***
Полина любовалась новыми серёжками с крошечными чёрными бриллиантами, что кокетливо поблёскивали, болтаясь на длинной золотой цепочке. Зайдя вечером в один из ювелирных магазинов отца, чтобы вместе с ним отправиться на ужин честь дня рождения бабушки, она не ожидала сама получить небольшой презент. Украшение не было одним из самых дорогих, но определённо привлекало к себе внимание. Скромно, но со вкусом. ― Они просто прелесть, ― радостно воскликнула девочка, бросившись обнимать отца. ― Спасибо, папочка! ― Ты в последнее время чаще возилась с чёрными тканями и мы с мамой подумали, что тебе нужно новое украшение под то платье, над которым ты сейчас работаешь, ― отец девочки был человеком крупным, с пышными старомодно уложенными усами и широкими бровями. Благородная седина коснулась пока что только его висков, но уже было заметно, что она ему была очень к лицу. В отражении стеклянной витрины за спиной отца девочка заметила коротко стриженную голову подростка в красном и поспешила отстраниться, чтобы не ставить хозяина ювелирной сети в неловкое положение перед потенциальными покупателями. Но обернувшись поняла, что в закрывающимся магазине нет никого кроме них и пары задержавшихся продавцов, готовившихся к закрытию. Мужчина, похоже, не заметил ни изменения в поведении дочки, ни странного посетителя, которого и след простыл. Полина продолжала улыбаться, чувствуя как камни серёжек на длинной цепочке, будто медленно нагреваются. Каждый раз случайно касаясь шеи они становились всё горячее и горячее. Отец отошёл о чём-то поговорить с менеджером магазина, а продавцы продолжали закрывать кассу и прятать особо-ценные украшения с витрин в сейф. Но девочка была уверенна в собственных глазах. Уверена в том, что ей не показалось что в магазине по крайней мере был ещё кто-то. Дотронувшись до новой серёжки она резко одёрнула руку. Камни и правда нагрелись, причём настолько, что на подушечках пальцев быстро образовалось небольшое покраснение, по форме повторяющее огранку камня, к которому она прикоснулась. Бабушка говорила что драгоценные камни чёрного цвета способны быть проводниками между живым и мёртвым. Помогать простым людям в вопросах общения с другой стороной. Отец называл причуды бабушки занятными суевериями, но никогда не гнушался использовать их для того чтобы подкорректировать рекламу для других, более дешёвых торговых точек, что ему принадлежали. Люди с небольшим и средним достатком покупали суеверия и эмоции с куда большей охотой, чем заверения о качестве товара. ― Что-то не так, мисс Санчес? ― заметил её замешательство молодой человек за кассой, выключая технику на ночь. ― Что-то потеряли? ― Нет, ― немного замешкалась с ответом Полина, ― Мне просто показалось, что в магазин вошла какая-то девушка в красном. ― Неверное просто случайный прохожий так в витрине отразился. Мужчина сначала улыбнулся в ответ, но потом быстро побелел, а улыбка медленно сползла с его лица. Он смотрел куда-то ей за спину, на одну из закрытых витрин и Полина проследила за его взглядом. За толстым стеклом украшения, разложенные на выгодно оттеняющих блеск камней бархатных подложках, поднимались в воздух и исчезали, пролетая через стекло. Полина пару раз моргнула, и аккуратно потёрла глаза, машинально стараясь не размазать тушь с ресниц и подводку. То что она видела никак не мог переварить и адекватно описать разум. Рациональная его часть по крайней мере. Громкий испуганный крик второго продавца, молодой девушки с короткими волосами, вывел девочку из ступора и привлёк внимание её отца и менеджера магазина, пока украшения продолжали медленно исчезать из под пуленепробиваемого стекла так, словно их кто-то бессовестно брал, игнорируя преграду. ― Какого дьявола! ― отец в ступоре смотрел на разворачивающуюся перед глазами картину, очевидно не веря собственным глазам, пока менеджер магазина вызывал полицию. Полина протянула руку к тому месту где, как ей казалось должно стоять невидимое нечто, так нагло ворующее дорогостоящие украшения прямо на виду у такого количества свидетелей. Очередная цепочка с крупной подвеской в виде золотого яблока с красным рубинами взлетела в воздух, начав проходить через толстое стекло. В этот момент девочка схватила воздух над ней и пальцы сжали что-то на удивление плотное и холодное. В руке проявилось бледное запястье, с обмотанной вокруг него верёвкой, впившейся в кожу так сильно, что оставило глубокие раны. Подняв глаза Санчес в ужасе столкнулась взглядом с абсолютно чёрными глазами мертвеца, по форме напоминающими лепестки сливы, в самом центре лба существа была рана, словно от прокола иглой или булавкой. Потустороннее нечто было холодным и источало мерзкий запах разложения и свечной гари. На красном платье в районе плоской груди были желтоватые капли свечного воска, а ткань прожжена до самой плоти. Существо выдернуло свою руку из пальцев Полины и исчезло, растворившись в воздухе. Часть украшений, что оно держало в руках с оглушительным звоном упали на пол. А подвеска с яблоком, которую оно так и не успело достать, навсегда застряло в толстом стекле витрины, словно вмороженное в нетающий лёд.***
Яркий алый свет заполнял собой всё видимое пространство. Заливался внутрь черепа подобно воде в чашу, пока всё что уже было внутри не выливалось через край. Вместе с этим неравномерными сиянием он слышал голос, тихий нежный и ласковый. Голос королевы, которой невозможно сказать нет. "Сделай это. Сделай. Порадуй своего хозяина. Будь послушным пёсиком." Голос королевы совпадал с движением губ мужчины в мрачном гриме. Белая пудра крошилась и забивалась в складки кожи вокруг его губ и крупного мясистого носа. Красная помада выходила за естественный контур губ, рисуя на лице широкую мрачную улыбку. Размазанные под тёмными глазами чёрные тени выглядели как потёки чёрных слёз, скатывающиеся почти до самого подбородка и превращающиеся в серую грязь, смешиваясь с белым гримом. "Позови их. Позови в новое гнездо на освободившееся место." Освободившееся место. Разум на мгновение стал более ясным, развеивая кроваво-красный