Лифт аушка

Католическое рождество — Бля, ты чё, настолько хочешь, чтобы какой-то дед залез в твой дымоход? — Фаллен иронически глянул на Маркула. — Нет, какой дед? Я нажраться хочу! — Замахал руками Маркул. — Обязательно на католическое рождество, когда у нас ещё сессия не закончилась? — Стараясь перекричать своего оппонента восклицал Светло. — Да! Потому что это! — Марк набрал в лёгкие побольше воздуха. — Праздник! В алкогольном магазине известного названия все покупатели смотрели на горстку студентов около стенда с водкой. Кто-то смотрел сочувственно, кто-то охуело. Кто-то смотрел и открыто ржал. Шутка про деда в дымоходе вообще разлетелась на ура: кто-то из толпы засмеялся, а потом стал гуглить гей клубы неподалеку. Ведь откуда-то, эта удивительная толпа парней, шутящих про еблю в жопе должна была взяться! — Так, ребята, покупаем алкашку, и уебываем. Что отмечаем, рождество или день солёного цемента это потом решим, окей? — Худяков примирительно положил руки своим друзьям на плечи. Одну руку на плечо — Марку, другую, более нежно — на плечо Ване. — Рома! Этот твой друг — алкашня, ты знал? — Тоном противной жены из анекдотов, пролепетал Фаллен. — Да ну тебя, Светло, праздник святой, а ты ругаешься. — Громогласно объявил откуда-то Савченко. Какая-то бабушка из толпы, в руках с кассетой яиц, ахнула своим беззубым ртом, и как начала: — Праздник святой? Это ж у кого праздник то, милок? Это у пендосов! Это не у нас, наследников веры православной! Не у нас, потомков богатырей былинных! Это у Обам всяких, что в подъездах нам гадят, это у нацистов!.. Бабку понесло. Стоявшие рядом молодые и не очень люди даже кажется, более удивились её речи, чем матерной речи толпишки студентов. И про многое она говорила, всего не перечесть. Словно наизусть заучила все программы Первого и России 1. — Так, ребятки зайчатки, вон отсюда! Я оплачу, на карту скинете. А то вы тут разведете балаган. — Локи, с корзинкой полной дешёвого пойла, всё толкал в спину огромную ораву своих дружков-студентов. А как вытолкнул, так повернулся к беззубой бабке: — Женщина, правду вы говорите. А эти бездари, они пить пошли, потому что дураки. Ну, что с дураков то взять? Вера православная им непонятна. — А тебе, вижу понятна! Строишь из себя русского, а в крови небось чо намешано! — Бабка противно чмокнула губами. Сплюнула куда-то: — Тьфу. Это было не поражение. Но и не триумф. Пат. Это, по-шахматному, был пат. Локи расплатился, чуть грустно посмотрев на сумму в чеке, уж больно большой она была, и вышел на улицу. А там не улица, а сплошное представление. Фигурное курение на льду. Олег Савченко всё пытался подкурить у Карелина от зажигалки, но то ли зажигалка не хотела даваться абы кому, то ли кроссовки у бедного студента решили, что их всё заебало. Скользил Савченко на льду, как фигурист, правда, всё на одном месте, и всё чудом ещё не свалившись. Весело это выглядело: стоит он, наклонится, тут земля из-под ног уходит, начинает по льду на одном месте ногами перебирать, а там уже и огонь в зажигалке потухнет. Одним словом — хохма. Прямо около выхода из супермаркета стоял Фаллен. Обиженный — жуть, но увидел Локи и растаял. Чуть не ебнувшись с крыльца. Это оправдывало его кличку — Фаллен. Правда, с английского это падший, а по-русски: «опять этот долбоеб ебнулся на голольду». На этот раз не упал. Локи пришлось крепко вцепиться в пакет со стеклом, чтобы не разбить драгоценное пойло, но и дать упасть своему дружку он не мог. Ухватил Светло за талию. Тот покраснел, как будто намазал щеки свеклой, но благодарно улыбнулся. — Давай ты больше не будешь падать? — Ласково прощебетал Локимин прямо Фаллену в куртку. — Давай ты пойдешь нахуй, а? — Искренне возмутился Светло. — Такой романтичный момент испортил! — Но мне сложно было тебя ловить! А тут ещё бутылки. — А ты больше не устраивай бухаловки, и никаких проблем не будет. — Ну Вань! Странный