* * *
Как и договаривались, Ниэль позвонил мне на следующий день. Был уже вечер, я шел по улице домой, внимательно смотря себе под ноги, чтобы не растянуться на сковавшем тротуар льду. — Как дела? — спросил он после приветствия. — Спасибо, хорошо, а у вас?.. — неловко было говорить о «них», но не мог же я спросить только про одного?.. Да и про кого?.. Было бы странно спросить только о делах Ниэля и невежливо — только Бентьена. — Замечательно. Мы немного погуляли по городу, но потом пошел то ли снег, то ли дождь, так что пришлось вернуться в отель. «Снегодождь», как мы его традиционно называли в Туарине, действительно подпортил день многим горожанам, но гораздо хуже стало вечером, когда похолодало и выпавшие осадки замерзли, превратившись в сплошное ледовое покрытие — гладкое и ровное, хоть коньки надевай. — По-моему, он пошел работать, а мне пришлось принять горячую ванну, чтобы не простыть, — продолжил Ниэль, и я в очередной раз задумался, в одном ли номере они остановились, но вовремя прикусил себе язык: не хватало только превратиться в ревнивого параноика еще до того, как мы с Бентьеном по-настоящему начнем встречаться. — Да, погодка сегодня не очень… — согласился я, подумав, что Бентьен выбрал не самое удачное время для приезда: лето у нас было гораздо приятнее. — Ты уже дома? — поинтересовался Ниэль. — Ты ведь до шести работаешь? — Да, до шести, как раз подхожу к подъезду. — Ты не передумал насчет завтра? — Нет-нет, все в силе, — ответил я поспешно и, на какую-то секунду отвлекшись, все-таки поскользнулся. Нога проехала дальше, чем должна была, я неловко взмахнул руками, попытавшись сохранить равновесие, но не сумел и все-таки упал, приземлившись на пятую точку и ударившись боком. — Ох! — Что такое?.. — Н-ничего… — выдохнул я, порадовавшись, что не ударился головой, а мой телефон остался цел: он был совершенно новым, и отдавать его в ремонт совсем не хотелось. — Ничего?.. Мне показалось… — Я поскользнулся, — пришлось сознаться в своей неуклюжести. Осторожно поднявшись, я отряхнулся и, кивком поблагодарив приблизившегося ко мне для возможной помощи прохожего, пошел дальше. — Ты в порядке? — в голосе Ниэля послышалось искреннее беспокойство, и я почувствовал вину из-за того, что заставил его волноваться. — Тебе нужна помощь? — Нет-нет, спасибо, все нормально, это не первое мое падение, ничего страшного, — поспешил я его успокоить. — Я уже поднялся и иду дальше. — Долго тебе еще идти? — Метров сто, я почти дошел… — Не против поболтать, пока ты идешь? Мне так будет намного спокойнее. — Давай… — я не особо понимал, о чем мы можем болтать, да и он вполне мог удовлетвориться простым сообщением о том, что я дома, уже через каких-то пять минут. — Как твой день прошел? — поинтересовался Ниэль. — Нормально. Как обычно, на самом деле. Было немного скучно. Но я купил бахтийский разговорник и начал его потихоньку изучать. — Правда? И как тебе бахти? — Ниэль явно заинтересовался, и в груди отчего-то стало тепло. — Нравится, — сказал я. — Я уже выучил пару предложений. — Каких? Скажешь мне? — Эм… — стало неловко, ведь вместо нормальных обыденных фраз по типу «Привет, как дела?» я выучил, как признаваться в любви. — Ну вроде «Мэ густас» и «Тэ амо»… — я покраснел до корней волос. — Te amo, — повторил Ниэль задумчиво. — Да, прекрасная фраза. Ты молодец. Посмотри еще канал Рея Томпсона, у него есть двадцатичасовой бесплатный экспресс-курс по бахти для начинающих, очень неплохой. — Посмотрю, спасибо, — я благодарно кивнул. — Я захожу в подъезд, — сообщил я, открывая дверь. — В лифте связь, скорее всего, пропадет. — Хорошо. Ты нормально себя чувствуешь? Сильно ударился? — Нет, все в порядке. Почти не болит уже. — Я это к тому, что мы можем отменить наше завтрашнее свидание, если ты хочешь отдохнуть дома. — Не нужно, за вечер уже все пройдет. — Ну хорошо, тогда до завтра, Лисенок. Я почему-то снова покраснел: слышать, как он называл меня Лисенком, было одновременно и приятно, и смущающе. Но мне определенно нравилось. «Вот бы и Бентьен меня так называл…» — подумал я мечтательно. — До завтра, Ниэль, — попрощался я с омегой и отключился.* * *
