Хорошее вовсе недалеко

С утра тихо. Сережа не любит ранние смены, но ценит их спокойствие. Он работает в этой кофейне уже больше недели. Вроде и хотелось отдохнуть по окончанию летней сессии: у них с Марго даже намечались какие-то планы. Да в итоге он начал маяться уже на второй день отдыха. Здесь подошло бы что-то прозаичное. Вроде того, что «никак не мог найти себе места в этой маленькой комнатушке», но, на самом деле, просто нужны деньги. На те копейки, которые выплачивает вуз и государство, прожить в Москве трудно. А его единственный источник заработка — всякие работы и курсовые — угас до сентября. С той злополучной сцены в подъезде прошло уже больше полугода. До сих пор не верится: ощущается как нечто, произошедшее вчера и одновременно с тем — в другой жизни и не с ним вовсе. Как бы красиво сказать? «Полгода с тех пор, как мне разбили сердце»? Хотя ничего и не разбивали вроде: просто оставили стоять в подъезде и глупо хлопать глазами, смотря на закрытую дверь. В тот день он просто ушел. Думал, что Олег сам позвонит, как остынет, как обдумает все произошедшее, и лишь намного позже понял, что это не обычная ссора. Сережа поступил как дурак, причем очень истеричный дурак, который потрепал нервы всем в округе и сам же в итоге сетовал на несправедливость своей жизни. Для него это было обычным делом: надумает что-то, разозлится и утопает в этой обиде и злости. Потому ему было трудно сразу понять, что Олег вовсе не обижался. Он поставил точку. Наверное, Сережа до сих пор слишком много думает об этом, хотя пора бы уже отпустить. Забыть, ведь сделанного не воротишь, а исправить такое не получится. В какой-то момент своих размышлений, очень долгих, ночных, когда подступающая тоска ощущается во много раз сильнее, он подумал: видимо, так все и должно было произойти. Может, они не с того начали, может, они не подходящие друг другу люди, а, может, просто Сережа неспособен поддерживать взрослые отношения, и это выявилось слишком быстро и болезненно. Но это уже в прошлом, сейчас у него работа в кофейне, Марго и сменщица, которая то ли искренне ему симпатизирует, потому по-дружески подкалывает, то ли ненавидит из-за всех косяков на стажировке, потому пытается свести с ума. Как бы она мило ни улыбалась ему, Сережа все-таки склоняется ко второму варианту. Если бы Сережа ей чисто по-человечески нравился, то она хотя бы раз перед уходом пополнила расходники. Но вот Сережа приходит на смену и тяжело вздыхает, не заметив ни одного стаканчика в пределах кофемашины. Ну и ладно. В любом случае утренние смены для того и нужны, чтобы заполнять их всякой рутиной. Через полчаса уже должны привезти выпечку, потому Сереже нужно поторопиться: протереть пыль, расставить стаканчики и крышечки, пополнить баночки пакетиками сахара и корицы. Но для начала нужно привести в порядок самого себя. Сережа подходит к единственному зеркалу, висящему на стене напротив входа, и собирает волосы в высокий хвост. Совсем уже отросли. Ниже плеча, хотя Сережа все обещает себе их обрезать. Перед Новым годом, в приступе совсем дикой тоски, хотел сделать это сам тупыми канцелярскими ножницами, которые взял у соседки Марго. Только вместо новой стрижки получил хороший подзатыльник от нее и угрозу, чтоб не смел волосы портить. Сережа, честно говоря, не видел в них ничего особенного, что можно испортить, но все-таки пыл поумерил. И сейчас старается голову не забивать. Ведь впереди у него еще целая смена. И больше половины лета. *** Как и всем живым людям, Виолетте нужен отпуск, о чем она сообщает еще в конце июня. Олегу немного не по себе от этого: странно, но к терапии он привык. Поначалу это казалось чем-то страшным: рассказывать что-то о себе, вспоминать факты, которые совсем вспоминать не хочется, но постепенно Олег стал относиться к этому спокойнее. Он так ни разу не заплакал, только глотал собравшийся в горле ком, но на таких встречах его эмоциональный диапазон опережал возможности камня, что уже было прогрессом. Из-за отъезда Виолетта предлагает встретиться и передать рецепт на таблетки, которые Олег продолжает пить. Предложение тут же оказывается принято и Олег тяжело вздыхает, оглядываясь на рыжий комок у своего бока. Две недели назад они с Юлей и ее новогодним подарком — пушистой корги по кличке Принцесса, — гуляли по району Олега. Как вдруг, Принцесса, весьма воспитанная собака, начала лаять на дерево. Поначалу это сильно удивило обоих, но все замешательство пропало, стоило увидеть на ветке нечто. Рыжий котенок, он был не совсем крохотный, но уступал в размерах взрослому коту. Сразу стало понятно, что застрял. Сидел на дереве и, таращившись на землю, редко испуганно мяукал. Изрядно попыхтев, им с Юлей удалось достать беднягу с ветки, и Олег забрал его к себе. А куда еще? Не на улице же оставлять. Да и Принцесса наверняка днем скучает одна, так что Олег принес ей друга. Назвал глупо и просто — Умник. А почему, тут было понято и без объяснений: Олег знает одного рыжего умника. Несмотря на все дружелюбие Принцессы, с Умником Олег ее боится оставлять, так что последние две недели выходит только за хлебом и погулять с собакой. Но рано или поздно это должно было случиться. Олег закрывает Умника на кухне — для его размеров там самое место, а Принцессу, поцеловав между ушек, оставляет в остальной квартире. Выход из дома теперь означает не только расставание с животными, но и новые ощущения. В январе, после праздников, Виолетта на одном из сеансов спросила: — Почему ты все еще носишь косметический протез? На что Олег только усмехнулся. — Потому что это незаметнее всего. И весь следующий месяц он думал об этом. У него были возможности заказать бионику еще до