туман перед глазами. На руках более ощутима стала тяжесть остывающего тела. Опустив взгляд он увидел сквозь морок труп маленькой пчёлки, такой же как и он сам. На вид ей нельзя было дать больше пятнадцати. Измождённая, худая, с впалыми щеками и острыми скулами. Косточки ключиц настолько плотно обтягивала серая кожа, что удивительным было лишь то, как можно было жить в таком состоянии. Между приоткрытыми бескровными серыми губами виднелись всё ещё белые невероятно острые и длинные клыки. "Зови! Ты же знаешь как нашему гнезду нужны новые пчёлки!" От непослушания сводило челюсть. Болезненная судорога коснулась глотки насильно пытаясь вырвать звук из голосовых связок. Наверное так себя чувствует инструмент на котором пытается играть кто-то в первый раз в своей жизни. Не зная ни нот, ни правил игры, ни даже того как нужно извлекать из инструмента звуки. Красная пелена вновь заполнила всё видимое пространство, насильно вливаемая в объём, в которой просто не могла поместиться. "Нельзя" ― единственная собственная мысль, которая у него осталась и ту старательно выкорчёвывал плотный алый туман. "Ты рождён чтобы служить и подчиняться! Так делай что велено!" Голос королевы звучал грозно, но немного отставал от того как шевелились губы мужчины в мрачном гриме. Он почувствовал как что-то стекает из уголка его собственного рта. Солоновато-горькое на вкус. Он почти уверен, что это вязкое нечто было чёрного цвета. Алую пелену чуть-чуть развеяла боль от прокушенного острыми клыками языка. ― Тупое животное! ― настоящий голос мужчины был хриплым и немного скрипучим. Он замахнулся тростью с хрустальным набалдашником и ударил его по виску, окончательно выбивая из головы остатки алого тумана. Мужчина был зол, но это не так плохо, как позвать ещё кого-то в это место. ― Ты слишком часто разочаровываешь меня в последнее время, пиявка. На ругань этого само названного хозяина он привык не отвечать. Это всё равно не имело смысла. Вернее не так. На него нельзя отвечать, ведь тогда станет только хуже и не только ему но и всей остальной труппе. ― Ну ничего. Мы знаем как выбивать из тупых зверей всё своеволие, ― напомаженные губы расплылись в широкой улыбке обнажая перепачканные гримом жёлтые зубы в которых не было ничего хищного. Но отсутствие клыков пугало сильнее чем оскал дикого зверя. "Не приходи! Не приходи! Не приходи!"***
"Не приходи!" Уэс подскочил на кровати, получив наконец-то полный контроль над своим телом. Удар по голове до сих пор был тупой, но быстро гаснущей болью в виске. Так же ярко до сих пор ощущался привкус собственной крови во рту и онемевший язык. Подросток сунул в рот пальцы осторожно ощупывая язык и клыки, но никаких повреждений не нашёл. Никаких настоящий повреждений не было. Не у него по крайней мере. Дышать было тяжело как от быстрого бега и ему потребовалось время, чтобы придти в себя и успокоиться после того что он увидел и почувствовал. Странно, но это не был зов в привычном его понимании, а скорее крик, который издаёшь случайно, ударившись обо что-то или поранившись. Но чёткость посыла сбивала с толку. "Не приходи!" ― эхом вновь и вновь прокручивалось в голове. Уэс пытался понять был ли это излишне реалистичный кошмар или же что-то настоящее. Слышали ли это родители? Слышал ли хоть кто-то что-то подобное раньше? От звука пришедшего сообщения парень слегка вздрогнул. Экран смартфона лежащего на порте беспроводной зарядки на прикроватной тумбе засветился. На нём одно за одним появлялись сообщения от Птичек в общем чате. Софи: "У вас всё хорошо?" Катрин: "Ты тоже от этого проснулась, Софи?! Я думала мне показалось" Элис: "Я ничего не слышала, проснулась из-за дурацкого сна. У нас в полях тишина. В городе что-то стряслось?" Уэстон лишь молча читал переписку девочек. За дверью в коридоре зажегся свет. Послышались тихие шаги родителей и их голоса. Похоже что-то случилось на самом деле... Или это просто совпадение? Логика и чувства ужасно спорили сейчас друг с другом. Сложно понять что делать в ситуации с которой столкнулся впервые. Никто из тех кого он знает уже давно не слышал настоящего "зова" себе подобного. Особенно такого который бы настолько недвусмысленно просил не помогать ему.***
― Доброе утро, солнышко! ― излишне жизнерадостный и бодрый голос нараспев тянул слова, вырывая Сэм из очаровательного мрачного сна. Девочка повернулась на другой бок, поспешно накрываясь тонким одеялом с головой как раз в тот момент когда мать, судя по шуршанию ткани, начала одёргивать плотные тёмные занавески, впуская в комнату яркий солнечный свет. Утро скорее всего было ещё очень раннее, а с учётом летних каникул побудка в такое время казалась натуральным издевательством. Но матушка была ранней пташкой и не знала границ в том чтобы навязывать свой ритм жизни если не всем окружающим, то своей дочери как минимум. ― Просыпайся, соня! ― одеяло бесцеремонно сдёрнули с головы, заставляя невольно зажмурится крепче из-за слишком яркого света. ― Солнышко уже встало и спешит поделиться с твоей бледной кожей светом и витамином "D". Сэм с трудом разлепила заспанные глаза, кое-как привыкая к яркому свету. На ресницах собралась влага, которую девочка безуспешно пыталась стереть пальцами и проморгаться. Яркие лучи, отражённые от зеркала трюмо били прямо в лицо словно свет лампы на допросе. Эту пытку можно было прекратить только убравшись с траектории лучей. Сев на кровати она продолжала тереть слезящиеся глаза и не сразу заметила то, что мама опустилась совсем рядом. ― Ну же родная, у нас сегодня так много дел, ― голос родительницы звучал приторно сладко. ― Нам уже давно пора было провести время вместе. Как маме с дочкой. Пройтись по магазинам и обновить твой мрачный гардероб. ― Тебе именно сейчас это понадобилось? ― Сэм чувствовала поднимающееся где-то в груди раздражение, похожее на болезненный спазм. ― Ты ведь помнишь, что я говорила вчера за ужином о своих планах? О чём я говорила последнюю неделю как минимум? ― Ох, дорогая, этот твой дурацкий цирк подождёт, ― отмахнулась женщина. ― Представление начнётся вечером, а до тех пор