Кот с зелёными глазами

Офир — далёкий край, но находится он вовсе не на краю света, как считают многие нордлинги, не ведавшие о землях дальше Нильфгаарда. Хотя и о нём, откровенно говоря, мало кто из простых обывателей может сказать что стоящее. По крайней мере, все сходятся на том факте, что на Юге жарко. Арсений бы сказал, что в краснолюдской печи он бы чувствовал себя более комфортно. На улице знойно, солнце светит так, словно бы желает поджарить каждого бедолагу, оказавшегося под ним. Однако мужчина даже не допускает мысли отлежаться на постоялом дворе, хотя полдень к тому явно располагает. Да и само его состояние оставляет желать лучшего. Он устал практически до смерти. Но для себя решил, что если не валится с ног в прямом смысле, то всё в порядке, и он может продолжать свои поиски, длящиеся последние десять лет, пока так и не приведшие ни к каким результатам. Прошедшие месяцы он провёл в тщетных попытках найти след Аль-Азифа, также именуемого Некрономиконом. Легендарный гримуар, которым мужчина загорелся после очередного провала. Ради него Арс преодолел тысячи вёрст, прибыв в Офир. В начале показавшаяся отличной затея обрушилась горькой реальностью. Он не первый чародей, пытавшийся найти утерянную книгу, да и не факт, что она не осела в чьей-то частной коллекции. Подобные тёмные штучки любимы многими собирателями редкостей. Те могут даже не пользоваться гримуаром и лишь томно вздыхать, разглядывая обложку из человеческой, как говорят, кожи, да переворачивать трухлявые страницы, исписанные трясущимися руками его автора. Вообще Арсений не практикует запретную магию. Во время ученичества в Бан Арде за такое могли выгнать из академии, а после окончания она просто не входила в сферу его научных интересов. Да и до сих пор формально так всё остаётся. Некрономикон ему нужен в попытках достичь одну определённую цель. Неважно какими методами. Арсений, кроме того, находясь в Офире, раздумывал прибегнуть к магии джиннов, отправившись в две бестолковые экспедиции, во время которых он успел испытать на себе и пески пустыни, и душноту джунглей. Однако, изучив, казалось бы, все возможные записи здешних магов, специалистов в области этих сгустков магии, обладающих разумом, но не свободой, пришёл к выводу, что и они ему не помогут. Бредя по улицам Большого базара, Арсений ощущает себя абсолютно потерянным, хотя и знает, где какие улочки сворачивают к площадям и как выбраться из этого рукотворного лабиринта зданий, дело в другом. В преследующем его годами чувстве. Он знает, чего хочет достичь, но пути к желанному не может найти. Всё плутает по извилистым дорожкам, хватаясь за любую теоретическую возможность. Сначала штудировал архивы Бан Арда, потом исследовал все возможные эльфские руины, расспрашивал знакомых магов и чародеек. При виде этих лихорадочных метаний так и не остывшего за годы Арсения его наставник в ученичестве не мог не попытаться помочь хотя бы чем-нибудь. Несмотря ни на что, с Волей у Арсения хорошие отношения. Тот всегда видел в мальчишке стержень, что помог по окончании стать лучшим выпускником своего года. И, хотя в магической практике Попов не так силён, как в теории, всё же в своей области достиг немалых успехов. К сожалению, они же его и погубили, по крайней мере, так говорил Паша на правах наставника и друга. С каждой новой встречей Арсений угасал всё сильнее и сильнее, потому Воля силился узнать хотя бы крупицу информации, что смогла бы вернуть мужчине былую искру. Так до него дошли слухи, столь далёкие, что мало кто ещё на Севере был бы в них заинтересован. На торгах в одном из аукционных домов, находящихся в Офире, был продан текст Абдула Альхазреда, не тот самый гримуар, так, жалкие записи, еле уцелевшие обрывки, в подлинности которых нельзя быть уверенным. Несмотря на очевидные причины, почему искать Некрономикон не стоит, Паша о слухах рассказал. И, наверное, не зря. Арс к тому моменту, кажется, исследовал все возможные для себя варианты, лишь сильнее запутавшись в лабиринте собственных мыслей, медленно, но верно начиная терять связь с реальностью. Получив же зацепку, пустяковую, но всё же, он ринулся в путь, приведший его в