Хорошее вовсе недалеко

Юля называет это «тряхнуть стариной», Пашка — «охота на зайцев», а Олег — «жалкие попытки в социализацию», однако ничего из этого не отменяет сути данных выходов — кого-нибудь склеить. Кажется, Олег говорил так в последний раз на третьем курсе универа, в ту самую ночь, в которую выпил столько, что на утро не помнил и половины. Впрочем, то утро омрачило не жуткое похмелье, а новость об отчислении, а вместе с ней повестка в армию. Может, поэтому Олег с тех пор если тусил, то только в компании Юли и пары бутылок вина. Она, собственно, Юля, и становится главной причиной похода. Присела на уши, жужжит, как пчела, мол, давно пора найти себе кого-нибудь, а то так и умрешь сорокалетним девственником. Первое время Олег пытался опровергать очевидные несостыковки: девственником он не был еще с выпускного в школе, когда грудастая Дашка решила, что двадцать пятое мая — самое время для начала взрослой жизни, а до сорока ему жить еще лет пять. Но все попытки были тщетны. Юля вбила себе в голову, что Олегу кто-то нужен, а потом это подхватил Пашка. Казалось, он почти не общается с Юлей, сидит себе в кабинете, перебирает кучу бумажек, что заставляет заполнять администрация, иногда ночует дома, прижав к широкой груди жену, и его-то, как человека большой науки, никак не должны интересовать сексуальные приключения коллеги, но, увы, на уши он тоже подсел. Говорил что-то о том, как Олег с каждым днем все мрачнее, что перед началом нового учебного года стоит пересмотреть свои принципы и таки начать принимать комплименты от студенток. Олег на это только тяжело вздыхал, ну какие ему студентки? Им всем от силы восемнадцать, у них ветер в голове соседствует с планами по покорению мира, а у Олега три диплома в научных руководителях и инвалидность второй группы. Но ради разнообразия, чтобы, так сказать, проветрить голову перед началом усердной работы, Олег решает заглянуть в клуб. Или как это по-молодежному называется? Бар? Блядушник? В общем, не очень приятное с виду место, где пахнет алкоголем и травой, шумит музыка, в глаза бьет яркий свет. Все жмутся друг к другу, пытаются показаться сексуальнее, чем есть, громко смеются и говорят во весь голос. Олегу это сразу не нравится, хочется вернуться домой под плед и третий сезон «кондитера», а может, кто знает, сразу после него ютуб предложит посмотреть «черный список». Но надо отдать должное этим молодежным развлечениям: алкоголь здесь точно вкусный. Замечает это Олег, когда допивает третий стакан виски. Скучно. Он мог бы за то время испечь любимый Юлей красный бархат и после всех официальных частей прийти к ней в редакцию попить чай. Но вместо этого он сидит у барной стойки, смотрит на то, как блестят лучи ламп в кубиках льда. Барменша, миленькая такая, тянет руку, хочет подлить еще. Олегу терять нечего. Он еще раз обводит зал взглядом, на танцполе невероятное скопление тел, там с его пластмасской делать нечего. Чуть дальше, ближе к выходу, толпа заметно редеет, а у барной стойки вообще никого нет. Ладно, появился. Пока Олег изучал окружение, через два стула от него, место заняло нечто. Серьезно, будто ангел. Пьет через соломинку свой ядерно-яркий коктейль, такие же яркие волосы падают ему на лицо, он убирает их за ухо и продолжает пить. Очень красивый, худенький, с вздернутым носом. Олегу всегда нравились рыжие, какие-то они необычные, нереальные. И парень этот кажется таким. Одет вроде простенько, но затмевает собой всех девиц в коротких платьях. Олег мечтательно вздыхает, на этого мальчишку в коротком платье он бы точно посмотрел. — Понравился? — барменша ставит виски перед Олегом, Олег нехотя отрывается от мальчишки. — Да, очень, — смеется он, делая первый глоток. — Так чего сидите? Он же явно скучает. Давайте, подсядьте, улыбнитесь ему, что мешает? — надо отдать должное, говорит она хорошо, да и сама по себе слишком приятная, нет никакого желания оттолкнуть ее от себя. — Год в паспорте и пятьдесят сантиметров пластика от колена, — вздыхает Олег, залпом допивая виски. Грустно, но тот мальчишка вряд ли в его сторону посмотрит, а если уж дело до чего-то и дойдет, он испугается и убежит. — Ой, ну знаете, это не такая уж и проблема. Не одна из. Всегда можно напроситься на минет, а? — она очаровательно играет бровями, что заставляет Олега смеяться. Что ж, кажется, ей очень нужен процент от выручки за сегодняшний вечер, и кто Олег такой, чтобы ей в этом отказывать? — Налей ему что-нибудь на свой вкус, — кидает он, протягивая карту. *** Как любой бедный студент, Сережа знал одно золотое правило: если идешь в клуб, начинаешь пить еще на входе. В идеале можно распить остатки вина в общежитии, пока Марго молчаливым, но осуждающим взглядом наблюдает за его сборами. В худшем случае — допить бутылку сидра, перехваченную по дороге до клуба. В случае Сережи можно все одновременно и смешать. Его план звучит так: цедить один несчастный коктейль весь вечер в надежде, что он осмелится и подойдет к какому-нибудь мало-мальски симпатичному парню, а потом трахнется с ним в месте, почище клубного туалета. Но обычно Сережа — романтик. Все то время, пока не страдает по своей несчастной девственной судьбе, до сих испытывая отголоски пубертата, когда единственное желание, вокруг которого строился распорядок дня — подрочить. И это в целых! Восемнадцать лет! А он ведь не самый страшный парень, но целовался до этих пор лишь дважды: во время игры в бутылочку в десятом классе и с пьяной одноклассницей, которая в темноте перепутала его с Ваньком. Потому на свой восемнадцатый день рождения, поедая дешевый красный бархат из супермаркета вместе с Марго, Сережа твердо решил для себя: он лишится девственности до Нового года. Ставит цель и лажает уже трижды: со вписки, на которую его притащила за собой Марго, их выгоняют неожиданно вернувшиеся предки организатора, в двух барах после этого ему просто… не везет. Он не знает, как знакомиться с людьми в таких заведениях. Да и он оказывается неинтересен местному контингенту, потому оба раза возвращается в общагу разбитым. Растоптанным. Сережа догадывался, что он не самый обаятельный юноша, но каждый раз когда парни, на которых он заглядывался, скользили по нему незаинтересованным взглядом и отворачивались, было… очень обидно. В этот раз будет по-другому. Он осмелится и подойдет к кому-нибудь. Если не осмелится, то накидается самым дешевым, что есть в баре, и будь что будет. С этими мыслями Сережа берет коктейль и осушает тремя глотками. Привкус разбавленной водки придает смелости. Сегодня он не уйдет с пустыми руками. — Текила Санрайз, — высокий стакан с оранжевой жидкостью появляется перед его носом, и Сережа поднимает недоуменный взгляд. — Я это не заказывал. — Это комплимент от того молодого человека, — девушка перед ним озорно улыбается и, подмигнув, кивает в сторону. Это… что? Сережа поворачивает голову, ожидая, что по классике жанра перед ним извинятся и скажут, что все перепутали, но мужчина смотрит на него. Очень красивый мужчина смотрит на него и улыбается. Невнятное смущение приливает к лицу. Он только пришел и добился долгожданного внимания от кого-то столь симпатичного, но… что дальше? Сереже подсесть рядом? Заказать ему что-то в ответ? Если мужчина купил ему коктейль, то это довольно очевидный намек, но как Сереже правильно показать, что сигнал принят? Сережа останавливает себя одной мыслью: он сейчас перенервничает и