поступления в ВУЗ, когда это было слишком дорого и редко. Но Олег отказался и гнал от себя эту идею долгие годы. Какая ему бионика, если это все равно, что повесить на себя табличку «я инвалид». И пусть ходить, волоча за собой пластик ему тоже не нравилось, так хотя бы не каждый мог догадаться, в чем дело, а тут… Но все же одно главное правило Олег успел выучить — нужно заботиться о себе. И помимо того, что он снова начал регулярно бриться, он подал документы на прохождение комиссии. Глупо доказывать кому-то, что у тебя нет ноги, когда это очевидно, но другого варианта нет. В марте начались бесконечные медкомиссии, интервью, на которых приходилось доказывать, что да, действительно, ноги нет, и когда Олег выйдет из кабинета, она не отрастет заново. Но все эти мучения, пожалуй, стоили результата. В июне Олег смог надеть долгожданную вещицу. Это было странно. Пришлось посещать дополнительные курсы и снова учиться ходить, поскольку мозг Олега успел окончательно забыть, как двигать правой ногой. Но вот прошло уже около месяца, а он все еще хромает, но уже не так заметно. Правда, стоит джинсам чуть-чуть задраться, сразу становится видно черный корпус. Олег старается об этом не думать, да и к чему? Красоваться ему не перед кем, а значит можно наконец отпустить себя. Святых в этом мире все еще не появилось и рассчитывать на любовь не приходится. Так что Олег решает просто смириться. У него есть много всего другого: животные, друзья, как только он полностью освоит функционал этой штуки, а не будет удивляться ее тяжести, он сможет бегать по вечерам. Бегать. Он мечтал об этом так много лет. Виолетта присылает адрес кафе сообщением, Олег с недоверием садится за руль. Водит он все еще по-старому — одной ногой, но честно обещает себе, как вернется из Питера, будет переучиваться. Кафе Виолетта выбирает не самое плохое, в зале пусто, зато просторно и светло. Олег выбирает столик с диванчиками у окна, но так и не успевает заказать кофе — к нему никто не подходит. Виолетта приходит на пару минут, спрашивает, как самочувствие, как животные и нога. Олег кратко сообщает обо всем и, получив свой рецепт, отдает деньги. Виолетта уходит, у нее какие-то важные дела, связанные с поездкой, а Олег остается один в пустом кафе. Все еще без своего кофе. У стойки баристы тихо, будто кто-то ушел и забыл закрыть дверь. Олег решает позвать, и тут из-под столешницы вылезает, к удивлению, знакомая голова. Сережа. Он поднимается на ноги и, неловко улыбнувшись, спрашивает: — Эм… заказ? — Олег едва сдерживает смех. Сережа настолько его боится, что под стол залез? Ладно, наверное, это справедливо. — Капучино, — улыбается Олег. Сережа кивает и принимается за заказ, пока Олег рассматривает его. Удивительная встреча, они не виделись, кажется, целую вечность, хоть и часто бывают в одном месте. Олег смотрит на Сережину спину и почему-то чувствует в груди тепло. Он правда рад его видеть, несмотря на все, что произошло. — Как твои дела? — Спрашивает он, как только Сережа ставит стаканчик. — Да все хорошо. Вот устроился на подработку, — отвечает он совсем неловко. Стыдно за свое поведение до ужаса. Сережа знает, что опять повел себя по-детски глупо, но, увидев Олега, он просто испугался. Последний их разговор был… Таким каким был, в общем-то. После этого Сережа замечал Олега в ВУЗе мельком, но всегда кошмарно боялся, что тот заметит его в ответ или им, не дай Бог, придется разговаривать. Казалось, что любое слово, вылетевшее из его рта, станет несусветной глупостью. Но он правда много думал над всем, что произошло между ними. Сделал для себя выводы, да только они уже бесполезны. Не будет же он сейчас просить прощения и убеждать Олега, что по десять раз прокрутил в голове каждый их разговор, все понял и теперь искренне раскаивается? Единственное, что может сделать Сережа — взять бумажный пакетик для выпечки и положить в него круассан. Что-что, а сладкая выпечка у них вкусная. Особенно, когда свежая, как сейчас: корочка должна еще чуть-чуть хрустеть, а само слоеное тесто — таять во рту вместе с шоколадной начинкой. — В качестве извинения от заведения за глупого баристу, который десять минут прятался под столом, — в шутку говорит Сережа и наконец позволяет себе чуть смелее взглянуть на Олега. Эти восемь месяцев, по ощущению, длились больше нескольких лет, а Олег все такой же. Красивый и взгляд у него добрый. Сережа на его месте так бы на себя не смотрел. Олег улыбается протянутому круассану. Лезет в бумажник, чтобы оплатить кофе, да купюр меньше тысячи у него нет, а карту искать не хочется. Олег протягивает деньги и уходит, сказав быстрое: — Пока. Ему не жалко, а Сереже лишние деньги как никогда нужны. *** Следующий раз Олег попадает в это кафе слишком странным образом. Юля забывает свой зонтик, когда дождливым днем решает заскочить к Олегу в гости на чай и потискать животных. Зонтик ей не то что бы нужен здесь и сейчас, но он какой-то супер стильный и дорогой, так что она просит его поскорее вернуть. Небольшая задача, если бы не ее занятость на работе. Потому Олег решает передать вещь другим путем. Они с Принцессой едут в парк (потому что гулять только на улице ей скучно, а Олег хочет покидать игрушки), который находится неподалеку от полицейского участка, где работает Игорь — Юлин парень. Так вещь точно дойдет до хозяйки: с ним-то у нее всегда есть время на встречи. Олег уже кучу раз слышал жалобы от Юры, что ему пора съезжать, ведь в их двушке стало все меньше места. Игорь — парень хороший, простой и веселый, Юле как раз такой и нужен. И сейчас Гром радостно встречает Олега, общается с ним и тискает Принцессу, пока не понимает, что перерыв его на исходе. — Деньги