Без тормозов

— Держи тут, — командует ведьме Изабель, откладывая что-то похожее на скальпель, — Клинок, — требует и выставляет руку, один из помощников сразу кладет в нее небольшой черный нож из неизвестного материала. Не могу приблизиться, чтобы посмотреть, что именно они делают, слишком столпились вокруг стола. По разговорам и тому немногому, что удается разглядеть, понимаю — тело вскрыли. Еще, кажется, им надо было добраться до ребер, но не ясно, зачем. Сперва они старались быть аккуратными и не трогать сердце, но потом умница Бриджит вспомнила, что я первородная, и эти маги совсем распоясались. Некоторые органы сейчас отложены в миску к раковине, видите ли, они мешали обзору. Меня потрошат словно свинью. Густая кровь лениво капает со стола на пол, образовывая небольшие лужицы, будь тело живым, тут уже все бы залило. Жутко смотреть, даже не учитывая, что половину содержимого вытащили. Про мертвых, говорят, что они синеют, но цвет свисающей руки сейчас больше напоминает грязный пепел, кожа серая, словно из дешевого воска, который переплавляли ни один раз. Даже понимая, на что способна магия в этом мире, тем более магия Лоа, все равно с трудом верится, что в это тело можно будет вернуться. — Отойди, — строго говорит Изабель ведьме, которая что-то там держит. Бросает взгляд на колдуна рядом, он до этого только с интересом наблюдал, — Смени ее. — Что-то не так? — с хрипом произносит женщина, ей, похоже, не страшно, хотя стоило бы. Взгляд у нашего хирурга не самый дружелюбный. — У тебя руки дрожат, если напортачу с рунами, придется искать ей новое тело, — кивает в сторону, — Давай, пошла. Она этим ножом выскребает руны у меня на ребрах? Это вылечит и укрепит тело? Но, если все сработает, то я начну по-вампирски исцеляться, и они зарастут, разве нет? — Закончила, — подает голос Бриджит. До последнего она не вмешивалась, у нее было другое задание, суть которого я не поняла, хотя слышала, как его обсуждали, иногда думается, что эти колдовские термины они на ходу выдумывают, — Пойти сейчас? — Да, мы скоро закончим, — Изабель не отвлекается от того, чем занята, даже глаз не отводит, — Мне два ребра осталось. — Значит, к рукам вернусь, — вздыхает Лоа, прижимает к груди странный металлический предмет и выходит из кухни. К рукам? Они все мои кости хотят изрисовать? Решаю пойти за Бриджит, может, она что-то прояснит. Калли сидит, сгорбившись, а Кай развалился на кровати, закрыв глаза. Люсьен выпрямляется, стоит двери открыться, отвлекается от смартфона и лучезарно улыбается. — А мы тут читаем интереснейшую историю от Ринз о том, как ее убили, — говорит, оглядевшись, — Видимо, застеснялась. — Тебе надо пройти одну процедуру, — Лоа не обращает на вампира никакого внимания, проходит к Паркеру и садится рядом, положив ему на грудь тот самый предмет. Толстый стальной прут, перпендикулярно которому странная конструкция с рисунком, будто для того, чтобы поставить печать. Стоп. Это клеймо? Еретик приоткрывает один глаз и лениво произносит: — Комарик укусит? — Вроде того, — она пожимает плечами, — Перед следующим раундом лучше тебя обезопасить. — И каким образом поможет эта штука? — он уже не притворяется, что спит, приподнимается на локтях, внимательно изучая принесенное Бриджит орудие пыток. — Специально для тебя создала, — она чуть толкает его в бок, — Поставлю, куда захочешь. Ожог не будет заживать. — Еще раз, — не унимается Кай, — Зачем? — Это свяжет твою душу с моим миром мертвых. Если Барон или еще кто-то тебя убьет, ты попадешь ко мне, и я смогу тебя вернуть. Когда они с Изабель успели это придумать? — Страховка, — кивает, задумывается на мгновение и отмахивается, — Давай в плечо. Садится и снимает куртку, затем