***
Феликс всей душой ненавидел болеть, вот прям до слёз ненавидел, однако его слабый организм это совсем не волновало, поэтому в одну особенно холодную зиму (насколько это было возможно в Южной Дакоте) его вновь одолел сезонный вирус. Тогда он слёг с высокой температурой и кашлем, так что Миссис Ли пришлось в очередной раз вызвать врача перед уходом на работу. К тому моменту им обоим уже сообщили, что старенький врач, лечивший Феликса в течение нескольких лет, ушёл на покой, поэтому его место займёт другой специалист, помоложе, которому теперь нужно будет звонить и вверять всего себя. Зная это, Феликс был немного взволнован приходом незнакомого человека (насколько это было возможно в его состоянии) и задумчиво лежал в кровати с телефоном, готовый услышать звонок из прихожей. Наконец, примерно в десять часов, Феликс услышал звон. Он откинул тёплое одеяло и, не находя под кроватью домашних тапочек, прошёл в одних носках и пижаме к прихожей. Он аккуратно положил пальцы на замок, готовый прокрутить его в нужную сторону, но замер, приподнимаясь на носках и легонько прижимаясь щекой к дереву под глазком, в котором сжимался весь коридор и была видна темная фигура молодого врача. Феликс тогда быстро отпрянул от двери — ему показалось, что сверяющий серьёзным взглядом номер квартиры с тем, что написано где-то в телефоне в руках врач выглядит слишком привлекательно и просто не может быть обычным врачом. Феликс глубоко вдохнул и немного прокашлялся (зря, так как больное горло дало о себе знать), готовясь к диалогу, и наконец провернул замок. Когда дверь открылась, Феликс сразу почувствовал запах одеколона, который пробивался сквозь морозный запах улицы, прицепившийся к верхней одежде врача. — Здравствуйте, сэр, — тихо сказал он, на что получил отвратительно долгую паузу, составляющую в себе целых пять расчетливых секунд, по истечению которых Феликс почувствовал, как его пижамная рубашка начала прилипать к спине. Всё это время старший молча рассматривал его. — Здравствуй, — голос у мужчины был глубоким и очень спокойным, когда он внимательно и даже пристально заглядывал мальчику в глаза. Феликс готов был хлопнуть себя по щеке: господи, неужели в его приветствии было что-то странное? — Ты Феликс? — даже как-то удивлённо спросил мужчина. — Да… Да, я. Проходите, — мальчик не знал, была ли тогда именно болезнь причиной его нервозности. Он отошёл назад и чуть не споткнулся о свою пару ботинок на коврике, что очень сильно смутило его и на что он тут же получил спокойное «осторожнее» от мужчины. Он совсем не хотел показаться неуклюжим. — Можете помыть руки вон там. — Хорошо, — ответил тот, снимая заснеженный шарф и расстегивая пальто, под которым оказался бордовый свитер и белая рубашка. — Скажи, где твоя комната, и иди туда, я сейчас подойду. — Да. Там, по коридору и левая-, — он ошибся и, набирая в легкие воздух, сорвался на очередной приступ кашля, — т-то есть правая дверь. — Хорошо, — ответил старший, — можешь идти. У Феликса ещё секунд пятнадцать эта фраза эхом отзывалась в голове. Казалось, будто тот пришёл к Ли как к себе домой, однако, на удивление, это совсем не раздражало, но пугало, и тем не менее хотелось дать этому человеку всю свободу действий. Когда шум воды из ванной прекратился, Феликс провел руками по одеялу, на котором сидел, вытирая об него вспотевшие ладони, и тяжело вздыхнул. Очень скоро послышались мягкие шаги по ковролину, и врач зашёл в комнату, садясь на уже придвинутый к кровати стул и опуская рядом с ногами портфель. — Значит у тебя болит горло и есть температура, так? На этот раз Феликс просто кивнул. — Сколько? Мальчик сначала немного растерялся, не понимая, о чём речь, но потом быстро посмотрел на тумбочку, где лежал градусник. — Тридцать восемь и четыре. Но это было утром. Сейчас, наверное, меньше. Врач сам себе кивнул и вдруг вытянул руку. — Нагнись, пожалуйста, — Феликс выдохнул через нос. Это будет их первый физический контакт. Рука старшего была всё ещё холодной и слегка влажной, в отличие от горячего лба Ли, что создавало до мурашек приятное слияние двух температур. Большая мужская рука пролежала спокойно, будто греясь о горячую кожу, и двинулась вниз по скуле, останавливаясь лишь на красной щеке. Она прилегала настолько нежно и мягко, что Феликсу захотелось прильнуть к ней ещё плотнее, однако он даже не успел здраво оценить этот нецензурный план, который мигом бы его рассекретил, как та исчезла. — Сейчас лучше себя чувствуешь? — Да. — А кашель сильный? — Ну, мне кажется, не очень. Вчера вечером было хуже, — врач хмыкнул и вскинул брови. — Понятно, — он нагнулся к своему портфелю, из которого достал стетоскоп, и Феликс понял, что сейчас ему предстоит проявить всю свою выдержку, на которую ему