Forbidden Desire

Элли в последний раз оглядывает себя в зеркало, поправляет воротник черной рубашки под пиджаком, снова рассматривает кольца на своих пальцах и усмехается тому, как органично Дине удалось надеть на нее столько цацок и не услышать ни одного мата за все время. Талант, что сказать. Сара прошлой ночью уехала в ЛА на 3 дня. Жаль, что она не здесь, сказала бы, что Элли очень идет классический стиль и обязательно бы добавила: «Наконец-то на тебе что-то помимо мужской одежды и конверсов. Можешь же, когда надо». И неважно, что этот деловой костюм - тоже мужской. Она хватает ключи от машины, задумавшись на пару минут, в последний момент все же дополняет свой образ тем самым кожаным браслетом с мотыльком, затем поторапливает Эбби и закрывает за ними двери дома. Дина запретила ей за ней заезжать, сказала, что приедет сразу на презентацию, поэтому Элли не позволит себе опоздать ни на минуту. На подъезде к главному зданию, где проходит презентация, стоят просто тысячи машин, и Уильямс начинает тихонько хныкать, когда представляет, что ей придется пробираться сквозь этот автомуравейник. Однако ее опасения быстро развеивает охранник, который сообщает, что для VIP- персон у них отдельная парковка, и она оказывается очень даже просторной. Она вдыхает холодный октябрьский воздух сразу после того, как выбирается из машины, решает оставить пальто в салоне вместо того, чтобы накинуть его на свои плечи, и Эбби, по уши укутанная в свою куртку и шерстяной шарф, смотрит на нее как на чокнутую. Внутри банкетного украшенного зала ее встречает духота и обилие запахов дорогого парфюма, женщины сегодня надели свои лучшие платья, от количества блесток у Элли уже через 2 минуты начинает рябить в глазах. Безвкусица. Конечно же, по классике у самого входа расстелена красная ковровая дорожка, где огромными буквами написано название журнала, а по краям.. о боги, только не это… две просто гигантские фотографии Уильямс с той самой обложки. Она встает в ступоре напротив этой картины и все о чем она думает - развернуться и дать по газам. Но толпа журналистов с камерами замечают ее гораздо быстрее. - Она здесь! Она здесь! Все присутствующие одновременно разворачиваются к ней и начинают щелкать вспышками. Вот хуйня проклятая. Ей остается только натянуть на лицо улыбку и прошествовать прямо в эпицентр этого ада. Журналисты, перекрикивая друг друга, задают ей тысячи вопросов, ослепляют её глаза вспышками объективов, тычут в лицо огромными микрофонами, и Элли приходится отбиваться от их любопытства в одиночку. Дина, где ты, когда ты так нужна?!?! - Элли, мы заметили, что сегодня на вас достаточно много украшений. Это часть образа или ваш новый стиль? - Это все индивидуальная работа одного прекрасного дизайнера. Моя подруга настолько хороша в своем деле, что даже я не могла не влюбиться в эти цац.. гхм.. украшения. - Кто же этот талантливый дизайнер? И слава Иисусу и всем божествам, которые могут только существовать, но именно на этом вопросе Элли замечает в толпе приближающуюся темноволосую макушку и почти истерично выкрикивает: - А вот как раз и она! Можете сами обо всем ее спросить! Дина! Дина с обворожительной улыбкой выходит из толпы, и челюсть Уильямс остается на месте только благодаря тому, что на нее направлены все камеры этого ебучего мероприятия. В ином случае ей пришлось бы подбирать ее с пола вместе со слюной. Брюнетка сегодня приложила немало усилий к своему внешнему виду: на ней короткое полупрозрачное платье, которое облегает ее фигуру настолько, что она вполне могла бы прийти и просто в белье - разницы почти никакой. На шее, уравновешивая глубокое декольте, переливается блестящий чокер, но Уильямс про себя прозывает его ошейником. Она подходит к Элли почти вплотную и тут же берет на себя все внимание журналистов. А Уильямс столбенеет на месте, вдыхая такой знакомый, по ощущениям уже давно забытый запах морозной вишни. Тот самый запах. Вся пресса моментально