All live to die/Все живут, чтобы умереть

Гермиона выровняла стопку выставочных каталогов, лежащих на столе у входа в галерею. Покровители и дарители музея в сверкающих нарядах и мерцающих драгоценностях курсировали по залу, держа в руках бокалы шампанского и крошечные канапе с кубиками сыра. Они рассматривали картины и книги, размещенные в стеклянных витринах, изучали сведения о происхождении экспонатов на информационных табличках и позировали для фотографий, как только журналист приближался к ним на расстояние трех футов. Оглядев галерею, Гермиона удовлетворенно кивнула. Результатом месяцев планирования, сбора средств и организации процесса стала новейшая выставка в Магическом музее Маскелайна: «Чарующее драматическое искусство. Путешествие в «магию» магглов». Она много работала, чтобы собрать все воедино, и, судя по торжественному открытию, эта тяжелая работа должна была увенчаться успехом. Гермиона просияла, когда к ней приблизилась женщина. Феба Хайма, основательница и генеральный директор Банка Крови Хайма, была одной из важнейших покровительниц музея. Но в жизни Гермионы она занимала еще более важное место. Она была одной из самых ее близких подруг. — Феб, — сказала она, наклоняя голову, чтобы прижаться своей щекой к щеке Фебы в знак приветствия. — Я так рада, что ты смогла прийти. Ты, как и всегда, выглядишь потрясающе. Пурпурный невероятно тебе к лицу. Платье Фебы было длинным, струящимся и задрапированным как хитон. Ее светлые волосы, убранные от лица с помощью простого узла, струились по спине золотым водопадом. Она посмотрела на Гермиону и сделала вид, что скорчила гримасу. — Как я могу выглядеть потрясающе рядом с кем-то вроде тебя? Высокая, словно богиня, со всеми этими невероятными темными кудрями. Я бы принесла в жертву козу, чтобы иметь такие кудри как у тебя, когда была молодой. Гермиона рассмеялась. — Я не устану говорить тебе, что, вероятно, в твое время я была бы смехотворно высокой. Поверь мне, пять футов шесть дюймов — не такой уж высокий рост. Не сравнить с некоторыми. — Так вот в чем причина этих каблуков? Пытаешься быть ближе к уровню глаз того, кто «такой высокий»? Гермиона поправила застежку своего ожерелья и притворилась, что не слышит вопроса. — Ты довольна своей экспозицией? Феба улыбнулась, и кончики слегка удлиненных клыков блеснули между ее губами. — Она прекрасна, — ответила она. — Почти идеальна. — Почти? Феба взяла Гермиону под руку и повела ее в холл, мимо манекена, облаченного в хитросплетения цепей и замков в стиле Гудини, клетки с воркующими белыми голубями и коллекции игральных карт. Они остановились перед стеной, увешанной десятками афиш и литографий в рамках, рекламирующих маггловских иллюзионистов, манипуляторов и эскапологов. Гермиона стала искать покосившуюся рамку, испачканное защитное стекло, порванный или помятый плакат, но, на ее взгляд, все выглядело нормально. — Вот, — сказала Феба, указывая на секционную информационную табличку, прикрепленную к стене там, где начинался ряд плакатов. Гермиона быстро просмотрела ее. Описания плакатов, даты и производственная информация. Предоставлено из личной коллекции Фиби Хайма. — О, черт, — сказала Гермиона. — Феба, прости, пожалуйста. Не знаю, как я это пропустила. Она достала свою палочку и прикоснулась ею к табличке, исправляя орфографию. — Это происходит постоянно, — сказала Феба, беря ее под руку и направляясь к затемненной части галереи. — Мне кажется, что первым человеком, которого мне пришлось поправить, был Еврипид. — Я поговорю с отделом вывесок. И я могу принести извинения в следующей информационной рассылке, если хочешь. Феба отклонила это предложение, махнув рукой. — В этом нет необходимости. Сейчас все выглядит изумительно. Собственно говоря, я должна сказать, что вся эта выставка выглядит изумительно. И, конечно, я ценю, что ты запланировала открытие после захода солнца. — Ты — одна из наших самых щедрых покровительниц, — сказала Гермиона, когда они остановились перед стеклянной витриной, где, освещаемая тусклым светом и поддерживаемая парой мягких поролоновых клиньев, лежала книга, открытая на фронтисписе.