все задатки опьянения вмиг испарятся. Нужно успокоиться. Потому со всей элегантностью, на которую он способен, Сережа подхватывает коктейли и делает глоток. Улыбается мужчине и в чуть неловком жесте заправляет прядь за ухо, мысленно повторяя: подай знак, что мне делать, господи, пожалуйста, сядь рядом, да, да, это зеленый свет, я весь твой, только подойди, скажи, что ты хочешь. Здравый рассудок говорит Олегу, что не стоит ждать взаимной симпатии. Этому парню от силы лет двадцать, и то Олег старается подкинуть парочку, чтобы не так страшно было, он не клюнет на такого старика как Олег. Но рассудок остался там, где первый бокал виски и предписание врача не мешать таблетки с алкоголем. Подумаешь, один раз живем. Поблюет пару дней, колени поболят так, будто режут, но потом все придет в норму. Не сидеть же ему, в конце концов, в этом блядушнике трезвым. И, кажется, он перебрал алкоголя, потому что явно видит, как парень смущенно смотрит в его сторону. Если бы не заинтересовался, не смотрел бы, верно? Тут как тут возникает барменша, дарит лучезарную улыбку. — Он Ваш, — гордо заявляет она, на что Олег громко смеется. — Откуда такие выводы? — с ней Олегу беседовать легче, в ней он совершенно не заинтересован, оттого не чувствует никакого давления. — Видели, как его повело? Он только этого и ждал, так что давайте, хватайте и бегом. Но вместо того, чтобы схватить парня, Олег пододвигает к барменше пустой стакан, молча говоря подлить еще. Она наливает, много, до краев. — За счет заведения, для смелости, — уточняет, поставив стакан. Олег приглядывается к бейджу на ее груди. Кира. Снова поднимает на нее взгляд, делает глоток. — Скольких парней ты так охмурила, Кира? — совсем непринужденно спрашивает он. — Не поверите — ни одного, — она смеется, прикрывая лицо рукой. Только сейчас Олег понимает, что волосы у нее ярко-желтые и это не игра здешних софитов, — но у Вас есть отличный шанс показать мне, как это надо делать. В какой-то степени она права. Что случится, если Олег к нему подойдет? Вселенная не взорвется, не начнется всемирный потоп. Просто попробовать, в этом нет ничего плохого. Допив виски, Олег встает со стула. Дурацкие, слишком высокие, слезать с них — одно мучение. Как хорошо, что парень в этот момент в его сторону не смотрит, и Олег может спокойно к нему доковылять. — Понравилось? — совсем глупо спрашивает, не зная с чего начать, — Вот ты мне очень, — говорит, а потом смеется со своей же неловкости, — Прости. Просто, ты красивый, я бы хотел пообщаться. Давай вон на том диване, там должно быть тихо, — предлагает, указав на место в дальнем углу. Сережа чувствует, как загораются его уши от смущения. К своему стыду, он готов в ту же секунду вскочить с места и пойти вслед за мужчиной, но сам удивляется своей выдержке, когда выжидает целую минуту. Прижимает холодную руку к разгоряченному лицу, пытаясь смирить разбушевавшейся внутри восторг (напополам с нервозностью). Будь он верующим, то сказал бы, что сейчас самое время перекреститься. Но единственное, во что верит Сережа — это в самого себя (и науку!), потому, мысленно прося себя не облажаться, спускается с барного стула. Диванчик и впрямь находится в укромном месте, чуть поодаль от основного столпотворения и колонок. Сережа неловко садится рядом (всю дорогу до диванчика высчитывал подобающее расстояние (ну не на коленки же садиться)) с мужчиной и, выдохнув, решается начать разговор: — Спасибо за коктейль, — улыбается искренне, но с ощущением небольшого смятения, не знает, как ответить на вторую часть предложения. «Вы мне тоже? А Вы-то какой красивый, знаете». Думает и одергивает себя. Господи, никакого Вы. Если он обратится к нему на Вы, это точно будет позор, ему же не десять лет, ей богу. И он тут не в очереди спрашивает «Вы последний?», чтобы выкать, а вроде как… в идеале рассчитывает на очень неприличные, но очень желанные вещи. Там, конечно, тоже можно и на «Вы», и по имени-отчеству, но точно не для первого раза. И, пока мозг окончательно не ушел в размышления о его сомнительных сексуальных фантазиях, он решает для начала представиться. — Сережа. — Если ты чувствуешь, что обязан мне за коктейль, это вовсе не так, — Олег, как, наверное, любой повидавший жизнь человек, начинает искать подвох. Слова нехотя выходят изо рта, нехотя собираются в предложения. Как же тяжело флиртовать с кем-то, заведомо зная, что, как дело подойдет к главному, этот кто-то сбежит, — я Олег. Когда последний раз у него кто-то был? Ах, да, девчонка из реабилитационного центра. Ей-то было плевать на все, она сама ходила без руки — в аварию попала. Олег думал, может, у них что и выйдет, но она, оказалось, не искала ничего серьезного. Спустя много лет Пашка, когда узнал, что Олег одиночка, познакомил его со своей подружкой медсестрой. Впрочем, с ней у него ничего не было, зато ее коллега в первый же день знакомства позвал на чай. Чай закончился вином и так далее, но очень скоро парень этот уехал за лучшей жизнью в Европу, а Олег остался там, где был, слишком тяжело бы ему дались все эти приключения. И вот у Олега есть шанс добавить в список неудачных попыток в любовь этого рыжего парня. Главное — не надеяться на большее, а то будет больно. Все просто, это лишь на один раз, и то если повезет. — Ты потрясающий, Сережа, — Олег решает, лучшее оружие — искренность, так он хотя бы не будет долго молчать, придумывая, что получше сказануть, — мне очень повезло, что я успел подойти первым, такие, как ты, в подобных местах нарасхват, — он кидает быстрый взгляд на парня, стараясь понять, не ляпнул ли лишнего, — впрочем, ты всегда можешь уйти на поиски кого-то получше. Олег считает, это важно сказать. Он не собирается держать парня на привязи, не собирается ни к чему принуждать. Ужасно будет, если тот поедет с ним только из чувства долга. Олегу кажется, этот может. Он выглядит зажатым. — Думаю, ты преувеличиваешь, — непонятно от чего именно: то ли от лести, то ли от накатившего веселья, но Сережа на секунду чувствует себя увереннее. Все-таки между ним и Олегом однозначно промелькнула искра, и если он хочет сделать то, что планировал…. зажиматься будет лишним. Хотя одной мыслью перебороть свою неловкость сложно, и Сережа вновь рдеет, когда кладет руку на чужое бедро. — И зачем мне кого-то искать? Мне… здесь нравится. «С тобой», — хочется добавить, ведь теперь, сидя так близко, Сережа наконец может получше рассмотреть Олега. Линию челюсти, щетину, улыбку… есть в нем что-то теплое, такое, что можно уловить даже в полутьме. Единственное, что не получилось поймать — чужой возраст, но Сережа понимает, что тот однозначно старше тридцати. Но возраст – это мелочь. Главное, что Олег красивый и очень приятный. И забавный, потому что со слов о том, что такие, как Сережа, здесь нарасхват, становятся откровенно смешно. Олег старается не слишком громко выдыхать. Повезло, что Сережа положил руку не на колено. Надо было сесть другой стороной, но пересаживаться сейчас будет странно. Но если они поедут к нему, то Олег обязательно так сделает. Сережа не должен узнать, если узнает, будет неловко и печально, а этого Олегу с головой хватило. — Я стараюсь говорить только правду, — не врет. Он смотрит на Сережу и не может поверить, что кто-то настолько привлекательный здесь один. Может, Сережа себя по какой-то причине стесняется? Если так, у Олега будет больше шансов, чем он думал. Но на первый взгляд