Перед новым свиданием я нервничал еще больше, чем перед предыдущим. Мы с Бентьеном, вроде бы, понравились друг другу в прошлый раз, но сегодня все могло измениться. Нам предстояло провести вдвоем (вернее, втроем, но не суть) не пару часов за столиком в ресторане, а, вполне вероятно, полдня или вообще целый день в Картинной галерее (а, может быть, и где-то еще). Подумав, что в этот раз я буду на встрече не офисным сотрудником после работы, а свободным молодым человеком в выходной день, я выбрал неброские, но хорошо сидевшие на мне брюки и теплый свитер крупной вязки — бордовый, хорошо сочетавшийся с моими темными волосами. На ноги обул высокие ботинки с нескользящей подошвой, чтобы не опозориться перед женихом, пролетая мимо него далеко не самым грациозным образом и безо всякого на то желания. Дополнил образ теплым шарфом и осенним пальто чуть ниже колена. Посмотревшись в зеркало, подумал, что выглядел вполне неплохо, и задумался, почему же я до сих пор был одинок. Большинство моих сверстников уже обзавелись семьями, даже детьми, я же… Я же собирался на свое шестое… — седьмое, пятое?.. — свидание в жизни. Бросив на свое отражение еще один взгляд, я подумал, что если Бентьен в меня не влюбится, то он просто идиот, и вышел из дома. Было еще рано, воздух не успел хоть сколько-нибудь прогреться, но улицы хотя бы посыпали песком вперемешку с гранитной крошкой и солью, так что можно было идти к метро без опаски. И все же я, прекрасно помня свое вчерашнее фиаско, шел достаточно аккуратно и медленно: не хотелось заявиться на свидание с разбитым носом, а потому, что неудивительно, немного опоздал к назначенному времени. Встретившись с Бентьеном и Ниэлем на выходе из метро, я поспешил извиниться за опоздание, на что получил в ответ пару теплых улыбок. — Ничего страшного, Лисенок, мы бы тебя и до вечера прождали, — сказал Ниэль, и я смущенно зарделся. — Бентьен тебе кое-что приготовил, — сказал он, повернувшись к альфе, и тот протянул мне коробку конфет, которую держал за спиной. — О, спасибо… — произнес я растерянно, благодарно принимая подарок. Конфеты были дорогими: от местного шоколадного производителя, о котором иностранец вряд ли бы узнал без посторонней помощи. Бросив взгляд на Ниэля, я понял, что мысли мои оказались недалеки от истины: он радостно улыбался, словно это был его подарок: — Нравятся? — Да, очень… Это мои любимые… Ниэль обернулся к альфе и сказал ему что-то на бахти, тот радостно просиял. — У меня есть пакет, — предусмотрительный омега вынул из внутреннего кармана куртки джутовую сумку, которыми обычно пользовались эко-активисты для походов за продуктами, и протянул мне. Я благодарно принял ее и, порадовавшись напечатанному на ней изображению солнечного Баха, положил в нее свою коробку. — Ну что, ты готов? — спросил Ниэль. — Конечно, а вы? — ответил я, посмотрев сначала на одного, потом на другого. — Более чем, — Ниэль кивнул в ответ. — Проводишь нас? Я не очень понимаю, куда идти. — О, конечно, — согласился я, поворачиваясь к улице. — Сначала вон к тому пешеходному переходу, — сказал я, определив направление, и мы выдвинулись в путь. Ниэль и Бентьен шли рядом со мной, время от времени разделяясь, чтобы пропустить других пешеходов. Людей на улицах было много, поэтому поддерживать хоть какую-нибудь беседу было проблематично. И, тем не менее, мы успели обменяться мнениями по поводу переменчивой туаринской погоды. Бентьен сказал, что