— Спонсорская поддержка Банка Крови Хайма покрыла треть расходов на эту выставку. К тому же ты мой друг. Я бы придумала способ начать мероприятие в полночь, если бы это было необходимо, чтобы быть уверенной в твоем присутствии. Фиби пристально посмотрела на нее, затем улыбнулась, продемонстрировав клыки. — Я ведь не единственный вампир, в присутствии которого ты бы хотела быть уверенной сегодня вечером, не так ли? Я снова намекаю на эти каблуки. Гермиона потеребила пальцами звенья ожерелья, уютно устроившегося у нее на шее. — Я всегда рада принять любого члена вампирского сообщества, и мне кажется, что музей должен делать больше и… Феба постучала длинным ногтем по табличке, прикрепленной сверху к стеклянной витрине. — ««Трагическая история жизни и смерти доктора Фауста», напечатанная ин-кварто в 1604 году. Предоставлено из личной коллекции Д. Малфоя». — Она наклонила голову, и в ее глазах появился задорный блеск. — Я уверена, что Драко получил приглашение на сегодняшний вечер. Вопрос только в том, отправил ли приглашение какой-нибудь стажер, направлявший его каждому из списка покровителей, или Гермиона Грейнджер прислала свое личное, особое приглашение. — Драко, конечно, я… Я хочу сказать, что я куратор работы с рукописями и он одолжил нам рукопись, поэтому, конечно, я бы отправила индивидуальное приглашение крупному покровителю. По этой… По этой причине. — Она глубоко вздохнула и отвернулась от стеклянной витрины с книгой, торопливо произнося следующие слова. — Я ведь поблагодарила тебя за то, что ты его представила? Одолженный им ин-кварто занял почетное место на выставке, и музей ценит это. — Ты благодарила меня по меньшей мере дюжину раз, — ответила Феба. — И ты краснеешь каждый раз, когда произносишь его имя. — Я этого не делаю. Феба с сомнением хмыкнула. Она взглянула поверх плеча Гермионы и сморщила нос. — Прошу простить меня, Гермиона. Я уже три недели пытаюсь связаться с Шевченко из больницы Святого Мунго, и он как раз только что вошел. Как только Феба ушла, Гермиона посмотрела на свое отражение в защитном стекле, покрывавшем деревянную гравюру, которая висела на стене над ин-кварто "Фаустом". Феба была права — гневно решила она. Она, действительно, покраснела, и краска начала расползаться вниз по ее шее, покрывая грудь. Оглядевшись, чтобы убедиться, что никто не смотрит, Гермиона отогнула тяжелую ткань воротника своего платья от ключиц и подула в декольте, пытаясь остудиться. Она осторожно вернула ворот на место и разгладила ткань на животе. Рассеянно поглаживая пальцами ожерелье, она вернулась в переднюю часть галереи. Гермиона взяла бокал шампанского с сервировочного стола и стала обходить зал, приветствуя покровителей, принимая поздравления и объясняя группе обескураженных волшебников значение экспозиции цилиндров и кроликов. Двигаясь по залу, она смотрела на каждого высокого блондина, мимо которого проходила. Ее сердце екало каждый раз, когда она замечала широкие плечи или слышала низкий голос. К тому времени, как она сделала третий круг по галерее, она допила шампанское, но все еще не увидела мужчину, которого хотела видеть. Гермиона снова вернулась в затемненную часть экспозиции, где устремила взгляд на фронтиспис «Фауста». — Признайся, — пробормотала она себе под нос. — Ты отправила ему личное приглашение, ты краснеешь при упоминании его имени и ты очень разочарована тем, что он не удосужился явиться, и… — Кто не явился? Она выпрямилась, сдавленно вскрикнув. Стекло поверх гравированного дерева, которое она использовала в качестве зеркала, все еще тускло отражало ее лицо, но не отражало никого позади нее. Крепко зажмурив глаза, она сделала глубокий вдох и тщетно приказала своему сердцебиению успокоиться, прежде чем обернуться. Позади нее стоял мужчина, которого ей не терпелось увидеть. Светлые волосы, острый подбородок, сияющие серые глаза. И высокий. Очень высокий. Однажды она увидела, как он