этот Фаллен всё-таки. Точно ведь бухать что-то взял, а сам проповедует трезвость. Тут, впрочем, все такие. Гололёд был беспощадный, ступать надо было, как пингвинчику, чтобы не упасть. Многие, впрочем, попадали, и теперь у всей группы определённо должно было быть прозвище «Фаллен». *** В общаге на кухне сидел один Назар, посасывал чупа-чупс. Эстетично так посасывал, облизывая всю мощь огромного размера конфеты так развратно, что порнографические сюжеты сами лезли в голову. Все мимо него, правда, прошли, испытывая то ли стыд, то ли испанский стыд. Кроме Маркула. Он то остановился. — А. Э. — Марк глупо улыбался, не в силах произнести ничего внятного: — У! Ы… — Ты сидр то мне взял, гений словца? — Назар вынул конфету изо рта. — Взял. Да я бы, Назар, и тебя… Вотяков кокетливо подмигнул Марку, но дальше дело не пошло, Маркул был отшит, вплоть до времени пьянки. До начала пьянства (хотя, казалось бы, начинать можно прямо сейчас) все разошлись по комнатам. Кто посмотреть рождественские иностранные фильмы, кто втихаря начать нажираться по полной. А кто играться с котёнком. Правда, Андрей и не хотел бухать. Он и не покупал себе ничего, просто лежал на кровати, с уже большим, но всё ещё ребенком, на себе. Котёнок Ра довольно мурчал. «Ты приедешь сегодня на пьянку?» — Сообщение Фёдору набралось как-то само собой, непроизвольно. «У меня смена» Ответ, впрочем, был очевидным. «Тогда я к тебе домой поеду» «Ок» Это вот «ок» показалось бы грубым и сухим от любого другого человека, но не от Фёдора. От Фёдора оно казалось высшим чувством, таким, какое не смогли изложить в своих рукописях лучшие писатели и поэты за всю историю человечества. Андрей заулыбался, как ребёнок, и пошёл собирать вещи. Вещей у него особо много не было, да и он не переезжать, а ночевать поехал. Взял спальный комплект, переноску, пелёнок для дитя, чтобы лоток не таскать. Такси вызвал. В коридоре никого не оказалось, кроме Фаллена. Тот стоял и что-то усердно высматривал в телефоне. — А тебя что, сегодня не будет? — Светло расстроенно поднял глаза. — Не будет, я к Феде. — Серьезно заявил Андрей. — А что? — Грише грустно будет, — Всхлипнул Ваня. — Хотя, он спит целыми днями… Удачно вам в общем, поразвлекаться. — Он хитро ухмыльнулся. — Я к нему не трахаться еду, а переночевать. Вот ей Богу, как хорошо, что ты отказался от идеи мутить с работниками этой шараги. — А Федя на работе что-ли будет? Андрей кивнул. — Дела! — Вздохнул Фаллен. — Блять, ожидание платное! — Вспомнил про такси несчастный любовник университетского охранника. Прихватив котёнка Ра в переноске, Андрей стремглав выбежал из здания общежития. У Фёдора в квартине он давно не был. Как-то в общежитии и по спокойнее было, и до универа недалеко, и виделись они часто. Собственно, Андрей даже забыл почему от Федора съехал. Пошел в прихожую, благо ключи были, как напоминание о прошлой жизни. Выпустил Ра осмотреться, но тот как улегся около ботинок, так и лежал, не поднимаемый ничем. Поэтому, в одиночестве, Андрей прошёл в спальню. — Подонок! — Вспылил Андрей, глядя на добротную двуспальную кровать. Нет, там не лежала раздетая любовница, презервативы, внебрачные дети, грязные носки, или чего похуже. Нет. Просто над кроватью была сломана розетка. Гневу Андрея не было предела. Пришлось ему сделать как в «Кто хочет стать миллионером» — звонок другу. Друг не ответил. Пришлось ему писать: «Слав Слава Славааааа Славка Слава» «Ты ебанутый?» — Не заставил себя долго ждать Карелин. «Федор так и не починил розетку. Помнишь, я из-за неё от него и съехал?» «Пиздец» «Что мне делать?» «Хз. У тебя чё, телефон разряжен?» «Нет» «Ну и ладно. Разрядиться… на кухню поставишь» Слава очень удачно вышел из сети. Ничего кроме как лечь и депрессивно глядеть на вываливающиеся из чрева бетонной стены провода, Андрею не оставалось. *** На широкой общажной кухне уже собралось немало народу. Все