у нас полно времени, ― Памела приобняла дочку за плечи прижавшись щекой к её виску. От близкого контакта и резкого запаха духов женщины защипало в носу. Девочка чихнула, отстраняясь и слезая с кровати, повторяя про себя как мантру только одно: "Не устраивай сцен с самого утра. Не устраивай сцен не устраивай сцен не устраивайсценнеустраивай...". Она решила что нужно научиться держаться с этой женщиной спокойно. Реагировать на неё так же как и окружающие. Так же как и она сама: кивать соглашаясь, а потом делать так как сам считаешь нужным. ― Мам, я же говорила, что утром будет церемония открытия и ярмарка, ― Сэм достала из шкафа заранее приготовленное платье, ботинки и длинную кружевную шаль. ― Я говорила что хочу туда пойти. Вчера говорила, позавчера и каждый день вплоть до этого момента. ― Не говорила, родная. Я бы запомнила, ― Памела улыбалась невинно и мило. Как и всегда она была вежлива и не помнила то, что ей не хотелось помнить. ― Если ты забыла, то так и скажи, ― раздражение из спазма стало превращаться в уголёк засунутый в самый центр грудной клетки и начинающий своим жаром изничтожать внутренние органы. Дышать становилось трудно, но Сэм постаралась взять себя в руки и сделать пару глубоких вдохов чтобы не сорваться пока собирала с трюмо нужную косметику. ― Опять эти твои мерзкие намёки, Саманта. С самого утра портишь матери настроение, ― голубые глаза женщины засверкали на солнце, наполнившись влагой. Сэм часто приходилось напоминать себе что до встречи с отцом её мать играла в театре и верить её слезам безоговорочно не стоило. Особенно таким внезапно появившимся слезам. ― Я ни на что не намекаю. Просто напоминаю, ― голос девочки едва заметно дрогнул и она постаралась скрыть эту слабину за кашлем. ― Ох, Сэм, неужели тебе какая-то ярмарка важнее времени, проведённого с собственной матерью? ― женщина казалась расстроенной по-настоящему. Любой кто увидел бы их разговор со стороны наверняка бы встал на её сторону. Любящая мать которая хочет провести время со своим ребёнком и неблагодарная дочь которая так бессердечно рушит все её планы и втаптывает надежды в грязь. Сэм ненавидела когда её пытаются сделать виноватой. Оборачиваясь назад она часто думала, что это была одна из причин по корой она так далеко зашла с бойкотом мясного меню в школе, не обращая внимания на тревожные красные флажки, что начали появляться вокруг. Девочка молча вышла из комнаты и направилась в ванну и звонкий цокот каблуков матери последовал за ней. Нужно было что-то ответить, но что? Ведь то что она на самом деле её предупреждала никак нельзя доказать, ведь девочка не ведёт стенограммы каждого их разговора. А любой другой вариант только приведёт к скандалу. Скандал к тому, что в их диалог она втянет отца. А это уже будет означать что и на само представление её не пустят, посадив под домашний арест за хамство старшим. Вероятно это и была конечная цель Памелы. Не ясно наверняка только зачем она этого хотела. ― Тебе так сильно не хочется чтобы я шла туда? ― спросила Сэм прямо. ― Тебе настолько сильно противны мои интересы? Пальцы дрожали, сжимая ручку двери ванной комнаты. Падала ли Сэм на уровень своей матери, начиная так же как и она манипулировать чужим чувством вины или же просто играла на её территории? Имело ли вообще смысл взывать к чувству чуждому её матушке? Чуждому по крайней мере в данной ситуации. ― Что ты какое говоришь? ― голос Памелы звучал максимально оскорблённо. Сэм даже показалось, что она услышала в нём дрожь, словно женщина вот-вот расплачется. ― Какого монстра ты из меня делаешь? Сэм лишь вздохнула и, не оборачиваясь на мать, зашла в ванную, закрыв за собой дверь. Она пыталась. Она честно пыталась задавать вопросы прямо. Ждала момента когда однажды получит на них такой же прямой и однозначный ответ, но, судя по всему ждала зря. С недавнего времени она вообще перестала понимать что происходит между ней и её семьёй. Правда ли мать беспокоилась о том, что её увлечение чем-то может быть для неё опасно или просто хотела контролировать её внешкольный досуг в том числе? Искренне ли расстраивалась когда Сэм не хотела проводить с ней время или просто вызывала чувство вины, чтобы дочка дела всё что от неё требуется? Хотела ли она на самом деле провести с ней время или её больше интересовала идеальная картинка, за которой можно скрыть всё то неприятное неудобное и не вписывающееся в личные представления Памелы о хороших отношениях? Кажется в её семье уже давным-давно искренность заменилась на видимость искренности, а чувства на холодный расчёт. А продумывать каждый шаг стало невыносимо тяжело. Весь её дом словно был опутан паутиной в которой она запутывалась с каждым днём всё больше и больше, как муха, угодившая в ловушку паука. Шмыгнув носом девочка стёрла с ресниц подступающие слёзы. До церемонии открытия ещё много времени, но проводить его дома уже точно было плохим вариантом. Сэм открыла кран и начала умываться холодной водой до тех пор пока из-за низкой температуры не начали неметь кончики пальцев. Глядя на себя в зеркало она критически хмыкнула и принялась развязывать тесёмки на старомодной пижаме, залезая в душ. Даже от короткого общения с матерью начинала болеть голова и холодный душ должен был привести её в чувство достаточно для того чтобы придумать как улизнуть из дома по тихой и не получить выговор.***
