Без тормозов

Уютно. Безопасно. Не хочется просыпаться, прерывать это блаженство… Теплая рука, появившаяся из ниоткуда, ложится на бедро, идет вверх, забираясь под футболку, и останавливается на животе. Прижимает меня к крепкому горячему телу позади. Вторая выглядывает из-под подушки и играет моими волосами. Подаюсь назад, ближе. Он приподнимается и проводит губами по шее. — Проснулась? — утвердительно мычу, — Надеюсь, это не я тебя разбудил, — шепчет на ухо, вызывая приятные мурашки. — Кай, — мямлю, не открывая глаз, — Мне нельзя к тебе привязываться. — А не поздно ты спохватилась? — игриво спрашивает, целуя в шею. — Я не шучу, — уже внятно, — Понимаю, сейчас я вроде как последняя женщина на Земле, но скоро мы будем в мире, где много женщин. Пожалуйста, потерпи еще немного. — А что, если я не хочу других? — мурлычет, — Кто еще решится влепить мне пощечину? — усмехается, — Да еще и выживет после этого. — Тебе кажется, что я особенная, потому что ты давно был один. Ты бы любой говорил тоже самое, — вздыхаю, поворачиваюсь к нему лицом, — Ты пятнадцать лет как-то справлялся без меня, потерпи еще несколько дней. — Тогда уговор, — он гладит меня по щеке, шее, — Я жду, пока мы выберемся. Но в том мире, где много женщин, ты не будешь протестовать и придумывать оправдания, — серьезно? — Идет, — киваю, откидываюсь на спину, — Надо поесть и выезжать, — он хочет что-то сказать, но не позволяю, — Я знаю, ты хотел задержаться еще немного тут, но текилы и в том мире полно, пора выбираться. — Ты права, — что? — Но я хотел сказать, давай останемся в кровати еще немного. Не хочу вставать, — рука, что лежала под моей подушкой, прижимает к нему, заставляя почти лечь сверху. — Мы же договорились, — несильно хлопаю его по боку, ослабляет хватку, но я все равно лежу у него на груди, — Тебе совсем плевать, для тебя это все шутки, — бурчу, с ним слишком комфортно, а должно быть не по себе. — Это не так. Скажи, что тебя беспокоит? Мы так много говорили обо всем на свете, но, когда речь идет о том, что может быть между нами, ты всегда переводишь тему. — Потому что между нами ничего не может быть, — чеканю, — Не должно быть. — Ну уж нет! — восклицает недовольно, — Я могу списать то, что ты пришла сюда, на шок и опьянение. Но, когда я целовал тебя, ты этого хотела. — Хотела, но одного желания переспать с тобой мало для начала «чего-то между нами». — Ну, ты хотя бы перестала отрицать, что хочешь этого, — смеется, — Знаешь, я думаю, в тебе есть больше, чем ты сама осознаешь, — рассуждает, в психологи подался? — Ты как будто чище, честнее сама с собой, чем все остальные. Но все равно не до конца. — Многие честны с собой, Кай, — пытаюсь найти в себе хоть одну мысль против нахождения с ним в одной кровати, но это кажется таким естественным, — На свете много психов, я не отличаюсь. — Ты думала, почему тебя ко мне тянет? Я думал, — нашел, чем голову забить, — Я понял, что это происходит, при первой встрече, ты была счастлива, но не возможности выбраться. Ты радовалась именно мне. Твой рассказ совсем сбил меня с толку, ведь как можно с такой нежностью смотреть на психопата, который убил почти всех родственников? Ты знала, кто я, но все равно осталась рядом. — Потому что мне надо покинуть это место, а ты единственный вариант, — лучше давай в твоей голове покопаемся, как дела с папочкой? — Такая мысль тоже была, но потом я вспомнил, что ты говорила. По сценарию этого твоего сериала, меня заточили дважды, значит, каким-то образом, я выбрался из этой тюрьмы. Может, я сам нашел камень, или сюда занесло ведьму Беннет… — на какое-то