стягивает футболку и поворачивается спиной к Лоа, с улыбкой подмигнув Калли. Та заметно оживляется, видимо, на это и был расчет. — А нам так можно? — медленно спрашивает Люсьен и вытягивает шею, внимательно изучая клеймо. — Если хотите, — без интонации отвечает Бриджит, — Но это больно. Она произносит какое-то заклинание, от которого прут нагревается в ее руке до красна, не причиняя ей при этом боли, ждет, пока он весь станет горячим и прикладывает к коже еретика. Кай шипит ругательства, запрокидывает голову и смеется. — Это месть за мои колкости, признайся. — Не думай, что отделаешься так легко, — ухмыляется Лоа, сильнее прижимая клеймо, держит пару мгновений и отпускает. Символ остается блестеть, кое-где прямо на глазах вылезают пузыри. Область вокруг покраснела. — Ты не исцеляешься, — тихо произносит Калли, — Еще больно? — Немного, — кривится еретик, — Но проходит. — Ожог зарубцуется, ты не будешь его чувствовать, — говорит Бриджит и обращается к Люсьену, — Есть добровольцы? — Разумеется, — скалится вампир и принимается расстегивать рубашку. — Им бы еще амулеты от контроля разума до кучи и можно с нами в бой, да? — Паркер кривится и натягивает свою футболку чуть поведя плечом. Зачем одевается? Еще не затянулось ведь. Лоа улыбается на одну сторону и кивает, инстинктивно хватаясь за камень на шее, но потом внезапно хмурится. — Что не так? — спрашивает Кай. Мысль едва успевает промелькнуть, прежде чем она ее озвучивает. — Одного нет, — шепчет, кажется, глубоко погрузившись внутрь себя. Гладит единственный осколок кварца и кусает губы, — Барон взял амулет. Судя по лицу, она сама не понимает, что чувствует. — Ты его просто там оставила, — бросает еретик, хотя изменившееся выражение подсказывает, что тоже напрягается. — Нет, — резко выпаливает девушка, затем быстро моргает и морщится, — Тогда бы оба слетели, а не один. И рядом его точно не было. — Зачем ему забирать? — задает Калли вполне логичный вопрос. Спешу к доске и берусь за планшетку. «Он знал?» — Ты про назначение камня? — спрашивает Кай. «Да.» Все обращают свои взгляды на Бриджит. Та вздыхает и, сжимая искусанные губы, качает головой. — Не уверена, но мог. Замечаю, что Паркер хочет выдать что-то едкое, судя по тому, как у него уголок губы дергается и бровь скачет вверх, но Изабель, что открывает дверь и кричит Лоа вернуться, не дает ему этого сделать. — Обсудим позже, — она вручает клеймо Люсьену, — И с тобой потом разберемся. Спешит покинуть комнату. На этот раз не иду за ней, все равно толком не понимаю, что они там делают, а вид мертвого тела вгоняет в размышления о вечном. — Может, он хотел выяснить, что это за амулеты? — выдвигает идею Калли. — Тогда взял бы все, — Люсьен сжимает губы и качает головой, — Он же не идиот, даже если не понял сразу, зачем они, знал, что вещь нужная. И правда, Барон не идиот. И мы обсуждали при нем защиту от атаки на разум, у него хватило бы ума на месте разобраться, что камни нужны именно для этого. «Его не сломали.» Кай саркастично усмехается и закатывает глаза. — Если он это все делал со своей башкой на плечах, то я оставлю его без нее. Черт, все не уместишь в пару предложений, но это единственный вариант, который сейчас кажется реальным. И как же хочется верить, что это правда. «Он взял только один.» — И что? — восклицает еретик, разведя руками. Он срывается и выходит на эмоции, потому что это все уже слишком, потому что я могу умереть по-настоящему, а он вынужден полагаться на кого-то другого и просто ждать, ведь сам бессилен. Поэтому он не хочет думать, иначе понял бы раньше меня. И как с помощью этой проклятой доски донести до него, что все будет хорошо, и, может, даже намного лучше, чем мы