края, о которых большинство нордлингов лишь слышало небылицы и легенды. Дорога развеивала морок на душе, заставляя беспорядок в голове улечься. И хотя сейчас он словно бы вновь сбился с пути, Арс чувствует себя живым. Уставшим, полусдохшим, но живым. Большой базар может быть красочным и удивительным, но то обычно вечером. Когда на улицы выходят глотатели огня, музыканты и актёрские труппы, на которые Арс поглядывает с ностальгией. Днём всё куда прозаичнее, особенно если сбежать в переулки, в которых бывает так мало места, что двое на одной дороге с трудом разойдутся. К тому же, даже в таких местах ютятся лавки с торговцами. Одни продают металлолом, утверждая, что в одной из ламп может попасться джинн, другие развалили ряды специй, среди мешков которых обязательно примостился и фисштех. Здесь не кричат наперебой, стараясь завлечь покупателя, только лишь заговорщицки шепчут и улыбаются кривыми улыбками с пожелтевшими в тон коже зубами. На очередное предложение прикупить подозрительную смесь для увеличения «мужской силы и выносливости» Арсений лишь глубже прячется в капюшон своего тёмно-синего плаща, расшитого серебром по краям. Он, конечно, мог бы покинуть столь непритязательные места и залечь в гостинице до самого вечера, когда на центральных улицах расцветёт праздник, но не хочет. Не потому, что любит страдать, просто любой отдых кажется потерей времени, а именно за ним он столь безуспешно гонится последние годы. На высоте первых этажей домов то расстилаются навесы, то сушится только что выстиранное и развешенное хозяйками бельё. Солнце то появляется за ними, то исчезает, а Арс бредёт по улочкам, рассматривая многочисленные безделушки. Только так он и может позволить себе расслабиться — убеждая себя, что на окраинах огромного базара можно найти нечто стоящее, на деле же просто позволяя мозгу забивать себя картинками всевозможных мелочей, притягивающих глаз своим загадочным блеском, щекочущим нос запахом, а также банальной неизвестностью и непривычностью. Но вот он поворачивает на одном из поворотов, рассчитывая продолжить путь, как всегда, но вместо очередной узенькой улочки, по которой пришлось бы идти прижатым к стене без окон и дверей, обнаруживается арочный проход дальше. В нём, конечно же, расположился торговец, как же без этих пройдох, заполоняющих своими товарами каждый свободный клочок земли. Только вот необычно как: эта лавка единственная, и рядом никаких иных не видно. Не то что места так много, чтобы здесь поместился ещё лоток с чаями, табаком и специями, но мог бы примоститься торговец украшениями и другой мелочёвкой. Хотя, посчитав, что место не самое проходное, Арс двигается к заполонившим проход зеркалам. Поражает не столько их количество, сколько разнообразие. Простейшие работы из стекла и напыления, стоящие на полу, рамы из дерева, от самых дешёвых сосновых до красного и до вовсе неизвестных пород, позолота и литое золото, огромные, идеально сверкающие листы серебра и крохотные дамские с ручкой из слоновой кости. Работы, украшенные традиционными оберегами Скеллиге и назаирскими голубыми розами. Их так много, что глаза разбегаются в попытке рассмотреть каждый уникальный в своём роде товар, часть из которых можно назвать даже экспонатами. — Изумительно… — шепчет Арсений, рассматривая очередное зеркало. Шуметь и восклицать абсолютно не хочется. И, наверное, вовсе не из-за рам, половина из которых вправе называться шедеврами, а другая мусором. Сами зеркала… кажутся слегка странными. Нет, они отражают Арсения, а заодно и песчаного цвета стены зданий, в них вроде бы даже нет никакой магии, да только на краю сознания всплывают воспоминания с далёких занятий в Академии. Тогда, когда им рассказывали о магии зеркал. — Странная штука — отражения, не так ли? Чаще всего в зеркалах люди находят удобный для себя угол зрения, видя себя если не красивыми, то хотя бы привлекательными, на деле из себя ничего не представляя. Бросив взгляд в сторону раздавшегося голоса, Арс понимает, что не один в этом переулке, хотя с чего бы ему быть? В конце концов, у здешнего товара должен быть владелец. Вот только неожиданно то, как он появился словно бы из