переключается на новую тему для обсуждения и фотографирует девушек вместе. Элли инстинктивно обнимает Дину за талию и почти скулит про себя от того, как ей хочется опустить руку ниже, на округлые бедра, которые так соблазнительно облачены в обтягивающую ткань. Она решила над ней поиздеваться, не иначе. В отличие от Уильямс Дина на вопросы отвечает намного увереннее, и ответы ее более красочные и наполненные, чем ответы артистки. И Элли действительно остается только стоять рядом, глотать накопившуюся слюну во рту и пытаться унять свое больное воображение, разыгравшееся не на шутку. Дина знала на что давить. Ведь неделю назад, когда они обсуждали на кухне финальные эскизы, Уильямс с дуру ляпнула какую-то шутку про свое воздержание в ответ на очередной провокационный вопрос брюнетки. И теперь это самое воздержание дает о себе знать хуже некуда. Повезло, что она девушка, и ей не приходится прятать свой стояк под полами пиджака, было бы неловко. Вопросы, к счастью в какой-то момент заканчиваются, и фотографы просят девушек отойти к стенду, чтобы они смогли сделать их фотографии в полный рост. И, когда, Дина по-модельному встает рядом с Элли, выставив свою ножку в сторону, кто-то из толпы выкрикивает: - Вы отлично смотритесь вместе! Как две горячие невесты! Дина косится на Элли, Элли смущенно кривит лицо и издает нервный смешок. Она дает прессе еще пару минут на снимки, а затем утягивает брюнетку за собой, и они скрываются среди других гостей. Официант предлагает им по бокалу шампанского, и Уильямс цепляется за него так, словно там внутри святая вода, которая поможет очистить ее порочную душу. Если бы. - Прости, что опоздала, - осторожно говорит Дина, делая глоток шампанского и улыбается, глядя в сторону, откуда на них направлен очередной объектив камеры. - Ничего, - выдыхает Элли и осушает свой бокал почти одним глотком. Ненавидит шампанское, но сейчас оно нужнее всего на свете. - Превосходно выглядишь. - Спасибо, ты тоже, - Дина подходит к банкетному столу, элегантно берет клубнику в шоколаде и откусывает ее намеренно медленно, томно, слизывает с губ остатки шоколада, а потом еще и облизывает собственные пальцы. Серьезно, Дина??!?! Элли, будто зомбированная, наблюдает за этим и решает последовать ее примеру - тоже берет со стола какую-то закуску, но в рот класть не спешит, просто вертит шпажку в руках. Брюнетка берет реванш, хотя в нем вовсе нет необходимости, делает небольшой шаг вперед и тянется к самой дальней закуске, перегибаясь через стол так, что Уильямс гипнотизирует ее пятую точку и край платья, который по ощущениям сейчас всем присутствующим покажет белье девушки. Но дизайнеры, видимо, продуманные черти, потому что ткань вообще не движется с места, будто ее приклеили к этой смуглой коже. Элли даже остается раздосадована где-то в душе. - А это платье.. гхм, - едва слышно говорит она над самым ухом брюнетки, прикрывая ее спину собой. Хрена с два она позволит кому-либо на нее пялиться. - … оно не слишком откровенное? - Это? - С искренним удивлением спрашивает Дина. - О, нет, Элли, оно совсем не откровенное. - Она с томной улыбкой поворачивается к ней лицом и облизывает губы, параллельно поправляя воротник пиджака шатенки. - Тебе не нравится? - Нравится, конечно. Просто… - она обводит глазами толпу людей и шумно сглатывает. - Все на тебя так пялятся. - Может они пялятся на тебя? Ты ведь звезда вечера, твое лицо на обложке. Элли отвечает ей с саркастичным недоверием. - Нет, они смотрят именно на тебя и на твою.. - Задницу? - С вызовом вскидывает брови Дина. - Ноги. Я хотела сказать ноги. Девушка в ответ только сдержанно смеется и кивает, будто бы поверила. Элли явно сдает позиции. - На улице холодно, и ты можешь простудиться, если будешь разгуливать в таком открытом образе, - если бы сама Уильямс услышала от себя эту фразу ранее, не вникая в контекст разговора, закатила бы глаза и ляпнула что-то вроде «Звучит как нудня от Андерсон». Может