Сережа обычный, с волосами, закрывающими уши, с длинными немного кривыми пальцами. Обычный парень, за исключением того что безумно красивый. И как перед ним таким красивым не ударить в грязь лицом? Он же прямым текстом говорит, что остаться хочет, он же ближе садится. Почему вдруг так жарко? — Твои родители знают, где ты? А то я думаю, взять еще по коктейлю, чтобы расслабиться. Вдруг тебя потеряют. Сережа тихо прыскает от смеха, пытаясь сдержать шутку о мертвых родителях. Обычно он любил практиковаться в остроумии, наблюдая за тем, как неловко становится людям и даже по их лицам видно, как тяжело они думают: то ли промолчать, то ли выразить соболезнования. Однако жалость — это последнее, что он хочет сейчас. — Не беспокойся, я не в том возрасте, чтобы меня теряли, — да, на всем свете только Марго может позвонить ему, чтобы так невзначай поинтересоваться: не убили ли его, кинув где-то за лесополосой. — И если ты не против, я бы хотел расслабиться с тобой. Говорит и тут же понимает, насколько это двусмысленно звучит. Казалось, только унявшаяся неловкость, бьет вдвойне, и в этот раз румянец печет по всему лицу. — А ты вообще часто здесь бываешь? — не дав времени отреагировать на прошлый выпад, спрашивает Сережа. Скорее всего, они оба понимают, к чему ведет их беседа, но, пожалуй, он еще не настолько пьян, чтобы так открыто предлагать себя. Даже если очень хочется. — Я, честно, не люблю такие места, — теперь Олег не может удержаться от смешка. Неужели он выглядит настолько неорганично? Ладно, этого стоило ожидать, он же за эти годы превратился в домашний кактус в галстуке, какие ему тусовки? — Да и знакомлюсь редко. Только с теми, кто очень нравится. Мимо проходит официантка, Олег подзывает ее и просит что-нибудь сладкое и алкогольное для Сережи, себе же для разнообразия берет сухое вино. Пафосно, но лучше, чтобы Сережа знал, что у Олега есть деньги, верно? На одной внешности вряд ли получится выехать, учитывая то, что рука на бедре так и намеревается съехать вниз. Олег ее подхватывает, переплетает их пальцы, садится так близко, что расстояния уже нет. Вау, от Сережи так вкусно пахнет. — У тебя руки холодные, замерз? — он не должен, но гладит Сережину руку, гладит мягкую приятную кожу. И говорит это на ушко, касаясь носом волос. Так вкусно пахнет, что даже перебивает отвратительный аромат травы вокруг. И откуда это чудо здесь взялось? Он же, кажется, даже не курит. — Скажи, если я что-то не то делаю, — продолжает шептать, касается носом виска, хочет спуститься к шее, но останавливается. И куда он лезет раньше времени? Все еще боится, что Сережа сбежит. Боже, думает Сережа, какой же ты размазня, вы только пальцы переплели, а ты уже таешь. Его сверх тактильность (которую не выдерживает даже Марго) играет с ним же злую шутку: маленький контакт, а уже скулить хочется от того, как ему хорошо. И Олег делает лишь хуже (лучше, намного-намного лучше!), когда шепчет ему на ухо. Сережа чувствует, как мурашки бегут по коже от того места, где Олег прижимается носом. — Все отлично, — шепчет он, чувствуя, как заполошно бьется сердце. Все намного лучше, чем отлично. Сереже самому не верится, что он так быстро нашел такого горячего мужчину, который одним касанием доводит до того, что уже хотелось умолять его не останавливаться. А голос… боже, Сережа едва ли не закатывает глаза от удовольствия, когда Олег шепчет ему на ухо. Он знает, что сегодня они точно дойдут до чужой кровати, и мозг уже невольно подкидывает мысли «а он тихий или громкий в постели? любит поговорить или молчит весь процесс?». Сереже кажется, что он готов сделать все, что ему скажут, если сказано это будет этим глубоким голосом. Главное — не возбудиться сейчас, как подросток в начале пубертата. И это очень сложная задача, думает он, когда чужая рука ложится на бедро. Какая же у Олега большая, теплая ладонь. Она сладко ведет по ткани, пальцы гладят внутреннюю сторону, там, где тепло даже через ткань джинсов. И Сережа разрывается от противоречивого желания: или развести ноги шире, или сжать бедра так, чтоб Олег не вздумал убирать руку. — Ваш заказ, — официантка возвращается с напитками так невовремя. Олегу приходится отстраниться, чтобы дать Сереже нормально сделать глоток. Почему-то, без его запаха и тепла становится тоскливо и холодно. Сережа опустошает стакан до половины. Он пьет жадными глотками, не разбирая вкуса. Все, что он почувствовал — сладость и как голову кружит. Хотя последнее он не спешит приписывать в заслуги алкоголя. Особенно, когда он поворачивает голову к Олегу. Он сидит так близко, что Сережа случайно мажет носом по чужой щеке. Тяжело сглатывает. Облизывает губы. Выдыхает. Как же хочется целоваться. Сережа чуть пьяно и неуверенно утыкается в щетинистую щеку. Он знает, что для некоторых поцелуй интимнее, чем секс (самое дурацкое, что он слышал, ей богу), но сейчас ему так хочется, что он не видит ни одной причины останавливать себя. Олега от этих касаний ведет. Он так сильно изголодался по человеческому теплу, хотя о том, что этот голод есть, понимает только сейчас.Боги, он же давно не подросток, почему это все так соблазнительно? И на этих мыслях, его губ касаются чужие. Ого. Сережа целует настойчиво, но неглубоко. Касается губами, мнет. Олег улыбается в поцелуй и, устроив руку на затылке, толкается языком в рот. На вкус Сережа как сок, алкоголь, нет ничего необычного, но в то же время от этого кружится голова. Олег кусает, всасывает губу, ведёт языком по зубам, небу. Всего хочет изучить, хочет не отстраняться больше. Так вкусно от Сережи пахнет, такие мягкие у него губы. Но воздуха не хватает, сколько ни дыши носом, сколько ни прерывайся на короткие вдохи. И Олег отлипает, совсем ненадолго, смотрит на проделанную работу. То, что надо: щеки румяные, губы припухли, взгляд бегает туда-сюда. Долго смотреть невозможно, вино вряд ли добило нужную кондицию, зато сам Сережа — очень даже. Олег наклоняется, убирает с плеча мешающие волосы, начинает покрывать поцелуями все от уха до ключицы. Касается тёплой кожи, не может себя сдерживать, распускает руки. Ведёт по бедру, прямо к паху. Блять, он прямо тут ему сейчас подрочит, если эта пытка не прекратится. Но прекращаться она не собирается. Нельзя просто так взять и увезти его, даже не поговорив толком. Но о чем говорить? — У тебя кожа мягкая, — только и приходит на ум, растворяясь где-то в изгибе шеи. Столько ещё комплиментов сделать хочется, столько красивых слов сказать, но нужны ли они Сереже? Неужели он не знает, насколько прекрасен? Сережа едва ли осмысленно кивает на комплимент. Единственное, что его останавливает от прямой просьбы трахнуть его на этом диване — люди вокруг. Где-то на краю сознания он все еще чувствует стыд от того, что его так откровенно лапают на глазах у стольких людей. Да, Сережа сам говорил о том, что готов трахнуться хоть в туалете, если там будет достаточно чисто, но одно дело говорить, а другое… — Олег, — зовет его и сам же не сдерживает стон. Ощущение, что чужие губы и руки везде. По правде они едва ли касаются шеи и ног, но у Сережи так горит кожа, что он едва ли поддерживает здравый контакт с реальностью. Он неловко ловит Олега за подбородок, прося поднять голову, и, оказывается, алкоголь лишь сильнее размывает его сознание, а уверенности много не приносит. Сережа облизывает припухшие от поцелуев губы и долго пытается подобрать нужные слова, разбегающиеся