ниоткуда. Вероятно, стоял у стены, скрываемый зеркалами и рамами. Что ещё можно сразу отметить, так это идеальное владение незнакомцем всеобщим, в то время как большинство офирцев на нём не говорят, либо их акцент, придающий словам бархатистые, но излишне сладкие нотки, тут же проявляется в речи. Внешность того можно назвать вполне обычной для нордлинга. Бритая почти под ноль голова, прямой нос да карие глаза. Выделяют его среди остальных торговцев разве что желтый короткий камзол да внешность, точно не принадлежавшая народам Юга. — Зеркала могут показывать куда больше, чем люди привыкли, если уметь ими пользоваться, — отмечает Арс, продолжая оглядывать незнакомца. Несмотря на всю его непримечательность, тот почему-то пробуждает в маге беспокойство. — Слова не иначе как чародея, — кивнул себе продавец зеркал. — Далековато вас занесло. — Как и вас, — отмечает Арсений, косясь в сторону деревянной рамы, украшенной рельефом темерских лилий. — Чего только не сделаешь ради своей цели, верно? Смотрящий на Арсения человек улыбается, и улыбка его кажется словно бы намазанной мёдом, отчего по позвоночнику ползут крохотные мурашки, несущие с собой ледяную прохладу, несмотря на палящее офирское солнце, зависшее где-то над крышами домов. А вот что скрывается в глубине маленьких карих глаз рассмотреть не получается, сколько ни пытайся. Не видно ни поверхности, ни дна, лишь карий цвет, совершенно непроницаемый. — Откуда оно? — решает спросить Арсений об одном из зеркал. Совсем непримечательное само по себе, оно покрыто полупрозрачной тканью, по которой струятся кисточки бус, но за всей этой мешаниной всё равно можно различить тени отражений. — Очень далеко отсюда. Сначала следует пересечь джунгли, пройти перешеек и двигаться на восток, пока не доберёшься до Серединного царства, как они себя именуют. Можете верить бредням продавца зеркал или нет, но всё так. Сам же материал не выносит контакта с прямыми солнечными лучами, потому я не снимаю вуаль до наступления темноты. Арс не может знать, правду ли глаголит представший перед ним незнакомец, но самим предметом он заинтригован. Конечно, возможно таким образом торговец лишь подогревает интерес к своим товарам, но если нет, то хотелось бы изучить этот самый материал. Зеркало невелико размером, не больше обычной книги в ширину, потому, если представляет какую-то исследовательскую ценность, то его с лёгкостью можно будет прихватить с собой в дорогу, если нет — ну и пусть. Арс, конечно, не нильфгаардский император, чтобы деньгами разбрасываться, но и не обеднеет даже от роскошной покупки. Продавать плоды своих чародейских трудов довольно выгодно. — Так сколько оно? — обращается тот к торговцу, намереваясь конечно же поторговаться. Это всё же офирский базар, здесь нельзя иначе, даже если вы оба не местные. — К сожалению, вы не мой клиент, Арсений. Мужчина выдыхает эту фразу без капли сожаления, скорее чеканя клеймо сургучом на конверте. Откровенно говоря, Арсений оказывается выбитым из колеи подобным неожиданным ответом. Не то чтобы ему никогда не попадались специфичные личности, в число которых входили и торговцы контрабандой, притворяющиеся обычными дельцами, потому имеющие свои особенности, таких он видал не раз, ибо, бывало, сам обращался. Удивительным оказалось другое. Имя. Его назвали по имени, которое он не называл. Неужели он настолько наследил в последнее время, что даже мелкие аферисты не просто о нём наслышаны, а знают его в лицо? В таком случае Арс где-то сильно напортачил, а подобное зачастую приводит к не самым приятным последствиям. Есть, конечно, вариант, что стоящий рядом незнакомец с непроницаемым взглядом личность наоборот — крайне видная, в узких кругах. Настолько узких, что Арс о таких и не слышал. Оба варианта ему неприятны, но нет смысла сейчас терять спокойствие и лицо. В конце концов, всякая странная встреча может сыграть тебе на руку, если правильно ею распорядиться. — И что же требуется, чтобы стать вашим клиентом? — интересовался мужчина, скрестив руки на груди. — Вам в этом уже ничего не поможет. Ладно бы просто чародей — в вашей братии порой встречаются достаточно алчные и жадные до власти