время замолчал, — Ты спрашивала, сколько я тут нахожусь, ты хотела знать, как долго еще до моего побега? — киваю, не успев подумать, черт, — Даже если должно пройти еще тысяча затмений, ты знала, как выбраться без меня. Могла не подходить ко мне, скрыться и переждать. Оставить меня тут. — Как будто ты веришь, что кто-то может тебя перехитрить, — умный, зараза. — Ты могла попытаться, — целует в макушку, — Но ты выложила мне все при первой встрече. — Закончил свою терапию? — съеживаюсь и, накручивая прядь волос на палец, тихо ненавижу себя за чувство уязвимости. — Нет, — улыбается, — Когда до меня дошло, что нравлюсь тебе, я пытался понять, почему? — задумывается, — В тебе есть что-то темное… — Во всех есть, — перебиваю, не хочу слышать, что он скажет, не горю желанием знать. — Да, но все… — качает головой, — Большинство людей эту тьму подавляет, слушают совесть и живут, как скучные зануды. — С чего ты взял, что знаешь, как работает моя совесть? — делаю вид, что раздражаюсь, хотя мне скорее страшно. Что я могла сказать или сделать, что дало ему меня так изучить? — Она у тебя, как и у всех. Ты знаешь, что плохо, а что хорошо, — запускает руку мне в волосы на макушке, — Только она тебя не ест. Ты делаешь правильно по каким-то другим причинам. Не из-за своей морали. — И откуда ты это взял? — выбираюсь из кровати, радуясь, что он не останавливает, надеваю легинсы. — Ты была в моем доме, видела, что я сделал, — садится, натягивает футболку, — Ты не почувствовала отвращения? Страха? — Это место убийства, мне было неприятно там находиться, — смотрю, как он натягивает джинсы. Сама виновата, первая встала. — Отвращения ко мне, — тычет пальцем в грудь. — Нет, — двигаюсь на кухню, зная, что он последует за мной. Так и происходит. — Почему? Ты хоть сама понимаешь? — качаю головой, — Ты знаешь, почему я это сделал, и этого достаточно. — Потому что ублюдок отец превратил тебя в психопата, — буквально выплевываю эту фразу, — Но я не такая. — И тем не менее, тебе хватило, — пожимает плечами, ставит чайник, — Ты сама зла на семью, уж не знаю, что они сделали, — открывает холодильник и достает остатки вчерашней еды, — В глубине души ты понимаешь, что способна на подобное, будь у тебя похожие причины, — говнюк, — Ты хочешь стать вампиром ради силы и могущества, что бы поступать так, как посчитаешь нужным, а не как того требует навязанная мораль.  — Доктор Фрейд, вы закончили? — даже анализировать сказанное не хочу, слишком логично. — Не дуйся, — разогревает завтрак, не смотрит на меня, — Разобраться в себе бывает полезно, даже если ты не готова к тому, что откопаешь. Это освобождает. — Ты в тюрьме пятнадцать лет из-за своих познаний. — Это временные трудности, — качает головой, — Когда мы выберемся, все будет отлично. Я отомщу клану, ты обратишься. Мы уедем куда-нибудь. Есть места, которые хочешь посетить? — Праздник Марди Гра… Нет, стоп. — Я обращусь и покину город. Не хочу видеть, что ты сделаешь с сестрой и близнецами. — То есть ты против, но мешать мне не будешь? — ставит передо мной тарелку. — Я не смогу тебя остановить, — пробую, вкусно, хотя так сразу после пробуждения аппетита нет, — Но мне это не нравится. Тех, кого ты уже убил, я не знала. А Джо, Лив и Лукас… Они хорошие люди, они этого не заслужили. — Что было в твоем сериале? — отвлекается от еды и наливает чай, — Я их убил? — Нет, — запинаюсь, — Не сразу. После возвращения из 1903-го. — Расскажи, — кидает на меня дружелюбный взгляд. — Ты был прав, сюда попала ведьма Беннет, не одна, со своим другом вампиром. Ты выбрался и пытался слиться с