на ветер, — ворчит он и кидает в мусорку пластиковый стаканчик. — Неужели так плохо? — Смеется Олег. Он узнает логотип на стаканчике, как и район. До кафе Сережи тут идти пять минут. — Ага, раньше там такая девчонка была! Странная, но такой кофе варила, я все напиться не мог, а теперь прихожу и попадаю на какого-то придурка, — у Игоря лицо искривляется в недовольной мине, — он еще жопы какие-то на кофе рисует, — и тут же меняется на теплую улыбку, когда Принцесса встает перед ним на задние лапки. Олег смеется. Он не знает, кто там, кроме Сережи работает, но свой капучино он, так и не допив, тоже выбросил в урну у подъезда. Свою догадку Олег очень хочет проверить, так что решает пройтись с Принцессой до того самого кафе. Людей под вечер там гораздо больше, почти не видно свободных столиков. Олег недолго смотрит на окружение, как перед его носом откуда-то возникает Кира. Еще более удивительная встреча. Здесь весь студ.состав их ВУЗа работает? Ее волосы больше не желтые, теперь они красивого нежно-голубого цвета. Она улыбается, приветствует Олега и тут же падает на колени к Принцессе. Принцесса охотно принимает ласку, слишком уж она дружелюбная, как успел заметить Олег. — Посидишь с ней? Пока я заказываю, — предлагает Олег, на что Кира охотно соглашается. Ее восторженные возгласы слышны из другого конца зала, когда она говорит Принцессе сесть, и та садится, довольно высунув язык. У стойки баристы Сережа, что Олега смешит, но свой смех он сдерживает. Что-то ему подсказывает, что Сереже не стоит знать правду про свой кофе. И, наверное, по-хорошему, стоит позвать Киру и попросить ее, но Олег не может. Сережа же так старается. — Лавандовый латте, — просит Олег, встречаясь с явным удивлением в чужих глазах. Это и смешно, и обидно. Он же не сделал ничего такого, чтобы его теперь шугались. Хотя? Олегу хочется спросить что-то вроде «все нормально?» или «я сильно обидел тебя тогда?», но быстро понимает, как это глупо. Потому что ответ на первый вопрос — нет, а на второй — да. И зачем Олег опять лезет в неприятное прошлое? Сережа принимает заказ. Пытается сдержать эмоции, но взгляд его выдает с головой. Не ожидал. Честно. Думал, что одной случайной встречи Олегу будет достаточно, чтобы принять решение обходить эту кофейню стороной. Потому видеть его сейчас радостнее вдвойне. Он так рад, что даже не думает о том, что понятия не имеет, как делать лавандовый латте, и для таких случаев нужно звать Киру. И тем более пытается не думать о том, откуда они, черт возьми, знакомы. Ему ведь не послышалось? Она точно назвала его по имени. А теперь из-за чего-то, что Сережа не может рассмотреть со своего места, радостно визжит. Ну ладно, по характерному звуку он догадывается, что там собака. Но откуда у Олега собака? Слишком много вопросов, потому Сережа принимает единственное верное решение: продолжает варить латте. Просто бахнет туда лавандового сиропа на глаз и сойдет. — Олег, ей можно давать колбаски? У нас есть копченые, — Кира бежит за стойку баристы, за ней бежит Принцесса, но останавливается у ног Олега, — а ты чего здесь? — Обращается девушка к Сереже. — У тебя уже десять минут как выходной. И убегает за дверь. Олег ждет, когда ему отдадут кофе и колбаски, которые, по-хорошему, его собаке есть нельзя, но Кира так счастливо вздыхает, когда Принцесса начинает лизать ее руку, что Олег разрешает парочку. На часах уже пять, солнце все еще светит, и им с Принцессой пора домой отдыхать после прогулки: что ее маленькие лапки, что новая «нога» Олега, очень быстро устают. Но Олег, протягивая карту для оплаты, зачем-то спрашивает у Сережи: — Тебе в общагу? Я подвезти могу. Не знает, что будет хуже: если Сережа откажется, дав понять, что никакого дела с ним иметь не хочет, или согласится, выйдет за стойку и увидит Олега в шортах чуть ниже колена. — Да, — отвечает раньше, чем успевает подумать. И повторяет еще раз: уже более уверенно, с улыбкой. — Да, да, подожди минутку, я соберусь. Сережа ныряет под стойку за рюкзаком и, на всякий случай, щипает себя. Рука болит, значит это точно не сон. Возможно, бред? Возможно. Как-то раз при высокой температуре у него стены расплывались перед глазами, и одежда вытекала из рук. Мало ли какие еще галлюцинации может подкинуть его мозг. Но времени на рассуждения об этом нет, и Сережа быстро собирает вещи, снимает рабочий фартук и, даже не переодевшись, выходит к Олегу. — Я все, — Сережа пытается улыбаться не так заметно, но, кажется, проваливается. Он оглядывает зал в поисках причины Кириной радости, но первый делом замечает протез. И это… вау. Он выглядит очень хорошо. До этого Сережа лишь раз в жизни видел подобные штуки вживую: в детдоме у одного мальчика, на года три младше них. И выглядел он как искусственная стопа странного цвета на железной палке. Ни в какое сравнение не идет с этим. А еще он, в принципе, впервые видит протез Олега. Сережа все гадал: какой же он. Еще с тех пор, как Олег на собрании рассказал о том, что у него нет ноги (тот же день, который Сережа ознаменовал для себя днем позора). А теперь знает. Это, наверное, даже смешно: то, что Сережа вживую видит его только после того, как они прекратили свои близкие (в физическом плане) отношения. Олег напрягается. Пожалуй, стоило лишний раз вспотеть, чем надевать эти дурацкие шорты, думает он. Виолетта говорит, не нужно себя стесняться, Олег принимает это, он гулял так целый час по парку, не испытывая дискомфорта, но теперь, под взглядом Сережи, ему хочется сорвать с ближайшего стола скатерть и обернуть вокруг бедер. Ладно, какая разница, что он там об этом думает, верно? Они даже не друзья, не больше, чем просто знакомы. Олегу должно