быть ей стоит поменьше общаться с Эбби, чтобы не стать такой же святошей? - Элли, - почти со стоном произносит ее имя Дина, и Уильямс хочет схватиться за собственные волосы и взвыть в потолок. - Оказывается, ты не всегда такая хорошая врунишка, какой умеешь быть, - она с улыбкой проводит пальчиками вдоль груди шатенки и останавливает взгляд на руке, в которой все еще зажата позабытая закуска. - Я рада, что ты снова надела этот браслет, - Дина делает глоток шампанского и уходит. Уходит. Вот так просто, захотела и ушла. А ей остаётся только стоять на месте, тяжело дышать и исходить мурашками от напряжения внизу живота. Пиздец. Она разворачивается на 180, сталкивается глазами с Эбби, которая тупо смотрит и моргает, смотрит и моргает. Как сова. Элли подходит к ней, молча кладет в ее ладонь шпажку с канапе и бросает еле разборчивое «Мне надо подышать». Дышит она естественно никотином. Курит долго, тянет сигарету на максимум, сдерживает дрожь в теле от холода и накатившего возбуждения. В последний раз такое она испытывала очень давно. И по ее подозрениям это было тоже с Диной. Конечно, она знает ее слабости и ювелирно ими апеллирует, словно хирург, который острым скальпелем разрезает грудные клетки и вынимает сердца. И именно ее она не спешит возвращать, тянет до последнего, пока Уильямс не потребуется реанимация. Не так давно Дина сказала, что сейчас ситуация под контролем Элли. Как бы не так. Хотела бы сама Уильямс этому верить, но ее так искусно тянут за ей самой неизвестные ниточки, что она уже вот-вот и готова сдаться. Настолько потеряла контроль над собой, что неосознанно прикидывает, чем может обернуться воссоединение с Диной. Где же Сара, которая могла бы ей сейчас отвесить отрезвляющий подзатыльник? Ей приходится вернуться назад. К сожалению, она не может вечность тянуть из сигареты собственные силы. Да и на полное восстановление здравого рассудка Уильямс во всем мире никотина не хватит. Когда она возвращается в теплый шумный зал, первым делом выискивает Дину глазами - она ведет с кем-то занимательную беседу и смеется, прикрывая губы ладошкой. Конечно, ее не требуется учить светским мероприятиям, она в этом будет поопытнее Элли. Сама же Уильямс с глазами брошенного щенка снует из стороны в сторону по залу, держа в руке бокал шампанского скорее просто для того, чтобы было чем занять руки, чем для того, чтобы насладиться напитком. Засунуть обе руки в карманы уж слишком, вот одну - сойдет. Долго побыть в одиночестве, наблюдая со стороны за Диной, ей не удается. К ней уже через несколько минут буквально прилипают представители журнала, другие работники медиа-сферы, которые берут у нее небольшие интервью. Она отвечает на однотипные скучные вопросы, активно жестикулирует руками, продавая Динины работы так, словно от этого зависит ее жизнь. А потом она краем глаза замечает, что брюнетка вместо душевной беседы с тем же парнем, которому она мило улыбалась, уже кружится с ним в танце. Эта картина вызывает в ней бешенство. Она не пропускает мимо глаз ничего: следит за тем, как низко его рука ложится на ее спину, будто, не дай бог, он позволит себе чуть больше и сдвинет руку хоть на сантиметр, она сорвется с места и сломает ему пальцы. Она замечает также и то, что Дина косится в ее сторону и проверяет, видит ли Элли эту картину. Так вот как, Дина? Делаешь это специально? Вайнберг увидев ожидаемый ревностный взгляд, очевидно, ликует и начинает более активно вилять бедрами и вскидывает руки на шею мужчины. - Мисс Уильямс? - С ожиданием дублирует свой вопрос журналистка, о существовании которой Элли уже забыла. - Прошу прощения, - шатенка насильно переводит взгляд на блондинку перед собой и просит повторить вопрос. Еще какое-то время она остается сосредоточенной на вопросах репортера, но все же не выдерживает и снова возвращает глаза к Дине. Очень вовремя, потому что именно в этот момент мужик, вокруг которого она вертится, самым наглым образом