стоял у шестифутового канделябра, и при этом был выше его. Его смокинг сидел так, словно был сшит прямо на нем — определенно работа очень искусного и очень дорогого портного. Гермиона спрятала руки за спиной, чтобы удержаться от желания потянуться и погладить атлас его галстука-бабочки. Он улыбнулся ей, на мгновение продемонстрировав кончики своих клыков. — Здравствуйте, мисс Грейнджер. — Мистер Малфой, — сказала она. — Вы пришли. Я так рада. — Я надеюсь, ваше разочарование развеялось, — сказал он. — Если, конечно, тот человек, которого вы искали — это я. Если нет, я могу оставить Вас. — Вы, да. Я… Просто… Эм… Солнце. Оно село три часа назад, а Вас все еще не было… Я подумала, что, возможно, Вы не придете. — После всей той работы, которую, как я знаю, Вы проделали для этой выставки, я бы и не посмел пропустить это мероприятие. Я бы не хотел упустить возможность отпраздновать его с Вами. Она заправила прядь волос за ухо, пытаясь подобрать слова, которые можно было бы произнести, и которые не прозвучали бы как бессмысленная болтовня, но затем затаила дыхание, когда Драко протянул к ней руку. — Красивое ожерелье, — сказал он. Его длинные пальцы дотронулись до ее шеи, пока он касался цепочки. Но затем он зашипел и отдернул руку. — Серебро. — Нет, — немедленно ответила она. — Это белое золото. Я купила его вчера, потому что надеялась, что Вы… Потому что раньше Вы уже прикасались… Эмм… Потому что… На шее… ожерелье. — Закручивая складки воротника между пальцами, она покачала головой. — Я спросила продавщицу в магазине, и она сказала, что сплав состоит из золота и палладия. Я проверяла! Я знаю, что вампиры не могут прикасаться к серебру. Драко повернул ладонь вверх, показывая ей покрасневшую полоску на кончиках пальцев. — Поверьте мне. Это серебро. Возможно Вы захотите вернуть свои деньги назад. Гермиона немедленно расстегнула ожерелье и сунула его в горшок с декоративным фикусом. — Мне так жаль, — сказала она, поспешно доставая свою палочку. Она взяла его за руку и наложила исцеляющее заклинание, но красная линия так и осталась на его пальцах. Нахмурив брови, она произнесла еще одно заклинание с тем же отсутствием эффекта. — Спасибо за попытку, — сказал Драко. — Но магия волшебников не действует на мой вид. Однако я ценю Ваши усилия. — Он повернул руку, чтобы положить свою ладонь на ее ладонь. — Я очень ценю это. Люди жаловались, что вампирам присуща холодность, но Гермиона никогда им не верила. Феба иногда могла быть прохладной, но Драко никогда не был таким, по крайней мере с ней. Его прикосновение было теплым, таким же теплым, как у любого человека. Ей отчаянно хотелось обхватить его ладонь своими пальцами и удержать это тепло, но она приказала себе отпустить его руку. — А я ценю, что Вы пришли сегодня вечером. Я очень рада видеть Вас. И признаюсь, что мне более чем немного грустно, что мы больше не будем работать вместе. — Не в рамках этой конкретной выставки, — ответил Драко. — Я очень надеюсь, что нахожусь в верхней части вашего списка для любых будущих программ. В моей коллекции немало экспонатов, которые я готов предоставить. Она провела пальцами по краю стола, на котором располагалась витрина с «Фаустом». — О, это перемена точки зрения, — сказала она. — Ранее Вы неохотно соглашались на то, чтобы музей получил доступ хотя бы к одному из экспонатов вашей коллекции. — Оказывается, я совсем не против, пока в музее, о котором идет речь, присутствует Гермиона Грейнджер в качестве куратора. Ее сердце затрепетало. — Тогда вам придется отправить мне совиной почтой копию каталога вашей коллекции. Для планирования программы. — Какой-то непонятный бесенок подтолкнул ее придать своему голосу шуточную нотку. — Или я должна сказать «летучемышиной» почтой? Еще лучше, если упомянутой залетающей в мое окно летучей мышью, были бы Вы. Драко рассмеялся. — Это абсолютный миф, и я боюсь, что должен разрушить его для Вас. Я никогда не превращался в летучую мышь и не залетал ни в одно окно. Но я бы обязательно вошел в Вашу дверь, если