по его языку. — Мы можем… куда-нибудь поехать? — чуть невнятно то ли от смущения, то ли от алкоголя спрашивает он. На трезвую голову он в своих планах радикален, а под флером алкоголя, когда разгорячили и разнежили, хочется чего-то… более интимного. Чтоб тише, мягче, не обязательно на кровати, но хотя бы глаза в глаза, и чтобы Олег так же касался и шептал что-то. Сережа очень хочет лечь под него прямо сейчас, но еще больше хочет чуть… нежности? Внимательности, а Олег касается его так, что в груди зарождается уверенность: он сможет это дать. Олегу кажется, Серёжа самый лучший. Такой податливый, такой чувственный. Узнать бы его получше, послушать бы о том, почему он сюда пришел, что искал вообще. Может, что еще интересного о нем узнает, хотя бы фамилию. Это глупо, кто для того, чтобы трахнуться узнает фамилию? Юля, если Олег ей об этом расскажет, будет смеяться в голос. А Олегу надо, хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть. Сережа местный? Как давно тут? Уже был на мосту в зарядье? Вот бы его ночью туда сводить, но только чтобы холодно не было, у него, похоже, чувствительность в этом плане. А потом в ресторан можно, чтобы с видом на ночную Москву, чтобы пить что-то и про жизнь рассказывать. Про ту ее часть, про которую без слез сказать можно. Но Сереже не нужны рестораны и парки, он хочет тело. Это нормально, вполне, в конце концов, кто в блядушниках любовь всей жизни ищет? Наркоманы, наверное, и такие отшибленные как Олег. — Да, да, можно ко мне, — Сережа его держит, а он вырваться хочет, снова зацеловать, но на это раз другую сторону шеи, прикусить, оставить на бледной коже засос, — надо только счет оплатить. Говорит и вырывается, утыкается в шею. Сейчас, еще минуту, сейчас он оставит там на сгибе небольшой засос, и отстанет, честно отстанет. Нет. Стоит отстраниться, Олег заглядывает в чужие глаза. Красивые такие, ярко-голубые. Смотришь, и будто тонешь в них до конца. — Сереж, ты такой, — во рту вдруг слишком сухо, а от музыки, что еще пару минут назад шумела, остается только едва уловимый писк. Сердце стучит громче всего. Как передать словами, насколько он прекрасный? — красивый очень, я прям с ума схожу. Подходит официантка, приносит счет, Олег кидает быстро купюры, надеется, хоть часть сдачи перепадет Кире. Официантка забирает, уходит, больше их здесь ничего не держит, пора выходить на улицу, вызывать такси. Неужели так скоро? — Ты не куришь? — спрашивает Олег, когда чиркает колесиком зажигалки. На улице от вывесок и фонарей ярко, хоть уже давно за полночь. Приложение говорит, что таксист приедет через три минуты, а сердце, что Олег замерзнет за это время без тепла Сережи, а если курить не будет, то вообще с ума сойдет. — Не особо, — немного запоздало отвечает Сережа. Раньше за компанию курил с Марго. Даже не потому что нравилось, а потому что ну… им было по пятнадцать. Все курили и они не отставали. Он уже не помнит, когда в последний раз брал сигарету в рот, но сейчас в нем взыгрывает совсем детское желание: показаться круче, чем он есть. Потому он берет Олега за запястье и притягивает к себе, губами мажет по чужим пальцам и делает затяжку, не отводя взгляда от его глаз. Горло жжет от горького дыма, но, к счастью, Сережа даже не закашливается. Он чуть улыбается, выдохнув никотин, и думает, что бы еще такое сделать. Такое, чтобы Олег ахнул, похвалил и не пожалел, что он выбрал именно Сережу из всех вариантов. Олегу приятно чувствовать губы на пальцах, приятно смотреть на то, как Сережа вдыхает, присосавшись к сигарете. Понятно, что он не курит, тут даже гением быть не надо, но Олегу почему-то не хочется нарушать эту иллюзию, Сережа ведь правда его покорил. Сесть в подъехавшее такси получается правильно, чтобы здоровая нога была к Сереже, и чтобы он хоть обтрогался, не узнал ни о каких проблемах. Олег вообще думает штаны не снимать, скинет все на страсть, да ляжет так спать, а потом придумает что-нибудь, главное сейчас не спугнуть. Таксист молодой парень, что уже хорошо. Едет себе, что-то в телефоне на остановках тыкает. Олег думает, раз он вызывал комфорт, то в чем проблема? За такие деньги они и отсосать друг другу здесь смогут. — Ты как? — Олег поворачивается, хочет еще раз рассмотреть Сережу, на этот раз в относительно нормальном свете. Смотрит и поверить не может, Сережа выглядит еще лучше, чем тогда показалось. У него веснушки, так много, что кажется, не настоящие. Но Олег успел зацеловать эти щеки, так что смело может сказать — настоящие. И такие красивые, что сердце на секунду останавливается. — Я рыжих люблю, но ты почему-то самый красивый, — смеется, тянется, чтобы обнять за плечи, прижать головой к своей груди, чтобы тяжело дышал, а Олег это слышал. Ведет кончиками пальцев по боку, едва цепляет край футболки — рано. Но вторую руку снова устраивает на бедре, на этот раз прям у члена, а что помешает ему? Теперь-то можно. И в голове созревает совершенно дурацкий вопрос: — А у тебя только на лице веснушки? — хорошо, что про цвет волос на теле не спросил. Сережа чувствует, как возбуждение приливает к низу, и благодарит себя за две вещи: за то, что подрочил перед выходом, и то, что после алкоголя ему нужно дольше времени, чтобы кончить. Иначе точно спустил бы в штаны. Спасибо, хоть Олег отвлекает его на разговоры. Хотя он до жути не любит эти пятна, появляющиеся от малейшего намека на солнце, но сейчас ему даже приятно от такого внимания к его внешности. Сережа поднимает голову и, задорно улыбаясь, говорит: — Узнаешь, — хихикнув, кладет ладонь на чужую руку. Ту, которая лежит на его бедре, и блять, так хочется потереться об нее, что живот сводит. — Но, если тебе интересно… у меня их много. И не врет: где-то пятнышки виднеются лучше, где-то почти незаметны, но после лета у него все плечи, руки, верх спины и даже голени усыпаны так, будто на него побрызгали краской. Олег поверить не может, что его действительно хотят. Кто-то, впервые за такое долгое время, действительно заинтересован в нем как в мужчине. Это, блять, похоже на сказку. Но Сережа своими словами подтверждает, что все это реальность. Блять, даже тогда на выпускном не было так волнительно. Может, потому что алкоголя выпито было больше, а может, потому что Дашка Олега совершено не интересовала, важен был лишь сам процесс. А здесь все иначе. Олегу так хочется сделать Серёже приятно, так хочется его приласкать, сделать еще кучу комплиментов. Он же невероятный, с ним невероятно. Олег точно сходит с ума. — А нам еще долго ехать? — звучит над ухом, и Сережа вжимается носом в щеку. Спускается к шее и делает нечто неожиданное: кусает Олега. Слабо, точно не останется и следа. — Еще минут десять, ты можешь расслабиться, — выдыхает и знает, тут расслабиться невозможно. Тело напряжено, хочется большего. Горячих губ, шёпота, рук на теле. Так сильно его хочется, что член твердеет уже сейчас. И когда в последний раз Олег так заводился? Ни один любовник не мог такого дать, а тут какой-то случайный парень. Олег искренне надеется, что Сереже все понравится настолько, что это будет их не последняя встреча. Потому он не медлит, накрывает чужой член рукой. Сережа тоже твёрдый, горячий. Интересно, какой у него член? Судя по ощущениям, не маленький, в рот не сразу поместится, но если Сережа попросит, Олег все сделает, чтобы целиком заглотить. Он его так обласкает, что встать невозможно будет. Скорее бы домой. — А