представители профессии. Они, конечно, частенько пытаются найти лазейки в договоре или перехитрить, что порой треплет мне нервы, но, в отличие от тебя, им я могу помочь достичь желаемого. Ты же, при всём своём желании добраться до поставленной цели, не мой клиент, ибо я беру лишь те заказы, что могу исполнить. А все мои предложения с применением иных методов ты отклонишь. Я в этом не просто уверен, а знаю, — спокойно произносит мужчина, но от того Попов чувствует в его словах ощутимый вес. — Кто вы такой? Торговец остаётся всё таким же: с виду непримечательным, на голос льстивым, в глазах непроницаемым. Но всё то, что он сказал, не может быть простыми догадками несведущего человека. Арс стоит, натянув на себя плотную ткань плаща, скрыв лицо капюшоном, под ним же надет ещё костюм, несколько талисманов и кинжал, но он ощущает себя до противного голым. Подобного не было со времён Академии и встречи с ректором ещё будучи студентом. Глупым от переполняющих амбиций и беспомощным от недостатка знаний. Как подобное может происходить прямо сейчас, он понятия не имеет, но жаждет узнать и понять, как и всё остальное неизвестное в этом мире. — Как ты видишь — купец. А звать можно господином Зеркало. «Ага, будто бы это твоё настоящее имя», — иронично думал Арс, оглядываясь по сторонам. — Вот как, приму к сведению. Казалось бы, делать здесь нечего, торговец, кем бы он ни был на самом деле, выказал своё нежелание иметь с ним дело, однако… Попова совершенно по-детски подначивает задать пару вопросов. Вероятно, это в нём говорят присущий энтузиазм найти очередные ниточки, что могут привести его к какому-нибудь результату, не будь он даже связан с поставленной им задачей, а также та самая неутолимая жажда любых знаний, бывшая когда-то одним из главных его качеств. Скорее положительных, нежели наоборот. — Может быть для меня есть совет? Для того, чтобы задать вопрос, пришлось хорошенько подумать, а стоит ли? Господин Зеркало — торговец, и вряд ли поделится какой-либо информацией без выгоды для самого себя. Так что имеются опасения, а не придется ли тяжко расплачиваться в случае чего. Хорошо, если ему скажут что-то по-настоящему дельное, а не житейскую мудрость, тогда он всё вытерпит, в ином случае придётся пенять на себя и собственную глупость. Однако мужчина упомянул договоры, от которых многие стараются улизнуть. Так что, пока Арсений ничего не подписал, всё должно быть в порядке. — Признаюсь честно, ты скучен, Арсений, но предмет твоих исследований лично мне интересен. Я один из немногих, кого ты мог бы найти в этом мире, кто может применить свои знания на практике. Однако то, что затеял ты… совсем иной уровень, я бы даже сказал, что не твой и твоим никогда не станет. Ты всего лишь человек. Возможно, одарённый чуть более многих, но посягать на миропорядок подобные не способны. Такому не заставить двигать время вспять, потому, как говорят здесь, в Офире, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к ней сам. Помимо замечания, что он скучный, Арсений не может не возмутиться тому, что ему правда подсунули житейскую мудрость под видом уникального совета. Хотя чего он ещё хотел, не предоставляя ничего взамен? Как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. «Ну вот опять, неужели я старею?» — задумывается на своём восьмом десятке Попов, снаружи выглядящий не старше тридцати. — Вот как, — слышится его разочарованный вдох из-под капюшона. — А нет ничего более осмысленного? В этот раз на него смотрят снисходительно, как на идиота, на которого отчаянно не хотят злиться, но потихоньку закипают. — Не огорчай меня своими поспешными выводами насчёт подсказок, а то посчитаю, что ты не достоин ни одной из них. — Так, значит, есть ещё? — Конечно, — кивает торговец зеркалами. — Но как ты собираешься их от меня получить? Над этим приходится задуматься. Господин Зеркало говорит не «выкупить», а получить. Следовательно, товарно-денежный обмен не предлагается. В таком случае, можно было бы предложить что-то из личных вещей? На постоялом дворе завалялась парочка гримуаров на отвлечённые тематики, неплохие рунные камни, но ничего стоящего. К тому же, насколько