хватает ее за задницу. И вот это она терпеть уже не намерена. Элли срывается с места и, грубо расталкивая людей перед собой, направляется прямиком к паре. А спутник Вайнберг тем временем уже тянется к ней губами за поцелуем. Дина уворачивается и упирается руками в его грудь, пытаясь увеличить между ними дистанцию. Уильямс подлетает к ним, словно торнадо, и с размаху толкает мужчину в плечо. - Отвали от нее! - Камон, куда ты лезешь, - усмехается парень, наконец отцепившись от Дины, которая спешит спрятаться за спиной Уильямс. - Мы же просто танцуем. Че не так-то? В нос бьет запах алкоголя. Перепил он или обдолбался, Элли сейчас вообще это не волнует. Она старается сохранять здравый рассудок, но сердце в груди уже колотится от всплеска адреналина. - Танцы кончились, - шипит в ответ шатенка, понизив голос. - Иди, освежись. - Я, конечно, понимаю, что ты у нас «лицо с обложки». Но ты не подмяла под себя всех сучек страны. Она сама вокруг меня весь вечер жопой крутила! - Он делает маленький шаг вперед, и Элли инстинктивно выставляет руку, удерживая его на расстоянии. - Стой на месте. Иначе.. - Иначе что? Не низковато ли для звезды твоего масштаба защищать потаскушку? - Что ты сказал? Элли до последнего надеется, что этот вопрос удастся решить мирным путем. Однако ее терпение не вечно. Его вообще ничтожно мало. Парень нагло и уж слишком самоуверенно наклоняется ближе и с насмешкой, уверенно повторяет: - Потаскушка, проститука, шлюшка. Ты в постели тоже наверняка таких имела. Ты же лесба. О, да, она поведется на эту провокацию. Мозг уже отключается, уступая место рефлексам тела и инстинкту самосохранения. А для Элли он трактован всегда одинаково, еще со времен детдома: «Бей первой». Сжатая в кулак рука влетает в его нос с полного размаха быстрее, чем он и все окружающие их люди успевают обратить свое внимание на эту ситуацию. Парень отшатывается, прикрывая лицо рукой, на его рубашку падают крупные багровые капли крови, и это вообще ни разу не останавливает Элли. Девушки вокруг начинают разбегаться в стороны с дикими визгами, Дина за спиной кричит «Элли, нет!» и даже пытается ухватиться за нее, чтобы остановить. А она уже замахивается для следующего удара, схватив мужчину за воротник его пиджака, но ее кулак ловят буквально в воздухе и заламывают руки за спину. - Повтори еще раз, выблюдок! - Сквозь зубы рычит шатенка, вырываясь из чужой хватки. - Элли, хватит, хватит, - говорит кто-то ей в самое ухо, пытаясь привести в себя. Она только с пятого «успокойся» понимает, что это Эбби. Андерсон оттаскивает ее в сторону на безопасное расстояние и только тогда отпускает. Уильямс тут же бросается обратно, желая продолжить, когда парень с разбитым носом вопит: - Сука! Я уничтожу тебя, слышишь? - Элли, посмотри на меня, - Эбби хватает ее за лицо и заставляет посмотреть в свои глаза, чтобы шатенка перестала слушать бесконечные проклятия. - Она напугана, - кивает Андерсон в сторону Дины, которая сжалась от страха и застыла на месте, закрыв рот руками. - Я разберусь. Уезжайте отсюда. Быстрее! Уильямс как во сне, ничего не соображая хватает Дину за руку и тащит за собой на парковку. Брюнетка бежит за ней, едва успевает перебирать ногами на высоких шпильках, всхлипывает сквозь слезы что-то типа: - Там мое пальто! Элли резко останавливается, снимает пиджак и молча накидывает его на плечи брюнетки. После чего снова волочет ее за собой. - Элли, подожди! - Спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, кричит Дина. - Элли, у тебя кровь! - В машину, - рычит шатенка, сняв автомобиль с сигнализации. - Элли, у тебя будут проблемы, - вытирая потекший макияж говорит Дина, подрагивая плечами. - Блядь, я сказала, сядь в машину! Дина вздрагивает, явно испугавшись этого крика и бешено злых глаз Уильямс, но все же подчиняется и садится в автомобиль, громко хлопнув дверью. Элли садится рядом, заводит мотор и дает по газам с такой силой, словно за ней сейчас приедет отряд