только хватит сил. — Встань и приподними, пожалуйста, рубашку. — Хорошо, — прозвучало как-то тихо. Феликс встал на пол и прижал низ рубашки к ключицам. Мужчина тем временем тоже встал напротив Феликса и надел стетоскоп, готовясь слушать, как работает под грудной клеткой взволнованное сердце и панически расширяются лёгкие. Почувствовав холод металла, Феликс мелко вздрогнул, что не ускользнуло от глаз старшего, который в следующую же секунду поступил очень мило: он взял металлическую головку стетоскопа и стал разогревать её между ладоней, которые уже успели потеплеть после холодной улицы. Феликс на это отвёл взгляд в сторону и чуть улыбнулся. — Вот так должно быть теплее, — сказал тот, вновь прикладывая головку к груди мальчика. — Спасибо, — стало и правда легче. Далее следует всё такие же долгие тридцать секунд ожидания, когда перемещающийся металлический кружочек обследовал его тело. Честно, Феликс ещё никогда не был так сильно смущён при обследовании, и ему приходилось с напускным интересом рассматривать свитер мужчины, а для разнообразия переводить внимание на прядь своих волос, трясущуюся на весу как и сам Ли. Старший просит повернуться к нему спиной и между делом спрашивает: — Ты волнуешься? Феликс хмурится, как бы не понимая, о чём тот, и отвечает: — Ну, может совсем немного. Тот снова хмыкает и Феликсу кажется, что тот даже улыбается. — Подыши. Глубоко. Феликс до конца не понимает, хочет ли старший так помочь ему успокоиться или же он просто делает свою работу, но, во всяком случае, мальчик выполняет эту просьбу, пару раз кашляя (он очень старался сделать так, чтобы это случайное действие вышло как можно более «художественно-кинематографичным» и приемлемым). Наконец врач заканчивает и убирает стетоскоп в сумку. — Так… — он осматривается. — Будь добр, подойди к окну. Надо горло посмотреть. — Угу. Оказавшись перед окном, мальчик широко открывает рот, чувствуя мягко лежащие на его челюсти пальцы врача, который немного поправляет положение головы младшего в пространстве. — Всё, можешь ложиться, — наконец сказал врач. — С твоей астмой тебе нужно очень хорошо следить за дыхательными путями, — он сел на стул и достал какой-то тоненький блокнотик и ручку. — У тебя последний приступ, кстати, когда был? — Где-то месяц назад. — А в связи с чем? — Съел какой-то круассан с вишней, — признался Ли. — Мне не сказали с чем он. — Понял, — кивнул старший. — Будь внимательнее, хорошо? Тот улыбнулся, и Феликс чуть вздрогнул, чувствуя, как по спине бегут мурашки от того, какая теперь тёплая и родительская аура исходит от мужчины перед ним. Это было в некотором смысле каким-то контрастом по сравнению с тем, что демонстрировал врач в коридоре, выглядя при этом немного отстраненным и хищным. — Конечно. — Значит месяц назад, да? — он снова что-то отметил в блокнотике и приготовился переворачивать страницу. — Да, — ответил мальчик Врач перевернул страничку и снова начал что-то писать. Феликс постарался как можно тише сглотнуть, следя за передвижением красивой руки по листу; мальчик пользуется той же ручкой, что и старший, и, видя то, насколько маленькой она кажется в его руках, Ли мысленно пытается представить, как же сильно отличаются их ладони по размеру. — А чем ты сейчас лечился от кашля? И чем температуру сбивал? — Ну, у нас оставались вот эти таблетки от кашля, — он достал из тумбочки пластмассовую коробочку с этикеткой и написанными на ней названием таблеток. — А температура сама понижалась. — Угу… — он снова что-то записал, а потом предупредительным тоном сказал: — Их, к сожалению, перестали поставлять. — Оу. А на что можно заменить? — Сейчас подумаю, — врач устремил свой взгляд вверх, как если бы над его головой и правда висела нерабочая пока что лампочка, которая через секунду загорелась, и старший снова вернулся к выписыванию рецепта. — Так… сходите в аптеку и купи вот эти, — он указал кончиком ручки на название, — принимай их строго по одной, пока не почувствуешь себя лучше. А чтобы сбить температуру, купи эти. Они без ацетилсалициловой кислоты, поэтому приступов быть не должно, но если будут, свяжись со мной. — А как? Извините, у меня нет вашего номера телефона. — М, точно, — он спохватился, но продолжал выглядеть при этом уверенным и харизматичным, — конечно, сейчас напишу. Дописав всё, что следовало, он вырвал листок и положил на прикроватную тумбочку, рядом с счастливым (и хорошо скрывающим это) мальчиком. — Когда полностью поправишься, напиши мне. — Конечно, — он аккуратно нагнулся к листку, ища строчку с цифрами, которые, как и надеялся Феликс, были любезно подписаны, — конечно, Мистер Бан.***