быть плевать на это, но все же в голове мелькает мысль: будь на нем косметический протез, Сережа мог бы не заметить разницы. К счастью, эта пытка вскоре заканчивается: к Сереже подскакивает Принцесса, и он, не сдержавшись, издает уж слишком странный звук. Будто кто-то несильно придавил игрушку-пищалку. — Это твоя? Ты завел собаку? — Да, — отвечает Олег, и Сережа хочет ущипнуть себя еще раз. Так, для профилактики. Слишком уж сегодня странный день. Собачка вертится у ног Олега, и Сережа взгляд от нее оторвать не может. Так сильно хочет погладить это прекрасное создание, но стесняется попросить. И только смотрит, пока они идут до машины. А когда Олег говорит, что Принцесса любит сидеть спереди, и Сережа может взять ее на руки, если ему удобно, он думает, что точно в обморок грохнется от чувств. Во-первых, у Олега есть собака. Во-вторых, это сладкая корги. И, в-третьих, ее зовут Принцесса. Сережа садится на переднее сидение и смотрит на нее как на чудо. Принцесса смотрит в ответ. Он очень аккуратно, почти боязненно гладит ее по голове и, не заметив недовольства, протягивает вторую руку. Ее шерстка густая и пушистая, щечки мягкие и уши такие большие и красивые, что у него сердце замирает. А когда Принцесса с интересом тычется холодным носиком в его раскрытую ладонь, у него почти слезы на глаза накатываются от умиления. Олег нашел для себя самое чудесное, красивое создание. Они едут в тишине, ну как, под звуки Сережиных восхищений. Олегу это кажется очаровательным, останавливаясь на светофорах, он постоянно кидает взгляд на них с Принцессой, проверяя, как проходит процесс знакомства. Хорошо. Она лижет Сереже руку, а после, наигравшись, устраивает морду на предплечье. Олегу это кажется ужасно милым, но он старается не слишком пялиться. — Откуда ты знаком с Кирой? — В какой-то момент выдает Сережа, повернувшись к Олегу. — Я еще на стажировке сказал, что у нее знакомое лицо, и она с тех пор издевается надо мной. Смеется, а не говорит, где мы виделись до этого. В этот момент в его голосе сплошной драматизм. И ни капли не наигранный, потому что он уже сходит с ума. Сначала это было забавно, когда Кира смеялась и говорила, что они еще как знакомы. Потом неловко. Теперь ему кажется, что она специально его изводит. Так при этом разрешила задать лишь один вопрос, а Сережа по глупости спросил: «Мы с тобой разговаривали тогда?». И она ответила, что да. И эта пытка продолжается уже не первый день. — Ты серьезно? — Вопрос Олега смешит, и он не стесняется показать этого. Он уверен, что Кира хорошо общается с Юрой, как Сережа может ее не помнить? В баре, наверное, он был слишком пьян, чтобы помнить подробности оттуда, но чтобы не узнать человека, который учится с тобой в одном месте и делит компанию… Олегу очень смешно, ему почти жалко Сережу, так он искренне расстраивается, но в большей степени это забавно. Ну как можно быть таким дураком? Киру можно понять, так что Олег решает не рушить ее изощренное наказание и, просмеявшись, выдает: — Уверен, мы знаем ее по разным причинам, — стараясь не засмеяться вновь, пока Сережа громко возмущенно вздыхает. Однажды, если Кира не сделает этого раньше, Олег расскажет Сереже правду, ну а пока ему слишком нравится смотреть на то, как красным покрывается чужое лицо. Олег так увлечен этим, что не замечает важного. — Блять, прости, — он на автомате заворачивает в свой район, и они уже мчат к дому Олега, — я случайно не туда поехал. Чтобы выехать к Сереже, нужно разворачиваться, а такая возможность подвернется только на подъезде к дому Олега. И зачем просто так тратить время? — Давай я быстро отведу Принцессу домой, а потом поедем к тебе, ладно? Сережа согласно кивает, но когда Олег хочет выйти, возникает новое препятствие. Принцесса спит и никак не хочет просыпаться и идти с Олегом домой. Она так сладко устроилась на Сережиной руке, что у Олега болит сердце от мысли, что придется забирать ее. И единственное, что Олег может придумать — заставить его тащить Принцессу в квартиру. Она уже не малышка, весит как взрослая собака, так что Сережа явно не в восторге от такой ноши, но вслух не жалуется, хоть по его лицу и вздохам все понятно без слов. Олег поворачивает ключ в двери, но не успевает войти, как на лестничную клетку вылетает рыжая пуля. Умник, пробежав до соседской двери и обратно, падает у ног Олега на спину. Олег, вздохнув, наклоняется, чтобы его поднять. — Всю пыль пока не соберет здесь, не остановится, — говорит и заходит в квартиру. Выпускает Умника, закрывает дверь, пока Сережа застывает в прихожей с Принцессой на руках. И Олег хочет сказать, что отпускать уже можно, но потом замечает, куда смотрит Сережа. Он, честно, старается не смеяться, но даже рука, прикрывающая рот, не способна заглушить звук. — Сейчас я разуюсь, чтобы закрыть Умника на кухне, потом обуюсь, и мы можем идти, — четко объясняет Олег, чтобы затем сесть на табурет, который так и остался на своем прежнем месте и сейчас плавится под взглядом Сережи. Олег снимает обувь, шуршит на кухне кормом, чтобы Умник прибежал к миске. Можно идти обратно, но Олег вспоминает, что в холодильнике у него грустно ждут своего часа два недоеденных пирожных «птичье молоко», которые он готовил по просьбе Юли в тот самый дождливый день. И пирожные вот-вот грустно отправятся в мусорку, если их срочно не съесть. — Слушай, — из кухни Олег выходит с Умником на руках, — может, чай выпьем? У меня как раз есть, чем тебя угостить. Это должно быть неловко — предлагать парню, с которым так глупо расстался, мило посидеть за чаем, но почему-то кажется правильным. Олег не чувствует напряжения или смущения между ними, ему хочется поговорить с Сережей, рассказать