в Бахе практически не бывает снега, и Ниэль это подтвердил, я же рассказал, что в Туарине снег зимой — самое привычное дело, и я его любил. Но вот в осенне-весенний период снег доставлял больше неудобств, чем радости: хотя бы потому, что температура воздуха крутилась вокруг отметки в ноль градусов, и этот снег, не успев выпасть, таял, а после — застывал, чем вызывал немало проблем. — Как ты себя чувствуешь, кстати? — спросил Ниэль, когда мы подходили к воротам, за которыми располагался просторный сад, а за ним — огромное трехэтажное здание Картинной галереи. Мне была приятна его забота, и я поспешил заверить его, что со мной все было в порядке. Болтая, мы незаметно пересекли сад и добрались до входа в здание. Перед главными дверьми выстроилась небольшая очередь, и нам пришлось отстоять ее, чтобы пройти внутрь. — Ох, как жарко… — выдохнул Ниэль, торопливо расстегиваясь. Под серой осенней курткой у него оказался черный свитер с бордовыми ромбами, и я заметно огорчился подобному цветовому совпадению. — По сравнению с улицей здесь просто пекло, — продолжил омега, развязывая шарф. — У нас в отеле то же самое: ночью просто спать невозможно, мне приходится открывать окно на проветривание. Подумав, что это была прекрасная возможность узнать, в одном ли номере они остановились, я кивнул в сторону Бентьена, который тоже принялся расстегивать свое пальто: — А ему как?.. Ниэль обернулся к альфе, и они обменялись несколькими фразами. — Говорит, что ему тоже было жарко, — сказал Ниэль, и я откровенно расстроился. В моей квартире было самое настоящее пекло, и ничто на свете не заставило бы меня открыть форточку: я был тем еще «тепличным» созданием, боящимся любых сквозняков. И теперь, осознавая, что мы с Бентьеном, вероятно, не подходили друг другу по теплолюбивости, заметно огорчился, поскольку прекрасно понимал, что это грозило определенного рода проблемами в нашей совместной жизни: или ссорами, или моими простудами. — А ты как предпочитаешь спать? — спросил Ниэль. — С открытым окном или закутавшись в три одеяла? — Я постоянно мерзну, так что второе, — ответил я, краснея. — Тогда тебе очень повезло, — очередь немного продвинулась вперед, и Ниэль сделал пару шагов к кассам. — В Бахтияре почти нигде нет централизованного отопления, но вот в Бахе оно есть, так что в случае чего замерзнуть тебе не грозит. — Что же делают в других городах?.. — спросил я оторопело. Я слышал, что в Бахтияре было тепло большую часть года, и все же, насколько я знал, зимние месяцы бывали холодными. — Обогреваются кондиционерами, — Ниэль пожал плечами. — Всего пару месяцев, так что проводить отопление не имеет особого смысла. — Понятно… Наконец, мы оказались у кассы. Я заметно занервничал: нужно ли мне платить за себя?.. Нормально ли отойти, предоставив это альфе?.. Ниэль, как выяснилось, подобными вопросами озадачен не был. Он склонился к окошку и попросил продать нам три входных билета, после чего отошел, предоставив возможность Бентьену заплатить. Получив свои билеты и пройдя через турникет, мы направились к гардеробу, где наконец сдали верхнюю одежду и мой пакет с конфетами. — О. У нас с тобой прямо ансамбль, — Ниэль улыбнулся, заметив, как гармонично смотрелись наши свитера. Я не нашелся что ответить, подумав, что предпочел бы сочетаться цветами с Бентьеном, но, увы, он был совсем в другой гамме: темно-синих джинсах и темно-сером джемпере. Заметив мой взгляд, Ниэль улыбнулся: — Не обращай особого внимания на его внешний вид, хоть он немного и неопрятный. В Бахтияре если ты встретишь ухоженного альфу, значит, он либо в серьезных отношениях, либо гей. — Гей?.. — Предпочитает других альф, — сказал Ниэль ровно. — Но, как видишь, это не про него. — А… Раздевшись, Бентьен сказал что-то Ниэлю, тот кивнул, и альфа