С того дня Феликс постоянно думал о розовой и манящей перспективе вновь встретиться с его новым лечащим врачом. Теперь он всегда задумывался перед тем, как замотать по-плотнее шарф на шее, застегнуть до конца куртку или поддеть под свитер какую-нибудь майку, с целью сохранить по-больше тепла, ведь если он не проведен весь этот обряд, то очередной неопасный вирус вновь вцепиться в него и тогда придётся вызывать Кристофера, чтобы тот спас его от какой-нибудь лихорадки или кашля. Феликс тогда конечно же написал ему, сообщая, что он выздоровел и всё в порядке. Крис оказался очень формальным в общение, что подтверждала ещё и его картинка в профиле, на которой был просто изображён логотип и название клиники, в которой тот работал, так что он казался ещё более загадочным для младшего. Ли сидел на уроке, вспоминая, как мужчина касался его лба и спины; у него бежали мурашки по спине, и внизу живота приятно теплело, когда он смотрел на свою ручку: если уж Чан спокойно мог закрыть большим пальцем весь штрих-код на её корпусе, то Феликс видел, по крайней мере, половину этой наклейки, когда сам пытался её перекрыть пальцем. Феликс спрятал свою улыбку за ладонью и зажмурился от смущения. Дома же он стал чаще проводить уборку, ведь никогда не знаешь, когда нужно будет вызвать врача, поэтому комната в любом случае должна быть чистой. И спустя два месяца нужда всё же появляется. Феликс сам осмеливается написать Чану и пригласить его к ним с целью выписать что-нибудь жаропонижающее (честно, это была полная бессмыслица, ведь болел он чем-то иным, и никакое жаропонижающее тут не справилось бы. Это была лихорадка, которая терзала его больше душевно, нежели физически), и тот, конечно же, приходит. Младший неловко кусает ноготь, пока мужчина пишет очередной рецепт, и хочет что-нибудь спросить, но слишком смущается и только молчит, ведь Чан же всё ещё кажется ему самым уверенным и несокрушимым человеком на земле. Это было видно просто по тому, как тот сидел. — Новых приступов астмы не было? — спрашивал тот. — Нет, — честно отвечал младший. — Хорошо. А в обморок не падал? — Нет. Но, думаю, из-за того, что скоро начнутся экзамены, я буду снова много переживать. — Понятно… Значит всё ещё впереди, — по-доброму сказал Чан. — Я тебе советую начать заниматься каким-нибудь спортом. Ты так будешь легче переносить стресс. Феликс неловко поправил волосы и ответил. — У меня нет времени, к сожалению. Ну и разве в этом есть смысл? Я же и так прихожу уставший. — Смысл в том, чтобы натренировать свой организм, — объясняет Крис. — Поэтому это будет очень кстати для тебя как гипертоника, — он делает паузу и снова спрашивает: — Ты в каком сейчас классе? — В девятом. — Понятно, — тихо говорит старший. — Надо это исправлять. По мере возможности, конечно.***
Феликс пишет старшему о том, что у него пошла кровь из носа перед серьёзным майским экзаменом SAT, а уже позднее, после того, как он вышел из класса, у него опять случается обморок (надо сказать, в этот раз он упал больно, подвернув лодыжку и получив ушиб), из-за чего его везут на скорой в клинику, где он и встречается с приветливым Кристофером. Он был на этот раз одет в рабочий халат с бейджиком и тот самый бордовый свитер; он о чем-то разговаривал с Миссис Ли, приехавшей с работы, как только ей позвонили из скорой, держа папку с каким-то данным о Феликсе и его здоровье. Когда они закончили свой беззвучный диалог, мать наконец зашла к мальчику в палату. — Ну как ты, солнышко? — спросила та, присаживаясь на стул рядом, пока Феликс неловко улыбался и отворачивался от неё, смущаясь от милого прозвища. — Всё в порядке, правда, только не называй меня так, — вот именно, зачем эта ненужная милота? А вдруг Чан услышит? Миссис Ли на это лишь тяжело вздыхает, но полная нежности улыбка с её лица всё равно не сходит. Они кладет на руку сына свою и несильно сжимает её. — Очень волнуюсь за тебя, милый… И хочу, чтобы всё с тобой было хорошо, — она на мгновения привстает и целует сына в лоб, а потом уже с более живой интонацией продолжает. — Мистер Бан оказывается такой милый врач. Он сказал, что тебе нужно будет сейчас сдать кровь. Ты справишься? Я предупредила, что тебе нужно будет дать обезболивающее, — а без этого никак нельзя, потому что организм Феликса правда очень чувствительный. Мальчик на это пожимает плечами и тянется рукой к квадратному пластырю у себя на щеке, который закрывал собой появившуюся после того, как Феликс, потерял сознание, ссадину. — Наверное. Но зачем это? — Врач говорит, что последний раз ты сдавал общий анализ крови три года назад, а это было очень давно, — она вздыхает, понимая, что это очередные траты. — Поэтому надо сделать сейчас. — Ладно, — Феликс кивает, но выглядит при этом таким же грустным, как мать, ведь видит в этом тоже лишь новое сдирание с них денег, пусть и страховка покрывала половину расходов. — А как