предполагали? Как заставить его хоть на мгновение собраться и включить голову? «Просто подумай, Кай.» Он закатывает глаза и громко вздыхает, затем падает на подушку, закрыв локтем половину лица. Какое-то время продолжает дуться, ведь губы остаются сжаты, а скулы напряжены, но постепенно он расслабляется. — По мне, он догадался о камнях, но это не важно, — говорит вдруг, голос ровный и мягкий. Наконец-то, — Люсьен прав, для него логично было либо совсем не обратить на них внимания, либо забрать все сразу, — он облизывает пересохшие губы и берет паузу, будто не хочет произносить вслух следующие предположения, — Если он взял один, значит для себя. — Рина права, его не сломали, — заканчивает Калли, не дождавшись. — Он забрал амулет, чтобы противостоять сирене, но почему не сбежать, если они им не управляют? — еретик закусывает губу, вновь погрузившись в раздумья. Что могло заставить Барона остаться там и продолжать спектакль? Он и правда мог освободиться, когда мы убили Сибил. «Информация?» Люсьен повторяет вслух, так как Паркер не смотрит. Внезапно ощущаю покалывание внутри. Ведьмы начали ритуал? Тянусь к планшетке, чтобы сообщить об этом, но руки проходят насквозь. Страх моментально окутывает сознание, паника накрывает волной и смывает куда-то в сторону. Густая вязкая чернота сковывает движения, будто меня заворачивает в паутину гигантский паук. Бьюсь в попытке вырваться, пытаюсь кричать, но все тщетно. Хочется заплакать. Почувствовать распирание в горле и мокрые дорожки на щеках. Выть и стонать, всхлипывать и задыхаться. Как же хочется хоть чего-то. Из темноты ярким ударом молнии вспыхивает боль. Настоящая, словно берущая начало из костного мозга, она бьет одним мощным электрическим разрядом, подсвечивая каждую клетку в теле, каждый нерв и каждую мышцу. Запускает работу сердца, качая густую кровь по иссохшимся венам, заставляет подняться ребра и раздуть легкие, пуская внутрь горячий воздух. Приводит в движение все органы и взрывается сверхновой в голове, оставаясь звенеть невыносимой мигренью. — Держи ее, — слышу где-то далеко сквозь собственный вопль, — Кай, сюда, живо! На руки и шею ложатся раскаленные кандалы. Внутри все горит, шевелится и трется. Влажно. Тесно. — Усыпите ее, она же себе кожу снимет. Вновь проваливаюсь в приятную прохладную темноту. Спустя вечность нахожу себя почти в сознании, пытаюсь сосредоточиться на звуках. Несколько тихих голосов, но слов не разобрать. У них получилось? Или я просто окончательно умираю? — Надо ее разбудить, — Кай? — Сама проснется, — Изабель, голос уставший, будто три дня не спала, — Она жива, успокойся. Это про меня? Я жива? Хорошо, значит можно расслабиться. Нет. Барон там совсем один, ему нужна наша помощь. — Сигарету мне, — хриплю едва слышно и кашляю кровью. Разлепляю веки, шипя от яркого солнца. Вновь чувствую прикосновение чего-то раскаленного к руке и одергиваю ее. — Ринз, ты в порядке? — почти паника. Фокусируюсь на бледном обеспокоенном лице Паркера. Это не металл, как подумалось, он пытался дотронуться до меня. — Отвыкла от вампирского тела, — пытаюсь улыбнуться, но все лицо пронзает резкая боль, словно его резали и оно еще не срослось. — Мы тебя усилили, — подходит Бриджит. Кожа белая, как лист бумаги, губы искусаны в кровь, а под глазами синяки, — Теперь выбить из тела будет в разы сложнее, а само его просто так не уничтожить. Еще раз прохожусь по ним взглядом. Уставшие, осунувшиеся. — Сколько прошло? — опять кашель. — Почти сутки, — отвечает Кай. — Выглядите, как из задницы, — пытаюсь приподняться на локтях, но острая боль от нерва проходит по всей руке и не дает этого сделать. — Не вставай, — командует Изабель, — Кровь и постель, пока не