ушел в сторону туалета. — Как твой бахти? — Ниэль тепло улыбнулся. — Успел что-нибудь еще выучить? — спросил он с заметным интересом, а я вновь почувствовал, как стесняюсь. — Да, еще пару фраз. — Каких? — спросил он с хитрой улыбкой. — Таких же сладких, как прошлые? Я покраснел как помидор и проблеял: — По… Попроще… «Комо эстас» и «Грасиас». — Прошлые мне больше понравились, — сказал Ниэль и засмеялся. Я тоже не смог сдержаться от улыбки, хоть мои щеки и продолжали гореть. — Из той же серии по любовной тематике, — Ниэль повернулся ко мне лицом. — Fue amor a primera vista — «Это была любовь с первого взгляда», Estoy loco por ti — «Я без ума от тебя» и Quiero estar contigo — «Я хочу быть с тобой». — Тебе все это говорили?.. — вырвалось из меня, и я, хоть и с опозданием, прикусил себе язык. Ниэль как-то смущенно отвел взгляд и негромко ответил: — Ну было дело… Я почему-то тоже смутился и почувствовал, как сердце дрогнуло. Чего еще следовало ожидать в ответ на этот необдуманный вопрос? Ниэль был очень красив. Его мягкий свитер шикарно смотрелся на нем, узкие брюки красиво облегали стройные ноги, а волосы, сегодня собранные в небрежную гульку, приятно переливались под светом ламп. А еще у него порозовели щеки, что добавляло ему сто очков привлекательности сверху. Будь я альфой, ни за что не прошел бы мимо такого омеги. Да и кто смог бы? И почему же он до сих пор не в браке?.. Ниэль перевел на меня удивленный взгляд, и я понял, что последнюю мысль произнес вслух. — Ой, прости… — выпалил я поспешно. — Просто я подумал… — я снова покраснел и запнулся, не зная, стоило ли говорить, что на мой взгляд он был слишком красив, чтобы быть одиноким. Он мягко улыбнулся: — Я был в браке, — сказал он ровно. — Правда, недолго. Мы очень быстро разошлись. Это было давно. У меня и ребенок есть, по мне не скажешь, да? «Что?.. Ребенок?..» — Ниэль казался моим ровесником и выглядел очень хорошо, я и представить себе не мог, что у него могла бы уже быть семья. — По глупости все получилось, но я ни о чем не жалею, — добавил он. — Хочешь, фото сына покажу? Я неловко кивнул. Ниэль вынул телефон и, порывшись в галерее, протянул его мне. — Это мы с Даниэлем перед вылетом сюда, — прокомментировал омега фотографию, на которой он был запечатлен вместе с мальчиком лет пяти-шести, своей маленькой копией: светловолосым, светлоглазым и жизнерадостным, прямо как его папа. На этом снимке они обнимались и счастливо улыбались, смотря в камеру. — А он в Бахе остался?.. — спросил я, подумав, что Ниэлю должно было не хватать сына. — Да, с моими родителями, — он кивнул. — Они обожают его, так что никогда не отказываются с ним посидеть. — И сколько ему? Лет шесть?.. — Да, как раз шесть исполнилось две недели назад. Он, кстати, омега, хотя, думаю, ты и так это понял. А ты хочешь детей? — Н-наверное… — произнес я неуверенно. Мне очень хотелось отношений, любви, заботы, тепла, чужого присутствия, поддержки. Но я не был уверен, что готов подарить все это не только своему избраннику, но и собственному маленькому продолжению. Вряд ли я был к нему готов, по крайней мере, сейчас. — А ты… получается, за эти шесть лет не смог… — я замялся. Это был бестактный и слишком личный вопрос, но мне было совершенно непонятно, как такой привлекательный парень мог до сих пор оставаться один. Если уж он не смог найти себе супруга, что говорить обо мне?.. — …найти другого альфу? — Ниэль фыркнул. — Нет уж, мне и одного хватило за глаза на всю жизнь. — И тебе не одиноко?.. — Ну, может, немного… Как и тебе, так ведь? — он улыбнулся, и я кивнул. Какое-то время мы молчали, потом я все же произнес: — Я хотел сказать спасибо за конфеты. — М? — Ниэль изумленно вздернул брови. Я обратил внимание, что он часто так делал, и даже это — удивленное — выражение лица