ему про собаку, про кота, если он спросит, и может, если беседа пройдет так же легко, как их поездка сюда, он все же расскажет, откуда они оба знают Киру. И обсудят ту встречу в подъезде. Сережа совсем скромно соглашается на чай. Это все странно. Он сидит на кухне Олега, на том же месте и кружки перед ним все те же. Все то же самое, но кардинально другое. У Олега теперь собака и кот. Господи, он серьезно назвал их Принцессой и Умником. Чем он вообще руководствовался, когда решил назвать кота Умником? Да и сам Олег… В прошлую их встречу Сережа думал, что он ни капли не изменился. А теперь ощущение совсем другое. Атмосфера вокруг него иная. Совсем не та, что он запомнил. Хотя Сережа не знает, как сравнивать то, что он помнит, и то, что видит сейчас. Ведь Олега он толком не знает. И это, считай, первый раз, когда они сидят наедине и разговаривают (без сексуального подтекста или намека на продолжение в постели). — Спасибо, — тихо благодарит Олега, когда тот ставит тарелку с пирожным и наливает чай. Умник любовно трется об протез хозяина, а Сережа даже вздыхает как-то тяжело. И правда странно все это. — Можно задать вопрос? А с чего ты решил ну…и собаку, и кота завести? Сережа надеется, что его вопрос звучит нормально. Он просто не знает, как спросить иначе, ведь в голове настойчиво крутится: Не думал, что ты кошатник. Так вы ни разу об этом не говорили. Я всегда представлял тебя с большой собакой, знаешь, немецкая овчарка или алабай. Вообще глупость, не дай Бог, язык такое повернется сказать. И так ведь понятно, почему Олег завел маленькую собачку. Я всему сейчас удивляюсь, знаешь, Олег? Можешь сам рассказать хоть что-нибудь, чтобы я не чувствовал себя таким дураком? Расскажи, почему такие клички, почему такой выбор, почему так неожиданно. Или ты много лет хотел, но только решился? Расскажи хотя бы, что я здесь делаю, потому что я уже ничего не понимаю. Все время, пока Олег заваривает чай и ищет в холодильнике пирожные, он ждет, что Сережа что-то спросит. Хоть что-то, совсем глупое, но спросит, чтобы этот разговор не казался исключительно его желанием. Ему вообще кажется, что он насильно заставляет Сережу быть здесь, а тот просто не может отказать из вежливости. Но Сережа спрашивает, и Олегу кажется, он выдыхает слишком громко. — Собаку мне подарили Юля и Юра, — будто услышав, что речь идет про нее, Принцесса прибегает на кухню. Олег улыбается ей, чешет за ухом, но она смотрит так нежно и умоляюще, что Олег тянется на верхнюю полку за вкусняшками. — Лежать, — просит Олег, а как Принцесса послушно ложится, тут же дает ей лакомство. Умник, приметив вкусности, подходит ближе. Олег просит его сесть, кот садится, за что получает и свою порцию. Пожалуй, у Олега было слишком много свободного времени, хотя это и единственная команда, которую удалось выучить. — Мы праздновали Новый год вместе. Когда речь зашла о подарках, они сильно улыбались. Я слышал, что в комнате Юры кто-то есть, но думал, мне кажется, а потом, за пару минут до двенадцати, они оба не выдержали и вывели ее ко мне, — Олег не может перестать улыбаться, когда рассказывает эту историю. Ему было очень приятно, он и не думал, что Юля способна такое провернуть. Сначала, конечно, он отнесся к этому скептически, но через неделю, лежа в кровати, обнимая огромное пушистое нечто, понял — это то, чего ему так не хватало. — Они нарядили ее в новогодний костюм, а под куранты она лаяла на каждый бой, — за стол Олег решает не садиться, облокачивается о столешницу гарнитура, делает первый глоток чая, — а кот меня сам нашел. Видишь, ухо разодрано? Зацепился о ветку на дереве, — Умник прыгает Сереже на колени и, понюхав, решает остаться лежать на них, — Странно, он не очень людимый. Но сейчас кажется, что это вовсе не так. Он удобно лежит на Сереже и начинает громко мурчать. У рыжих что, какая-то особая связь? Олег отчаянно думает, что еще сказать. Он полностью рассказывает историю о том, как они с Юлей срывали Умника с ветки, потому что тот впился в дерево когтями и не хотел спускаться. О том, как оба были грязные и в царапинах, из-за чего тут же поехали в ветеринарку. Благо, Умник оказался абсолютно здоровым, врач предположил, что кто-то выкинул его из окна. Больше сказать нечего, не рассказывать же Сереже, что сейчас на своих ногах он держит кота, которого назвали в его честь. И пусть Олегу кажется, что сходство между этими двумя очевидно, он уверен, человек, который не помнит лица девушки, которую видел столько раз, не поймет и этого. Наверное, тогда, идя на первую пару у их группы по истории, Олег был прав, говоря, что айтишники только в своих компьютерах гении. Но почему-то Олег находит это очаровательным для себя. — Вообще много чего поменялось, как ты заметил, — ждать от Сережи новых вопросов становится томительно и скучно. Может, он стесняется? Может, боится спросить что-то не то? Как Олег узнает это, если не попробует поговорить? Хорошо, думает он, надо начать, а если не пойдет — так тому и быть, отвезет Сережу и забудет. — Нравится? — Но тему для разговора он выбирает провальную. Сережа пялится на ногу уже минут десять, уходит куда-то в свои мысли, пока Олег готов умереть под этим взглядом. Конечно, не нравится, а кому может? Огромный кусок, на этот раз не только пластика, но и различных микросхем и проводов, спрятанных внутри. Пусть все уже месяц пытаются убедить, что выглядит это достойно (даже Игорь, который после первой шутки про фильм с Уиллом Смитом, получает от Юли по лбу, потом при каждой встрече специально громко замечает, как ему нравится новый протез. Старый он ни разу не видел), Олег все равно чувствует себя глупо под взглядами прохожих. Особенно