исцелишься. Из-за рун это потребует больше времени, потерпи, — она гладит Лоа по плечу и кивает еретику, — Я спать, вы дальше сами справитесь. — Спасибо, — говорит Паркер серьезно и смотрит ей в глаза, — Правда. Женщина искренне улыбается. — Считай, вернула должок за ту историю со старым Бароном, — машет рукой и выходит. Отмечаю, что я не на столе, а в кровати, окна зашторены, и на самом деле в комнате полумрак, а не яркий свет, как показалось вначале. Чертова вампирская чувствительность, после обращения было не так паршиво. При малейшем движении мышцы внутри трутся друг о друга, это не больно, но все равно отвратительно ощущать. — Когда я перестану чувствовать каждый орган? — шепчу, прикрыв глаза. — Когда исцелишься, — отвечает Бриджит, — Принесу тебе кровь, Кай останься. Можно подумать, он собирался уйти. Судя по тому, как выглядит, питался в последний раз еще до всей этой заварушки. Идиот. — Знаешь, сидеть у моей постели можно было и с пакетом, — выдавливаю из себя нечто похожее на улыбку, хотя это доставляет ощутимую боль. — Не лезло как-то, — устало вздыхает, опустив глаза. — Поешь и поспи, — сглатываю соленый комок, — Я приду в норму, самое страшное позади. — Знаю, — порывается протянуть ко мне руку, но одергивает себя и сжимает ее в кулак, видимо вспомнив, какая реакция была при последней попытке. — Есть идеи насчет Барона? — Ты была права, — Кай кивает, почему-то напрягая скулы, — Вероятнее всего он притворяется, что его сломали, но у нас слишком мало информации, чтобы сказать наверняка, — складывает пальцы в замок и качает головой, — Я бы действовал исходя из того, что он и правда с ними за одно. Если это так, нам надо убрать Сибил навсегда, чтобы его спасти, но вырывать ей сердце бесполезно, пока жив этот ублюдок. — Стоит выяснить, вырвался ли Кад. — Уверена в этом, — Бриджит спешно заходит в комнату, склоняется надо мной и протягивает пакет, — Не думаю, что без него они бы позволили себе такое вытворять, меня то убить Барон все равно не сможет, так что без Дьявола смысла нет лезть. Он пощадил Паркера. Это не просчет, Лоа прекрасно знает, что первородный не умрет, потеряв сердце, так почему оставил в живых? Думать невероятно тяжело, каждую мысль приходится тащить из глубин подсознания наружу, что изрядно утомляет. С новым глотком крови голова становится легче, хочется отключиться. — Давайте отдохнем, — вздыхаю, — Вам тоже нужно выспаться. — Я прыгну к Марселю, тут кровати нет, — Бриджит еще раз внимательно осматривает меня, хлопает еретика по плечу и сжимает губы, — Встретимся часов через шесть. — Десять, — говорю, — Мне и здоровой для сна было мало шести. — Идет, — она закатывает глаза. — Оставайся тут, — Кай трет глаза и потягивается, — Нам лучше не разделяться, Я пойду на кухню. — Как благородно, — непроизвольно усмехаюсь, что вызывает новый приступ кашля. — Не привыкайте, — без интонации произносит еретик и выходит из комнаты. Лоа оглядывается и, вздохнув, прямо в одежде ложится поверх одеяла. — Рада, что ты вернулась, — зевает. — Спасибо тебе, — хрипло, — И прости, что из-за меня вы в это влипли. — Я бы не родилась, если бы не ты. — Родилась бы, только человеком. — И что в этом хорошего? — она устало улыбается и закрывает глаза. Острая боль, что отдается во всем теле при каждом вздохе, долго не дает уснуть, но это не страшно. И то, что по-прежнему я чувствую движение всех органов внутри, тоже ничего. Они вернули меня к жизни, у них получилось. Смеюсь про себя, закрываю глаза, с восторгом ощущая горячие мокрые дорожки по щекам. Давно пережитый страх смешивается с радостью и выливается со слезами. Малейшее движение отзывается уколом где-то внутри и вызывает ликование. Я, черт возьми, жива.