ты, — Олег немного потирает ткань, надеется, так Сереже приятнее будет, — ты так завёлся от поцелуев в шею? Или за ухом? — это должно звучать красиво, чарующе, но больше похоже на пьяный бред. Хер с ним, главное не сидеть в тишине. У Сережи в черепной коробке совсем пусто. Он тихо стонет от того, как Олег касается его, и не знает, как ответить на вопрос. От чего он так завелся? Легче перечислить, что его не возбуждает сейчас, и то там едва ли наберется три пункта: таксист, кресло, в которое он неудобно упирается коленями, и освежитель воздуха. Зато все остальное еще как. Сережа размазано улыбается (господи, как же он пьян) и честно отвечает: — Ты весь, — шепчет совсем тихо. — Весь красивый… и голос нравится. Студенты бы поспорили с Сережей насчет голоса, особенно когда этим голосом Олег оглашает баллы за экзамен. Но Сережа — не студент Олега, а значит комплименты его искрение и приятные. Красивый, как странно слышать от кого-то, кто одним своим видом заставляет сердце уйти в пятки. Олег хочет что-то еще рассказать, как-нибудь пошутить, сделать комплимент, но машина останавливается. Таксист хмуро смотрит на них через зеркало заднего вида. Олег тут же дергает ручку, вылезает настолько быстро, насколько позволяет больная нога. Судьба лишь однажды была к Олегу благосклонна, когда обломками ему придавило лишь ногу, а не всего полностью. Так что единственная подходящая ему в Москве квартира находится на шестнадцатом этаже и имеет перебои в работе лифта. Олег забегает по ступенькам к двери, на память вводит код — искать ключи уже нет смысла. Дверь поет, дает себя открыть. Лифт же заставляет ждать. Пока ждут, Олег сминает руку Сережи в своей. Так хочется, блять, как же сильно хочется его сейчас. Лифт раскрывает двери, Олег толкает туда Сережу, прижимает к стене. Снова губы на шее, оставляют за собой красные пятна. Наверное, не стоит это делать сейчас, когда они оба пьяные, может, Сережа вовсе не любит такое, но Олегу плевать. Хочет оставить о себе на память что-то на этом теле, хочет показать, что Сережа его. Глупо, отвратительно, но так соблазнительно прекрасно. Лифт доезжает до этажа, Олегу нехотя приходится оторваться. Он еще с минуту ищет в огромных карманах ключи, а найдя, пытается попасть в дверь. Замок щелкает, пропускает в квартиру. Скинуть бы побыстрее ботинки, завалиться на кровать, но даже пьяным Олег понимает — дохлый номер. В прихожей их встречает вешалка без одежды, полки с минимумом вещей и табурет. Олег закрывает за ними дверь, даже не на замок. Еще раз целует сладкие губы и отстраняется. — Прости меня, ради бога, — он тихо смеется и садится на табурет, тянется к ботинку на протезе и надеется, Сережа пьян настолько, что разницы в ногах не увидит. А еще возбужден достаточно, чтобы после этой неловкой паузы продолжить. Сережа не сразу понимает, за что у него просят прощения. Оглядывает прихожую и хочет сказать Олегу, чтоб он не беспокоился: здесь, по сравнению с его общажной комнатой, идеальный порядок. Сам в это время, не запариваясь, поочередно наступает на пятки кед, скидывая обувь прям так. А когда замечает, что Олег сидя снимает ботинки… ну его мысли сейчас занимают точно не размышления о причинах сего действия. В голове созревает план. Он по привычке тянется к резинке на запястье, но понимает, что сегодня забыл ее. Ладно, не так страшно. Намного страшнее, когда он встает на колени меж его разведенных ног, и неуверенно поднимает голову. Кладет руку на пах и чувствует, как сердце стучит где-то в горле. Олег красивый. Горячий. Обходительный. И такой мужчина, как он, выбрал такого девственника, как Сережа (хотя об этом он, слава богу, не знает). В постели он однозначно не будет хорош, здесь даже гадать не нужно, но хоть так покажет себя с лучшей стороны. Покажет, что Олег правильно сделал, выбрав его. — Я не ас, — неловко предупреждает Сережа, расстегивая чужие штаны. Нет, конечно, в период полового созревания (и в тот же период веры в светлое будущее, полное с кем-то любви и секса) он делал некоторые сомнительные вещи… И он до сих пор со стыдом вспоминает тот самый слюнявый текстовый маркер, на котором тренировал свои навыки. К счастью, маркер обратной связи не давал, а потому в своих умениях Сережа сильно сомневался. Блять. Сережа смотрит своими потрясающими глазами снизу вверх, лезет руками к молнии на джинсах. Блять, он серьезно собрался… Олег его не останавливает, ему не так часто отсасывали, чтобы отказываться от такого. Тем более, когда это делает настолько красивый парень. Не смущает даже предупреждение о том, что у Сережи в этом мало опыта. А у кого много? Будто сосать — это то, что должен уметь каждый первоклассник. Олег усмехнулся себе под нос, но тут же громко выдыхает — Сережа достает язык. Блять, как же потрясающе это ощущается. Такой горячий, влажный, ни с одной рукой не сравнится. Может, Олега в большей степени кроет, от того, что его наконец касается живой человек, может от того, что до слез приятно осознавать, что этот человек заботится о его удовольствии. Сереже не за чем было предупреждать, Олег не следит за навыками, он смотрит на то, как покрасневшие губы обхватили головку, и не может нормально вздохнуть. Только собирает Сережины волосы в хвост, чтобы лучше видеть лицо. Жаль темно, но тянуться, чтобы включить свет сейчас — тупо. Так что Олег просто наслаждается тем, как ему хорошо. — Ты так хорошо это делаешь, — произносит на выдохе, свободной рукой гладит щеку. Очень хорошо, лучше, наверное, чем провести вечер под одеялом и за просмотром дурацких шоу. И то, как Сережа явно старается, то, как смотрит, как трогает, это стоит всего на свете. Он такой потрясающий, знает ли он о том, насколько? Даже если знает, Олег считает, что напомнить не будет лишним. — Какой же у тебя рот охуенный, — все гладит по щеке, по шее, не отрывает глаз от того, как губы красиво растянуты, — блять, я бы так и остался в тебе, так бы и кончил. Сережа в ответ издает довольный, но смущенный звук. Руки Олега так приятно гладят его по шее и щекам, но он отчаянно хочет попробовать сделать кое-что. И, нервничая, делает это. Он шире раскрывает рот и очень осторожно, боясь задеть зубами, тычет головкой в щеку. В момент, когда Олег мягко касается его в том месте, где натягивается кожа. Он не сразу меняет положение, хотя с уголка губ постыдно течет вниз и капает на чужие джинсы. Это самое смелое, на что он решается. Едва ли член берет до середины, боясь что-то сделать не так и сдать свою неопытность. А это… просто интересно: похвалит ли его Олег? Его такое возбуждает? Или нет? Олег смотрит, как кожа натянулась, не может глаз оторвать. За щекой особенно мягко, так приятно давит на головку. И снаружи это выглядит волшебно, хочется сделать фотографию, но это уже, пожалуй, слишком. Словно слыша мысли, Серёжа отстраняется. Сразу становится холодно без чужого рта, но Олег понимает, продолжи они сейчас, вечер бы закончился только на этом. — Ты это так сделал… — дышит тяжело, нужные слова никак не могут найтись. Надо, надо сказать ему о том, какой он хороший, надо его всего залюбить, может, тогда он останется на завтрак и разрешит подвезти себя до дома в обед? Может, тогда он согласится на новую встречу? — Глаз оторвать не могу. Олег протягивает ему руку, чтобы поднять с колен. Посадил бы на себя, но боится. Табурет не такой уж и крепкий, бедра Олега — тем более. Так что он сам встает, прижимает Сережу