выпивали. Практически. Маркул, как образцовый гражданин, для начала решил потрапезничать. Нашёл где-то оливье и за обе щеки его уминал. — Знаешь, Марк, иногда мне кажется, что ты подсел на наркоту. — Трагично поделился своими наблюдениями Назар. Вотяков отпил немного яблочного пива, и уставился на Маркула. Тот сначала покраснел, потом посинел, а потом чуть ли не позеленел, переливаясь, как новогодняя гирлянда, но рвотные позывы сдержал. Эпизод осенью был занимательный, но потом Марк во-первых тысячу раз клялся в том, что больше не употребляет. А во-вторых, распространяться так, о наркотиках, прилюдно. Что же это такое Назар творит? Уланс и Роберт на другом конце кухни громко заржали, глядя на Маркула издалека. — С чего ты взял? — Возмущённо воскликнул Марк. — Ну знаешь, эти торчки, которые косяки курят, шишки, бонги, вот это всё… С коноплёй в общем. Ну они же жрут как не в себя! А я с сентября уже заметил, что ты ешь постоянно. Вот у нас физра — ты ешь. Вот у нас… Не физра. А ты ешь! Марк, ну ты не скрывайся, я всё понимаю. Сейчас это всё лечится… Маркул облегчённо выдохнул, захохотал, чуть не вывалив всё оливье себе обратно на пластиковую тару. Улыбнулся майонезными губами: — Неа, травку я не курю. — Какой ты у меня хороший! — Нежно промурчал Назар Марку в шею. Совсем тихо добавил: — С каких это пор кокаин не считается наркотиком? *** На кухне уже все порядком набухались. Прям в стельку. Ну… Кто-то в говно. Светло ко всем не присоединялся, а зачем? У всех скучно, Слава съебался депрессивно курить на улицу, Назар всё щебечет со своим голубком, а Локи пропал. «Похуй» — резонно заметил Ваня, отпивая мандариновой Балтики. Был он, впрочем, не один. С ним было интересное чтиво. В дверь осторожно постучали. Слава — точно нет, его в последнее время хватил такой невроз, что так быстро с прогулки он бы не вернулся. Назар — не дай бог! Это был Локи, немного румяный с улицы. — Я думал, ты домой уехал… — Оправляя очки тихо произнес Фаллен. — Я за подарком на пункт выдачи заходил. — В руках у Худякова был невзрачный пакетик. — Знаю, ты не особо любишь именно католическое рождество, и все его составляющие… Но эротический костюм Санта Клауса, чтобы тебя позлить, я не нашёл, поэтому… Локи достал из пакета небольшую искусственную веточку причудливого растения. Зеленые листы его были тонкими и длинными, а белые ягоды смотрелись очень натурально. — Это приправа для супа? — Иронично спросил Светло. — Это искусственная омела. — Никак не отреагировал Рома на шутку. — Настоящей в Питере, кажется, нет, но… — Это под которой целуются? — Она самая. Фаллен откинул телефон с открытой читалкой на кровать, приподнял очки себе на лоб, медленно взялся за угол Роминого лица. Игриво прикусил губу, когда Локи поднял веточку омелы над их головами. В дверь влетел Маркул. — Локи, — взмолился он. — У вас есть еда? — Нет, Марк, у нас нет еды. — Вздохнул Худяков. — Тебя не учили стучаться? — Ну вы же не ебались, — Маркул вздернул брови. — В общем, там джин. Джин, который типо не голубой мужик, а блять… Алкоголь. Вот, я его хлебнул, а заесть нечем! Вот ищу теперь чем заесть. — Он поглядел на просвет между Фалленом и Локи. — О! Бесцеремонно Маркул выхватил из рук Ромы искусственную омелу, с трудом оторвал от неё ягоды, и отправил себе в рот. Ужас в глазах друзей его ничуть не смутил. — Такое сокровище спрятать от меня решили, а! — Радостно скрипя зубами бормотал Марк. — На вкус как калина. — Интересно, почему она, правда, белая… Маркул задумчиво постоял, пожевал, и спокойно себе ушёл восвояси, оставив зеленые пластиковые веточки покоиться где-то на полу. — Он их сожрал, да? — Локи шокировано глядел в одну точку. — Да что ему будет то? Проблюется и нормально… — Стараясь успокоить Рому, Светло положил тому руку на плечо. — Он нажрался пенопласта с краской. Пенопласта, сука, с краской! И не выплюнул! — Локи повернулся к Ване, серьезно