С самого утра взрослые были мрачнее тучи. Было похоже что они тоже слышали то же, что и он этой ночью и это не на шутку их выбило из равновесия. В какой-то момент Уэс попробовал самостоятельно дотянуться до источника ночного зова, но мать быстро пресекла эту попытку, велев не делать глупостей, сидеть тихо и не выходить из дома, пока это не будет дозволено. Подросток нервным движением сдёрнул с головы наушники. Любимая группа не могла сегодня отвлечь его от сумбурных тяжёлых мыслей. Он настолько сильно погрузился в раздумья, глядя в пустоту перед собой, что не заметил как короткими и неосознанными движениями начал ковырять пластырь на небольшой ранке указательного пальца. Нити ткани, покрытые клеем, разошлись, а беспокойные пальцы продолжали ковырять подушечку пластыря до тех пор, пока острый ноготь не наткнулся на ранку, содрав с неё чёрную корочку. Чертыхнувшись от резкой боли Уэс потянулся к прикроватной тумбе за новым пластырем. Ругаясь на самого себя что из-за этих бессмысленных нервов сделал так, что от банального пореза теперь может остаться шрам. Уэстон вздохнул, откинувшись на спинку кровати. Держать себя в руках и быть рациональным как раньше не получалось. Равно как и не получалось заглушить отголоски чужой боли и страха где-то в глубине грудной клетки. И именно сейчас, когда нужно быть собранным и хладнокровным, заткнуть тревогу куда-нибудь поглубже внутрь себя не выходило. Не выходило и дотянуться до взрослых с помощью мыслей. Они закрылись, отгораживаясь от детей плотным мрачным мороком, продолжая что-то тихо обсуждать в кабинете госпожи Уэстон, за плотно закрытыми дверьми. Что было странно ведь раньше родители никак не препятствовали тому чтобы он слушал все их мысли во время работы или решения серьёзных бытовых вопросов. Даже во время обсуждения договора с этим мрачным северянином никто не прогонял его так как сейчас. Значило это только одно ― скорее всего они сами не знают, что произошло ночью. Он и так это понимал. В этом было что-то больше простого зова. Что-то выше и сложнее, что вызывало тревогу. Попытавшись в своей голове восстановить всю цепочку событий Уэстон вновь вернулся к странному ночному видению, излишне реалистичному сну. Хрустальный шар, смутно знакомый, пульсирующий алый туман, что заполнял разум, вытесняя все мысли из головы и оставляя только голос, которому практически невозможно сопротивляться. До сегодняшней ночи Уэс никогда в своей жизни не сталкивался с чем-то настолько мощным и властным. Со связью в которой чувствуешь себя рабом невидимой королевы, скрытой за толстой вуалью. Отделаться от ощущения чего-то смутно знакомого было сложно. Подростку казалось, что он уже где-то видел "Это", но никак не мог точно вспомнить где. Из размышлений его вырвала короткая трель телефона и то не сразу. Сообщение в чате клуба было от Фентона. "Можете поподробнее описать, что случилось? На что было похоже то, что всех сегодня так нервирует?" Рациональный. Немного отрешённый от всей группы но при этом искренне старающийся не быть полным аутсайдером. Казалось, что этому парню всегда было легче взглянуть на ситуацию со стороны. Уэсу сложно далось признание самому себе в том, что этому парню он испытывает смешанные чувства зависти и восхищения. Первое казалось стыдной обыденностью, а второе ― вполне заслуженным признанием. В конце-концов нужно быть действительно незаурядной и до крайности везучей личностью, чтобы выжить поле крушения самолёта и иметь достаточно силы воли, чтобы не сдохнуть в горах Колорадо. Доверять ему или нет даже не было вопросом. Проблема в другом, как объяснить ему, то что случилось? Зов или их общение это не то что можно просто пересказать, как сплетню. Это скорее было похоже на попытку понять как объяснить глухому что такое звуки и что они услышали. "Не знаю даже с чего начать. Это было что-то похожее на крик о помощи. Не такой как это у людей бывает, а какой издают автоматически, если получают какую-то травму. Только на уровне эмоций. Но с посылом похожим на что-то вроде "Держись подальше". Это крик который не слышишь, но чувствуешь как отголосок чужой боли. Как если бы кто-то в соседнем доме порезался, разделывая индейку, но палец заболел у тебя." Уэс подбирал слова аккуратно и вдумчиво. По странной причине чем тщательнее он подбирал человеческие слова для описания того что случилось, тем понятнее ему самому становилась причина собственной тревоги. "Не знаю чувствовали ли это остальные, но визуально я бы описал это примерно так: Человек в мрачном гриме с большим носом, широкой нарисованной улыбкой, как у клоуна Гейси, и потёками туши на лице с плотным белым гримом. Но всё это как в красном тумане". Парень ощутил как загорелись щёки. Он чувствовал себя немного глупо описывая всё это. Обычных слов казалось недостаточно для того чтобы рассказать то, что представлял из себя ночной зов, состоящий из эмоций, ощущений и запахов, складывающихся в неясную картинку и поэтому он решил использовать образы из ночного кошмара, что пиршествовал его пробуждению, как наиболее подходящие по эмоциям. Уэстон слегка похлопал себя по щекам, в попытке собраться с мыслями, когда пришло сообщение от Софи: "Я тоже видела! Мне только ещё показалось, что он был лысым и носил всё чёрное и старое. Даже рваное. Там пахло пылью, пудрой и старой тканью". Элис: "Я думала это было частью моего сна!" Катрин: "Так ты тоже видела? С такого расстояния". Уэс задумался. Он описывал то что чувствовал, пытаясь перевести это в более понятный язык. Визуальный и физический, который был бы для Фентона приемлемее, но подобной реакции Птичек не ожидал. Всё это становилось всё более и более странным. Раньше он лишь от старших родственников слышал о зове сильном настолько, что элементов в нём было достаточно для передачи полноценного и чёткого визуального образа, который бы невозможно было толковать двояко. Только в старых сказках покойная прабабушка говорила о таинственных и могущественных Прародителях способных наслать морок неотличимый от реальности. В её историях они были королями и королевами, что управляли толпой вокруг себя так же, как и пчелиная королева правит Роем. ― Ткнул пальцем в небо и убил грёбанного орла, ― от чего-то Уэс чувствовал лёгкое раздражение и разочарование в самом себе. Трель пришедшего от Дэнни сообщения прервала переписку подруг: "Здесь есть то, что вы выдели?" ― к короткому сообщению было прикреплено фото немного потрёпанного буклета с частью бледной кисти Дэнни, со слегка потемневшими у корней когтями, какие обычно рисуют киношным трупам. Фото было немного пиксельным из-за качества камеры старенького смартфона парня, но в целом всё вполне читаемо. "Цирк Готика" ― гласил заголовок под мрачной стилизованной афиши, видимо призванной изображать либо катакомбы, либо мрачные пещеры. Если