к груди, тычется носом в щеку, а после целует. Медленно, снова пробует. Теперь поцелуй влажный, в нем больше желания, больше чувств. Отстранившись, улыбается, еще раз смотрит в прекрасные глаза. Какой же дурак, смотрит и чувствует, как тело мурашками покрывается. Нет, нельзя поддаваться, каким бы красивым он ни был, нельзя. — Пойдем, хочу отблагодарить тебя за твой чудесный рот, — последний раз целует в щеку и тянет в спальню. Там, как и во всей квартире, идеальный порядок. Как знал, уходя из дома заправил постель. Впрочем, она быстро становится мятой, когда они с Сережей падают сверху. Пальцы подцепляют футболку, Олег тянет за края наверх, наконец избавляет Сережу от ненужной одежды. В спальне со светом получше — из окон светят фонари и вывески, но Олег все надеется дотянуться до лампы у кровати, уж очень хочет разглядеть все веснушки на Серёжином теле. Удается найти подходящий момент. Олег отстраняется, чтобы снять водолазку, кидает на кресло у кровати, тут же включает свет. Да, так гораздо лучше. Теперь видно огоньки на Сережиных плечах, боках, животе. Олег тут же принимается выцеловывать каждую веснушку, рукой ведет по животу до края джинсов. С пуговицей возится дольше, чем думал, зато как расстегивает, спускает вниз вместе с бельем. Да, член у Сережи не маленький, но очень красивый. Олегу кажется, он за свою жизнь никогда таких красивых не видел, даже в тех порно роликах, что в студенчестве иногда смотрел. Так хочется его приласкать, хочется сделать ему приятно. Олег обхватывает член, неуверенно ведёт рукой вверх-вниз. — У тебя не обрезанный, — подмечает так, будто Сережа не знает, как его член выглядит, — так что я могу что-то не так сделать, ты только сразу скажи, — произносит, и продолжает медленно двигать рукой. Он точно что-то помнит, целых два его любовника мужского пола (а это все число его любовников-мужчин, в принципе) были необрезаны, вроде как, довести их получалось значительно легче, нужно было только правильно взять. Блять, если у него сейчас не получится, это будет и смешно, и грустно. Какого черта? Почему руки так дрожат? Это же просто член, чего сложного? Но Олег изо всех сил старается, смотрит на Сережу, ищет в его взгляде что-то, что сможет сказать о его состоянии. Ему нравится? Он согласен кончить только от рук? Может он что-то хочет? Тоже в рот у него взять? А как, на колени не встанешь… Олег бы его вылизал, перевернул бы на живот и всего бы языком выучил, вот только так тоже не найдёшь удобную позу. И не просить же его в их первый раз сесть на лицо. — Ты что-нибудь хочешь? — выдыхает в губы, опускает взгляд, смотрит за тем, как в кулаке исчезает головка. Олегу уже все равно как и что будет, лишь бы Сереже понравилось. У него точно очень красивое лицо, когда он кончает. И Сережа хочет больше. Так хочет, что чувствует, как шея покрывается пятнами от смущения. Ужасно, теперь Олег точно будет видеть всю его некрасиво ползущую красноту. И это еще в тот момент, когда Сережа очень неловко манит его пальчиком, прося наклониться. Для того, чтобы совсем тихо прошептать на ухо: — Трахнешь меня? — и сам же зажмуривается от того, как это звучит. Все-таки это его конечная цель на сегодня. И он честно готовился к ней. Ну кроме того, что он, в принципе, любит брать себя пальцами, он еще дополнительно позаботился об этом перед выходом. Все-таки не хотелось получить травму от того, что его плохо растянули, а дойти до конца… очень хотелось. Особенно сейчас. Особенно с Олегом. — У меня в джинсах… если что, защита. У него в кармане презервативы (еще не точно, что подойдут Олегу) и два пробника со смазкой (студенты — люди небогатые). Говорит это все и нервничает сильно, но даже так не может скрыть возбуждения. Он тяжело дышит через рот и думает только о том, как Олег возьмет его. Сережа ловит себя на мысли, что он беспокоится не столько из-за секса с Олегом, сколько… просто. Будто для проформы. Насчет Олега он даже не переживает, хотя знакомы они сколько? Два часа? А Сережа ему всецело доверяет себя. Лишь бы Олег согласился. Сережа даже готов просить его, лишь бы… да, ему до сих пор не верится, что ухватил такого мужчину. И хоть опьянение потихоньку сходит на фоне других, но не менее ярких чувств, в нем еще достаточно бесстыдства, чтобы просить. И чтобы совсем смущенно развести ноги. Господи, он сегодня точно кончит(ся). Опыт у Олега не такой уж и большой, но он прекрасно знает, что не каждый парень согласится на полноценный секс с первым встречным, а тут… Может, это у молодежи новые приколы, может, они ничего не боятся и предлагают подобное всем, но Олегу хочется верить, что Сережа это делает, потому что искренне заинтересован в продолжении их общения. — Да, хорошо, — неуверенно выдыхает Олег. Если Сережа говорит про презервативы, значит хочет до конца. Он уверен? Ладно, если говорит, значит уверен и глупых вопросов задавать незачем. Не особо веря в то, что это прокатит, Олег находит Сережины джинсы на полу, лезет в карман. Ладно, не самая лучшая смазка, но другой у них явно нет, а вот презервативы… — Эти лучше оставь себе, — он смеется и пихает их обратно. Возвращается к Сереже, целует его в щеку. Кажется, если не будет обращать на него внимание слишком долго, вся эта тягуче-нежная атмосфера пропадает, — они мне… на нос разве что, — говорит, а потом смеется. Может, нос у него большой, но до члена среднего размера ему далеко, — Я свои поищу, полежи немного. Едва встает на ноги, все тело ватное от возбуждения, и от Сережи уходить совсем не хочется, хочется ласкать его до предела, пока обоим плохо не станет. Но лучше подготовить все прямо сейчас. Олег шарит в комоде напротив кровати. Где-то точно должна быть пачка, он покупал ее еще тогда, на встречу с тем медбратом, больше не пользовался, но хранил на черный день. Видимо, день настал. Еще никогда Олега не радовала собственная дотошность в плане порядка, потому что пачку он находит быстро, дольше ищет срок годности — отлично, у них есть еще полгода. Кидает пачку на кровать, садится к Сереже, тут же целует. Уже успел соскучиться по этим прекрасным губам. — Тогда сядешь на меня? — других вариантов у них особо нет, остается только надеяться, что Сережа согласится и объяснять почему это необходимо не придется. — Я… — Сережа аж подскакивает. Садится напротив Олега, да так близко, что чуть наклонится — и носом уткнется в него. Он на секунду замирает с открытым ртом, чувствуя себя так, будто его голову окунули в кипяток. Нет, ну уже чисто физически нельзя так сильно краснеть, а Сережа продолжает рдеть лишь больше. И, кажется, что у него из ушей повалит пар, потому что… сесть на Олега — звучит хорошо. Сережа представляет это очень ярко, но даже сейчас понимает, что эта фантазия далека от реальности. Он не думает, что это хорошая поза для первого раза. Он мог бы попробовать, но понимает заранее, что оплошает. И он просто… не хочет опозориться перед Олегом. — Я не могу. Может быть, по-другому? И опять закусывает многострадальческую губу. Жует тонкую кожу и думает, что в крайнем случае придется согласиться. Он не хочет уходить ни с чем. Причем от Олега, который… Сережа пытается сформулировать эту мысль так, чтобы звучало не совсем жалко, но иначе не получается: Олег — это лучший вариант, какой ему только мог попасться. И, если Сережа откажется сейчас, то он не знает, когда ему еще так повезет. И повезет ли вообще. — Тогда придется спиной, — пальцами