полиции. Что в общем-то вполне может быть. Они едут в абсолютной тишине. Дина, вжавшись в сидение, скрещивает руки на груди и пытается не просто прикрыться пиджаком Элли, а впитаться в него. Но все же то и дело переводит глаза на разбитые костяшки Уильямс на руле. Элли борется с желанием накричать на Дину, спустить на нее всех собак, но молчит, стиснув зубы. Что случилось, то случилось. Она жива и цела - это главное. Но злоба внутри нарастает с такой силой, что он не выдерживает этого, останавливается прямо посреди трассы, на обочине, выходит из машины и закуривает. Как назло, ебучая зажигалка не срабатывает с первого раза, и Уильямс громко матерится, посылая ее к чертям в ад. Тогда эта падла наконец сдается. Она выдыхает дым вместе с эмоциями, пытается привести в порядок свое сердцебиение и закрывает глаза, прокручивая всю эту картину. Что, если бы ее не оказалось рядом? Что, если бы он увел ее оттуда в какое-то уединенное место? Что, если это повторится? Зачем, зачем она вела себя так? Кровь на ее руке мерзкими тягучими змейками стекает по пальцам и окрашивает так старательно для нее сделанные Диной кольца. Серебряный металл розовеет, встречаясь с густой красной жидкостью. Это даже могло бы быть красивым, если бы не было настолько отвратительным. Она гипнотизирует полупрозрачное облако сигаретного дыма, которое улетает куда-то в темноту, вслед за ветром. Она бы тоже хотела сейчас вот так просто раствориться, развеяться, растаять, чтобы ей не пришлось возвращаться к Дине, не пришлось поднимать тему о произошедшем, выяснять ее мотивы и, прости господи, читать ей нотации. Не в ее правилах, но сейчас руки очень сильно чешутся. Но ей все же приходится взять себя в руки, приходится снова сесть за руль, приходится приложить максимум усилий, чтобы не смотреть в сторону Дины, которая, кажется, вообще не шевелилась с момента, как села в машину. Она гонит с такой скоростью, что они подъезжают к большому дому Элли за какие-то полчаса. Дина не дожидается, когда шатенка откроет ей дверь, молча выходит сама и поднимается по крыльцу к двери. Уильямс впускает ее внутрь, девушка делает пару шагов и застывает на месте, видимо, ожидая хоть чего-нибудь. Слова, звука, жеста, чего угодно. - Сегодня останешься здесь. Пока еще чего-нибудь не натворила, - выплёвывает Элли и уходит на кухню. - Думаешь, я этого хотела? - Возмущенно спрашивает Дина, следуя по пятам за Уильямс. Элли стоит к ней спиной, медленно снимает с пальцев все кольца и промывает руки под проточной водой, смывая и свою, и чужую кровь. Едва заметно морщится от боли, когда задевает свои раны, но обрабатывать их не спешит - просто промачивает руки бумажным одноразовым полотенцем, после чего молча открывает стеклянный шкаф, в котором хранится алкоголь. Дина все это время терпеливо ждет ответа на свой вопрос. - А разве нет? - С тяжелым вздохом уточняет Элли, наконец взглянув на девушку исподлобья. - Ты весь вечер вешалась на его шею не для показухи? - Уточняет она, наливая в широкий стакан виски, который тут же махом выпивает. - Я не идиотка, Дина. Представление было что надо, на 5 баллов, - она показательно хлопает в ладони и делает наигранный реверанс. - Представление? - Нахмурившись, повторяет брюнетка. - А ты не задумывалась, почему я делала все это? Почему вела себя так? - Просвети меня! - Размахивает Элли руками. - Да потому что единственный способ до тебя достучаться - это взыграть на твоей долбанной гордости! - Кричит Дина, делая угрожающий шаг вперед, и скидывает с себя пиджак шатенки прямо на пол, словно ей сейчас противно иметь с ней какую-либо связь. - Посмотри на себя! Ты ведь даже сама себе не можешь признаться в том, что ты хочешь того же, что и я! В том, что ты по-прежнему что-то ко мне чувствуешь! Настроила вокруг себя сотни стен, нацепила маску скептика и делаешь вид, что тебе на все насрать! - А что ты мне предлагаешь? Окружить себя шлюхами и пытаться вызвать твою ревность, чтобы