мы живые люди. Я не оправдываю себя и не собираюсь это делать. Я молчала об этом, потому что не хотела делать тебе больно. Я бы ушла и позволила тебе зажить счастливой жизнью с кем-то другим, более достойным. Мне просто нужно было немного времени, чтобы собраться с духом.
Кэт молчит, смотрит на нее, сложив руки на груди, скользит глазами по ее телу, затем по комнате, замечает маленькую полоску металла, поблескивающую в свете ламп.
- Кажется, ты забыла, что в паре двое. Приняла все решения за меня, да, Элли? - Она кивает на обручальное кольцо на тумбочке. - А что, если я не согласна с этим решением? Мы все еще можем все наладить.
- Кэт, я понимаю, что тебе больно и тяжело. Мне тоже. Но, если я останусь, будет только хуже. Я помогу тебе с этим справится. Я уеду.
- Уедешь? Куда?
- В Сиэтл.
- К ней?
- Да нет же! Я.. Я подала заявку на участие в одном конкурсе, он начинается в Сиэтле. В мае.
- Конкурс? Может хватит пиздеть, Уильямс? Ты ненавидишь все эти конкурсы! Так и скажи, что ты выбрала ее и едешь к ней, бросаешь меня здесь, как ненужную дворнягу!
- Да я ей даже не нужна! Она замужем! - Элли не выдерживает, взрывается, выкрикивает это во весь голос, тяжело дышит, словно сейчас впадет в самую настоящую истерику, что вообще не в ее стиле.
- Чего? Замужем?
- Надо было внимательнее читать переписку, - огрызается шатенка. - И навряд ли она с ним разведется ради меня. Так что я еду туда именно из-за конкурса.
- Элли, я не понимаю, - Кэт снова садится на край кровати так осторожно, будто Уильямс вооружена и размахивает тут дробовиком. - Я не понимаю, что ты вообще творишь? У нас же было все. Семья, дом, общие планы.
- Общие? Или твои? Ты действительно все это время охотно верила в то, что работа продавцом - это верх моих мечтаний?
- А чего ты хочешь?
- Я хочу заниматься музыкой и быть уверенной в том, что могу спокойно делать то, что мне нравится. Без каких-либо ограничений и осуждений.
- Да пожалуйста! Пой себе на здоровье! Только здесь, рядом со мной.
- Кэт! Ты что совсем меня не слышишь?
- Видимо, мы обе друг друга не слышим!
Для каждой уже было абсолютно очевидно, что спокойного разговора не выйдет. Кэт хочет обговорить все здесь и сейчас, добиться своей цели, прийти к общему знаменателю. Элли хочет, чтобы весь мир забыл о ее существовании хотя бы на пару часов. Почему в жизни все так сложно? Почему общаться с людьми так сложно? Почему нельзя просто послать все нахер?
- Ты хочешь просто поставить точку?
- Мы должны. Так будет лучше.
- Для кого лучше? Для тебя и для нее? - Глаза Кэт сверкают в темноте, словно два подтаявших кусочка льда.
- Для всех.
Элли находит в себе силы выпрямить спину, на которой будто мешок цемента лежит, и подойти ближе к Кэт.
- Давай просто признаем, что «нас» больше нет. Прости, мне жаль, но так правильнее.
***
Руки дрожат, голос сипит. Ни один звук не выходит таким, каким должен быть. Она мечется по потемкам музыкального магазина из стороны в сторону, пытается унять свой мандраж, но ничего не выходит. Одолженная у Райли камера покорно ждет, когда о ее существовании вспомнят и зажгут наконец красную маленькую лампочку, оповещающую о начале записи. Но руки до нее так и не дотягиваются вот уже третий час.
Соберись наконец. Это просто видео. Просто песня.
Просто песня, которую ты написала для своей бывшей девушки. Просто спой. Просто дай ей и себе шанс для чего-то нового. Возьми и сделай, хватит трусить!
Гриф гитары в очередной раз ложится в руку. Длинный палец все же нажимает кнопку "REC", и камера звонко пищит, оживая. Элли делает глубокий вдох, опускаясь на стул, вытягивает вперед руку и несколько раз сжимает ладонь в кулак, пытаясь унять дрожь пальцев. Берет пару аккордов, подтягивает колки, настраивая инструмент для нужного звучания, и поднимает глаза в объектив. Это просто кусок пластика с линзой, но ей кажется, будто он смотрит ей прямо в душу, а этот красный огонёк ничто иное, как таймер бомбы.