твой экзамен прошёл? Ты справился со всеми заданиями? — Ну, я старался. Мы с Чанбином на выходных встречались, он мне объяснял там, как решать последние два номера по математике. Они, оказывается, очень легкими были. — Ох, я так рада, что вы с Чанбином общаетесь, — отвечает Миссис Ли, и это правда, Феликс и сам рад, что они друзья, ведь благодаря Со он увлёкся математикой и стал гораздо лучше учится, а для его матери это было, видимо, очень важно. — Ну, и как думаешь, насколько ты сдал? — Думаю, на «В» точно наберётся. Они на несколько секунд замолкают, и Феликс замечает за стеклянной стенкой Кристофера, который шёл в его палату с подносом с порезанным яблоком и сэндвичем из кафетерия. — Здравствуйте, — будничным тоном произнёс старший, прикрывая за собой дверь. — Вы договорились? — Да, — ответила Миссис Ли, — где можно подписать соглашение? — На ресепшене. Давайте пройдем, — он поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью Ли и обратился уже к нему. — Не ешь пока что, хорошо? После того, как я возьму кровь, тебе нужно будет набраться сил. — Угу, — у Феликса вновь бегут мурашки от голоса старшего и он балванчиком кивает, краснея. Старшие выходят, и Феликсу остаётся лишь разглядывать катетер на руке. Кристофер возвращается через пару минут уже со специальным шприцом, жгутом, перчатками и обезболивающей мазью. Он подкатил к кровати узкий столик, на который младший должен будет положить руку. — Протяни руку, — говорит Чан, откручивая крышечку тюбика. Феликс вытаскивает из-под одеяла руку и тут же чувствует холодный воздух и от неудобства ёрзает ногами под одеялом. Крис садится рядом и выдавливает мазь на пальцы, размазывая её по внутренней стороне локтя, там, где он будет колоть, и заклеивает это место специальным пластырем. — Если тебе холодно, я могу включить кондиционер. — Да, было бы кстати, — Чан берёт с тумбочки пульт и направляет его на кондиционер, щёлкая по кнопке и увеличивая температуру на несколько градусов. — Спасибо. — Угу, согревайся, — сказал Кристофер и стал приготавливать шприц. Они ждали около пяти минут, после чего Крис отклеил пластырь и несильно ущипнул Феликса, чтобы убедиться, что его кожа потеряла чувствительность. Далее он спокойно затягивает на плече мальчика жгут и говорит ему сжимать и разжимать кулак; после того, как венка проявляется, Феликс смотрит вверх и глубоко вдыхает, чувствуя тёплые касания рук старшего в синих перчатках. Он слишком сильно волнуется и нервничает перед врачом. — Не переживай, я сделаю всё быстро, — успокаивает тот. — Давай, глубоко вдохни и, если станет плохо, скажи мне.***
Под конец процедуры Феликс чувствует, как у него начинает кружится голова, поэтому он судорожно пытается перевести всё свое внимание на что-нибудь другое, и этим «чем-нибудь другим» становятся теплые руки Кристофера, от которых голова Феликса, начинает кружится не меньше. Вдруг он слегка поворачивает голову в сторону Чана и видит, как тот внимательно, даже не смущаясь того факта, что его заметили, смотрит исподлобья на мальчика, находящегося в полуобморочном состоянии. Причём смотрит так жадно и напряжённо, что Феликс пугается и первый разрывает зрительный контакт. — Всё хорошо? — тихо спрашивает он. — Угу… — отвечает младший и глубоко вздыхает. Может, это нормально для Чана? Наверное он просто так внимательно следит за его состоянием. Да, скорее всего именно так. Крис наконец заканчивает и прикладывает к ранке ватку и перевязывает руку бинтом. — Всё, я закончил. Держи, — он протягивает мальчику сэндвич, — можешь есть. — С-спасибо, — вяло сказал Ли и «здоровой» рукой взял еду. — А Мистер Джонсон знал о твоей гиперчувствительности? — вдруг спокойно спросил Чан, снимая перчатки и глядя куда-то вниз. — Угу, — Феликс откусил уголочек сэндвича. — Просто странно, что он это нигде не записал. Я в твоих документах ничего об этом не находил, поэтому это новость для меня. — Ну, может он не посчитал это нужным. Я всегда его предупреждал, когда боялся, что будет больно, и тогда он давал мне обезболивающее. — Понятно, — сказал Крис и взял колбу с кровью. — Тогда хорошо, что ты мне об этом сообщил. А касательно нынешней ситуации могу сказать, что тебе стоит остаться здесь до завтрашнего дня, и тогда я смогу тебя выписать. Как раз завтра придут результаты из лаборатории, и, если хочешь, я могу тебе их распечатать, посмотришь, что там у тебя. — Ого, — общий анализ крови чем-то походил на тест, в котором в конце всегда есть какой-нибудь интересный бланк с критериями, поэтому Феликс конечно заинтересовался этим предложением, не говоря уже о том, что это лишний способ увидеться с Чаном, — хорошо.***