не учитывать тёмную готическую стилизацию, то представление должно было быть наверняка относительно заурядным. На программке были изображены воздушные гимнасты в костюмах летучих мышей, акробаты-оборотни, фокусники-вампиры. Только Уэс собрался ответить "нет", как человек в нижнем левом углу брошюры всё же привлёк его внимание. Мужчина в старой потрёпанной чёрной одежде, с большим мясистым носом и выбеленным лицом на котором был нарисован пугающе уродливый большой красный рот и потёки чёрной туши на щеках, смешивающиеся в грязную серую массу у подбородка. Уэс приблизил картинку, чтобы рассмотреть её получше. В руках мужчина держал трость с набалдашником в виде хрустального шара. Алый туман внутри казался подвижным даже на статичной фотографии, сделанной с фотографии. "Да!" ― поспешила ответит Картин пересылая в общий чат обрезанное фото буклета. Как раз ту его часть, на которой был изображён мужчина с тростью, которого в этот же момент рассматривал Уэс. "Фото немного смазанное, но я точно видела кого-то очень-очень похожего. Эту сферу невозможно не узнать", ― добавила Софи. ― "У меня от её вида начинает голова кружиться". Уэс почувствовал как по его спине пробегает холодок. Он почти физически видел как неравномерный алый туман на довольно посредственного качества фотографии, закручивается в спираль внутри шара, украшающего трость в руках мужчины и начинает пульсировать в такт биению сердца. В воздухе почудился мерзкий и далёкий запах бензина. "Откуда это у тебя?" ― единственный вопрос, задать который Уэстон посчитал уместным в данный момент. "Цирк "Готика" сегодня прибыл в город. Меня и Такера Сэм позвала вместе шоу посмотреть сегодня вечером." ― ответил Дэнни коротко. "В программе только настоящие вампиры" гласил слоган под названием цирка, выведенного красными чернилами на тёмном фоне. Уэстон не знал в чём конкретно заключалось нахлынувшее на его чувство, но был уверен теперь почти наверняка в его источнике. Тупая боль в виске и прокушенный до крови язык. Алый туман перед глазами, что вытесняет собой все мысли и чувства, заменяя их властным голосом и боль. Много яркой боли. "Не ходите туда" ― написал он коротко. "Не ходите туда" "Не ходите туда" "Не ходите туда" Повторили Софи, Катрин и Элис секунда в секунду отправив полностью продублированное его сообщение. Они отстали от него в действиях лишь на короткое мгновение, но были в них единодушны как никогда.***
На часах было уже почти 10 утра, но температура на улице росла практически в геометрической прогрессии каждую секунду и столбик термометра явно не собирался останавливаться в своём бодром подъёме на пути к новым рекордам. Дэнни с самого начала тёплых месяцев начал страдать от жары и духоты, периодически ноя о том, что он сейчас точно "воспламенится". Быстрый ледяной душ он принимал по нескольку раз в день только ради того чтобы немного остыть. Если б из под крана лилась вода сразу с кубиками льда, то подросток наверняка бы был счастлив. Кондиционер в его комнате работал всю ночь из-за чего ему один раз уже был сделан ему выговор за лишнюю трату электроэнергии. "Ваш портал жрёт в разы больше", ― ворчал раздражённый из-за перегрева подросток в ответ на упрёки отца. И ответить ему на констатацию этого факта было откровенно нечего. По крайней мере Мэдди. Женщина смотрела как сын хмуро жуёт холодный сэндвич запивая его льдом с апельсиновым соком, иначе назвать это нечто в стакане, в который кубики льда были насыпаны с горкой и совсем чуть-чуть разбавлены соком, не получалось. ― Осторожнее зайчик, зубы испортишь, ― усмехнулась Мэдди наблюдая за тем как Дэнни с хрустом пережёвывает кубик льда, словно тот был кусочком сочного яблока. Она потянулась потрепать его по волосам, но подросток быстро уклонился от её руки. ― Жарко, ― сказал он раздражённо. Из его рта вылетали крошечные облачка холодного пара ото льда. ― У тебя руки слишком горячие, ― пробормотал он проглотив до конца пережёванный кусочек льда. ― Как же ты собираешься с друзьями идти на представление, если уже тебя так погода доводит? ― женщина подошла к кофеварке и выставила режим для самого крепкого напитка. ― Основное представление будет вечером, ― тогда уже возможно будет не такое адское пекло, ― Подросток сверился на всякий случай с программкой, достав её из одного из карманов объёмных джинс карго. Красные буквы на чёрной бумаге смотрелись вырвиглазно и безвкусно на личный взгляд Мэдди читать такой текст было больно почти физически. Но может быть в этом и был смысл такого своеобразного мероприятия? Дожидаясь пока наполнится кружка с кофе женщина подошла к сыну и заглянула в брошюру. "Цирк Готика. В программе только настоящие вампиры", гласила титульная надпись, однако программа, если не обращать внимание на тематику, была вполне обычной. Церемония открытия, тематическая ярмарка, вечернее шоу. Придраться можно было только ко времени проведения всего этого. ― Не нравиться мне то, что всё это заканчивается ближе к одиннадцати вечера. Да и расположились они в старом районе у заброшенной станции, ― Мэдди с сомнением вчитывалась в вырви глазные буквы программки. ― Ты уверен что доберёшься до дома без приключений? ― Уверен, ― ответил Дэнни с ходу. ― В конце концов я же там не один буду, а с друзьями. ― Вы и вместе ухитряетесь влезть в неприятности, ― Мэдди слегка толкнула локтем сына, подтрунивая над его сомнительной удачливостью. Она развернулась обратно к кофеварке чтобы добавить в кружку молоко и сахар. ― В любом случае хотя бы напиши, когда будешь возвращаться, чтобы я не беспокоилась, хорошо? ― Обязательно, ― Дэнни вновь хрустнул ледышкой совершенно не жалея свои зубы и остаток льда с капелькой напитка пересыпал в небольшой термос, который спрятал в поясную сумку вместе с программкой. ― Я пойду? ― Беги, а то на открытие опоздаешь, ― ответила Мэдди с улыбкой, глядя на то как сын натягивает на голову любимую панамку с множеством значков. ― На солнце только не перегрейся. ― Хорошо! ― крикнул подросток, закрывая за собой дверь. Фентон-термос, висящий на шлёвке его пояса, звякнул, задев