он подцепляет Сережин подбородок и поднимает на себя, — но я постараюсь тебя целовать. Целует. Нежно, едва языком губ касается, аккуратно опускает на постель. Сережа голый, красивый, его хочется так сильно, что кажется, тело сейчас сгорит. Олег целует его долго: губы, шею, плечи, гладит напряженные бедра, наконец добирается до задницы. Она у Сережи мягкая, так приятно сжимать половинки в руке. Если бы можно было взять его раком… — Я бы тебя всю ночь только и трогал, — но только трогать нельзя — тело будет против. Внутри Сережи еще лучше, чем снаружи, Олег уверен, просто растягивает удовольствие. Тянется за пакетиком смазки, еле его открывает. Там не так много, но экономить в таком деле нельзя. Олег хорошо выдавливает на пальцы. Помогает Сереже отодвинуть ногу, так, чтобы ничего не мешало в нем двигаться. — Сейчас я войду, а ты говори, как себя чувствуешь, — впивается губами в шею и, пока целует, медленно входит указательным. В Сереже не особо тесно, но спешить Олегу не хочется. Он так давно не чувствовал чужого тепла, что насытится не сможет за всю эту ночь. Сгибает палец, чуть двигает. Свободную руку просовывает между Сережиной шеей и подушкой, теперь может гладить его грудь, сжимать между пальцев твердые соски. — Сейчас будет второй, хорошо? — понимает, вряд ли Сережа такой возбужденный сможет что-то сказать, но без одобрения боится что-то делать. Вдруг будет больно? Вдруг совсем неприятно? Но сопротивления не видит, только то, как грудь Сережи тяжело вздымается от сбитого дыхания. Второй входит хуже, мышцы туже обхватывают пальцы, Олег не может на это долго смотреть — слишком хорошо. — Ты такой красивый, везде, — шепот для Олега теперь привычный тембр, вслух говорить он боится, — Нежный такой. Ты трахал себя пальцами? Знаешь, какой нежный внутри? — спрашивает и сгибает пальцы, пытается нащупать простату, чтобы сделать Сереже особенно хорошо, — у тебя член такой красивый, я бы сам с удовольствием на него сел. — Да, да, — Сережа дышит через рот. Глубоко и часто, так чтобы не сбиваться на неприличные звуки. Он пытается отвечать Олегу. Горячему Олегу, прижимающего его со спины, который добавляет уже второй палец и шепчет так, что Сережа течет. Он не представляет, сколько раз Сережа трахал себя пальцами, представляя что-то такое. А реальность оказалась в сотню раз лучше. И пальцы Олега совсем отличаются от его — крупные, но умелые, чувствуются просто восхитительно. На вторую часть предложения он даже не знает, как отвечать. Мозг услужливо прогоняет эту информацию мимо, потому что, Сережа может поклясться, одной красочной картинки того, как Олег садится на него, хватит, чтобы кончить без рук. И тут же Олег будто решает добить его, давит внутри так, что Сережу прошибает током. Он тихо, но протяжно скулит и жмурится до звезд перед глазами. Ему так хорошо, что плохо, а это лишь второй палец. Олег задевает простату еще раз, и Сережа в порыве чувств поднимает руку. Будто хочет за что-то ухватиться, но вцепляется в чужие волосы. Не сильно, но на каждом ощутимом движении он невольно прижимает его лицо ближе к себе. И теперь Олег горячо дышит ему в затылок. На третьем пальце он готов молиться. Он входит чуть хуже, но Сережа расслаблен и поддается чужим рукам как пластилин. Как же хорошо, что он растягивал себя перед выходом. Сережа сам готов восхититься своей предусмотрительностью. Но пока что он захлебывается от восторга лишь тем, как Олег сгибает свои пальцы внутри. — Олег, — совсем уже хнычет. Пальцы ходят внутри намного легче, а он больше не может ждать. Если бы не алкоголь, уже кончил. Да и так понимает, что долго не продержится. Хотя даже слова связать трудно. — Пожалуйста. Олег. — Тише, тише, — шепчет Олег, целует куда-то в мокрые волосы. Внутри только три пальца, и как бы хорошо они ни двигались, Сережа то и дело ощутимо сжимается. Как же охуенно будет чувствоваться это на члене. Но Олег не думает о себе, только о Сереже, о том, как надо его подготовить. Разводит пальцы, сгибает. Неожиданно приятно ощущать в своих волосах чужую руку, так что Олег тихо выдыхает каждый раз, когда Сережа тянет его. Он добавляет четвертый, еще раз толкается ими и выходит. Если Сережа просит (а просит он уж очень сексуально), значит нужно продолжать. — Я сейчас, не скучай, — приходится сесть, найти презерватив, попыхтеть над его открытием. Мог бы попросить Сережу раскатать его по члену, это было бы так красиво и приятно. Но у Сережи могут возникнуть вопросы, почему Олег не снимает штаны. Лучше сделать все самому. Упаковка наконец поддается, Олег извлекает резинку, приспускает штаны до середины бедер, раскатывает презерватив по члену. Уже и забыл как это ощущается, кажется, когда войдет в Сережу, сердце у него окончательно остановится. Второй пакетик смазки разрывать мокрыми руками трудно, Олег решает сделать это зубами. Вкус у смазки ужасный, но дело сделано, вязкая жидкость разливается по члену, Олег ее как можно лучше размазывает. Наконец ложится рядом, выливает немного в Сережу, еще раз входит двумя пальцами. Да, достаточно. — Расслабься, сейчас будет очень хорошо, — приставляет головку ко входу, с губ срывается впервые что-то похожее на стон. Сережа очень горячий, а членом это ощущается все равно, что в кипяток лечь. Олег двигается. Совсем немного толкается, наблюдает, как член исчезает в теле, но войти полностью не получается. Даже наполовину. Сережа зажимается, стоит войти головкой. Может, он не так уж уверен? — Все хорошо? — освободившаяся рука гладит плоский живот, губы касаются плеча, — я могу в любой момент остановиться, ты же знаешь? Могу взять тебя между бедер, что скажешь? — не хочется, чтобы Сережа на утро пожалел о своем предложении. Кто знает, может, в его случае алкоголь притупляет боль? Но выходить Олег не спешит, ждет, пока Сережа ответит. — Все хорошо. Мне так нравится. Ты охуенный, — сознание плывет так явно, что брань скользит в речи. Хотя обычно Сережа себе такое запрещает. Но не сегодня. Сейчас он разрешает себе даже приоткрыть ротик, из которого льются вздохи, да стоны. — Давай. Он перестает тянуть за бедные волосы и отпускает руку на чужое бедро (не обращая внимания на наличие штанов). Сжимает ощутимо, прося двигаться, и чувствует, как Олег осторожно подается бедрами вперед. Да, так лучше. Движение идет плавнее, Сереже хорошо. Сопротивления почти нет, и он все глубже чувствует этот заветный размерчик. Господи блять боже. Член Олега ощущается отнюдь не как среднячок. Это самая настоящая десятка из десяти. И его совсем размазывает от этого чувства заполненности. Сережа, кажется, двигается на миллиметр. Лишь чуть-чуть отводит бедра назад, приподнимая ногу, как следующий толчок выбивает из него шумный выдох. Олег попадает по чему-то, столь чувствительному внутри, что Сереже на секунду воздуха перестает хватать. Он жадно приоткрывает рот, пытаясь вдохнуть, но толчки не прекращаются. И на каждом таком стон выбивается из груди. Он уже едва контролирует себя. Ему так горячо. Так хорошо. И отчаянно приятно от жара чужого тела, рук, шумных вздохов сзади, что он весь становится как этот жалкий, отчаянно-сладкий скулеж, которым он встречает каждое действие Олега. Сережа нашаривает чужую руку на его груди и, сплетая их пальцы, подносит ко рту. Целоваться в таком положении неудобно, наверное, зато как хорошо покусывать чужую кожу. Совсем пьяно прижиматься к ней мокрым ртом. Сережа уже не