Forbidden Desire

Элли открывает глаза, когда солнечный свет через высокое окно проникает внутрь комнаты, касаясь ее лица, и пару раз растерянно моргает, постепенно осознавая окружающую ее обстановку. Первое же воспоминание о вчерашней ночи заставляет ее похлопать рукой по кровати в поисках Дины. Но там пусто. Повернувшись в сторону, она тоже не видит перед собой ожидаемой картины, и это вызывает сомнительные эмоции. Ей ведь точно не могло такое присниться. И как бы в доказательство о том, что она не сошла с ума, она смотрит на свою правую руку, где засохшими рубцами и синяками застыло напоминание о прошедшей вечеринке. Значит точно не приснилось. Она встает с кровати, наспех натягивает на голое тело нижнее белье, спортивный топ и серое свободное трико. Пока ищет свою любимую домашнюю футболку, давно потрепанную, повидавшую жизнь, вдруг чувствует совершенно невероятный запах сладости и ванили. И, не раздумывая, спускается вниз, топая босыми ногами по дорогому темному паркету. А вот и Дина. И на ней та самая футболка. Она что-то напевает себе под нос, пританцовывает в такт и выливает на шипящую сковородку тесто для блинчиков. Элли осторожно подходит ближе, упирается обеими руками о мраморную столешницу и с интересом наблюдает за девушкой, склонив голову набок. Узнает собственную песню, которую так старается вытянуть брюнетка, подпрыгивая на месте, и это умиляет ее еще больше. - I’ll hit you when you dawn on one knee, I’ll give you my heart when it’s six foot deep, - Дина, кажется, вообще вокруг себя ничего не замечает, старается, выкладывает легким движением руки готовый блинчик на тарелку, берет в рот кусочек выпечки и пытается с набитым ртом пропеть: - It’s beautiful! Нет, там по-другому как-то звучало. Она пробует еще раз пропеть последнюю строчку с иной тональностью, и Элли, не выдержав, начинает смеяться, прикрыв рот ладонями. - Элли! - Дина, не ожидающая, что ее могут застать врасплох за столь интимным кулинарным процессом, подпрыгивает на месте, услышав посторонний шум, и хватается за сердце. - Как давно ты тут стоишь? - С того момента, как ты пытаешься осилить припев. Кстати, у тебя там что-то горит, - с ухмылкой подмечает Элли, указывая пальцем на сковородку за спиной девушки. - Вот черт! - Дина возвращает свое внимание к готовке, но данную порцию уже явно не спасти, поэтому брюнетка с открытым возмущением отправляет круглый угольного цвета блин в мусорное ведро. - Я рассчитывала успеть до твоего пробуждения, - говорит она, наливая новую порцию теста. Теперь уже даже не поворачивается в сторону шатенки, сохраняя пристальный взгляд над сковородой, чтобы избежать очередного провала. - Если ты не будешь меня отвлекать, я закончу минут через 10. Элли медленно скользит глазами по ее фигуре, только краем уха слушая, что говорит Дина. Большую часть сама додумывает в своей голове. Она пользуется тем, что девушка стоит к ней спиной и пристально оглядывает то, как от ее быстрых, выточенных движений при готовке тонкая ткань футболки хаотично болтается из стороны в сторону на стройном теле, заманчиво оголяя ноги и округлые бедра. Из-за невысокого роста Дины футболка становится больше похожей на платье, но все же достаточно короткой, чтобы сглотнуть слюну вдруг стало почему-то сложнее. Уильямс ненамеренно тихо подкрадывается сзади и обхватывает длинными руками талию девушки со спины, зарывается носом в волосы, вдыхая дурманящий запах вишни, который ее тело так долго хранит. Замечает на лице Дины улыбку и то, как она все же теряет на некоторое время свою фокусировку на очередной порции выпечки и откидывает голову на плечо шатенки, блаженно улыбаясь. - А что, если я хочу тебя отвлекать? - Тихо спрашивает Элли, губами касаясь оголенного участка кожи на плече брюнетки. - Тогда ты останешься без завтрака. - Обычно я не завтракаю. - Совсем? - Дине приходится немного отстраниться, чтобы перевернуть блинчик на другую сторону. - Ну.. кофе и сигареты считаются за завтрак? Дина замирает на мгновение и, вопросительно выгнув бровь, поворачивается к Элли. - Ты же не серьезно? - Обычно у меня