бы был приглашен. — Неужели вас действительно обязательно приглашать лично? Не могу поверить, что мне никогда не приходило в голову спросить об этом Фебу. — Вообще-то, да. Я не могу войти в частный дом без приглашения. — Он подошел к ней и забарабанил пальцами по столу рядом со стеклянной витриной. Вглядываясь в книгу, он глубоко вздохнул. — И, пожалуйста, позвольте мне направить Вам мое собственное приглашение. Я не думаю, что ошибусь в том, что у нас, похоже, есть…контакт, выходящий за рамки отношений куратора и покровителя музея. Но у нас не было достаточно возможностей поговорить о чем-то за пределами музейных дел. Я бы хотел это исправить. Он повернулся к ней, глядя прямо в лицо. — Я бы очень хотел встретиться с тобой на личной основе, Гермиона. Звучание ее имени, произнесенное его глубоким голосом, отозвалось восторженным трепетом в глубине ее сознания. Гермиона поправила воротник своего платья и сосчитала до десяти, чтобы успокоиться, прежде чем ответить. — Это было бы здорово, — сказала она. — Я имею в виду, я бы тоже этого хотела. — Она вздохнула, встретившись с ним взглядом. — Драко. — Я был бы рад ответить на вопросы о культуре вампиров, — сказал он. — Меня воодушевляет, что ты хочешь узнать обо мне больше. То есть о моем виде. Мы могли бы начать с напитка. Она округлила глаза, и Драко тихо рассмеялся. — Не с этого напитка. Я имел в виду коктейли или вино. Я вампир, но я также и человек. Я ем и пью, так же как и ты. — Еще один разрушенный миф о вампирах. — Не совсем. Мне действительно регулярно требуется кровь, но слухи, в большей степени, не соответствуют действительности. Нападать на людей в темных переулках и осушать их до последней капли крови — нет. Даже сильно пьющий вампир редко делает более, чем несколько глотков. — Как ты справляешься? — спросила она, наклонив голову. — Если, конечно, не задействованы никакие темные переулки. Я не думаю, что ты подходишь к незнакомым людям с маленькой баночкой и спрашиваешь, есть ли у них лишняя «первая положительная». — Разными способами. Некоторые из нас делают закупки у донорских организаций. Некоторые ходят в частные клубы. Все мы находим свои собственные пути, чтобы получить то, что нам нужно. — Кажется, это сложно. Он пожал плечами. — Это часть того, кто я есть, и так продолжается уже долгое время. Я не оспариваю это. Гермиона тихо рассмеялась, качая головой, и Драко вопросительно посмотрел на нее. — Я просто внезапно подумала об этом. Мне тридцать четыре, и я стою здесь с мужчиной, который… Ну… «Долгое время» — это мягко сказано, не так ли? Драко улыбнулся. — Да. Забавно, но технически меня можно считать моложе тебя. По крайней мере, если считать только те годы, когда я был человеком. Меня обратили, когда мне было тридцать три. — Когда это случилось? Если это не нескромный вопрос. Он взглянул поверх ее головы, не отвечая, затем кивнул не глядя на нее. Гермиона обернулась и увидела Эндрю Найта, главного куратора отдела текстиля. Она подавила глубокий вздох. — Да, Эндрю? Тот уставился на Драко, прищурив глаза. — Все в порядке, Миона? — Меня зовут Гермиона. И я в порядке, — твердо сказала она. — Что ты хочешь? — Ты знаешь, кто он, верно? Гермиона стиснула зубы, чтобы не сказать что-нибудь такое, из-за чего ее могли бы вызвать в кабинет директора. Эндрю совал свой длинный нос во все аспекты подготовки выставки, постоянно прерывая ее во время рабочих встреч и совещаний по планированию и задавая слишком много вопросов о спонсорстве Фебы Хайма и предоставленных ею экспонатов из коллекции. Гермиона подозревала, что он был противником вампиров, хотя ей никогда не удавалось этого доказать. — Да, — ответила она, как только вернула свое самообладание. — Я в курсе, что он вампир. А также он очень приятный собеседник, и он пригласил меня на свидание. — Она повернулась к Драко, положила ладонь на его руку и улыбнулась ему. — И я с удовольствием согласилась. Завтрашний вечер — не слишком рано? Драко широко улыбнулся, продемонстрировав клыки. — Ни на одну минуту.