- Так, ладно, - тихо шепчет она, делая очередной глубокий вдох. - Это не хуже диктофона, просто записывает не только голос.
Она косится на маленький листок бумаги, на котором выписаны обязательные пункты для «визитной карточки» видеоролика. Имя, возраст, город, дата, название композиции. Не так уж сложно.
- Элли Уильямс, 21 год, Портленд. 5 апреля. - Она запинается, не зная, как представить песню, которую собирается исполнить, снова опускает глаза в открытую тетрадь, где криво выведено "Sorry" - черновое название. Ну, таким пусть и останется.
Самое сложное позади. Она начинает играть, опускает глаза, больше не глядя в камеру, представляет, что здесь нет никого и ничего, кто мог бы ее слышать. Только она и желание попросить прощения.
My heart is wasted, cut up like a drug
Мое сердце опустошено, разрублено на части, как таблетка.
Your tears they taste like vinegar and blood
Твои слезы на вкус, словно уксус с кровью.
And these conversations choke us 'til we're numb
И мы задыхаемся до онемения от этих разговоров.
No matter what we're saying, it never seems enough
Неважно, что мы говорим, этого всегда недостаточно.
Когда очередь доходит до припева она чувствует, как в горле все сжимается, секунда-две, и расплачется прямо на камеру как слабачка. Берет себя в руки, набирает в грудь побольше воздуха, начинает играть и петь громче, словно в последний раз, словно впервые за долгое время позволяет эмоциям все же выйти наружу. Не так как принято их выражать - не через крик или слезы, ее способ - музыка. Наиболее простой и понятный для нее вариант высказаться.
В этот момент она становится одним целым с гитарой в своих руках. Вспоминает о Кэт, обо всех этих разговорах за последние дни, о ее бесконечных слезах, о том, какой слабой и раненой ее сделала.
And I'm sorry, sorry!
И мне жаль, мне жаль!
What do you want, what do you want me to say?
Что ты хочешь, что ты хочешь, чтобы я сказала?
Sorry that I lost our love until the end of time.
Прости, что я потеряла нашу любовь навечно.
Когда песня заканчивается, все звуки стихают. Элли замирает, ощущая какое-то невероятное опустошение. Словно в последней нотой затихло все живое внутри нее.
Камеру она выключает немедленно, как только вспоминает о ней. Откладывает свою гитару и смотрит на сумки с вещами в углу. Она могла бы пойти к Райли, попросить у нее помощи, хотя бы эту ночь переждать, а там что-нибудь придумается. Но вместо этого она выбирает одиночество. Тихий магазин, где есть только она, музыка и ночная тишина.
В груди вдруг начинает что-то давить от осознания, что скоро она уедет и не вернётся сюда. Не наденет эту форменную рубашку в красную клетку, не будет слышать, как Райли подтрунивает над стажёрами, будет встречать новый день без шуток Томми, и что самое главное - больше никогда не побывает в мастерской Джоэла, не послушает его байки, рассказы о молодости, не почувствует запах крепкого черного кофе, потому что ни один в мире человек, кроме Джоэла Миллера, не способен пить эту дрянь, да еще и в таких количествах.
Она обязательно зайдет к нему попрощаться. Как только подготовится к отъезду. Времени осталось мало, а сделать нужно еще очень много.
Элли не проверяет отключенный телефон, не просматривает запись с камеры, чтобы убедиться, насколько хорошим вышел ролик, просто вытаскивает карту памяти, вставляет ее в компьютер в подсобке, загружает ролик на сайт вместе с заполненной анкетой и устало откидывается на спинку кресла.
Кэт права. Она сама не знает, что творит и возможно очень скоро и очень сильно пожалеет о своих решениях. Но что-то сильными пинками в самую грудь гонит ее отсюда как можно скорее. Бросить все и уехать. В неизвестность, бок о бок с трудностями, с мечтами о той, кто никогда не будет ей принадлежать, со своей музыкой, которую возможно никто так и не услышит.
Иногда построить новое проще, чем починить старое. Особенно, когда ты собственными руками сожгла все до самого основания.