дверной косяк. Мэдди немного запоздало подумала о том, зачем сыну два термоса, но мысль надолго в голове не задержалась. Мало ли зачем? На улице такая жара взять с собой дополнительную холодную воду лишним не будет наверное. Пожав плечами Мэдди, слегка прихрамывая на ещё восстанавливающуюся после перелома ногу, направилась обратно в лабораторию, неспешно потягивая горячий напиток. В конце концов небольшие странности сына ничто в сравнении с тем, что могло быть после того, что они пережили этой весной. Он сравнительно быстро отошёл, по крайней мере так казалось со стороны. Даже со сном проблем не было больше таких сильных, как раньше. Он жаловался на то, что ему мешает спать духота, часто поднимался ночью за стаканом льда с водой, но, что удивительно, не лунатил. Мэдди порой вспоминала частично подслушанный разговор сына и Влада, произошедший после крушения самолёта. Удивительно что её замкнутый сын и отстранённый "однокашник" так просто нашли общий язык. ― Берегись! Женщина едва успела увернуться от небольшого самодельного дротика, вонзившегося в стену прямо рядом с её плечом. От неожиданности она едва не выронила из рук кружку кофе. Пара капель горячего напитка всё же пролилась ей на руку. Благо защитная перчатка уберегла Мэдди от ожога. ― Джек, какого чёрта?! ― возмущённо воскликнула она. ― Прости любимая, ― энергично и широко улыбаясь ответил мужчина. ― По крайней мере я успел тебя предупредить. ― Что это? ― Мэдди резким движением выдернула из стены дротик, чтобы рассмотреть новое творение мужа повнимательнее. Он представлял из себя деревянный корпус с железным центром, который, судя по всему был подключен к небольшому блоку питания в хвосте и, скорее всего, по задумке Джека должен был ударить поражённую цель зарядом эктоэнергии. Правда назначение деревянного корпуса дротика пока что ускользало от женщины. ― Это фентон-дротик для охоты на вампиров, ― бодро ответил Джек, выхватывая объект из рук жены для того чтобы всё продемонстрировать подробнее. ― Усовершенствованное средство из прошлого. Современная электроника в оболочке из настоящей осины. Дэнни вчера сообщил нам о том, что в город прибыло целое шапито подобной нежити и я решил, что заняться этой проблемой будет не лишним. Но оно собрано на скорую руку и ещё требует доработки. Механизм оглушения не сработал при столкновении. Мэдди прикрыла глаза чтобы отпить кофе, сделав глубокий вдох и досчитав до трёх. Когда она озвучила мужу своё желание углубиться в историю "охоты на нечисть" то никак не ожидала того, что в Джек загорится желанием переделывать эти древние и крайне сомнительные средства для выявления и устранения потусторонних существ. Осиновый кол.... ― Дорогой, ― медленно начала она. ― Скажи, а откуда у тебя столько уверенности в том, что в "Готическом цирке с вампирами" выступают настоящие вампиры, а не артисты в костюмах вампиров? ― Чутьё, дорогая, ― гордо пояснил мужчина. ― Чутьё охотника меня ещё ни разу не подводило. "Он прост и именно за это очарование ты его и полюбила", ― напомнила себе Мэдди, вновь делая глоток кофе, в попытке заглушить желание высказать всё, что думает о качестве и точности его "чутья охотника". Припомнить его Хеллоуинский скепсис и нежелание её послушать и просто закрыть портал, чтобы избежать неприятностей. Жажду сотрудничать с мутным правительственными агентами, которые потом рассовали жучки по окнам их дома. Противопризрачный дефлектор, оставивший ожоги даже на её теле. Да и не только это... С мужем явно стоило серьёзно поговорить, но станет ли он слушать? Услышит ли её? Поймёт ли её? ― Это вариант осинового кола, который, по легендам, нужно вонзать в сердце. Я правильно понимаю ход мысли? ― уточнила Мэдди, коснувшись кончика дротика, слегка погнувшегося после столкновения со стеной. ― Верно, ― бодро ответил мужчина. ― После калибровки центра тяжести снаряда и механизма подачи эктоплазменного заряда перед этой малышкой не устоит никакая нечисть. ― Джек, дорогой, ― она говорила медленно и на столько спокойно, насколько могла, ― Скажи пожалуйста, а в твоей теории обычные люди НЕ умрут и НЕ пострадают от попадания кола в сердце и удара эктоэнергией? Мужчина задумался глядя на дротик в своей крупной ладони. Скорее всего он не думал до этого момента о том, что будет если он по ошибке попадёт этой штукой в "простого смертного". Было ли это из-за уверенности в собственном непогрешимом "охотничьем чутье" или же просто потому что этот момент он банально не продумал, как и в случае с изоляцией призрачного дефлектора? На момент сборки пояса, например, он был уверен в том, что на людей экторазряды не действуют, но как же её ожоги? Влада? Дэнни в конце-концов, перед которым ей до сих пор было стыдно. Нужно было поверить сыну с самого начала, а не полагаться на мужа и его честное слово в технике безопасности настолько сильно. ― Возвращайся к чертёжной доске, дорогой, если не хочешь получить срок за убийство, ― сказав это Мэдди направилась к рабочему компьютеру и электронному микроскопу. Образцы маленьких, покрытых эктоплазмой пауков-сенокосцев, которых она поймала сегодня выползающими из небольшой трещины стены рядом с призрачным порталом, интересовали её гораздо больше чем потенциальное средство чьего-то умерщвления.***