нет на это времени, - пожимает плечами Уильямс. - Но этим утром я, кажется, сделаю исключение, - подводит она итог, схватив с тарелки один готовый блин, оказавшийся уж слишком горячим. Но ее это не останавливает - перекинув между пальцами выпечку, она дует на нее и спешит положить в рот, пока Дина, шипя, тянет свои руки с фразой: - Нет! Надо сесть за стол! Брюнетка недовольно качает головой, когда Уильямс, пользуясь своим высоким ростом, просто поднимает руку над головой, отдаляя от Дины возможность все же отнять свежеиспеченное блюдо. Еще и самодовольно ухмыляется при этом. - У тебя совсем нет никакой культуры завтраков, - бубнит брюнетка себе под нос и все же возвращается к пылающей жаром сковороде. - Откуда бы ей взяться. В детдомах такому не учат, - пожимает плечами Элли. - Также как и в школах, колледже, на работе. - Это поправимо, - брюнетка снова ловко подкидывает блинчик над сковородой и поворачивается к Уильямс, заглядывая прямо в глаза. - Достаточно просто понять, что ты любишь, чтобы пробуждать утренний аппетит. Вот в моей семье, например, на завтрак любили готовить шакшуку. - Что это? - Если в двух словах, то яичница с помидорами. Но на самом деле там не так все просто. Это национальное еврейское блюдо, я приготовлю тебе как-нибудь, - Дина улыбается, глядя в зеленые глаза, а потом вдруг поджимает губы и осторожно добавляет: - Если ты, конечно, захочешь. Это утро выглядит таким простым. Словно все наконец-то встало на свои места, словно Дина всегда была здесь, на этой кухне, в футболке Элли, надетой на голое тело, со спутанными после сна и бурной ночи волосами. Словно между ними не было 4-х лет абсолютной тишины. Эта ночь была реальностью. Не очередной фантазией, не вспышкой эмоций, о которой ты можешь пожалеть наутро. Этой ночью стены, так старательно возведенные Уильямс, пали. И, если ей по началу было даже жаль это осознавать, то сейчас, когда в ее доме впервые пахнет завтраком, когда она видит перед собой такое родное лицо, слышит звонкий голос, понимает, что все было не зря. Она готова к возможным последствиям, и примет их с улыбкой. - Почему я могу этого не захотеть? - Уточняет Элли, заведомо зная, к какой теме их выведет этот ничего незначащий вопрос. - Я бы очень хотела завтракать по утрам, почаще слышать запах готовой еды с кухни, разговаривать о планах на день, попивая кофе, - она поднимает глаза на Дину, которая старательно избегает зрительного контакта, хотя с готовкой уже закончила, и теперь просто стоит, переплетая собственные пальцы друг с другом. Переживает. Именно поэтому Элли уже более громко и уверенно добавляет, как бы проводя черту всему вышесказанному: - Я бы хотела, чтобы каждое утро было таким. За одним исключением. Дина нерешительно поднимает свои глаза, пытаясь вычитать дальнейшие слова в напряженном лице напротив. - Я бы хотела не просыпаться в постели одна. Я бы хотела видеть тебя рядом. Каждый день. Дина, услышав это, расслабленно выдыхает и опускает голову, пытаясь скрыть свою смущенную улыбку. Сердце в груди Уильямс постепенно ускоряет свое биение, и Элли чувствует повисшую в воздухе неловкость, словно им по 16 лет и они впервые испытывают влюбленность, пытаясь признаться друг другу в чувствах так, чтобы не спугнуть и не надавить. - Прости за вчерашнее, - Дина первой решается заговорить, но своих глаз так и не поднимает. - Я не хотела на тебя давить, правда, я просто не знала, как.. мне было нужно… ну то есть.. - Дина, - Элли прерывает ее мысленный поток, среди которого девушка отчаянно пытается отыскать подходящие слова. Она подходит к ней вплотную и берет ее теплые руки в свои, подносит их к губам, почти также, как это делала прошлой ночью брюнетка, когда пыталась нащупать брешь в обороне Уильямс. - Это все уже неважно. Иногда немного надавить не оказывается лишним. Возможно мне это даже было нужно, чтобы наконец, - она отводит взгляд в сторону, теперь уже сама подыскивает нужное слово, а потом решает сказать все так, как есть, не фильтруя собственные мысли, - принять тот факт, что я никогда не смогу тебя разлюбить. Вайнберг от