позволить тебе увидеть картину моими глазами? - Совершенно спокойным тоном спрашивает Элли, хотя ее сердце сейчас колотится словно бешеное. - Я не такая как ты, Дина. Я хоть минимально, но берегу твои чувства. Она допивает второй стакан алкоголя и проходит мимо брюнетки, огибая кухонный островок. - Не смей уходить! - Кричит Дина, схватившись за ее руку, словно потерянный ребенок. - Зачем ты так? Хватит меня наказывать! Я же все тебе уже рассказала! Я понимаю, что поступила как последняя эгоистичная идиотка, понимаю, что от меня одни проблемы. Но, черт возьми, я же пытаюсь пробиться к тебе! Элли чувствует, как ее грудь наполняется агонией. Она испытывает так много эмоций, которые накрывают ее с головой и не дают сделать вдох. И она не справляется, теряет контроль, теряет силы сопротивляться и сдерживать этот шторм внутри себя. - Дина, когда ты наконец поймешь меня хоть немного? - Пытается начать спокойно, но тут же срывается на крик. - Это больно! Больно быть с тобой, больно быть без тебя! Ты никогда не была моей на 100%, я всегда делила тебя с кем-то. А я принадлежала только тебе. Всегда! Даже по сей день хоть на долю, хоть на крошечный атом, но я принадлежу тебе! - Она уже не сдерживает слез, выхватывает свою руку из ее хватки и не просто кричит, а орет во весь голос как безумная. - Скажи мне, что мне нужно сделать, чтобы прекратить это? Чтобы ты ушла из моей головы хотя бы на день? Почему это так сложно? Почему я не могу отпустить тебя? Ты поглотила меня всю! Я потеряла все в тот день, когда познакомилась с тобой. И себя в том числе! Как мне теперь жить с этим? Её просто разрывает изнутри. Хочется пальцами разорвать собственную грудную клетку и вытащить оттуда все наполнение. Ей тесно в груди, тесно наедине с этими эмоциями, голоса не хватит, чтобы их выпустить, слез не хватит, чтобы их заглушить. Это чувство безысходности, когда ты загнан в угол, когда тебе хочется просто спрятаться под ближайший камень, закрыться руками и долго-долго по-детски истерично плакать. Дина, уже не вытирая слез со своих щек, просто машет головой из стороны в сторону, отрицая все, что вылетает из губ Уильямс. - Элли, пожалуйста, - она бросается к ней навстречу, касается ее щек своими ладонями и вытирает с них влагу. - Не нужно, пожалуйста. Ее пальцы касаются сухих губ шатенки, по которым сейчас стекают горячие слезы. - Остановись, - тихо просит Элли, не в силах двигаться и оказывать какое-либо сопротивление. Ее сердце уже устало долбиться в грудную клетку - что толку, его все равно не слышат, игнорируют. Дина замирает, однако не спешит убирать своих рук от лица шатенки. Она опускает глаза и делает глубокий вдох, будто набирается смелости, чтобы произнести следующее: - Если все это правда, - глотая слезы говорит она, - если ты и правда хочешь от меня избавиться. Зачем ты мне помогаешь? Почему не уйдёшь в сторону, почему не оставишь меня? Все нутро Уильямс отталкивает реальность, которую на нее прямо здесь и сейчас рушит Дина. Ей хочется, словно обреченной, замотать головой и до хрипа в голосе орать, что все это неправда, никто ей не нужен, она же Элли Уильямс, независимая, одинокая, пустая. Вакууму не нужно наполнение, чтобы быть собой. - Здесь и сейчас скажи, - продолжает пробиваться сквозь слои ее защиты Дина. - Скажи, что ничего ко мне не чувствуешь, и я уйду. Навсегда. Сделаем вид, что ничего этого не было, что мы вообще не виделись. Я даже могу уехать из Сиэтла. Одно твое слово, Элли. Уильямс в этот момент становится просто до жути, до дрожи в ногах страшно. Она наяву сталкивается со своим ночным кошмаром, ее отбрасывает воспоминаниями в тот день, когда Дина одним «Прощай» перечеркнула все; когда она сломалась изнутри и еще ни разу за все это время так и не попыталась собраться снова воедино; когда она с давящей болью в груди уехала из Сиэтла и возненавидела всем сердцем этот город. Она уже однажды потеряла Дину, и теперь это может повториться. И Элли просто