заявил: — Я последний раз так охуел, когда Шестой дозор читал… Фаллен недовольно закатил глаза. Атеистический новый год Карелин зашёл в лифт. Страсть как повезло: до нового года двадцать минут, а в лифте никого нет. Значит, спокойно доедет, и совершенно ничего не будет его отвлекать. Уже было нажав нужную кнопку, Слава остановился. Прямо к нему спешил уборщик. — Спасибо, что подождал. — Улыбнулся мужчина со шваброй в руке. — Да уж не за что. — Недовольно фыркнул Карелин себе под нос. В последнее время этот уборщик ему порядком надоел. Ну, как… Его влюбленность в Мирона Яновича вроде никуда не делась, но вот мысли все занимал уже не препод философии. У этого уборщика, имя которого Карелин даже не знал, было настолько красивое тело, что хиленький (прим. Фёдорова: но умный!) философ казался серой массой. Слава не знал, как зовут этого мужчину, моющего полы, но уже выучил, что обозначают все его татуировки. — Вам какой? — Вежливо спросил Карелин после небольшого молчания. — На любой, — усмехнулся уборщик. — Убирать везде надо, особенно в новый год. Интересоваться почему этот мужчина собирается в новогоднюю ночь драить полы, вместо того чтобы провести его в компании друзей, семьи, или хотя бы привокзальных бомжей (прим. автора: что, конечно, было бы веселее, чем мыть полы), Слава не стал. У каждого свои фетиши. Лифт поехал. Недолго ехал, остановился на нужном этаже. Но двери не открыл. — Застряли, — разочарованно подвел итог поездке Слава. — Да блять! — Вообще, там… — Уборщик хотел было что-то сказать, но Карелин его перебил: — Молчите! Пожалуйста, молчите! Мне и так новый год похоже с вами встречать, а вы ещё и болтать решили. — Я не настолько старый, можешь звать меня на «ты». — Улыбнулся мужчина. Стоять на ногах было как минимум стрёмно, как максимум — прямохождение это больно. Поэтому Слава уселся на пол. Уборщик последовал его примеру. — Как тебя зовут? — Вежливо спросил Карелин у уборщика. — Егор. — Мужчина улыбнулся. «Пиздец блять имена пошли.» — Подумал Слава, но виду не подал: — Очень приятно, Слава. — Руки не подал. Помолчали. Карелин посмотрел на время, там уже было без тринадцати минут первое января, но, осознавая, что в диспетчерской, наверное, сейчас никто не сидит, или все бухают, ведь это не служба спасения… Он сидел. Просто сидел, не нажимая никаких кнопок, от греха подальше, и не собираясь вести беседу. Прошло ещё пять минут. Покоя в лентах соцсетей Слава не нашёл. Поэтому решился на отчаянный шаг, как говорится, сейчас, или никогда. — Егор, знаешь, мы с тобой так часто виделись в последнее время и… — Карелин смущенно сжал челюсти. — И типо я на тебя запал? Блять. Я не умею разговаривать, а ещё в слух, и… В общем… Я наверное гей, может би, но мужики это секси, и ты особенно, и если тебе нравится мужчины, мы могли бы сейчас пососаться, если, конечно, у тебя никого нет, а то может у тебя жена и дети, а я тут предлагаю… Сука! Бля, ну типо, мы можем тут перепихнуться в честь нового года… Или… — Слава, верно? — После короткого кивка в ответ, Егор продолжил: — У меня нет детей и жены тоже. Но признаюсь честно, среди студентов я тебя не замечал. Я вообще никого не замечаю, предпочитаю мыть полы. — Уборщик тепло улыбнулся. — А пососаться мы можем? — Тебе есть восемнадцать? Слава аж оторопел. Нет, общаться с Егором он никогда близко не общался, но неужели этот с виду интеллигентный уборщик — настолько тупой? — Егор, вы… Ты… Ебнутый что-ли? — Не стесняясь в выражениях, прошипел Карелин. — В университете же работаешь, тут всем есть восемнадцать. — Тогда… Швабра и ведро остались в другом углу большого лифта. Слава, сидевший до этого ровно, даже чуть съехал спиной вниз, от натиска сильных рук, которые впились в стенки лифта. Посмотрел боязливо, и сам утянул Егора в поцелуй. Это было похоже на лихорадку при гриппе. Потому что так жарко за холодными стенами лифта не бывает. Так возбуждающе, так