этих слов вздрагивает и закусывает губу с такой силой, на коже проступают белые следы. Она в ответ сжимает пальцы Элли и шепчет: - Я тебя тоже. Никогда и ни за что. Уильямс улыбается, ловит себя на мысли, что ей сейчас впервые за долгое время так спокойно на душе, словно все ее переживания, связанные в узел, наконец перестали давить под горлом, напоминая о себе ежесекундно. Она проводит большим пальцем правой руки по мягкой щеке напротив и наклоняется к Дине за поцелуем, на который та охотно отвечает, привстав на носки, чтобы чуть-чуть поравняться с шатенкой в росте. Ей сложно оторваться от Дины, хочется застыть в этом мгновении, с этим привкусом ванили на губах, будучи окутанной шлейфом её парфюма. Но брюнетка первой мягко отстраняется из-за нехватки воздуха и пальцами заправляет за ухо выбившуюся прядь волос, которая так и норовит коснуться ее губ и вклиниться в поцелуй двух девушек. - Давай скорее отведаем эти блинчики, они восхитительны, - сморщив нос, просит Элли, ощущая послевкусие ванили на губах, которое так и тянет попробовать еще. Дина, вспомнив об уже готовом завтраке, который в ожидании стынет на тарелке, моментально становится серьезной и дает Элли различные распоряжения, которые наконец приблизят их к трапезе. - Это самое вкусное, что я когда-либо ела, - уже в третий раз повторяет Уильямс, отправляя в рот очередной пропеченный кусочек теста, буквально вымоченный в тягучей карамели. Брюнетка, глядя на ее губы, испачканные в сладком соусе, мечтательно улыбается, подпирая голову рукой. И Элли очень быстро замечает, что к своему завтраку она почти и не притронулась. - Что-то не так? - Все очень даже так, - медленно машет головой Дина, пальцами заправляя непослушные каштановые пряди, которые, выбившись из низкого пучка, стремятся налипнуть на губы Уильямс. - Просто я очень рада быть сейчас здесь, с тобой. - Я тоже рада, что ты со мной. Длинные бледные пальцы с огрубевшей на подушечках кожей медленно проводят по оголенному смуглому колену, и Дина инстинктивно сводит ноги, слегка вздрагивая от мурашек, пробежавших по коже. - Тебе идет моя футболка, - подмечает шатенка, оттягивая края ткани, чтобы хоть немного прикрыть заманчивую наготу женских бедер. - Значит я могу ее украсть? - С воодушевленным блеском в глазах спрашивает Дина, перехватывая ладонь Уильямс и сжимая ее в своей. - Можешь. - Буду носить ее и представлять себя рок-звездой, - брюнетка передергивает плечами, изобразив что-то вроде короткого танца. - Еще пару утренних прогонов "Funeral", и тебя можно будет спокойно на сцену вместо меня выпускать, - глухо смеется Элли, вспоминая то, как увлеченно Дина пела ее песню во время готовки. - Я люблю эту песню, - признается брюнетка и смущенно опускает глаза на их сплетенные руки. - Я написала её после нашей первой встречи в Портленде. Ну, точнее начала писать, - Элли вспоминает то, как тяжело и тоскливо ей давались дни, проведенные без Дины после их первой встречи, то, как она исписывала в подсобке музыкального магазина тетрадь нескладными строчками. И все эти эмоции пришлись очень кстати во времена музыкального конкурса и после него, когда Уильямс, сама того не подозревая, подправляла старые стихи, превращая их в будущие песни, которые сделали ее знаменитой. Сейчас кажется, что уже прошла целая вечность с того времени. - Мне приятно знать, что я имею какое-то отношение к твоей музыке, - брюнетка аккуратно придвигается ближе и кладет голову на плечо Элли, убедившись, что она уже закончила с завтраком и теперь спокойно может дарить ей свои объятия. Уильямс поглаживает горячими пальцами ее спину, и брюнетка в ответ отзывчиво мурлычет, прикрыв глаза, и утыкается носом в шею Элли, проводит по ней носом и своими губами. - Ты так вкусно пахнешь, - шепчет она, обдавая горячим дыханием бледную кожу. Элли чувствует, как все ощущения в ее теле в несколько мгновений обостряются, скапливаются внизу живота так, что нестерпимо хочется свести вместе ноги, пытаясь как-то сдержать это чувство. И она не хочет сопротивляться ему - мягко касается ладонью лица Дины, поднимает его вверх