его напрягают дети, которым достаточно увидеть небольшой кусок, выглядывающий из-под низа штанов, чтобы весело крикнуть: «дядя — робот». — Юра, когда это увидел, сказал, что теперь, если меня захотят ограбить, первым отберут протез, — а еще Юра, как кажется Олегу, единственный, кто восхищен этим изменением искренне, а не потому что так надо из вежливости. Связано ли это с особой эмоциональностью парня как таковой, или Олег по какой-то странной причине считает его самым компетентный в этом вопросе человеком? Наверное, после Сережи, хотя Сережа не должен участвовать в этом вопросе в принципе. Кто он такой, чтобы решать, что Олегу делать с его ногами? Но Олег очень ждет хоть какого-то одобрения, хоть через силу, чтобы убедить свой мозг в том, что сейчас ему не надо бежать переодевать шорты. А Сережа фыркает от смеха, мысленно соглашаясь с Юрой. Эта штука выглядит так дорого, что он, будь грабителем, забил бы на кошелек и всерьез задумался, как бы отцепить чужую ногу. Непонятно как Олегу, но Умнику его реакция не нравится, и он, недовольно вскинув мордочку, спрыгивает на пол. Жалко. Сереже с ним было очень тепло. — На самом деле, нравится, — честно отвечает Сережа. Он немного увлекался робототехникой, кибернетикой и даже сборкой этих дурацких моделей самолетиков, на чьи курсы их как-то водили спонсоры. Всего, конечно, понемногу, но основы понимает. Так в очередном бессмысленном просмотре всех попавшихся статей он даже читал про бионические протезы. Сейчас он помнит о принципе их действия лишь в общих чертах, но читать об этом в интернете и видеть, как человек пользуется таким вживую — две разные вещи. — Можно потрогать? Спрашивает как само собой разумеющееся, а потом неловко прикрывает рот. Олег не сразу отвечает, а Сереже становится нервно. Все-таки это очень личная штука, Олег своей инвалидности хоть и не стесняется (думает Сережа, смотря на то, как тот спокойно говорит об этом), но даже у него есть свои границы. И Сереже на секунду кажется, что он эти границы нагло переступает. Олег не помнит, когда ему в последний раз было так неловко. Он смотрит на Сережу, хмурит брови. Нет, это уже слишком, он не будет этого делать, никогда в жизни. Он прямо сейчас наденет штаны, чтобы не умереть от собственной убогости, но Сережа смотрит искренне. И Олег может только сказать быстрое «да», наблюдая за тем, как Сережа подсаживается на пол возле него и начинает трогать. Это могло бы быть приятно, проносится мысль, он помнит, у Сережи холодные руки, они бы резко ощущались на коже. Олег глубоко вдыхает. Сережа просто трогает его протез, в этом нет ничего сакрального. Исключая то, что Сережа — первый знакомый, которому Олег разрешает это сделать. Шутки шутками, но это та грань, пересекать которую не может никто, даже Юля, а тут… Олег просто не знает, как сказать Сереже «нет». Ему до ужаса неприятно видеть, как рука скользит по корпусу, но он не может уйти или попросить Сережу перестать. Какой же Олег все-таки мямля. Сережа касается самыми кончиками пальцев. Скользит, рассматривает, почти исследует. Все-таки хорошая штука, думает он. Сплошной черный пластик переходит в металлический механизм, а тот в более громоздкий блок. Сережа догадывается, что в нем встроенная батарея. Он пытается прикинуть, что и как здесь работает. Хочет даже засунуть пальцы под железный прутик над пяткой, чтобы нащупать, как там скользит механизм, но делать этого боится. Самому протезу, конечно, от этого ничего не будет, а вот Олег душевный порыв, скорее всего, не оценит. Да и палец точно защемит, если он опустит ступню. — Мне было очень интересно, как он выглядит, — признается Сережа. Так даже комфортнее. Когда у него руки чем-то заняты и не нужно смотреть Олегу в глаза. — Если честно, мне было так стыдно на собрании, когда ты говорил про ногу, а я не то что этого не заметил после… ну всего… но даже так смотрел и не мог понять, какая из. Наверное, Олег будет его совсем за дурака считать, ну и ладно. Сейчас ему эта история кажется даже забавной. И он надеется, что Олег тоже посмеется. — Я не самый внимательный человек, — добавляет он, будто это и так не понятно, и сам же смеется. И кажется, Олег тоже не особо внимательный, потому что он думал, Сережа в курсе с их первой ночи. Он спал без протеза, оставил его у кровати вместе с костылями. В его доме стулья на каждом шагу, где есть хоть одна возможность не заметить этот очевидный факт? — Это новый, — как-то слишком холодно замечает он, — тот сейчас лежит в шкафу. Почему-то становится грустно. Сережа продолжает сидеть у его ног, а Олег уже не может этого видеть. Не надо было заводить эту тему в принципе. Было бы хорошо, если бы он проигнорировал вопрос той девочки, сказав, что это слишком личное. Потому что теперь Сережа знает, и это больно по какой-то причине. — Там холодает, — замечает Олег, посмотрев в окно. В целом, не очень. Солнце еще не село, только ветер несильно качает деревья, но Олег решает, что это отличный повод для того, чтобы уйти переодеться. Как ему вообще в голову пришло выйти на улицу так? Дурак, не иначе. И ведь еще в начале их с Сережей встречи настроение у Олега было хорошее, а теперь от него ничего и не осталось. Наверное, он зря лезет в прошлое, зря зовет Сережу и пытается с ним что-то обсуждать. Для них двоих это неловко, болезненно, так почему просто не закрыть этот этап и не двигаться дальше? И всю дорогу до общежития Олег думает только об этом. Он надевает джинсы, носки, выйдя из комнаты, говорит Сереже, что пора ехать. И они едут под тихое радио, пока Олег стучит по рулю, не зная, куда деть накопившуюся нервозность. И времени становится все меньше, когда машина заворачивает