Летом они встретились только один раз, когда Феликс получил солнечный удар, а потому мальчик очень ждал, когда наступит осень, а вместе с ней и тот болезненный период, когда разморённый жарой и теплом организм встретится с похолоданиями. И именно осенью всё и понеслось. За все три месяца ему приходилось вызывать Кристофера как минимум раз пять, поэтому времени поболтать у них была просто куча. Тем не менее, Крис невероятно мало рассказывал о себе; в основном он говорил о медицине и спрашивал только об учёбе Феликса, а когда тема, казалось бы, готова была плавно перейти на его личную жизнь, он всегда мастерски переводил весь ход разговора в нужную ему сторону. Это часто вводило мальчика в ступор и он никак не решался напрямую спросить что-то личное у Чана, думая, что тот посчитает это невежественным. Тем не менее, интерес к личности врача только рос и рос. Ли отслеживал и складывал в коробочку милых воспоминаний те моменты, когда Крис мог, например, дважды проверить ладонью температуру, или когда он, уже собираясь уходить, поправлял одеяло или подушку под головой у Феликса; один раз он даже отдал ему какую-то завалявшуюся, как он сказал, в кармане брюк конфету, но Феликс на девяносто девять процентов уверен, что он специально её принёс. Младший всегда с нетерпением ждал его прихода, потому что понимал, что только тогда он сможет вновь получить новую порцию этих аккуратных и заботливых жестов с его стороны. Когда же череда болезней закончилась (это случилось только в декабре) мальчик не смог себя пересилить и пошёл на обман, симулировав болезнь. Честно, это был самый неловкий момент в его жизни: он лежал весь красный и выдумывал, что у него болит горло и что ему жарко. Но, к сожалению, градусник он обмануть не смог, поэтому, когда ртуть дошла всего лишь до тридцати семи градусов, его смущению просто не было предела. Он отчаянно начал оправдываться: — Ну, ночью было совсем плохо — Да? — с улыбкой и чуть приподнятой бровью спросил Чан. — Знаешь, — Феликс вспотел, — что-то мне подсказывает, что ты мне врёшь. Я вижу, когда ты и правда болен, а когда — нет, поэтому не обманывай меня. Мальчик совсем затих. Видя это, Крис выдохнул и покачал головой. — Школу так прогуливаешь? — Ну… — на самом деле, это тоже была одна из причин, по которой Феликс всё же решил соврать. — Да… — И почему же? — Феликс на это смущённо поправляет мешающуюся прядь волос и хрипловато отвечает: — У нас контрольная по химии. Я просто химию совсем не понимаю, вот и… решил не идти. Но сейчас мне написал друг, и её оказывается вообще перенесли на следующий урок. Крис немного помолчал, а затем поднял руку и отодвинул рукав свитера, под которым оказался толстый ремешок часов. — Ну, если хочешь, Феликс, я могу тебе помочь подготовиться к твоему следующему уроку. — Ну, если вы не торопитесь… — Не тороплюсь, — он тепло улыбнулся. — Давай, принеси тетрадь и учебник. По какой теме у вас контрольная? У Чана заняло около получаса объяснение всей темы и принципа решения задач. Он терпеливо отвечал на все, даже самые глупые вопросы младшего и раз за разом показывал ему поэтапно, что делает для получения того или иного уравнения, так что Феликс даже осмелился его спросить, почему тот не пошёл на учителя. — Мне больше нравиться лечить, нежели учить кого-то. — А почему вам это так нравится? — смело продолжал Ли. Крис же на это тихо ответил: — Даже и не знаю. Надо сказать, объяснения Чана были очень действенными и помогли Феликсу справиться с большей частью номеров в тесте и получить «В», о чем он радостно написал Кристоферу, поблагодарив того за помощь, на что Крис ответил, чтобы тот писал ему ещё, если надо будет снова подготовиться к контрольной работе. Феликс ещё около минуты просто пялился на это сообщение, перечитывая его раз за разом и чувствуя себя на седьмом небе от счастья. И когда настала пора подготавливаться к следующему тесту, Феликс, уже не смущаясь, писал Кристоферу.***
Ближе к весне (Феликс с ужасом осознает, что его влюбленности уже целый год) мальчик стал писать ему всё чаще и чаще, и сообщения всё больше и больше отходили от темы, касающейся одной лишь химии или здоровья младшего, но, так или иначе, Крис оставался сдержанным и лаконичным, отвечая на вопросы Феликса, касающиеся его личной жизни, а потому Ли очень долго добивался подтверждения (хотя бы косвенного), что у Чана никого сейчас нет. Однако, в один из поздних субботних вечеров они переписывались особенно долго. И это был единственный раз за всё время их общения, когда про эту дурацкую химию и слова не было сказано. Феликс помнит, как сильно билось его сердце, когда он получал уж больно длинные (целых три строчки для сообщений Чана — это прилично) и развернутые ответы Бана; на секунду ему даже показалось, что тот мог быть пьян в тот момент, ведь в его словах периодически попадались опечатки, которые