и целует губы. Влажно, медленно, смакует их вкус, который становится намного ярче и притягательнее, чем съеденный минутами ранее завтрак. Кожа в ответ покрывается мурашками, голова начинает немного кружиться, когда Дина пытается углубить поцелуй, зарываясь пальцами в волосы шатенки. Рука, исписанная татуировками, ложится на спину брюнетки и желанно сжимает тонкую ткань футболки, прощупывая тепло родного тела. Элли хочется снова усадить брюнетку на эту столешницу, повторить все то, что было между ними вчера, целовать и ласкать те места, к которым только ей открыт доступ. Ее вторая рука поднимается выше по бедру, медленно, но уверенно направляясь к желанной точке, губы с более ощутимым напором впиваются в другие, податливо копирующие ее движения, и Дина уже издает первый стон, когда длинные пальцы мучительно медленно подбираются ближе к точке, скопившей все напряжение, щекочут своими касаниями разгоряченную кожу и доводят до предела натянутые нервы. - Элли! Элли! Элли, где ты? Уильямс с самым что ни на есть настоящим рыком отрывается от девушки и шумно выпускает воздух через рот, когда слышит посторонний голос. - А вот и нянька пришла, - сквозь зубы шипит Уильямс. - Элли! Андерсон появляется в поле ее зрения и смотрит с откровенным возмущением, раскинув в стороны руки. - Ты что не слышала меня? - Конечно, я тебя слышала, Эбби, весь Сиэтл тебя сейчас слышал, - злобно отвечает Уильямс, поправляя растрепанные волосы, где только что блуждали пальцы Дины. К слову, Дина, опешив от такого грубого вмешательства в столь интимный процесс, пытается на максимально возможную длину натянуть просторную футболку, которая никак не может спрятать ее дрожащие колени, и прячет в волосах свое раскрасневшееся от возбуждения лицо. - Ой, ты не одна, - подмечает Андерсон, но это не мешает ей по-хозяйски плюхнуться на высокий стул прямо напротив девушек. - Здравствуй, Дина. - Эбби, ты уверена, что в обязанности ассистента все-таки входит необходимость обладать ключами от дома своего босса и навещать его в любой вздумавшийся момент? - Элли не дает Дине ответить на приветствие, вместо этого, кладет свои руки, сцепленные в замок, на стол и смотрит с явным укором на Андерсон. - Вообще-то да, это часть моей работы, - невозмутимо кивает та в ответ. - И я, между прочим, по делу приехала. - Дело не может подождать? - Нет. Элли раздраженно вздыхает и поднимает глаза к потолку, пытаясь унять свою разгоряченную фантазию и распаленный жар между ног. - Черт с тобой. Выкладывай уже. - Это по поводу вчерашнего. - Эбби деликатно прочищает горло, ерзая на стуле. - Ты хоть знаешь, кому ты вмазала? - Конечно, знаю. Мудаку, который не умеет обращаться с женщинами, - с отвращением выплевывает Элли, вспоминая неприятный инцидент. Дина, сидящая рядом с ней, виновато прячет глаза, прекрасно понимая, о чем сейчас пойдет речь. - Это не просто мудак Элли. Это был главный редактор журнала "Harper’s Magazine", - Эбби смотрит на нее так серьезно, с осуждением, словно сейчас по-родительски отчитает за плохое поведение. Но Уильямс только безразлично пожимает плечами: - И? - Ты что не понимаешь, каким скандалом все это может обернуться? - Ассистентка в ужасе округляет глаза. - На его лице живого места не осталось! - Я всего один раз ему вмазала. Не моя вина, что он такой мягкотелый. - У него месиво вместо носа, будто его всю ночь били кастетом. Элли переводит глаза в сторону, к раковине, где на гладком холодном мраморе в ряд лежат серебряные кольца. - Значит Дина отлично поработала, - ухмыляется шатенка. - Детка, колечки что надо, буду носить почаще. Брюнетка смотрит на нее испуганно, словно Элли прямо на ее глазах подписали смертный приговор и с минуты на минуту прилюдно повесят. - Чем это грозит? - Дина хоть и смотрит на Уильямс, но вопрос задаёт в никуда, без адресата. - Кучей статей, в которых журналисты распишут, что Элли Уильямс - неуравновешенная, агрессивная и скандальная. - О Боже, какой нонсенс! Как будто этого и так не видно! - Раскинув руками, восклицает Элли. - Эбби, расслабься, черный пиар - тоже пиар. Навряд ли я