сестрой, но Лукас уговорил тебя провести ритуал с ним, — чуть не давится от смеха. — Это же объединение близнецов. — Да, но, когда ты вернулся из 1994-го, ему было уже двадцать два, вы родственники… и он взял тебя на слабо, — пожимаю плечами и улыбаюсь. — И что вышло? — Ты стал главой клана. Лукас умер, а Джо и Лив выжили… Сначала было все хорошо, но потом тебе стало плохо, потому что ритуал прошел неправильно. Джо отдала тебе свою магию, чтобы завершить его. — И как меня заточили повторно? Я же стал всесильным главой. — Во время слияния ты поглотил Лукаса, вместе с ним и его человечность. У тебя появилась совесть, — кривится, — Ты решил задержаться в городе, чтобы принести Джо извинения. А еще попросить прощения у Беннет, над которой неплохо поиздевался, пока вы еще были тут. — Не похоже на меня, — смотрит в тарелку. — После слияния ты изменился, — склоняю голову набок, — Но ведьма, ее зовут Бонни, не хотела c тобой говорить, — смотрю в потолок, — Думаю, у нее было что-то вроде посттравматического расстройства после того, что ты с ней делал. Ты заключил сделку с вампиром. Он устраивает вашу встречу, а ты, как новоиспеченный лидер клана, вытаскиваешь его мать из темницы 1903-го. Беннет пошла с вами. Она оставила тебя там. — В очередной раз я был жестоко обманут женщиной, — констатирует ведьмак. — Она боялась тебя, — пожимаю плечами, — Ты вернулся оттуда с помощью камня, за которым мы идем сейчас. Эффектно заявился на свадьбу Джо и убил ее. Затем убил себя и стал еретиком, — незачем ему знать подробности. Хотя, если он убьет Джо, когда мы вернемся, она еще не будет беременна. Они с Алариком даже не будут знакомы. Лизи и Джози никогда не родятся. — Что не так? — вдруг становится серьезным, — Что с лицом? — Деймон убил тебя в тот же день, это тот вампир, друг Бонни, — я влезу в перепалку с Каем Паркером, помешаю ему убить сестру, чтобы эти девочки появились на свет? Надо подумать, как это поменяет всю историю, — Снес тебе голову. Ты попал в ад. — Это уже слишком, не находишь? — вновь улыбается, — Его не существует. — Он есть, — киваю, заставляю себя положить в рот последний кусок, — Но это уже другая история, — машу вилкой, — Не переживай, ты вернулся через пару лет и Бонни заточила тебя в 2017-м. — Да ты издеваешься! — уже едва сдерживает смех. — Все тебя ненавидели, — пожимаю плечами, — Ты убил Джо, Лукаса, своего отца, весь клан… Изящно отомстил Деймону и Бонни, заставив ее лучшую подругу и его девушку уснуть до тех пор, пока Беннет жива. — Коварно, — тянет, доедает и откидывается на спинку стула. — В этом весь ты, — встаю, — Надо собираться. До Новой Шотландии путь не близкий. — Но признай, это умно, — улыбается он, — Я действительно мог бы придумать нечто подобное. — Да, ты мастер строить козни, — я не скажу ему, что это меня впечатлило. Он умен, поэтому мне и нравился. Тогда, на экране. А сейчас у меня просто помутнение. Оно пройдет. Лгунья. Мы выезжаем к самолету, с парой пересадок доберемся до могилы Сайласа за два дня. Потом обнимашки под затмением и на свободу. Я обернусь и больше не увижу Кая Паркера. А он разве не сказал, что не хочет расходиться, когда вы покинете 1994-й? Он много чего говорит. Как только мы выберемся, его интерес ко мне поугаснет. Надо познакомить его с Еленой, вроде он как-то упоминал, что она красивая. Когда пытал ее в школе. Черт, он казался мне очень привлекательным, когда делал подобное. Но это было на экране. Сейчас это может произойти со мной. Так почему я постоянно думаю о том, как было приятно быть так близко к нему? Он прав, я ненормальная. Блядство.