тот не спешил исправлять. Таким образом мальчик узнал, что Крис в своё время объехал все штаты с сестрой и родителями, что его любимая рок-группа «My darkest days», что он учился в Колорадо, знает французский и даже был пару раз во французских провинциях Канады, — словом, всё такие повседневные вещички, которые узнают друг о друге новоиспеченные друзья. Ну, и, собственно говоря, информация о том, что Крис сейчас одинок, так же проскользнула в их переписку. «А почему?» спрашивал Феликс. «Не знаю» Он пишет ряд сообщений: «Так получилось, что пока что ни с кем не сошелся» «Да и времент на это всё сейчас нет, работы много» «А сколько ты вообще работаешь?» пишет Феликс. «Вообще, 50 в неделю» «50 часов*. Иногда больше, как сейчас, например» «И сейчас сколько?» «Около 80» «Ого! Даже моя мама работает меньше ((» Феликсу вдруг стало интересно, сколько Крис вообще должен зарабатывать при таком раскладе, однако, так как спрашивать о таком, как он знает, неприлично, он делает пометочку в голове, чтобы прошерстить какие-нибудь сайты в интернете. «Да, это много. Приходится работать ещё по субботам» «То есть ты сейчас из клиники?» «С корпоратива» потом добавляет: «Но, фактически, да, из клиники» «Ты пил?» у Ли появляется возможность спросить об этом напрямую, и он пользуется ею. Крис же отвечает не сразу, мучаясь секунд десять (судя по все время меняющимся статусам «печатает…» и «онлайн») «Да» «Мм…» Феликс немного разочаровался и перед тем, как перейти в другую вкладку, чтобы узнать, сколько же зарабатывает врач, он печатает: «Я не очень люблю, когда люди пьют» Феликс заходит в браузер и печатает запрос, после чего окунается в небольшое изучение статьи на Википедии, когда вверху экрана высвечивается сообщение из недавно покинутого чата: «Извини, малыш». Феликс чуть не уронил телефон, когда прочитал это, а потом ещё и перечитал несколько раз, пока оно ещё светилось на экране, чтобы убедиться, что ему не мерещится всякое извращение перед сном. Поняв, что это не сон, и пиксели на самом деле складываются именно в такое предложение, Феликс переворачивается на живот, убрав телефон в сторону, и, уткнувшись лицом в подушку, крепко сжимает её, готовясь практически завизжать не то от смущения и счастья, не то от волнения и даже страха. Господи, что сейчас вообще происходит?! Какой-то незнакомый мужчина пишет ему и называет его милым прозвищем! Хотя, нет, почему незнакомый? Они уже как год общаются, этого же будет достаточно для того, чтобы Крис лишился статуса опасного незнакомца, да ведь? Ну, во всяком случае, Ли полагает, что да. Отдышавшись и угомонив своё бешеное сердцебиение, Феликс вновь берёт в руки телефон и, с трудом попадая по кнопкам, заходит в чат, где разочарованно смотрит на сообщение немного другого характера: «Извини, Феликс». Это заставляет мышцы на лице резко расслабиться, а плечи — опуститься, ведь теперь мальчик был немного обижен и разочарован из-за того, что старший сам себя исправил. Ли печатает равнодушное: «Всё в порядке» и снова покидает чат в надежде, что подобный казус случится ещё раз, однако больше на его телефон уведомлений не приходит, и мальчик разочарованно выключает свет.***
Перед очередным весенним экзаменом у Феликса снова случается обморок, и он вновь оказывается в больнице. Он ждет в кабинете для обследований Кристофера, и, когда тот приходит, взволнованно поправляет волосы и воротник рубашки. Он всё ещё помнит о той переписке (ведь не раз её перечитывал, перед сном, во время перемены или даже держа телефон под столом во время ужина — словом, в любой подходящий момент), а потому внимательно смотрит на спокойного старшего, пытаясь понять, что же он думает по этому поводу и собирается ли он как-то комментировать случившееся, и судя по его равномерному дыханию и уверенным движениям, — никак. — Здравствуй, — говорит Чан. — Снова обморок? — Да, — Феликс отвел взгляд и неловко улыбнулся, — опять перед экзаменами. — Крис так же повторил улыбку младшего и продолжил: — Сейчас хорошо себя чувствуешь? — Честно говоря, голова немного кружится. — признается Ли. — Да? — врач подходит ближе и трогает лоб Ли, из-за чего младший чувствует, что в груди вновь растекается тепло, а вместе с ним и знакомая паника и волнение. — Тогда я сейчас принесу тебе таблетки, они должны расширить сосуды, и тогда ты почувствуешь себя лучше. Больше тебя ничего не беспокоит? — Нет. — Это хорошо, — тихо резюмирует Крис и покидает кабинет, оставляя Феликса и дальше сидеть на койке. Когда же Бан возвращается, он приносит с собой стаканчик с водой и те самые таблетки, которые вручает младшему. — Держи, запей. — Спасибо, — Ли запивает таблетку и неловко утыкается взглядом в стаканчик. Ему хочется что-то сказать, может даже завести разговор