Вода нового мира

      — Диаметр планеты чуть меньше Марса, плотное металлическое ядро, устойчивая магнитосфера. Высота тропосферы скорее близка к земной, но границы экзосферы гораздо выше, она в сумме составляет до двадцати пяти километров. Это… впечатляет. Но плотность в самых верхних слоях чрезвычайно мала. Атмосфера не испаряется или испаряется незначительно, пока сложно сказать, чем поддерживается такая стабильность: открытой бактериальной или растительной жизни на поверхности нет.       Амелия сделала паузу, перелистывая картинки на портативном демонстрационном экране. Пальцы в латексных перчатках скользили, не сразу попадая по кнопкам. Купер отлично помнил то самое устройство, над которым Брэнд когда-то пыталась доказать, что природа — не зло.       Он, уже без бинтов и повязок, все еще не слишком уверенно передвигался по периметру бокса. Брэнд настаивала, что ему еще рано подниматься, но у Купера были свои планы. Поэтому Амелии, в очередной раз обнаружившей Купера на ногах, оставалось только смириться. К счастью, за пределы импровизированной палаты он не успел выйти. Поэтому, вздыхая, Амелия застегнула до подбородка защитный костюм, опустила на лицо пластиковый щиток и шагнула внутрь — отвлекать все еще слишком слабого Купера от бурной деятельности.       Он уже знал, что планета Эдмундса — каменистая на поверхности, железо-силикатная внутри, по большей части — поверхностно картографирована. У планеты есть спутник, невидимый из той точки, где находилось место их высадки. Вместе Эдмундс и планета-спутник образовывали довольно стабильную систему с общим центром масс.       Это были скорее хорошие новости, потому что наклон орбиты составлял около девятнадцати градусов и, таким образом, мог обеспечить сезонность. Амелия сообщила, что топографическая обработка займет какое-то время: она уже довольно давно работала над обновлением карт Вольфа, но до завершения все еще было далеко. Параллельно велось составление звездных карт, и пока даже тени предположения не было, где конкретно в большой Вселенной они оказались.       — Я уже не уверена, наш ли это суперкластер — настолько здесь не за что зацепиться…       «Мы будем искать и искать… Камень, за который сможем зацепиться». Где-то он это уже слышал.       Купер прилежно кивал, быстро усваивая почти все, что она говорила.       — Сутки короче земных, год — двести восемьдесят восемь местных суток… Исследования поверхности еще идут, поэтому подробнее сможем сказать после возвращения третьей партии дронов, но уже сейчас ясно, что почва чрезвычайно бедная. Нам потребуются годы, чтобы превратить это место в что-то более пригодное для жизни.       Голос Брэнд дрогнул. Она снова расширившимися от ужаса глазами смотрела в будущее — туда, где, возможно не было никакого места для людей.       — А ресурсы?       — Открытой воды нет, но стабильность атмосферы говорит о том, что подземные запасы — огромны. Нужны дополнительные замеры, а для этого потребуется оборудование с «Эндьюренс», — она торопливо вскинула взгляд к потолку модуля.       На «Эндьюренс» были исследовательские роверы, более совершенные дроны, в конце концов — маленький транспортный модуль, который позволил бы перемещаться между станциями не пешком — сейчас обход территории лагеря и сбор данных со стационарных датчиков занимал большую часть светового дня.       Купер осторожно накрыл ее руку в перчатке, лежащую поверх простыни, своей ладонью.       — Надеюсь, я смогу помочь тебе. Обещаю быть с тобой…       Амелия с беспокойством уставилась на Купера.       — …в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, — прикрыв глаза, декламировал Купер, видимо, по памяти.       — Купер, прекрати, — устало попросила Амелия, — иначе смерть разлучит нас быстрее, чем ты думаешь.       Он усмехнулся, кривовато, вскользь, пытаясь скрыть смущение. Кажется, его чувство юмора или то, что он считал таковым, здесь не придется ко двору.       Не давая сбить себя с толку, Амелия попросила разрешения осмотреть его. Проверила подвижность суставов и целостность сухожилий, по итогам сообщила, что он почти пришел в норму, визуально оценив то, как уменьшились сине-фиолетово-желтые разводы на спине и на боках.       Это обнадеживало. Совсем скоро он сможет прикоснуться к этому новому миру, своими глазами увидеть инопланетные рассветы, закаты, быть может, назвать это место — домом. Их далекие предки, охотники и собиратели, странники, смотревшие с тревогой в небеса, искавшие ориентир по звездам, привели его сюда. Жажда, живущая в каждом из нас, заставляющая искать новое, уводящая прочь от дома, в туманные дали и неизведанные моря…       Амелия посмотрела на Купера — удивленно: слишком уж мечтательным он выглядел. И когда этот его чуть отвлеченный, пронзительный, обжигающий взгляд оторвался от незримых горизонтов и скользнул по ней — отвернулась, вспыхнув на мгновение, справляясь с замершим вдохом.       Она была единственной такой. Ради которой он преодолел миллионы — сотни миллионов — миллиарды — километров. Ради нее он готов попробовать не говорить глупости.       Он готов был ждать.