вычитаю о себе что-то новое, что повергнет всех в шок. - Элли, - Дина осторожно касается ее руки своей и смотрит снизу вверх так жалобно, сожалеюще, словно вот-вот расплачется, и Уильямс хочется прижать ее к груди, успокаивающе погладить по голове. - Детка, все хорошо. Кого ты слушаешь? Ничего этот журналист не сделает, куда ему тягаться со мной, - она самоуверенно ухмыляется, надеясь, что Дину это хоть немного приободрит. - Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, - сдавшись, вздыхает Андерсон. - Эбби, ты хочешь кофе? - Дина старается переключить общее внимание и сместить центр фокуса на темы поприятнее. Так или иначе, все действия уже необратимы. Ассистентка воодушевленно соглашается на предложение и выжидающе ждет, когда перед ней поставят чашку с ароматным напитком. - Какой в дальнейшем план по сотрудничеству? - Спрашивает светловолосая, делая шумный глоток кофе, и выжидающе смотрит на Дину. - Надеюсь, эта ситуация не повлияет на условия вашего договора? - Очень приятно, что тебя это так заботит, Эбби, - ехидничает в ответ Уильямс, потирая ладони. В груди клокочет сильное желание поскорее выпроводить нежеланную гостью и продолжить то, на чем их с Диной прервали. - С нашим договором все прекрасно. Я бы даже сказала, что мы вчера прям усилили наши трудовые отношения. Дина вспыхивает красным, от того, какой жирный намек прозвучал из уст шатенки, и незаметно сжимает колено Уильямс под столом. - Это хорошо, - не уловив ничего подозрительного, кивает Эбби и делает очередной шумный глоток, который буквально шаркает по нервам Элли, словно скрип пенопласта. - А что это? Эбби цепляется за что-то взглядом, наклоняется под стол и с детским интересом рассматривает найденную вещь, которой оказывается ничто иное как Динино белье. Ассистентка с немым вопросом смотрит на Элли, Элли краем глаза замечает, как Дина молча прячет свое лицо в ладонях, сгорая от стыда. Назвать эту ситуацию неловкой - равно просто промолчать. И Элли берет все в свои руки в своем стиле: она громко хлопает в ладоши и на полном серьезе восклицает очевидную для всех ложь: - Вот они где! А я их обыскалась! Эбби, что бы я без тебя делала, это же мои любимые! - Она обходит стол и самым наглым образом выхватывает из чужих рук тонкое кружево. - Отдай, на тебя они не налезут. Элли кладет элемент одежды в карман серых трико и, теперь уже не скрывая сарказма и просьбы в голосе, с вызовом смотрит на Эбби. - А тебе разве не надо сегодня к Марлен, чтобы подвести итоги работы и выполнить парочку ее поручений? - Марлен отменила встречу, - машет головой Эбби. - Так это значит, что у тебя весь день свободен? - Шатенка в наигранном удивлении вскидывает брови. - А у меня вот были некоторые планы на сегодня. Личные. - Она подчеркивает последнее слово, прожигая Андерсон глазами. - Может быть ты проведешь свободный от работы день со своим ёб.. гхм.. парнем? - Он работает. И я тоже приехала работать. Нам нужно согласовать расписание на неделю, - Эбби тянется к своей излюбленной записной книжке и щелкает в воздухе шариковой ручкой. - А это не подождет до завтра? - Ты сегодня идешь в клуб с парнями, я же знаю, что ты напьешься и завтра от тебя не будет толку. - В клуб? Точно. Я и забыла, - Элли поворачивается к Дине, которая старается никому не напоминать о своем существовании, чтобы не выдать краску на своем лице. - Ты идешь со мной. - Я даже не знаю, - брюнетка пожимает плечами. - Мне нечего надеть. - Это был не вопрос. - Шестеренки в голове Уильямс начинают активнее работать, пока она пытается уцепиться хоть за малейший повод сплавить Эбби из собственного дома. И он находится сам собой. - Раз тебе нечем себя занять, вот тебе задание. Нужно съездить домой к Дине и забрать некоторые ее вещи. Я даже дам тебе свою машину. Но ты должна все успеть до 8 часов вечера. Детка, - она поворачивается к Дине, - дай ключи. - А расписание? - Завтра, - отрезает Уильямс в ответ на возмущение Эбби. После долгих препирательств и расприй Элли все же удается наконец закрыть дверь дома за широкой удаляющейся спиной Андерсон. Она прижимается голыми