о их недавней переписке, однако ему вдруг кажется, что если они об этом заговорят, то Чан может понять, что Феликс всё это время переживал из-за этого, и это даст ему повод для того, чтобы осудить мальчика в каких-то подозрительных чувствах, а потому Феликс молчит, пока Крис отвечает кому-то на сообщение. Вдруг он чувствует, что не может вдохнуть. Он пытается полностью втянуть воздух, но его горло будто стянули веревками. Феликс быстро понимает, что это очередной приступ астмы, однако не смотря на то, что все эти ощущения уже знакомы ему, паника всё равно накрывает его с головой, и он начинает хрипло звать на помощь старшего: — Крис… — он со свистом вдыхает, чувствуя слезы в уголках глаз и видя, как Крис быстро реагирует на ситуацию, тут же подходя к школьному рюкзаку младшего. — Так. У тебя ингалятор с собой? — обеспокоенно спрашивает Бан, уже расстегивая молнию и начиная рыться в рюкзаке. — …Н-нет, — у Феликс получается совсем тихо, поэтому для визуального подкрепления он сильно мотает головой, всё ещё смотря на взволнованного врача. — Т-там нету… — Почему? — даже немного зло спрашивает тот, но ответа не дожидается. — Я сейчас вернусь, — говорит Крис и быстро выходит из палаты. Феликс остаётся задыхаться на кушетке. Он старается успокоиться, чтобы сердце не работало в своём кроличьем режиме, а кислород, добыть который с каждым вдохом становиться всё более непосильной задачей, не растрачивался так быстро. Хрипя и боясь задохнуться, Феликс с надеждой смотрит на дверь, ожидая, когда вернется старший; ему кажется, что ещё пара секунд, и он окажется в миллиметровой близости от смерти. Но Чан появляется вовремя. Он на ходу распаковывает новый ингалятор, пока Ликс чуть вытягивает шею и поднимает руки, чтобы взять его и наконец вдохнуть полной грудью, однако старший на удивление сам подносит трубочку от ингалятора к губам Ли и нажимает на кнопку, придерживая голову мальчика за затылок. Он наконец делает глубокий вдох и полноценный выдох. — Всё? Нормально дышишь? — спрашивает старший, всё ещё держа руку на затылке парня. — Ага… — глубоко дыша от пережитого стресса отвечает Феликс. — Почему у тебя не было своего ингалятора? Забыл? — Ну… — младший отвлекается на еле незаметные поглаживания кончиков пальцев по коже головы, и это слегка обескураживает его, но, чтобы не показывать виду, он отвечает: — ну, на самом деле, у меня в принципе сейчас его нет. — М, — в понимающем жесте мычит врач, — а новый уже заказали? Феликс смущенно молчит и мнёт рукав рубашки, когда теплая рука вдруг исчезает. — Нет. У нас просто в последнее время проблемы с деньгами, поэтому мама перестала платить за страховку, и… — он сглатывает слюну, вспоминая этот тяжелый разговор с изрядно уставшей и раздражённой родительницей, — ну, наверное придётся немного подождать, когда мы сможем накопить достаточную сумму, чтобы оплачивать приёмы и регулярные осмотры. Крис почему-то тихо на это отвечает; его голос звучит так, будто он сильно недоволен, однако искренне пытается это скрывать: — Это небезопасно для тебя, Феликс, — у мальчика бегут мурашки по спине, когда он слышит своё имя, произнесённое таким низким и тихим голосом. — Ты видишь, что только что сейчас произошло? Если бы меня не было рядом, это бы закончилось очень нехорошо. Я не понимаю, что в голове у твоей матери, но это всё небезопасно. Речь идёт о твоём здоровье и, можно даже сказать, жизни, и если она этого не понимает, то её вообще можно лишать родительских прав, — Феликсу вдруг стало очень стыдно после этих слов. Он и раньше испытывал неудобство из-за того, что приносит столько проблем близким людям, а теперь он и вовсе захотел исчезнуть. Он ведь понимает, что его мать работает день и ночь как белка в колесе, и что ей так или иначе нужен хоть какой-то отдых, а Феликс просто одним своим существованием не дает ей возможности расслабиться. — Н-нет, Чан. Она хорошая, правда, — он чувствует, как уже привычная вина сдавливает нежное сердечко сентиментального мальчика. — Просто ей тяжело тянуть меня со всеми этими болезнями, — опустив взгляд вниз, Феликс прерывисто вздохнул. — Очень хочу выздороветь наконец. Кристофер молчит несколько секунд и будто готовится к чему-то. Вдруг он садится рядом с ним и тихо говорит: — Знаешь, на самом деле есть такое лекарство. Оно может помочь справиться с анемией и гипертонией, но там есть побочные эффекты. К тому же, в штатах его не достать. Однако если ты очень сильно хочешь избавиться от этих болезней, я могу тебе его привезти через две или три недели. Феликс с удивлением и даже шоком в глазах смотрит на старшего. — Правда? — Да. Но только если очень сильно хочешь. Я не собираюсь тебя заставлять что-то принимать, если ты не согласен. — Нет, я… я только за, — он