молчит. Громче ее тяжелого дыхания только стук ее сердца - такой учащенный и сильный, что Дина, наверное, тоже это слышит, поэтому она кладет свою ладонь на её грудь, чтобы почувствовать это волнение и поглощающий страх. - Элли, нас больше ничего не сдерживает. Теперь я только твоя на все 100%. И даже больше, - её заплаканные карие глаза смотрят с такой мольбой, взывают к тому, что все еще сидит внутри Уильямс и истерично бьется подобно рыбешке на песке. Дина берет ее руку в свою, осторожно поглаживает рубцы на костяшках, проводит по ним кончиками пальцев, а потом осторожно подносит руку к своим губам. А Уильямс совсем не шевелится, словно сейчас ей голову отсекут, и она в принципе уже смирилась со своим смертным приговором. Когда Дина целует ее кисть, сердце, окончательно сдавшись, валится куда-то в пропасть. Все рефлексы ее тела встают на «Стоп», она не может двигаться и просто смотрит на то, что делает брюнетка, просто чего-то ждет. Дина, не встретив сопротивления, решает осторожно пойти дальше, касается пальцами лица напротив, обрисовывает скулы, очертания губ, а потом, на секунду задумавшись, медленно тянется к ее губам. - Вернись ко мне, - прямо в губы просит брюнетка сквозь слезы. - Пожалуйста, Элли, отпусти себя. Вернись, вернись, вернись.. В голове Уильямс что-то взрывается, лопается. Бьющая внутри дрожь стирает в пыль что-то очень прочное, что-то железобетонное, с таким трудом выстроенное. Ей хочется кричать от сожаления, когда она видит и чувствует этот погром, когда вся ее четко выстроенная, детально организованная система просто рушится по щелчку пальцев. И вот, стопов больше нет. Она поднимает руки как в замедленной съемке, одну осторожно запускает в волосы Дины, развеяв шлейф вишневого аромата, вторую с опаской кладет на ее талию. Брюнетка едва заметно улыбается и шумно выдыхает, выпуская скопившееся внутри напряжение. Элли поспешно облизывает собственные пересохшие губы и наклоняется навстречу Дине. Ее губы соленые от слез, влажные и ожидаемо мягкие. Такие, какими она их помнит. Сердце Элли снова начинает учащенно биться, чувства, которые таились внутри под грудой застроенных стен, вдруг наваливаются на неё, поглощая все, каждую клеточку её тела. Она не может противостоять и уже просто не видит в этом смысла. Устала бороться, устала себе отказывать, устала сопротивляться собственным желаниям. Уже так или иначе поздно пытаться что-то исправить. Поэтому она, окончательно отключив голову, притягивает Дину ближе к себе, сжимая руками ее тело, впивается в губы более настойчиво, требовательно. Брюнетка податливо ей отвечает, кладет руки на ее шею, сжимает воротник рубашки и всем телом льнет навстречу, желая быть ближе. Воздух заканчивается слишком быстро. Элли прерывает поцелуй и, тяжело дыша, замирает, глядя Дине в глаза, на то как она улыбается, на слезы на ее щеках, что поблескивают словно россыпь хрустальной крошки. Уильямс пальцами вытирает влагу с бархатной кожи и даже в этот момент все еще не верит, что Дина настоящая, что это не сон и не очередной плод ее фантазии. - Я мечтаю поскорее снять это жутко неудобное платье, - со сбитым дыханием наспех лепечет Дина. - Я мечтаю сжечь его к чертям собачьим. - Что тебя останавливает? Элли без лишних слов пальцами нащупывает молнию на узком платье и тянет вниз. Дина помогает ей избавить свое тело от этих оков и теперь остается в одном белье снизу и своих босоножках на высоком каблуке. И блестящем ошейнике, конечно. Он так раздражает взгляд Уильямс своим блеском, что она следом тут же спешит расстегнуть звенья на шее брюнетки. Теперь ничего не отвлекает ее от того, чтобы рассмотреть в деталях аккуратные плечи, разлет ключиц, пышную грудь. Элли пальцами проводит вдоль смуглых рук снизу-вверх, и Дина вздрагивает от этого прикосновения, ждет, когда почувствует эти руки на своей груди. И она быстро получает желаемое, потому что изголодавшаяся по ней Уильямс не может противостоять тому, что