плечами к холодной стеклянной двери и шумно выдыхает в потолок - если и есть на свете человек, более чопорный и нудный, чем ее ассистентка, ему должно быть явно за 60. Но пока что Эбби - это неоспоримый феномен среди всех когда-либо знакомых ей людей. Она облизывает свои губы и с довольной ухмылкой шлепает босыми ногами навстречу Дине, которая тоже спустя долгое время расслабленно выдыхает, больше не смущаясь постороннего присутствия. - Прости за это, - Элли смазано целует ее в висок, прижимая к себе в объятиях и глухо смеется. - Я не перестаю удивляться тому, насколько она иногда бывает нелепа. - А я не перестаю удивляться твоей находчивости. Верни мне трусы, - едва внятно бурчит Дина в шею шатенки. - Какие трусы? - Те, что у тебя в кармане. - Нет-нет, они мои. Я же сказала, что давно их ищу, это мои любимые, - с издевкой говорит Элли, отступая на шаг назад, когда Дина пытается самостоятельно выудить вещь из кармана ее брюк. - Элли! Я серьезно! Отдай. - Не понимаю, о чем ты. Что за домогательства средь бела дня? - Шатенка с громким смехом уносится в противоположную сторону, когда Дина пытается ловко ухватить ее за руку. Волна дурачества теперь захлестывает с головой и брюнетку - она бежит вслед за Элли вверх по лестнице, прекрасно понимая, что ее бесцеремонно втягивают в игру, где она заведомо проиграла, тем не менее, она вступает в вымышленную схватку и щипает Уильямс за различные части тела в попытке получить свое. Заканчивается все тем, что они с громким смехом падают на кровать, так и не выбрав победителя. - Я сейчас поняла, - Элли поглаживает оголенное смуглое бедро и шумно сглатывает из-за сбитого после небольшой пробежки дыхания, - если твое белье в моем кармане, то… - Как же долго до тебя это доходило, - язвит в ответ Дина, хитро улыбаясь. - Так значит в программу завтрака входили не только блинчики? Дина отвечает ей многозначительной улыбкой и закусывает губу. Элли, простонав что-то невнятное, утыкается лбом в плечо девушки, смеясь над собственной глупостью, а затем жадно припадает к ее губам. Теперь им точно никто не помешает. Сильные руки продолжают изучать и поглаживать стройное тело под собой, теперь уже менее целомудренно, сжимая пальцами мягкую кожу, надавливая более ощутимо на оголенные участки. Дина откидывает голову, полностью отдаваясь чужим прикосновениям, но, как только Элли касается края футболки, желая потянуть его вверх, она вдруг останавливает ее ладонь. - Подожди, подожди, - сквозь учащенное дыхание приговаривает она. - Сначала я хочу кое-что сделать. Уильямс замирает и вопросительно смотрит в карие глаза. На лице у Дины расцветает хитрая улыбка, она мягко толкает шатенку в плечо, вынуждая коснуться лопатками постели, а затем перекидывает одну ногу через ее тело, восседая сверху. - Не знаю, что ты удумала, но мне это определенно нравится, - шепчет Элли, завороженно наблюдая за действиями Дины - она по-издевательски медленно поднимает вверх по телу края футболки, постепенно открывая перед Уильямс свою наготу. Шатенка моментально отвечает на это, касаясь руками ее голых бедер, которые тут же хочет сжать, но получает жгучий шлепок. - Эй! - Ты можешь только смотреть, Элли, - качает головой Дина с обольстительной улыбкой. - Не могу. Дина наклоняется вперед, упираясь руками в кровать по обе стороны от головы шатенки, и проводит языком влажную дорожку от шеи к уху. - Хотя бы попытайся, - шепчет она, обдавая жаром влажную кожу и зубами оттягивает мочку. Элли уже сейчас готова сорваться, она не привыкла отдавать кому-то контроль, не привыкла отказывать себе в желании трогать то, что сейчас находится в абсолютной доступности. Это самая настоящая пытка и испытание для ее крошечного терпения. Но она все же решает попробовать принять правила этой игры и, сдавшись, опускает руки на постель, тут же сгребая в кулаки простынь. - Да, вот так. Ты умница, - лилейным тоном хвалит ее Вайнберг и начинает постепенно спускаться поцелуями вниз. Она не оставляет без внимания шею, плечи, ключицы, выпирающие под бледной кожей ребра, дарит легкий укус в районе живота