необычно. Слава не умел целоваться так. От ловких движений языка Егора он даже застыл, внимая плавным движениям. — Охуенно целуешься… — Карелин, красный как рак, только хлопал глазами. — Правда? — Егор улыбнулся белоснежными зубами. У Славы аж глаза заболели от такого белого цвета. Откуда простой уборщик брал деньги на стоматолога, стало для него очередной загадкой. — Не знал… — Врёшь. — Не вру! Слава посмеялся очевидной неправде, и схватив уборщика за ворот рубашки, утянул его в новый поцелуй. Ещё более глубокий и тесный, так, что воздуха в лёгких вообще не осталось. Его и в лифте то не особо много было. Впрочем, целующимся было плевать. Обнаглев окончательно, Слава похабно схватился на чужой пах. Джинсы, конечно мешали, но добавляли экзотики. Как ананас в салате с курицей… Да, прелюбодействовать в лифте это не тот новый год, что был у Карелина всегда: гора салатов и пьяные родственники или однокурсники. Но это тот новый год, который он впервые почувствовал праздником. Такой предновогодний петтинг ужасно заводил, но у Славы не было ни смазки, ни презервативов, чтобы продолжить, и он сомневался, что у Егора ситуация не идентична. Поэтому пришлось довольствоваться столь странными ласками. Когда Карелину мягко искусали уже всю шею, тот наконец то осмелился расстегнуть ширинку Егора. Мужских членов Слава насмотрелся в своей жизни немало, но в живую и при таких обстоятельствах… Он аж ойкнул от удивления. Слава взял чужой член в руку, и глядя Егору куда-то в ворот, продолжил делать то, что начал. Дрочка вышла какая-то тихая, но будь они громче, их бы всё равно не высвободили из лифта. Так зачем мешать людям в новый год? Когда Егор вздохнул, чуть застонав, и запачкал Славе руку своим семенем, где-то стали слышны салюты. Такие громкие и, наверняка яркие. — С новым годом, — застегивая ширинку скороговоркой проговорил Егор. — Дай тряпку, — слегка шокировано попросил Слава. Тряпку ему дали. Он вытер сперму с рук, уселся, и широко раскрытыми глазами стал метаться по лифту. — Ну это типо… Круто было, — без толики иронии в голосе заявил уборщик. — Правда? А то может это всё как-то неправильно было… — Слава громко выдохнул. — С новым годом. — Да не, нормально. — Егор улыбнулся. — Только я тебе сказать хотел, а ты меня перебил. У этого лифта двери сами не открываются, он когда останавливаться, тут надо нажимать вот сюда. — Он нажал одну из нижних кнопок на панели. Двери лифта спокойно открылись. *** — А что ты читаешь? — Локи всё смотрел в телефон Фаллена. — Это Дозоры? Они так уютно сидели, как будто прямо за дверью не происходило пьяного хаоса. А он происходил. Все остальные студенты, приглашённые на празднование нового года во всю отрывались, и пить начали в девять вечера. Но изоляция у Локи в доме была хорошая. И замки имелись, так что никакой Марк Маркул не смог бы преодолеть такую преграду. — Лучше. — Довольно, как сытый кот, улыбнулся Ваня. — Это фанфик по Дозорам. — А кто там пара? — Рома подбородком упёрся Светло в плечо. Сидели они на ковре, и что называется «грели стену». На кровать как-то залезать не хотелось, а то мигом бы обоих сморило в сон. — Ну вот, начинается… — Обидчиво простонал Фаллен. — После этих слов в Ночном дозоре начался сущий кошмар! — Завултоны? — Спокойно уточнил Локи. — Ты меня осуждаешь? — Нет, у всех разные вкусы, и если они вписываются в рамки морали, то… — Это не вписывается в твои моральные рамки, я знаю. Тут мало того что дед с внуком, так ещё и БДСМ, — Ваня сделал паузу: — Прикинь? — Как сказал однажды великий педагог Мирон Фёдоров: плётки, японки и тентакли. — Худяков поднял указательный палец вверх, будто читал наставление. — Сам ты тентакля! — Хмыкнул Светло. — БДСМ это же культура, это о многом. Это… Не то что ты себе представляешь. Я вот так скажу. И вообще, БДСМ это очень интересно, я бы может даже предложил тебе попробовать, но если в твоём