ему очень шло. — Их ведь ты выбирал? — уточнил я. — Как ты догадался? — он улыбнулся, а в глазах засверкали яркие смешинки. Я пожал плечами, не зная, что ответить. — Я рад, что угодил тебе, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. На какую-то секунду мне показалось, что он со мной флиртовал. И еще на одну — что мне это нравилось. А на следующую — что воздух между нами искрился. Испугавшись собственных мыслей, я поспешно отвернулся, исключая с ним любой зрительный контакт. «Это же по меньшей мере глупо! И нелепо! — думал я досадливо. — Зачем я вообще с ним болтаю? Разве не правильней было бы страдать в отсутствие Бентьена и доставать Ниэля вопросами о нем?..» Но вопросы об альфе отчего-то не лезли в мою голову, в них почему-то прочно засел омега, хоть я и отдавал себе отчет в том, что все это было как минимум странно. Когда Бентьен наконец вернулся из уборной, мы все вместе прошли к парадной лестнице, ведущей на второй этаж. — Скажи, пожалуйста, ты не против, если я вас сфотографирую? — спросил Ниэль, приблизившись ко мне и шепнув свой вопрос мне на ухо. — М?.. — его горячее дыхание опалило мне кожу, и по ней побежали мурашки. — Мы никогда не фотографируем омег без разрешения, поэтому я обязан спросить, — пояснил он. — Вдруг ты захочешь общее с ним фото. Или, наоборот, не захочешь. Я задумался. Если наши отношения с Бентьеном начнутся именно сегодня, то это была отличная возможность запечатлеть это событие на фотографиях, и определенно точно стоило ей воспользоваться. — Да, давай, — я согласно кивнул. — Тогда я сфотографирую вас прямо сейчас на этой лестнице? — Да, конечно. Ниэль предложил Бентьену сфотографироваться, и тот согласился, встав на одной из ступенек. Я подошел к нему, неловко придвинулся, задрал голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбался, я подумал, что это хороший знак, и обернулся к Ниэлю. Тот сделал несколько снимков, и мы пошли наверх. Я не очень понимал, как должно проходить свидание в подобном месте, и, как выяснилось, не я один. Мы с Бентьеном липли к Ниэлю и если и разговаривали, то только с ним, ведь поговорить друг с другом не могли, а просить Ниэля у каждой картины переводить что-то вроде «Ой, как красиво» или «А тебе нравится?» было как-то глупо, хотя сам Ниэль, конечно, со своей обязанностью переводчика справлялся отлично: то и дело собирал нас обоих у какой-то картины, и мы обменивались мнениями об увиденном. И все же одними разговорами о картинах сыт не будешь. Очень скоро я начал думать, что толку от разговора в ресторане при таком раскладе было намного больше, а это свидание, вероятно, станет провальным. Еще я заметил, что Бентьен не проявлял ко мне особого интереса: он ходил где-то по одной стороне зала, в то время как я ходил по другой. Он не подходил ко мне, а когда я невзначай приближался к нему, то достаточно быстро от меня куда-то убегал. Чаще всего рядом со мной оказывался именно Ниэль. Мы обсудили с ним несколько картин, которые ему особенно понравились, я показал ему зал, который производил на меня наибольшее впечатление во всей галерее, и мы застряли в нем на добрых полчаса. Еще где-то через сорок минут бестолковых блужданий по бесконечным залам Ниэль предложил занять одну из свободных скамеек и нормально пообщаться. С радостью согласившись, я сел рядом с ним, а Бентьен — по другую сторону от него. — Может быть, у вас появились какие-то вопросы друг к другу? — спросил Ниэль каждого из нас. Я задумался. Я понятия не имел, о чем спрашивать, но понимал, что молчать было невежливо и невыгодно — это могло означать, что Бентьен был мне не особо интересен. А он был. Вернее, должен был быть. Судорожно соображая, о чем бы спросить, я задал самый нейтральный вопрос, который смог придумать и который мы еще не обсуждали: — Может быть, он расскажет о своей семье?.. — Конечно, — Ниэль кивнул и перевел мой вопрос. Бентьен принялся рассказывать о его родных: родителях и двух братьях. Как он сказал, они остались жить в Таллии, на его родине, но Бентьен часто ездил к ним погостить. В ответ на это мне пришлось рассказать о своей семье: родителях, оставшихся в моем родном городе, и старшем брате, с которым мы совсем не общались. После этого мы обсудили тему друзей, оказалось, что мне было нечем делиться: из «друзей» у меня были только коллеги по работе, у Бентьена была схожая ситуация, и я подумал, что у нас довольно много общего. Потом он спросил, любил ли я ходить в театр, и я слегка запнулся: театральные постановки я не очень любил, а вот на концерты любимых музыкальных исполнителей ходил с удовольствием. Сам Бентьен обожал театр и оперу, и я едва не скривился при упоминании последнего. Заметив, что мы немного устали от болтовни и нам было нужно время для того, чтобы набраться новых вопросов, Ниэль предложил продолжить нашу экскурсию по галерее, и мы охотно его поддержали. Еще несколько залов и сотен картин спустя, Ниэль предложил: — Может быть, если у вас нет больше вопросов друг к другу, тогда я задам вам обоим вопрос? Вы подумаете, и мы минут через десять снова сядем на какую-нибудь лавочку и обсудим ваши ответы? — М… А какой вопрос?.. — спросил я, почувствовав, что немного напрягся. Почему-то показалось, что вопрос Ниэля окажется каким-то каверзным, и предчувствие меня не подвело: — Как ты представляешь свою идеальную семейную жизнь? — Ох… — стало как-то очень тяжело. Я хотел семейной жизни, но, попробовав с кем-то встречаться, только разочаровывался и приходил к мысли, что все это не для меня и, возможно, я вовсе для этого не создан, а потому практически прекратил мечтать о семейной идиллии. И, тем не менее, какая-то часть меня все еще сохранила нежную надежду на идеальное будущее в паре с кем-то, и только ради нее я сегодня был здесь. Обнажать ее, показывать кому-то другому казалось слишком… сложным. Я боялся, что меня не поймут или засмеют, хотя что Ниэль, что Бентьен не казались такими людьми. — Подумай, — Ниэль улыбнулся и отошел к Бентьену, чтобы пересказать ему то же самое. Следующие десять минут и пара десятков картин не отложились в моей памяти ничем, кроме тщетных попыток подобрать правильные слова. Когда же мы сели на скамейку, Бентьен подложил мне настоящую свинью, предложив мне отвечать первым. — Э-э-э… А какой вопрос был?.. — попытался я отсрочить неизбежное еще хотя бы на несколько секунд. Ниэль терпеливо растянул губы в улыбке: — Идеальная семейная жизнь — какая для тебя? — Идеальная? — уточнил я. — Да, в твоих мечтах. — Что ж… Эм… Я бы хотел жить в доме, а не в квартире, где-нибудь на окраине города, может, у озера, или вообще на берегу моря, — сказал я. — Хотелось бы романтических вечеров у камина, чего-то вроде барбекю с друзьями по выходным. Совместных кинопросмотров на большом экране. Прогулок под одним зонтом в дождливую погоду… — я замолк, не в силах раскрыть свою душу еще больше. Ниэль помедлил, прежде чем перевести все это. Он смотрел мне в глаза и тепло улыбался. — А ты, оказывается, такой романтик, Лисенок… — сказал он в итоге и принялся переводить это на бахти. Мне бы следить за реакцией Бентьена, но вместо этого я отчаянно краснел и боролся с бешено колотящимся сердцем. «Что же это такое?.. Нельзя же так реагировать на слова какого-то омеги… Это же глупо!..» — Он тоже хочет дом у моря, — услышал я Ниэля и словно очнулся, вернувшись в момент «здесь и сейчас». — И двоих детей. На словах про детей я почувствовал себя неудобно. Вынашивать и рожать, да еще и воспитывать наших гипотетических детей предполагалось, конечно же, мне, а я не был уверен, что хотел этого. — В