На улице было убийственно солнечно и жарко, хотя и шла всего лишь первая половина дня. Слишком солнечного дня для готов. Сэм предпочла бы мрачную октябрьскую погоду и туманы, идущие со стороны лесного озера, для того чтобы долгожданное мероприятие было более атмосферным. Чёрный шатёр уже был раскинут над пустырём рядом со старой заброшенной станцией. А вокруг был только старый район, полый полупустых зданий самого непрезентабельного вида из всех возможных. Мрачные, покрытые тёмными серыми потёками фасады и забитые полусгнившими досками окна, смотрели на наполняющийся чёрным людским потоком пустырь перед шатром с мрачным равнодушием. С другой же стороны пустырь был окружён пустыми, изъеденными ржавчиной и разрушенными вандалами и бездомными, старыми вагонами пассажирских и грузовых поездов, большая часть которых намертво приросла к рельсам из-за процессов окисления металлов. А полуразрушенная станция перед этим кладбищем поездов выглядела как могильная плита перед братской могилой. Идеальное место. Подведя глаза веганским каялом, Сэм спрятала зеркальце и закрыла лицо полупрозрачной шалью, что доставала ей почти до талии, струясь с головы мягкими складками. ― Отлично выглядишь, ― знакомый голос звучал слегка смешливо. ― Не помню когда в последний раз видела тебя с макияжем. Полина, даже одетая во всё чёрное, не могла скрыть своей гламурной натуры. Маленькое чёрное платье, кружевные перчатки и белая калла из ткани в собранных во французский пучок волосах и кроваво-красная помада. Было похоже, что она пришла на похороны своего богатого мужа, оставившего ей всё своё баснословное состояние. Траурно? Да в какой-то степени. Готично ли это? Вопрос философский. Девочка сняла старомодные тёмные очки и, спрятав их в небольшую сумочку, протянула руку в тонкой кружевной перчатке так, чтобы не неё удобно могла сесть чёрно-белая сорока, чьи перья переливались на солнце словно слюда. В клюве птица держала заколку с крупным тканевым цветком из центра которого, словно тычинки покрытые чёрной росой, свисали тонкие цепочки с чёрными кристаллами. Сверкая на ярком солнце они отражали свет на смуглое лицо девушки маленькими лучиками. Густо подведённые чёрной подводкой и тенями карие глаза брюнетки с длинными острыми стрелками сверкали лёгкой чертовщинкой. ― Спасибо, Булавка, ― отблагодарила она сороку небольшой засушенной ягодой, забирая из клюва тканевый цветок. ― Любишь эффектно появляться? ― не сдержала сарказма Сэм, глядя на то как вспорхнувшая с руки Полины сорока направилась в сторону мрачного циркового шатра. ― Только сейчас это заметила? ― чётко очерченная бровь Полины изогнулась немного сильнее. ― Надеюсь ты не будешь возражать, ― Полина протянула ей чёрный цветок, чтобы приколоть его к волосам и закрепить шаль на голове. ― После того как я закончила своё платье у меня осталось много обрезков ткани и я решила немного поэкспериментировать. Атлас показался мне идеальным для чёрной лилии, ― закончив крепить цветок девочка отошла на пару шагов, чтобы полюбоваться тем как смотрелась её работа на живой модели. Широкие и довольно низкие каблуки её туфель слегка скрипнули на крошащемся бетоне старой платформы. Сэм вдохнула полной грудью тяжёлый аромат её духов. Сложный, многогранный, плавно переходящий от типично девичьего цветочного запаха, до аромата сырой земли и мха, который скорее всего исходил от её кожи, и который сладкими цветочными духами пытались скрыть. Они не особо часто пересекались в школе. Не очень много имели общих интересов и точек соприкосновения, особенно если смотреть со стороны и учитывать "общую пред историю". Но это было только до тех пор, пока не начнёшь присматриваться. Полина притащила Сэм во внеклассный кружок шитья. Место что должно было быть наполнено максимальным количеством "девичьих" стереотипов, но реальность, как водиться, оказалась намного сложнее. ― Ты почти что Ла Йорона, ― констатировала Полина, удовлетворённо любуясь собственной работой. ― А ты почти что безутешная вдова, которая точно не причастна к безвременной кончине своего богатого мужа, ― Сэм слегка кивнула на старый навес перед заброшенным зданием вокзала. Скрыться в тени от излишне яркого солнца было бы не лишним. Полина слегка усмехнулась, достала из сумочки веер и начала неспешно обмахиваться им разнося по жаркому воздуху аромат своих плотных духов. Судя по её поведению сравнение Сэм, как и новый образ пришлись ей по вкусу. Раньше её склонность примерять на себя всё новые и новые маски казалась готессе чем-то пустым и неинтересным. Популизм и потребительство, которые лежали в основе стереотипного представления о популярном не давали ей толком разглядеть искусство и тягу к прекрасному, которая развеивала вечную скуку популярной хладнокровной черлидерши, уставшей от всего что её окружает. В чёрной толпе людей с загримированными лицами мелькнула белая футболка и панамка с множеством цветных значков. ― Дэнни!? ― окликнула знакомую фигуру Сэм удивлённо. Подросток обернулся на её оклик и, скромно улыбаясь, махнул ей рукой. Его добродушное бледное лицо никак не вписывалось в окружающую его мрачную толпу. Он начал казаться ещё большей белой вороной чем был обычно в школе. "Нормис" пришедший на мероприятие "фриков" чтобы просто поглазеть на что-то новенькое и уникальное, как на экзотических зверушек в зоопарке. По крайней мере так это наверняка выглядело для некоторых пришедших на церемонию открытия истинных готов. Парочка парней в одинаковых безразмерных драных футболках, надетых поверх плотно прилегающих к телу водолазок, отшатнулись от Фентона, словно боясь заразиться от него улыбчивостью. Сэм поспешила оттащить парня в сторону, в тень старенького навеса вокзала. ― Что ты тут делаешь? ― удивлённо спросила она. ― Я думала ты только после заката к основному представлению из дома выберешься? Такое солнце тебя поджарит! ― Тебя искал, дело срочное, ― поспешил ответить он. ― Ты чего на звонки не отвечаешь? ― Телефон оставила дома чтобы мама не доставала, ― зайдя в тень Сэм поправила край шали, стряхнув с него белый пушок, судя по всему упавший с тела сороки. ― Что за дело? ― Привет, Полина, ― Дэнни странно метнул взгляд на объект собственного внимания. Не как обычно. Да, щёки у него немного покраснели, но он не выглядел как влюблённый дурачок, потерявший мысль при виде симпатичной девочки. ― Потом расскажу, когда уйдём отсюда. И чем быстрее, тем лучше. ― Уйдём? ― недоумевала девочка. Только сейчас она заметила, что за улыбкой друга скрывается какая-то дёрганная нервозность. У Дэнни могла быть только одна причина по которой что-то нельзя сказать вслух при посторонних вроде Полины и от осознания этого по спине пробежал холодок, неестественно выделяющийся в летнюю жару. Трубный звук, отражающийся многократно от стен полузаброшенных домов и пустых корпусов старых вагонов ознаменовал начало шоу в честь церемонии открытия. На фоне разрухи