чувствует, как изо рта течет слюна. Лишь замечает, что становится мокрее, когда он прижимается щекой к чужой руке, окончательно размазывая свое художество. Одной рукой Олег продолжает придерживать Сережу за бедро, пытается подобрать нужный угол, другую Сережа забирает в плен своего рта. Очень даже красиво, приятно ощущать язык между пальцев, но на свои ощущения плевать. Олег двигает еще и еще и тут, судя по звукам, наконец понимает как правильно. Толкается прямо туда, чтобы у Сережи звезды перед глазами заискрились, чтобы он глотал жадно воздух и продолжал скулить, пока член исчезает внутри него. Нет, пожалуй, в последний раз не было так классно. Олег вообще свой последний раз плохо помнит, парня того тоже. А вот с Сережей, с Сережей все волшебно. Он от каждого толчка стонет, несильно сжимается, он горячий, он так правильно помещается в руках. Он идеальный, Олегу никто больше не нужен, только этот несуразный парнишка с его громкими вздохами. Хорошо, что смазку Олег не пожалел, член входит замечательно, аж хлюпает в Сереже, но оно только к лучшему. Олег совсем разгоняется, срывается на какой-то бешеный ритм, бредит, несет что-то себе под нос и Сереже на ухо. О том, как нравится его трахать, о том, как идеально он сжимает собою член, о том, что хочется кончить в его тело без презерватива, чтобы смотреть как сперма медленно вытекает из растянутой дырки. И всего этого так много. Олег правда хочет схватить Сережу за член и довести, но получается только сжать его мягкое бедро, чтобы толкнуться глубже и глубже. Он на пределе, уже не может дышать (а врач запрещал физические нагрузки), не разбирает, где Сережины, а где собственные стоны, но потом слышит. Нет, это точно не мерещится. Сережа скулит. Его всего скручивает, он дрожит, мечется на постели и скулит во весь голос, пока его сперма брызгает на плед. Блять. Это незаконно. Кончив, он хватает ртом воздух, сжимается на члене особенно сильно, но Олег продолжает, пока сам не изливается, глубоко войдя внутрь. Это неописуемо хорошо. Выходить не хочется, но Олег боится, что Сереже станет больно. Садится, стягивает резинку, завязав, кидает на пол, потом уберет. Через плечо смотрит на сережину спину, на свои дурацкие джинсы. Может, рискнуть? Им же так хорошо было, что теперь случится? Сережа же от него не сбежит. Олег делает все быстро, джинсы на пол, отстегивает протез, снимает накладку, тут же залезает под одеяло. Просит Сережу приподняться, достает из-под него оставшуюся часть, укрывает. Теперь они лежат лицом к лицу, Олег убирает мокрые пряди за уши, водит подушечками пальцев по щекам, иногда лениво целует. Так хорошо, так до боли в груди правильно. — Любишь сладкое? Я на завтрак нам тосты с корицей сделаю, кофе сварю. Ты только останься, не уходи от меня. Ты такой замечательный, ты для меня теперь важен. Я же даже фамилии твоей не знаю, а уже трахнул. Неужели не понимаешь, как сильно я запал? Но слов про тосты Сережа, кажется, не слышит, тем более не слышит криков в душе Олега. Он, закрыв глаза, жмется ближе, а Олег его обнимает, целует в лоб. Все слишком хорошо. Сережа не знает, в какой момент он окончательно теряет связь с реальностью. Когда он открывает глаза, за окном уже светлеет. И он мутным, притупленным взглядом пялится на стену. Пить хочется ужасно и поясница болит, а так, спасибо молодому организму, похмелье не чувствуется даже. Единственное, что его правда смущает — это непонимание, где он находится первые секунды после пробуждения. А потом он поворачивается на другой бок и... Точно. Рядом с ним лежит Олег. Олег, который вчера лишил его девственности. Сережа в невнятном приливе чувств прижимает ладонь ко рту, пытаясь сдержать улыбку. Ему хочется накрыться одеялом с головой и завизжать совсем по-детски радостно. Но Олег крепко спит, и он позволяет себе лишь шумный выдох. Ему до сих пор не верится, что он вчера, наконец, с кем-то переспал. И не просто «с кем-то», а с кем-то вот таким. Сережа аккуратно переворачивается на живот и, приподнявшись на локтях, рассматривает Олега внимательнее. Господи, какой же он красивый. Сережа совсем аккуратно поправляет его волосы и любуется. Иначе это не назовешь. Он с восхищением рассматривает густые брови, аккуратную щетину, длинные ресницы. Смотрит на нос, со смущенным смешком вспоминая свой вчерашний провал и последующую шутку. И глаза у него красивые. Он лишь, к своему стыду, не помнит их цвет: то ли голубые, то ли серые, может, даже карие. Но зато он точно помнит его нежный взгляд. Внутри разливается теплое чувство, и Сережа понимает, что улыбается. Совсем глупо и счастливо. Ему так хочется накинуться на Олега с поцелуями, чтобы он проснулся, улыбнулся ему сонно и крепко обнял, подмяв под себя. Сережа не против утреннего захода, чтобы, так сказать, закрепить результат, но обнимашек тоже хватит. Останавливает его только то, что дыхание у него не первой свежести, и, пожалуй, такое не добавляет радости с пробуждением. Сережа мечтательно вздыхает и переворачивается на спину, все еще мило поглядывая на Олега. Какой же он хороший. Настолько хороший, что в голове невольно мелькает: «Надеюсь, он не думает обо мне плохо». И с этой же мыслью замирает. Конечно, не думает, хочется убедить себя, Сережа же не такой… Не «такой» же? Нервная тошнота подкатывает к горлу совсем неожиданно и сильно. Да, он потрахался с парнем, которого от силы знал час. Да, этот парень до этого лапал его на глазах у всего клуба и таксиста, а Сережа не был против. Да, потом Сережа сам же напросился к нему домой, отсосал в прихожей и попросил его трахнуть. Со стороны, может, это и выглядит так, будто его сняли в клубе и выебали, но сам Сережа знает, что он не такой. У него не то, что секс, даже подобные обжимания и поцелуи в первый раз. И последнее, что ему хочется — это чтобы Олег думал, что он шлюха. Олег же так не думает? На глазах почему-то заметно проступает влага. Ну, ничего, сейчас Олег проснется, и Сережа ему все объяснит. Конечно, не будет говорить, что это его первый раз: стыдно, да и звучит, как откровенная ложь. Девственники не разводят ноги перед незнакомыми мужиками, радостно скуля. Хотя, видимо, разводят. Или Сережа один такой легкодоступный. Становится стыдно до ужаса. Попытается он объясниться и что? Что окажется внушительнее: его неловкие объяснения с утра или шлюховатое поведение вчера? Олегу далеко не двадцать, и за свою жизнь он, наверное, десятки раз слышал это «ты только не подумай, я не такой…». И, наверное, он даже улыбнется из вежливости, мол понимаю, конечно. Сережа думает об этом и понимает, что не выдержит, если Олег усмехнется на его кривые попытки объясниться. Или посмотрит как-нибудь… Нет, точно, Сереже нельзя здесь оставаться, иначе он расплачется раньше, чем Олег вообще проснется. Он пытается встать как можно тише. Ноги ощущаются ватными и внизу спины тянет (господи, как же его хорошо вчера выебали). Все его вещи валяются у изножья кровати, и Сережа быстро одевается. Ему бы зубы почистить или умыться хотя бы, но внутри скребет чувство, что ему нужно поторапливаться. Сережа подхватывает свои вещи, к счастью, у него есть наличка и работающий телефон с интернетом. Он уже готов уходить, но в груди ноет так сильно, что он не выдерживает: совсем осторожно ставит колено на кровать и целует Олега. Едва касается своими губами его, боясь разбудить, и смотрит грустно. На часах 5:40. Хорошо, что метро уже открыто.