***

      К счастью, все пять с небольшим недель восстановления Купера прошли без серьезных ударов стихии — несколько раз маленький лагерь задевало боковыми фронтами, но везение имело безобразное свойство рано или поздно заканчиваться.       Ясный день начался с подозрительного затишья. Дальний погодный датчик «проснулся» ближе к полудню, сигнализируя о резком усилении ветра. Амелия сняла показания и потерла переносицу, опуская планшет с обновленной погодной картой на конторку.       Всякий раз самый сильный шторм настигал именно в тот момент, когда, казалось, человек был меньше всего к нему готов. Амелии потребовалось немного времени, чтобы справиться с паникой — иначе в этом дивном новом мире невозможно было бы выжить.       — Как погодка, мэм? — светски поинтересовался Купер, приподнявшись, опираясь руками о столешницу — перед ним был снятый аккумуляторный блок ТАРСа. Морпеха пора было возвращать в строй.       — Предположительно не больше двух часов. Но удар будет стремительный, скорость ветра уже шкалит за тридцать пять миль в час. Нам предстоит ближний бой, — невесело улыбнулась Амелия, прикидывая, что хотя бы теоретически можно было спрятать внутрь модуля и тем самым одновременно уберечь оборудование и утяжелить само временное жилище.       Амелию все чаще посещало беспокойство: теперь, когда их стало вдвое больше, следовало скорее переходить к следующим стадиям развертывания колонии и воспроизводства ресурсов. Почти двадцать лет поддержания жизнедеятельности Ромилли на орбите уменьшили полезные запасы «Эндьюренс», и теперь приходилось подходить к расчетам потребностей с максимальными обоснованиями. Времени на принятие решений оставалось все меньше.       — Быть может, нам стоит пока переместиться на более безопасное место? — предложил Купер, внимательно разглядывая напряженную складку на лбу Брэнд. — Отключимся от энергосистемы и переждем на той гряде.       Но Амелия покачала головой.       — Предстоит демонтировать как минимум часть оборудования. Спрятать его на время шторма можно будет только здесь, в модуле, и кое-что — под ним. И потом… Я боюсь оставлять здесь все на милость стихии.       Ну что ж, значит, им предстояло встретить врага лицом к лицу, и, значит, они сделают это во всеоружии. До наступления темноты оставалась еще добрая половина светового дня — но беспокойство нарастало неумолимо, неконтролируемо.       ТАРСа пришлось пока отложить — если не вырубится основное энергообеспечение, Купер планировал заняться им как раз во время шторма, раз уж они будут намертво запечатаны в этой консервной банке. Амелия и КЕЙС доставили ближнюю энергоустановку и маленькую конденсационную станцию к шлюзу модуля, и теперь, не обращая внимания на порывы все усиливающегося ветра, заносили, завозили, раскладывали и укрепляли ящики и брезентовые свертки. То, что устанавливалось и настраивалось неделями, должно было быть демонтировано всего за несколько часов.       Купер, был занят своеобразной приемкой и дальнейшим размещением поклажи внутри модуля — так, чтобы при малейшем движении все это не свалилось людям и роботам на головы, никого не убило и не покалечило.       Несмотря на возражения Амелии, внешний энергоконтур пришлось отключить — Купер настаивал, что так будет безопаснее. Боковые стенки модуля дополнительно укрепили выдвижными пластинами, предусмотренными на случай радиационных всплесков — была иррациональная надежда, что это немного убережет их от ревущего урагана, несущего, помимо пыли, довольно внушительные куски породы.       Когда небо за щитками мостика уже было темным, и море пыли беспокойно плескалось — пока относительно безопасно, но черная полоса пыльной бури сплошной завесой уже наступала с западных хребтов на равнину, — Амелия, окинув еще раз взглядом всю безрадостную картину, задраила за собой шлюз.       Отстегнув герметичные перчатки и отставив шлем на какой-то из ближних штабелей ящиков, она шагнула куда-то к боковой панели. Один за другим извлекла легкий скафандр второго типа, утепляющий комплект, перчатки и гермошлем старого образца.       — Держи. На случай, если придется эвакуироваться отсюда.       Купер и не думал возражать: у Амелии был гораздо более обширный опыт общения с местным климатом. Поэтому, доковыляв до капсулы вакуумного душа, он наскоро облился не успевшей прогреться струей влажного воздуха и пообещал себе, что, как только полноценно встанет на ноги, немедленно спустит с чертовой орбиты «Эндьюренс» с вменяемой санитарной системой.       — Ничего, сейчас согреешься, — невозмутимо утешила его Брэнд, наблюдая, как у Купера, влезающего в гермокостюм, едва попадает зуб на зуб от холода. — Если вырубит и запасные генераторы тоже, то в этой робе можно дотянуть до утра.       В его распоряжении оказался запасной костюм, не слишком удобный. Он уже успел отвыкнуть от негнущейся ткани и довольно топорных сочленений.       — Дотянуть?       — Ну… Теоретически.