Бахтияре омеги сейчас предпочитают строить карьеру, а не беременеть, — продолжил Ниэль, и я не понял, были ли это его слова или Бентьена. — Так что он очень на тебя рассчитывает в этом вопросе. Потому что очень хочет стать отцом. Мне стало душно. «Таким раскладом, Ниэль ему гораздо больше подходит, чем я… У него, по крайней мере, уже есть подобный опыт…» «И что же мне делать?.. Если хочу отношений с ним, придется смириться с мыслью, что в очень скором времени стану папой?..» — А… Кхм, — я кашлянул. — А он хочет омег или альф?.. Ниэль перевел Бентьену мой вопрос и, услышав ответ, сказал: — Омег. У него двое младших братьев-альф, так что они ему уже надоели. «Еще и омеги…» — подумал я тоскливо. Если уж и рожать ребенка, то только альфу — так я считал. По всему выходило, что мы с Бентьеном не особо-то и подходили друг другу. Но других вариантов у меня не было. — Тогда придется постараться, — сказал я, улыбнувшись. Ниэль засмеялся, оценив шутку, и перевел мой ответ альфе. Тот поддержал его. — Лис, — Ниэль неожиданно обратился ко мне не ставшим уже привычным «Лисенок», а немного более формальным именем и положил руку мне на плечо. — Он сказал, что ему придется поработать во второй половине дня. А завтра мы возвращаемся в Бах. Ты хочешь его еще о чем-то спросить до того, как мы разойдемся? — Не знаю… А о чем я еще могу его спросить?.. — О чем угодно, — Ниэль пожал плечами. — Ваше дальнейшее общение будет происходить путем переписки, если, конечно, ты хочешь его продолжить. В свою очередь я так и буду помогать вам в качестве переводчика. Но, может быть, у тебя есть еще какие-то вопросы прямо сейчас? — А я ему нравлюсь вообще?.. — спросил я первое, что пришло мне на ум. — Мне об этом его спросить? — Нет, конечно, я спрашиваю тебя, — я помотал головой. — Он что-нибудь говорил?.. — Он очарован тобой, Лисенок, — Ниэль ласково улыбнулся и нежно провел кончиками пальцев по моей щеке, а после убрал руку, и я отстраненно подумал, что без нее стало как-то холодно. — Сказал, что молчит больше обычного, потому что смущается. Конечно, ты нравишься ему. Вообще-то, мне трудно представить альфу, которому ты бы не понравился. «То-то я один до сих пор», — едва не вырвалось из меня, но я сдержался и вместо этого уже традиционно покраснел и отвел глаза в сторону. — Тогда спроси… — я слегка замялся, но все же продолжил. — Как ему мои волосы. — Волосы?.. — не понял Ниэль. — На фотографиях, которые я отправлял в агентство, у меня были длинные волосы, — пояснил я. — Но пару месяцев назад я их состриг. Он сильно расстроился?.. Ниэль фыркнул и перевел мой вопрос Бентьену. Тот улыбнулся и, коротко посмотрев на меня, что-то сказал. — Говорит, что даже не заметил, — сказал Ниэль и, усмехнувшись, добавил: — Альфа. — Хорошо, — я улыбнулся. — Что ж, если больше вопросов нет, предлагаю выдвигаться в сторону метро, чтобы проводить тебя. — Да, давай, — я согласно кивнул, и вскоре мы уже прощались перед входом в вестибюль. — Тебе нужна эта сумка? — спросил я Ниэля, кивнув на пакет с коробкой конфет, который держал в руках. — Оставь себе, если нравится. У меня много таких. В Бахе заботятся об экологии, пластиковых пакетов уже давно не производят. — Спасибо, — я кивнул. — Тогда до связи?.. — До связи, Лисенок, я напишу тебе. — Тогда хорошего полета, — я улыбнулся, пожав его руку и смущенно зарделся, когда Бентьен наклонился и поцеловал меня в щеку. Это было неожиданно. Его колючая щетина уколола мою тонкую чувствительную кожу, и я почему-то подумал, что поцелуй Ниэля вышел бы на порядок нежнее. Но Ниэль ограничился рукопожатием, тепло улыбнувшись моему покрасневшему лицу. — Спасибо. И тебе хорошо добраться домой, — сказал он, и я поспешно отвернулся, чтобы не искушать судьбу и не полезть к Ниэлю за прощальным поцелуем самому.