чувствует, что чуть ли не парит от понимания того, что выход из той клетки, в которой он сидел несколько лет, всё же есть, и надо лишь совсем немного подождать. — А нам нужно будет платить за это? — Нет, — отвечает старший, но тут же добавляет. — Ну, мы можем с тобой конечно договориться о какой-нибудь символической цене, но в целом это не обязательно сейчас обсуждать. Это лечение нигде не будет регистрироваться, так как лекарство не признается на территории США, а значит нам не обязательно встречаться в официальной обстановке. — А почему не признаётся? — спрашивает Ли, на что Крис на секунду отводит взгляд в сторону, а потом вновь говорит. — Не признаётся из-за побочных эффектов и… в частности, из-за риска остановки сердца, если принимать препарат слишком часто и в больших дозах. Он тормозит ток ионов кальция через мембрану кардиомиоцитов и гладких мышц сосудов, что приводит к уменьшению накопления кальция внутри клеток. Это вызывает расширение коронарных артерий и кровеносных сосудов, таким образом уменьшая нагрузку на сердце и повышая снабжение миокарда кислородом, — рассказывает Чан. — Но остановка сердце, конечно, не моментальная, там ещё долгое промежуточное состояние, которое не является точкой невозврата, поэтому всё не так страшно, поверь мне. Это на самом деле очень эффективное лекарство при гипертонии. — Хорошо… — Отлично. Тогда, я так понимаю, мы с тобой сможем увидеться только через несколько недель? И, кстати, лучше не говори никому об этом разговоре, чтобы у нас не было проблем, хорошо? Всё-таки лечение этим препаратом нелегально, — Кристофер встает перед Феликсом и со спокойной улыбкой смотрит на кивающего ему младшего. — Да, хорошо. — Обещаешь? — уточняет Бан. — Обещаю, — хихикает Феликс. — Тогда можешь идти. Я тебе позже напишу. — Угу.***
Кристофер пишет Феликсу этим же вечером и говорит, что собирается съездить за препаратом на следующей неделе; также он предупреждает, что задержится ещё на неделю «по личным делам», а потому встретятся они в середине июня. Феликс, как и обещал, никому ничего не говорит, однако молчать об этой тайне становиться всё тяжелее и тяжелее, ведь его приподнятый настрой трудно не заметить, и его лучший друг конечно же интересуется, что же такое случилось в жизни младшего, но Ли всё удачно объясняет началом летних каникул. Крис приходит к нему утром перед началом своего рабочего дня, но они договорились так, что Миссис Ли к тому моменту уже была не дома (благо, расписание двух взрослых позволяло), поэтому Феликс ждёт его один. У Чана в руках три таблетки, и он просит младшего сесть на кровать на всякий случай, если ему станет плохо. — Держи, — он протягивает таблетки и стакан воды, — запей. Все три надо. — Хорошо, — Феликс запивает их, сидя на кровати и думая, как сейчас пойдёт за продуктами, в то время как старший сидит напротив с ингалятором в руках, на случай, если у мальчика вновь начнётся приступ астмы от нового препарата. Они сидят минуты две, прежде чем Феликс вдруг чувствует, как его начинает тянуть в сон. — Чан? — М? — Это нормально, что я спать хочу? — Да, — отвечает тот, снова набирая кому-то сообщение. — Точно? — Феликс на мгновение пугается. Всё происходящее вдруг начинает ему казаться чем-то очень странным, однако спокойствие врача говорит ему, что всё в порядке. Феликс верит и потихоньку расслабляется. — Конечно. Я же предупреждал тебя о побочных эффектах? Сонливость входит в их перечень, — он делает паузу. — Голова не кружится? — спокойно говорит он. — Нет… Ну, не знаю. Это просто не похоже на сонливость. Мне прям спать хочется. — Может ты сегодня плохо спал? Феликс пожимает плечами. Вдруг ему становится так лень отвечать, что он просто смотрит на свои коленки, выглядывающие из-под домашних шорт, пока его мозг буквально тает, намереваясь скопиться где-нибудь с краю черепной коробки, чтобы тело завалилось на бок, а голова оказалась наконец на подушке. — Не тошнит? — снова спрашивает старший, но на этот раз уже тише и более глубоким голосом, будто в комнате и правда есть кто-то спящий, и Феликс просто отрицательно мычит. Через ещё секунд тридцать мужчина опять задаёт вопросы, на которые получает всё более ленивые и сонные мычания. — Жара нет?.. Шум в ушах?.. — Феликс широко зевает. — Ничего не болит?.. Кажется, Крис задаёт ещё несколько контрольных вопросов, но Феликс совсем уже засыпает. Это были часы райского покоя, прежде чем его разбудил шум мотора и свист проезжающих мимо машин. Феликс лежал будто после пьянки, с больной головой, под каким-то пледом на задних сиденьях незнакомой машины, и даже не подозревал, куда он вообще едет. И только после того, как он задался этим вопросом и попытался подняться, он почувствовал верёвку, которой были обвязаны его руки.