и запустения кладбища вагонов небольшая вереница из них выделялась своей новизной и относительно свежей покраской. Чёрные корпуса покрывали узоры паутины, стилизованные копии рисунков из средневековых книг и ужасающе реалистичные изображения черепов, частей тел и сухих цветов. ― Приветствую вас дети ночи! ― широкие раздвижные двери одного из них открылись и их темноты показался мужчина, чья лысая голова была полностью покрыта белым гримом. От густо и неопрятно подведённых чёрных глаз по щекам расползались чёрные следы от потёков туши, а красный нарисованный рот под крупным мясистым носом, был растянут в неестественной улыбке. ― Сегодня день солнечный и радостный. Готовы ли вы впустить это яркое солнце в свои сердца и позволить ему развеять их мрак? "Нет! Фу!" ― доносилось из мрачной толпы. Сэм почувствовала как заболели глаза. От чего-то смотреть на мужчину было больно почти физически, но она списала это на слишком яркий солнечный свет. ― Славно! ― ответил конферансье толпе. Порыв горячего ветра развевал полы его старого пыльного плаща. ― Ведь сегодня я приглашаю вас спрятаться во мраке мира цирка "Готика", прибывшего к вам прямо из Трансильвании. Дайте же дорогу настоящим детям ночи! Сэм показалось, что яркий набалдашник трости мужчины загорелся алым в ослепительно ярких лучах солнца. В висках поселилась едва заметная, но быстро набирающая силу тупая боль. Кажется то место к которому Полина прикрепила лилию было самой холодной точкой на голове, окутанной странным жаром. Сэм неловко потёрла виски, пытаясь сосредоточиться на происходящем. Из черноты вагона начала медленно выходить процессия людей полностью одетых в обтягивающие костюмы. Даже их лица были полностью закрыты тканью. Как они видят куда идти и как выполняют акробатические трюки вслепую, не наталкиваясь ни друг на друга, ни на людей из толпы, оставалось загадкой. Следом за ними вышел подросток лет пятнадцати на вид, в красном пышном платье. Короткая стрижка и мертвецки синие лицо, толстые верёвки вокруг запястий и шеи. Девочка очевидно изображала покойника. Сэм обратила внимание на её босые ноги, которые она с трудом переставляла, пока шла, разбрасывая по земле лепестки чёрных роз. Вокруг покрытых синяками щиколоток были короткие верёвки, с привязанными к ним грузами. В глубине души Мэнсон надеялась на то, что это был просто такой эффектный грим. Завершали процессию плакальщицы, что со стенаниями несли на себе большой чёрный гроб, обмотанный толстыми цепями. Изнутри о крышку кто-то бился безуспешно стараясь выбраться, пока закутанные в чёрные палантины с ног до головы плакальщицы несли его к чёрному шатру. Публика была в восторге, и рукоплескала эффектному появлению артистов странствующего цирка пока Сэм, с часто бьющимся сердцем смотрела, как разгорается потусторонний зелёный огонь в глазах её друга.***
― Да... Госпожа Уэстон, я обязательно всё передам главе Мастерсу в мельчайших подробностях... Да... И вам того же. Повесив трубку Гимли с тревогой поднял глаза, на лестницу, ведущую на второй этаж. Сразу по возвращению из поездки господин казался куда более отдохнувшим, но сегодня закрылся от клана и даже не покидал комнаты. Подобное случалось с ним и раньше. Обычно жарким летом у мужчины пробуждалась светобоязнь из-за его болезни и он мог из-за неё откладывать все дневные дела на поздний вечер, когда жестокий ультрафиолет на закате терял свою силу. Но Гимли всё равно беспокоился. Никто не мог знать чем в следующий раз обернётся подобное сезонное обострение главы. Тревожить его лишний раз не хотелось но, судя по тревоге госпожи Уэстон, что ощущалась даже через телефонную линию, дела южных кланов на самом деле были очень серьёзными и не терпящими промедлений. Мужчина ещё раз попытался дотянуться до господина, но разум наткнулся на глухую стену. Хозяин запер сам себя словно в бункер, отгородившись ото всех. Это до сих пор казалось Гимли чем-то излишне человеческим, но разве можно пойти против желания кого-либо побыть наедине с собой? Поднявшись на второй этаж к комнате главы, мужчина осторожно постучал в тяжёлую дверь кончиком ногтя на мизинце. Во время летнего обострения у Мастерса обострялась не только чувствительность кожи и зрения к яркому свету, но и слух, что и без того был ужасающе острым. Жаль, но без возможности ментально дотянуться до господина тревожить его чуткий слух ― оставалось единственным доступным способом коммуникации. ― Заходи, Гимли, ― замок на двери бесшумно отворился под действием сил господина, ― Но остановись у двери и не подходи близко, будь так любезен. Мужчина исполнил всё в точности, подвигаясь на носочках по мягкому ворсу ковра. В покоях господина было темно. Плотные гардины задвинуты, не пропуская в комнату солнечный свет. Мастрес сидел в мягком кресле, с бокалом густой холодной крови в руках, которую медленно потягивал. Мягкий халат был одет поверх обычной белой рубашки и мягких домашних брюк. Выглядел он откровенно плохо: кожа посерела, в трещинках на обескровленных губах забилась спёкшаяся кровь, которую он неспешно ел, скулы заострились, но в синих глазах всё ещё горел яркий алый огонёк силы. Это обнадёживало. ― У меня срочное сообщение от госпожи Уэстон, ― начал Гимли. ― Я бы не беспокоил вас, но дело южных кланов кажется срочным. Они говорят, что услышали нечто похожее на зов, но уверены в том, что это не просто одна из особей. Они утверждают, что это отголоски одного из Прародителей или того что от него осталось. А вы единственный из известных госпоже Уэстон наиболее приближенных к ним. Она считает, что вы можете знать об этом что-то больше чем южные кланы. ― Никто не слышал от прародителей ничего уже лет тридцать. Последние из сохранившихся останков должны медленно разлагаться где-то в Европе, ― Мужчина медленно пригубил густую кровь из бокала. От сладкого запаха в воздухе у Гимли разыгрался аппетит. ― Будь так добр, покажи мне всё, что от неё услышал. Алый огонёк в глазах господина разгорелся сильнее, приоткрывая небольшую щель в его сознание для разума Гимли. И он не смел противиться воле главы клана.