представлении это плётки японки и тентакли, то я отказываюсь с тобой рядом даже сидеть! — Не ну… БДСМ круто! Библия даёт смысл моей жизни! Вань, не обижайся, я правда позёр, не шарю… — Не мешай читать тогда, — огрызнулся Светло. Рома положил голову на чужое плечо и некоторое время просто лежал. Всё-таки хорошо это было, лежать у Вани на плече, когда тот то горбился, остриём плеча упираясь Роме в щеку, то визжал, как старый чайник. В конце концов Худяков не выдержал идиллии, и вслух зачитал отрывок: — Когда Завулон отстранился, Антон дернулся в его сторону, но был прижат обратно к постели за шею. — Локи поджал губы, выдал многозначительное: — О-у… — Пиздец. — Заключил Фаллен. Православное рождество Глеб Голубин проснулся, и, поцеловав своего Славу в щечку, пошёл выключать будильник. Несмотря на неособое пристрастие к вере, новый, святой день, ему показался особенно хорошим. Это оказался не будильник, это звонил Олег Савченко. «Алло, ты чего это звонишь так рано?» — Глеб действительно не понимал причину звонка в столь раннее время. Тем более в рождество! «С рождеством я поздравляю, счастья радости желаю!» — Слишком весело для себя проскандировал Савченко. «И тебя с рождеством. Но я не поверю, что ты звонишь просто так» «Прав, сука. Как всегда, впрочем. Как погодка в Питере?» Голубин встал у окна, и, сам того не ожидая, расплылся в улыбке. Солнце. Такое в Санкт-Петербурге бывало редко, но видимо в честь святого праздника и тучи разошлись. Светило красиво переливалось на свежем, белом снегу. Благодать. «Солнышко. Не поверишь, но действительно солнце выглянуло… Так. Ты где сейчас?» То, что Олег тоже должен находится в Питере, казалось аксиомой. А оказалось, что вовсе это не аксиома, а что-то рушимое. Но где же ему быть? «Да тут такое дело, что я не знаю… Мы не знаем.» «Кто мы?» «Да тут часть нашей группы. Небольшая, правда…» «Что ты рядом с собой видишь?» — Обеспокоенно гаркнул Глеб в трубку. «Да ну, праздник какой-то. Только вот у нас его рождество не такое… У нас же службы, а это прямо… Карнавал!» «Какой карнавал? Ты попов принял за карнавальщиков?» «Да говорю же тебе, мы походу… Не в России. У нас вот попы, а тут карнавал. Я тебе отвечаю, если у нас рождество похоже на похороны бабки, то это прям праздник!» «Олег, скажи честно, ты пил? Курил? Может наркота?» «Если ты думаешь, что у меня приход, то я сейчас трубку брошу и больше никогда тебе не позвоню» Голубин хмыкнул, загородив трубку пальцем, чтобы собеседник не услышал. Если Савченко думает, что его звонки в семь утра на заслуженном недельном отдыхе это подарок, то он, конечно, ошибается. «Извини, Олег, я так не думаю. А кто-нибудь ещё кроме наших там есть?» «Ну вдалеке мужик какой-то. Угрюмый такой, с бородой и в очках. Знаешь, у него лицо знакомое, я его как будто видел где-то. Такое ощущение, что в интервью у Дудя» «Блять, какой мужик из интервью Дудя? Жириновский?» «Да с бородой, какой Жириновский? Сам ты Жириновский! Скажи ещё, что Тимати.» «Ну, может, Тимати. Снэпбек, тату и борода» «Я тебе больше никогда звонить не буду, Голубин» «Да ладно тебе, я же шучу. Видишь ещё что-нибудь рядом? Когда в незнакомом городе находишься, всегда надо найти какую-нибудь вывеску» «Да их тут море! Я только ничего не понимаю» «Как это?» «Да вот так! Тут какие-то сердечки, без острого конца… И закорючки» «Какие сердечки без острого конца, блять?» «Да ну буквы это! Наверное… Я не знаю!» «Слушай, Олег, а ты можешь кого-нибудь позвать из наших? А то походу один ты паникуешь, другие наслаждаются» Из телефона послышалось молчание. Долгое такое, протяжное, но звонок длился. Глеб посмотрел на свою постель, Михайлов всё ещё мирно спал, несмотря на громкость телефонного разговора. Тут, с другого конца связи весело откликнулся… Фаллен. «Глеба… — Начал тот весёлым-весёлым голосом: — Олег тебе зря позвонил. Ты там не волнуйся! У нас всё хорошо, мы просто в Грузии!»