в нужный двор, Олег ищет место для парковки. Все. Сережа может идти к себе. Но двери закрыты — Олег привык делать так, чтобы Принцесса случайно не открыла лапой, — и открывать он их не спешит. — Я пиздец странно веду себя, да? — Даже ответа дожидаться не нужно, но Олег выдерживает паузу. — Прости меня за все это. Он чувствует, что должен это сказать, иначе будет съедать себя все следующие дни. Он ведет себя странно, потому что не знает, как должен. Ведь это Сережа, который, прости Господи, сидел у него на лице, а теперь… это просто Сережа, даже не его студент. И у них нет ровно ни одной причины, чтобы продолжать дальше общаться. Олег почти в два раза его старше, но цепляется за все возможное, чтобы объяснить себе это желание узнать Сережу получше. Он умный, он любит животных, животные его любят, значит он хороший человек. Все это бред, не имеющий ничего общего с реальными причинами. Олегу просто важно знать человека, с которым он спал, иначе невозможно. Как же глупо. — Чтобы ты знал, я не злюсь на тебя. Не виню. Даже сожалею о всем, что сказал тогда, — ладно, пока у него есть запал, надо направить его в нужное русло, — просто, если ты не заметил, я не совсем здоровый человек. Во всех смыслах, — усмехнувшись, подмечает он. — И даже если бы тогда все выяснилось раньше, я бы вряд ли смог начать что-то. Грустно, что все пошло вот так, но, наверное, хорошо, что оно так и не успело начаться. Понимаешь, я слишком привязываюсь к людям, это отвратительно, но так оно и есть. Я боюсь представить, как тяжело бы тебе было от этого. Потому что ты молодой парень, тебе не нужен вечный контроль и балласт, который не дает дышать. А я до недавнего времени выходил из дома только на работу и за хлебом. Говорить становится сложно, он откидывается на сидение, открывает двери, чтобы Сережа смог убежать, когда ему захочется. — Я всю жизнь живу, потому что должен, а потом удивляюсь, почему никому не нужен. И тогда, будь оно все иначе, я бы построил вокруг тебя весь свой мир, а что если бы ты не выдержал? — Этот поток мыслей липкий, душный, Олег не смотрит на Сережу, пялится на обивку руля, но продолжает говорить. Он должен, он как никогда должен. — И протез у меня десять лет был косметический, хотя я давно мог сделать себе же лучше. Но я не видел смысла этим заниматься, как и чем-то для себя в принципе. Кто-то сигналит сзади, Олег понимает, что перекрыл дорогу, приходится завести машину и отъехать. — Так что не думай, что что-то сделал не так на кухне, я просто не справился с эмоциями, такое очень часто бывает, — он паркуется в другом месте, наконец поворачивает голову к Сереже, — и насчет того разговора тоже, я тогда таким злым был, мог бы и ударить, но хорошо, что на таблетках сидел. И от такого откровения самому не по себе становится. Он так сильно был зол на то, что жизнь для него больше не имеет смысла. Сережа сидит молча. Также, как и все это время, просто слушает, даже не пытаясь перебивать или влезть в чужой монолог. После той сцены на кухне в груди поселилось вязкое чувство собственной ущербности. Опять что-то сделал не так, сказал, посмотрел. Видел ведь, как Олег напряжен и все равно полез, и в награду получил то, что заслуживал — холодный тон и одинокое мяуканье, когда Олег ушел в комнату. В такие моменты Сереже, на самом деле, было тошно от самого себя. Он боялся, что Олег оставит его возле общежития и это будет точкой. Мол могли попытаться остаться приятными знакомыми, которые друг друга видят издалека и кивают из вежливости, но из-за его глупости не получится даже так. А получается вот как. — И после всего этого полета мысли, — нет, долго смотреть на Сережу не получается, и Олег отводит взгляд, — я думаю, ты классный, не знаю, но я уверен. И я бы хотел общаться, хоть иногда. Могу к тебе приходить кофе пить, после того, как с Принцессой погуляю, мы как раз иногда бываем в том парке. Могу Москву показать, что угодно. Если тебе, конечно, этого хочется. Слова Олега оседают тяжким грузом на Сережином сердце. В его тоне столько чувств, прикрытых, завуалированных под нарочитым спокойствием, столько всего, что Сережа не понимает, но чувствует чем-то глубоко-глубоко в груди. И он слушает Олега — не просто слушает, а слышит, — и понимает, что все это время видел лишь эту нарочитую взрослость. Почти обезличенную черту, за которой не проглядывалось ничего. Олег — взрослый, потому хороший, потому защитит и нравится. Олег — взрослый, потому плохой, потому что взрослые всегда предают и делают больно. И использовал это, как и когда ему это было удобно. А теперь он никакой не взрослый. Олег — это просто Олег, и Сереже больно, что он не разглядел этого раньше. Олег замолкает, и Сережа вторит тишине. Не потому что не хочет говорить или не знает, что сказать. Просто чувств так много, что они тяжко оседают в горле. — Я не знаю, как вести себя рядом с тобой. Со всеми людьми, на самом деле, но с тобой — особенно, — Сережа решает ответить честностью на честность. — Я так сильно боюсь сказать глупость, что ты разочаруешься во мне, и каждый раз, когда я открываю рот, я думаю: «Олег точно решит, что я идиот». Сережа проглатывает вставший комок, тяжело вдыхает через рот. — Я знаю, что все испортил тогда. И, честно говоря, я чуть ли ни каждый день вспоминаю об этом и стыжу себя, — Сережа смотрит на собственные ногти, боясь посмотреть на Олега, но знает, что и тот отвернулся. Не чувствует на себе его взгляда. — Я трус и всегда пытаюсь сбежать от проблем. Даже тогда я не захотел звонить и разговаривать, а просто убежал, потому что страшно было говорить. В носу ощутимо щиплет, и Сережа удивлен, что все еще не начал плакать. — Я уже просил прощения, но