видит перед собой. Она целует её так жадно, словно она годами бродила по пустыне, а Дина - её долгожданный глоток воды. Брюнетка опирается спиной о высокую мраморную столешницу и со стоном закусывает собственные губы, пока Элли руками и губами заново изучает ее тело. В этот момент все вокруг и внутри нее исчезает, остается только Дина. Ее голос, ее стоны, ее тело. Она трогает ее везде, будто в моменте восполняет все те годы, за которые ее руки истосковались по этим ощущениям. Скольких девушек она пробовала в поисках хотя бы на йоту похожих ощущений, но подобных Дине невозможно найти. Она одна единственная. И теперь она точно ни за что не выпустит ее из своих рук, ни за что больше не потеряет. Элли спускается ниже и присаживается перед Диной, целует ее бедра, аккуратно поднимает одну ногу и ставит на свое колено. Пальцами расправляется с застежками на ее босоножках, и Дина наблюдает за этим так завороженно, словно на ее глазах творится магия или создается настоящее искусство. Уильямс уже заканчивает с ремешками на другой ноге, поднимает глаза на Дину и с хитрым прищуром вдруг припадает губами к полоске белья между ее бедер. Брюнетка от неожиданности ахает и хватается руками за волосы Элли, прижимает ее ближе к себе. Мимолетная ласка заканчивается слишком быстро, шатенка поднимается на ноги и впивается поцелуем в губы Дины. Девушка с ожидаемой отдачей отвечает, спешит пальцами расстегнуть пуговицы на рубашке Элли, чтобы освободить ее от одежды, и в нетерпении двигает бедрами навстречу. - Сними их, - сквозь поцелуй просит брюнетка и тут же сама начинает пальцами оттягивать собственное белье вниз. - Я хочу еще. Уильямс самодовольно ухмыляется и помогает Дине избавиться от последнего элемента одежды. Отбрасывает темное кружево в сторону и касается пальцами чувствительной точки. Брюнетка откидывает голову назад и произносит протяжный стон, когда длинные пальцы, распределяя влагу, начинают медленно двигаться. Элли окончательно теряет голову от этих звуков над своим ухом и губами спускается к смуглой шее, оставляя грубые поцелуи, укусы, темные следы. Теперь ей можно делать все, что она пожелает. И это осознание сводит с ума. Дина хватается за её шею и придвигает бедра ближе, прося, вымаливая больше прикосновений, больше ласки. И Элли тоже не намерена выжидать, она хочет все и сразу. Она слишком долго отказывала себе в этом, ее просто не хватит на то, чтобы растягивать удовольствие. Шатенка подхватывает Дину за бедра и усаживает на высокую столешницу. Пристраивается между разведенных бедер и тут же спускается вниз, касаясь языком самых чувствительных мест. Ощущает такой знакомый вкус на губах, смакует эту влагу, чувствует в своих волосах пальцы, которые с силой сжимают ее волосы. Поначалу ее движения плавные, нежные, дразнящие. Брюнетка выгибается в спине и опирается на локти - почти полностью ложится на стол, чтобы дать Элли доступ к ласкам без малейших ограничений. И этот маневр принуждает Уильямс ускориться. Ее заводит то, как Дина пытается ухватиться за любую часть ее тела, как требует ее прикосновений, то, как она выгибается, то, как в полумраке красиво подсвечивается ее смуглая кожа. Она ощущает дрожь в ногах девушки, напряжение, волнами покрывающее ее тело от того, что Элли дразнит мягкими влажными прикосновениями пульсирующую точку. Уильямс хочет чувствовать еще больше. Как наркоман, который, будучи в завязке, таки добрался до дозы. Забавная аналогия, учитывая, что именно это чувство окрыленности и бесконечной эйфории она пыталась когда-то восполнить веществами. Теперь понимает, насколько это было глупо - это невозможно чем-либо заменить. Не все в этом мире взаимозаменяемо. Длинные пальцы резким толчком входят на всю длину, издав хлюпающий звук, и тут же подстраиваются под быстрый ритм языка. - Да! Элли, да! Дина в ее руках начинает извиваться сильнее, а потом в одно мгновение ожидаемо замирает, и ее тело передёргивает судорогой наслаждения.