ценен предполагаемый совет? Вновь крылатое выражение или нечто важнее? Не лучше ли тогда торговцу самому указать на то, что ему нужно взамен? Однако в голове проскальзывает мысль, родом скорее из далёкого и буйного прошлого. Многие дела можно решить так, как это обычно бывает в любой таверне или корчме, в которой ещё не успела завязаться драка. Правда, в некоторых случаях этот простой и незатейливый в сути своей способ бывает способен и мордобой прекратить, если он, конечно, остался лишь между двумя участниками конфликта. — Может быть тогда… Гвинт? — чародей и сам не верит, что предлагает сыграть в глупую карточную игру, которую в глаза не видел последние года два, не меньше, и то, если считать чужую партию, разыгранную парочкой подвыпивших краснолюдов. Попытка, конечно, может оказаться той ещё пыткой, но в студенческие годы он вроде бы неплохо отыгрывал, хотя и не был большим любителем. — Ха-ха, вот это конечно другое дело, особенно с учётом того, как ты не любишь рисковать. Да только не думаю, что у тебя найдётся при себе колода, — отзывается развеселённый торговец, в котором вдруг взыграл азарт. Арсению хочется себя по лбу треснуть. Ну конечно, глупый гвинт с его обязательными личными картами, которые ты должен собирать собственноручно! А он свою колоду Нильфгаарда посеял ещё с десяток лет назад, когда стало окончательно не до игры. И что теперь? — Но у меня есть альтернатива, — слышится глухой голос господина Зеркало, полезшего в какие-то ящики, стоящие за крупной рамой, что выше самого Арсения, а тот сам мужчина довольно немалого роста. Торговец немного роется в содержимом и, разогнувшись, вытаскивает оттуда деревянный, лакированный, украшенный резьбой кейс. — Покер на костях, — раскрывает прямо в руках сложенную доску мужчина, но быстро понимает, что им нужен стол, которым становится один из забитых наглухо ящиков, стоявших поодаль. Не самая удобная поверхность, над которой приходится склоняться в три погибели, но делать нечего. И вновь Арсу вспоминается ученичество, когда вместе с однокурсниками они заваливались в ближайшую таверну и, изрядно подвыпившие, начинали играть в кости. Но главной задачей, конечно же, было не просто выиграть, а перемухлевать каждого, чтобы ни соперник, ни зрители не смогли уличить в использовании магии или заряженных кубиков, а порой и всего сразу. Арс был неплох, но абсолютным чемпионом считался Эд. Тот не только ни разу не проигрывал, но и не был пойман на шулерстве. Притом своему лучшему другу Попову тот всегда заливал, что играет честно. «Просто удача на его стороне». Верилось с трудом, но иных причин и сам Арсений найти не мог. Доска, предоставленная господином Зеркало, оказывается удивительно красивой, но вместе с тем нестандартной. Да и все десять кубиков были на своих местах, однако рисунок на игровом поле… Обычно там красовалось Колесо Фортуны, порой довольно жуткое, вращаемое скелетами, с прибитыми к нему человеческими телами. От того происходящее напоминало пытку дыбой, но как бы то ни было, изображение оставалось десятым старшим арканом. Сейчас же перед ним предстал Дьявол. Это удивляло, но не более. Арсений тянется к кубикам, раскинутым в центре, и отбирает себе пять штук, особо не вглядываясь, всё равно с виду одинаковые, однако с игрой медлит. Хозяин доски не возражает, видимо давая возможность проверить кости, на наличие среди них заряженных. Бросив пару раз на пробу, становится ясно, что те вроде как чисты, и баланс в них сохранён. — Так каковы ставки? — наконец спрашивает чародей, перестукивая горстку кубиков в руке. При взгляде на господина Зеркало, смотрящего с толикой мрачного веселья, на краю сознания всплывает мысль, что те могут быть сделаны и из человеческой кости, да только какая разница? Будто бы он сам в руках фолианты из человеческой кожи до того не держал. — С меня в случае твоего выигрыша одна подсказка, с тебя… — торговец переводит взгляд на правую руку мужчины, пальцы той от напряжения непроизвольно сжимаются. — Твоё кольцо, с безымянного пальца. Хочется спрятать правую руку за спину, словно бы в случае проигрыша собираются отобрать именно её, притом целиком, отрезав по самый