справа, там, где, как она помнит, Элли наиболее чувствительна. И не ошибается, потому что именно тогда шатенка, напряженно сконцентрированная на получаемых ощущениях, вздрагивает и издает хриплый стон. Эта реакция заставляет Дину пойти дальше. Она доходит до линии спортивных штанов и в нетерпении тянет их вниз вместе с бельем, оголяя нижнюю часть тела Элли. Также медленно целует ноги, бедра, поднимаясь все выше, к самому желанному, обдает дыханием пульсирующую точку, проводит языком совсем рядом с половыми губами, и выдержка Уильямс буквально на глазах трещит по швам, когда она жалобно, хоть и сквозь зубы, произносит такое умоляющее «Дина». Элли уже и не вспомнит, когда в последний раз касалась саму себя. А последней, кто касался ее, была именно Дина. И было это так давно, что ощущение чужой ласки на теле остались давно запрятанными вглубь воспоминаниями. И сейчас, когда она впервые за долгое время предстает перед кем-то обнаженной, когда чувствует чужие касания на коже, совсем близко к месту, где влага уже пачкает сведенные бедра, ей хочется просто умолять о разрядке. Желание, смешанное с долгим воздержанием, теперь доведено до максимального предела. Элли кажется, что ей хватит одного невесомого касания, чтобы прийти к финалу. И, к ее счастью, Дина не собирается долго ее мучать. Она спускается ниже, и напряжение внизу живота Элли связывается в узел. Ноги сводит дрожью от возбуждения настолько сильно, что она испускает полурык-полустон. Дина так осторожно, как подобает ювелиру, касается ее в разных местах, что влажный поцелуй на пульсирующей точке взрывается для Элли словно бомба. Она сильнее сжимает в кулак простыни под собой и начинает двигать бедрами навстречу ласкам. Уильямс придерживает голову Дины за темные волосы, откидывается на подушки и стонет в голос, матерится, когда наслаждение моментами достигает пика и заставляет тело забиться дрожью. Ей требуется всего пара минут, когда все напряжение, скопившееся под кожей, вырывается наружу и накрывает ее с головой. Она смотрит расфокусированным взглядом в потолок, пытаясь привести дыхание в норму и медленно приходит в себя, пока Дина с довольной улыбкой также, поцелуями, подкрадывается к ее губам, снова занимая свою позицию верхом на подтянутом теле. Элли хватает ее за шею, наплевав на все правила ранее задуманной брюнеткой игры, притягивает ее к себе ближе, слизывая собственную влагу с ее мягких губ, и теперь не отказывает себе в том, чтобы трогать ее тело везде, как и планировала изначально. Дина утопает в ее поцелуях и прикосновениях, забывается в жгучих ощущениях на коже и буквально упускает тот момент, когда Элли под ней вдруг ловко сползает вниз и припадает губами к влажному комку нервов, буквально силой усаживая Дину на свое лицо. Брюнетка, сначала будучи смущенной своим положением, замирает на месте с сорвавшимся с губ стоном, а затем, когда движения языка внизу набирают постепенно темп, она теряется от электрических разрядов, пущенных по телу, и начинает двигать бедрами, напрашиваясь на ласку. Элли с искренним восхищением смотрит на то, какой вид открывается перед ней, на то, как Дина откидывает голову, и ее длинные волосы рассыпаются по плечам, как она закусывает губы, не сдерживая стонов, но все же пытаясь их немного заглушить, как она сжимает руками свою грудь, переполненная нарастающим напряжением изнутри. В какой-то момент ее стоны становятся громче, движения бедер более резкими, рваными, и Элли усиливает давление языка, руками сильнее прижимает к себе брюнетку. Дина замирает, вскрикивая, и содрогается от наступления долгожданной разрядки, пару раз финально толкаясь в губы Уильямс. Ей требуется еще несколько минут для того, чтобы выровнять дыхание и вернуть контроль над негнущимися подрагивающими ногами, чтобы лечь рядом с шатенкой на кровати. Элли хочет застыть в этом моменте, когда они обе с блаженными улыбками, смотрят друг на друга, пока их сплетенные расслабленные тела теряются в темных простынях. Сейчас весь мир сужен до этих темных глаз напротив, все кажется абсолютно ненужным. Она снова рядом и снова её.