сейчас… это будет правда искренне. Мне очень жаль. За все, что я творю. И за все, что причинил тебе, — он даже не думает о том, что Олег мог его ударить. Сережа не думает, что тот способен на такое. Он понимает, что он сделал Олегу так больно, что тот едва сдерживал эмоции. И Сереже, наверное, еще больше хреново, потому что все это время по большей части думал только о том, какой он плохой, а не о том, как он сделал плохо Олегу. — Я каждый раз думал о том, что совсем тебя не знаю, а сейчас… Спасибо. Горло болит от невысказанных слов. Хочется кричать: спасибо за откровение. Спасибо за шанс. Спасибо за то, что ты такой, какой ты и есть, и показываешь себя настоящего мне. — Спасибо, что говоришь это, потому что… — Сереже едва ли удается сдержать дрожь в голосе. — Я правда хочу узнать тебя еще. Поэтому, пожалуйста, приходи. Я буду ждать. И погулять можем, и все, что захочешь, только приходи, хорошо? Олегу всегда казалось, что доверять кому-то страшно. Расскажешь, что конфеты под подушкой — у тебя их украдут. Накопишь деньги и похвастаешься, ожидая похвалы — воспиталки заберут, сказав, что еще маленький. В армии все по правилам, не дай Бог кто-то узнает о реальном тебе больше нужного. Там ты мужик, взрослый сильный, а потом и в больнице такой же, ведь, вон, лежит бугай без двух ног, а ты тут разнылся, одна же есть. В ВУЗе ты умный, солидный и серьезный, а дома просто спишь, потому что сил нет. Даже с Юлей тяжело быть до конца честным, ей иногда слишком тяжело понимать некоторые вещи. А тут все так правильно. Олег выворачивает душу наизнанку, но ему не больно, не противно от себя, потому что ему отвечают тем же. — Я верю в то, что ты понял, что поступил неправильно. И я не злюсь. Совсем. Это опыт, большой опыт для тебя, пожалуйста, прими его и двигайся дальше, зная, что с ним не так. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо в жизни, — на лице появляется легкая улыбка, в носу щиплет, но на душе так хорошо. Они оба так сильно запутались, а теперь все налаживается. Разве в жизни такое возможно? — Смотри, — Олег достает телефон, вводит пароль и заходит в приложение. На экране расстилается поляна котов, кто-то варит суп, кто-то стругает капусту, кто-то рубит морковку, — это моя кошачья ферма, — усмехнувшись, он блокирует телефон. Наверное, одно из самых постыдных его увлечений, которое так и не может отпустить. Скачал когда-то, а теперь каждый день заходит, чтобы накормить котов рыбой. Он, почти сорокалетний бывший военный, теперь в перерывах на работе помогает котам варить суп. — Как-то раз я писал нашему декану по очень важному вопросу, мне нужно было отправить ему скан документа, но я нажал не туда, и он получил скриншот моего виртуального кота в новом костюме, — эта история до сих пор вызывает дикий стыд. Олег не краснеет, но когда вспоминает именно это, чувствует, как горят щеки. А Сережа совсем тихо хихикает в ответ. — Так что не переживай. Я делаю так много глупостей, что ты еще успеешь устать. То сковывающее чувство отступает. Наконец, Олег может дышать спокойно. Это взаимно, они оба хотят общаться, блять, как же приятно это осознавать. И Олег готов настроить кучу планов на будущее, но: — К тому же, если ты будешь меня стесняться, никакого общения не получится, а это будет очень обидно. Повисает приятная пауза. В машине полностью тихо, даже ветра не слышно. Спокойно. Рука Олега в темноте находит руку Сережи, переплетает их пальцы. У Сережи отвратительно холодные руки, но Олегу нравится это чувствовать. Небо наливается рыжим, солнце уходит в закат, а они все сидят в машине. И никто не хочет уходить. Но Олег встает, обходит, чтобы открыть дверь с Сережиной стороны и помочь ему встать. И наклоняется, чтобы обнять Сережу. Так крепко, как только может. Обнимает, гладит по спине. Чтобы не говорить всякое, о том, что давно простил, о том, что так рад снова видеть его, о том, что счастлив быть наконец понятым. Вместо этого лишь простой жест, который длится непозволительно долго для «мужских» объятий, но как-то плевать. От Сережи вкусно пахнет, но впервые этот запах не возбуждает, а успокаивает. Есть в нем что-то родное, Олег не знает толком почему. Словно так пахло дома, что забавно, ведь свой дом он уже и не помнит. Солнце все ниже, а они никак не отлипают друг от друга. И только мысль о том, что Сережу могут не пустить обратно, заставляет перестать. Они еще раз говорят друг другу спасибо, еще раз улыбаются, и последнее, что Олег кидает Сереже в след: — Уберешь меня из черного списка? И Сережа убирает, так что Олег по приезде домой шлет ему фото Умника, спящего на спине у Принцессы, подписав: «Весь вечер только о тебе и говорят.» Сережа смотрит на фотографию, и в груди растекается тепло. Оно волной поднимается откуда-то изнутри и опаляет даже щеки. Разве так бывает? Они смогли поговорить. Они поняли друг друга и даже обнялись на прощание. С Олегом до одури приятно обниматься, и Сереже кажется, что он до сих пор чувствует его запах на футболке. И все, что произошло между ними, ощущается совершенно иначе. Будто во много раз интимнее того, что было раньше. Щеки теплеют все больше, и он рад, что никто не видит его дурацкую улыбку, расползающуюся по лицу. Все еще не верится. У Олега дома самые сладкие создания на планете, а в телефоне — ферма с котиками. Олег держал его за руку и рассказывал о том, что у него на душе. Он доверился Сереже. И доверие это ощущается как нечто хрупкое и драгоценное, что Сереже приходится держать слабыми руками. «чмокни их в макушку за меня((((», — пряча улыбку в подушке, печатает Сережа. Он все еще не знает, как оправдать чужое доверие, но знает, что будет стараться из всех сил.