локоть, а не какую-то простую серебряную печатку без какой-либо реальной ценности. Она ведь не имеет в себе магии, не больно драгоценная, не раритет и не символ власти. Лишь простое серебряное кольцо, ценное своими воспоминаниями о былом. И, в отличие от руки, он не сможет его себе вернуть в случае проигрыша. — Оно ничего не стоит, — противится Арсений, случайно делая крошечный шажок назад. — То, что ты искренне не хочешь его отдавать, уже многое значит. Бывает так, что осколок чьей-то памяти становится бесценным в руках избранного человека. Потому это равноценная плата. Кусок дорогого прошлого на отблеск вполне возможно счастливого будущего. «Опять набивает себе цену». Однако провокации действовали на ура, и не без тягостного чувства Арсений соглашается. Всё его нутро протестует, но вместе с тем разум хочет рискнуть может быть и мелочью, но очень важной для него самого. Раньше он бы наверняка не решился, кажется, что во всём виновата чёртова усталость, а вместе с ней и метания из одной части света в другую, лишь бы найти верный путь. Возможно, незнакомец прав, и он скучный, не рисковый и вовсе нудный чародей, но сегодня он решается сыграть в кости впервые за много лет. Возможно, то первый шаг к переменам. А они, поговаривают, всегда к лучшему. Арс, правда, в это не верит, но искренне на то надеется, ставя кольцо на кон. — Только помни, никакой магии и шулерства, только честная игра. — Конечно, — кивает Арс, однако в душе произносится лишь тихое «блять». Полагаться на удачу кажется не иначе как бредом и безумием. «Придётся рассчитывать на метод Эда». Первый бросок за Поповым. Стаканчиков у них нет, чёрные кости неприятно липнут к вспотевшим ладоням, что для него совершенно нехарактерно, а руки потряхивает не только по причине активного заряда кубиков «на удачу», но и из-за нервов. Кажется, Арс давно не был таким эмоциональным. За последние годы он то и делал, что бегал за своей идеей в тупом оцепенении, апатии и лёгком помешательстве. А тут он, можно сказать, взбудоражен из-за какой-то игры в кости. Хочется верить, что на самом деле только по причине возможности утери кольца. А то вдруг пристрастится и станет азартным игроком? Прикупит себе сначала небольшую доску и начнёт её за шиворотом под плащом носить, а потом что? Увлечётся картами? Будет ходить и спрашивать у купцов: «Не желаешь ли сыграть в гвинт?» Что за глупые мысли? Пора бы уже сделать бросок. Сердце чуть ли не в пятки уходит, когда на мгновение кажется, что кинул слишком сильно. Не хватает ещё, чтобы кости вылетели за пределы доски, тогда бы у него не осталось шансов. Но всё обошлось. Пять кубиков кружатся по изображению дьявола, восседающего на пьедестале, издавая характерный перестук, и, наконец, замирают, напоследок тихо клацнув гранями о дерево. Выпавшие числа оказываются неплохими. В иной другой ситуации, играй он также без подтасовки, завизжал бы от счастья, ведь 64254  — это пара, уже что-то. Да только в случае серьёзной игры подобная комбинации навряд ли принесёт выигрыш. — Неплохо, — совершенно без иронии произносит господин Зеркало перед тем, как особо не церемонясь отправить свои кости в полёт. «Чёрт! Вот уж на кого правда работает удача». Кости соперника выдают красивое число 34555, означающее, что у того уже сет, а при перебрасывании возрастает шанс повысить уровень комбинации. Совсем нехорошо, сейчас главное не оплошать, от нервов не выбить кубик за пределы поля, а самое главное — умудриться призвать эту самую несуществующую Фортуну на свою сторону, и чтобы та смотрела на него до конца партии, прямо в глаза, не задумываясь даже покоситься на соперника. Вновь его очередь. Пальцы подхватывают с доски несчастные 625, пока сердце начинает биться безумно быстро. Кажется, у него тахикардия. Руки встряхивают кости, на мгновение хочется провернуть ритуал Эда — тот обязательно ещё то кулак, то кружку перед броском поцелует и выкрикнет что-нибудь истерично-тупое, но весёлое, однако у Арса свои методы. Тот лишь про себя кричит «Давай, ну давай!», отправляя костяшки прямиком на поле их боя. Теперь он уже не может сдерживаться, глядя на удвоившееся число нарисованных на кубиках квадратов, среди которых затесался один шестиугольник. Руки издают хлопок, когда пальцы бьют по ребру другой руки, после чего сами по себе складываются в кулак, дёргающийся в коротком победном жесте, сопровождаемым произнесённым через зубы «Да!», ставшим похожим на шипение. У него 64444, а это значит одно — каре! Он его не каждый раз мог у бухих однокурсников в таверне выбить, а тут сам, вот этими самыми руками без магии и мошенничества. Фантастика! Радоваться, конечно, рано, ведь дальше ход господина Зеркало. А он, судя по всему, прекрасный игрок. Счастье стихает под звуки цокающих костей. Клац-клац-клац, шумят те в обрезанных на пальцах перчатках торговца. — Ну как, готовы? — вновь почему-то перешел тот на «вы», своим вопросом словно бы спрашивая, когда ему делать бросок. Арс может лишь кивнуть. И вновь по доске скачут кости, долго-долго кружась на месте, решая, кому отдать победу? Сперва замирает переброшенная тройка, став гордой единицей, а рядом с ней всё не может определиться со своим значением бывшая четвёрка. Чем бы ей стать? Испортить картину, превратившись в двойку? А может быть добить Арсения, показав всем пятиконечную звезду на боку? Нет, та решает иначе, ибо фантазии ей хватает лишь повторить за соседкой, встав рядом второй единичкой-близняшкой. У Попова сердце делает кульбит при виде красиво выставленных дугой костяшек с кольцами и звёздами — 11555. «Фул-хаус… твою мать, — отчаивается чародей, желая гневно скинуть доску наземь, но вслух лишь недовольно цыкает языком. — Проиграл. Проиграл печатку, да как я вообще посмел на неё играть…» — Ну что же, поздравляю! — произносит торговец, разводя руки в стороны и криво, насмешливо улыбаясь, будто бы только того и ждал. — Что? — вырывается из Арсения перед осознанием: у господина Зеркало фул-хаус, а у него… каре. Комбинация на один ранг выше, получается, что он выиграл и ничего не теряет! Он даже скидывает с себя капюшон, чтобы без помех рассмотреть доску. И, щурясь от яркого света, в полной степени осознает, что глаза его не обманывают. «Это правда. Я… И без магии!» Дышать сразу становится легче. С сердца сваливается груз страха, на место которого приходит позабытая радость и удовлетворение. Он не потеряет печатку — оставшийся у него осколок прошлого. От осознания на лицо выползает счастливая улыбка, не появлявшаяся на нём уже годы. Хочется даже поблагодарить и уйти праздновать, будучи полностью довольным собой, как из ликования его вытягивает голос торговца. — Как и договаривались, Арсений. Я должен тебе подсказку, — голос мужчины звучит ниже обычного. Арс словно бы весь обращается в слух, не желая упустить и крупицы информации, стоившей ему изрядно потрёпанных нервов. — Тебе важно не упустить зеленоглазого кота. Именно он поведёт тебя по нужному пути до самого конца. И, когда настанет самый ответственный момент, тебе потребуется его сердце. Без него ты не преуспеешь. Мужчина замолкает, явно не собираясь продолжать, имея притом вид выполнившего свои обязанности дельца. — И это всё? — не может поверить Арс, слегка обождав и не услышав никакого внятного продолжения. Эмоции, бывшие до того в сосуде радости, начинают стремительно переливаться в раздражение. Неужели ради этой глупости ему пришлось ставить на кон столь дорогую сердцу вещь? Да, он не проигрался, но ведь мог, и ради чего?! Ради совета следовать за каким-то котом! Их в мире тысячи, и небось половина из них зеленоглазые. — Для тебя вполне достаточно. Дальше я бы только мог предложить договор, — поясняет торговец, ни разу не боясь возможного гнева чародея, чувствующего себя обманутым. В ответ Арсений лишь фыркает и, натянув капюшон обратно, разворачивается на месте и чеканным шагом, поднимая под ногами пыль, идёт прочь с мыслями: «Да чтоб я ещё раз послушал совета каких-то бездарей на рынке. Это ведь надо было…» А пока тот спешит покинуть безлюдный переулок и вернуться на шумные улицы Большого базара, крохотные бездушные карие глазки пристально смотрят ему вслед и холодно улыбаются чем-то неизвестным, скрывающимся в их беспросветной бездне. Стеклянный человек никогда не делает добра без выгоды для себя самого, не будь он Гюнтер о’Дим.