***

      Пока о ТАРСе можно было забыть, по крайней мере до окончания непогоды. Ни о каком продолжении работы речь не шла — в течение четверти часа после отключения генераторов пространство модуля выстудилось так, что дыхание превращалось в густой искрящийся пар.       Они сидели каждый в своем кресле — на мостике, единственном не заваленном деталями и оборудованием, и, если бы не завывания черной вьюги и грохот камней об обшивку, с известной долей фантазии можно было представить, что они вновь летят — в бескрайней тьме космоса.       По большей части — молчали. Легкого разговора завязать не получалось, сказывалось напряженное ожидание… неизвестного. Повисали длинные паузы. Запотевали щитки шлемов, и пар от дыхания, выходящий из клапанов, оседал едва заметными блестками на решетку оснастки пола.       — Знаешь, я хочу сказать…       — Купер, не…       Они начали одновременно, и одновременно осеклись, услышав перебивающий друг друга радиообмен в передатчиках шлемов. Вновь воцарилась чуть шуршащая электронная тишина.       — Амелия…       Голос из внутреннего динамика звучал совсем близко, совсем рядом с повлажневшей от конденсата из-за разницы температур щекой, извиняющийся, чуть подрагивающий то ли от раскаяния, то ли от помех. Она украдкой бросила взгляд в соседнее кресло — но Купер не обратил внимания, он смотрел куда-то вдаль.       — Амелия, я…       Он замялся, не умея найти подходящих слов, и сейчас, как никогда раньше, почувствовав острый и болезненный укол вины. Амелия вздернула голову, резко выдыхая, так, что на щитке появились чуть заметные радужные разводы.       — Ты уверен, что хочешь об этом говорить?       Вместо ответа он протянул руку в гермоперчатке вправо — к штурманскому креслу. И почувствовал, как сжалось сердце, когда в ответ — не сразу, далеко не сразу, — рука Амелии, тоже в шести слоях специальной ткани, легла в его ладонь.       — Простишь ли ты меня?       Она явственно припомнила ужасающую гонку за разлетающейся на куски «Эндьюренс» на низкой орбите планеты Манна, пляску по кругу на чудовищной скорости, срывающийся в хрип голос, смертную тень, настигавшую их с каждой секундой. Ледяная тьма.       Бескрайний космос. Страх. Небытие — в одной секунде до.       Вспомнила, как за мгновение до собственного беспамятства смотрела на него, на его отчаянный взгляд, упертый, исподлобья, и ловила себя на мысли, что он — лучшее, что случилось с миссией «Эндьюренс». Какие уж там девяносто процентов.       Но знать об этом Куперу было совершенно не обязательно.       — Сорок семь минут до полного ухода пылевого фронта, — оповестил присутствующих КЕЙС, считывавший данные с припрятанного под корпусом модуля метеодатчика. Сам датчик был цел и даже ретранслировал информацию с двух дальних — это значило, что они относительно целы.       — Пообещай мне, что, наконец, покажешь мне, как тут и что. Если хочешь знать, мне осточертело сидеть в этой скорлупе.       Амелия закатила глаза.       Он точно шел на поправку.

***

      — На поверхности можно находиться и без гермокостюма, атмосфера пригодна для дыхания, — заговорила она, уже будучи плотно закупорена в скафандр — видимо, не доверяет пока этой самой атмосфере, и Куперу показалось, что он слышит ее голос, очень глухо, но слышит. Впрочем, в то же мгновение включился динамик-ретранслятор.       — Средняя температура поверхности от минус сорока двух до плюс шестидесяти шести по Цельсию.       Этот мир может быть обитаем. Планета, которая могла бы стать их домом.       — Пойдем, я покажу тебе территорию.       Она показала жестом на его шлем, так как нужно было синхронизировать радиообмен. Убедившись, что он слышит её, — и что это по большей части взаимно, хоть и не без помех, Купер послушно последовал за Амелией, спрыгнув на песок площадки перед жилым модулем. Здесь, в самом центре площадки, предполагалось, что четыре модуля образуют комплекс: отсеки должны были соединяться узкими коридорами из пластика, укрепленного дополнительно противоштормовыми щитками. Лаборатория в свою очередь будет иметь соединение с четвертым грузовым отсеком, который должен быть переоборудован под хранилище генетического материала — святая святых «плана Б».       Местность, несмотря на угнетающее отсутствие зелени, выглядела многообещающе: низкое плоскогорье, обрамленное грядами холмов, перемежающимися равнинными участками.       — Если исходить из аналогий, то эта планета едва вышла из катархея, — глухо прошелестел голос Амелии во внутреннем коммуникаторе.       — Технически, наверное, похоже на Землю, а?..       Она кивнула, затем указала на две ближние вершины.       — Ближайшие температурный, климатический и сейсмический датчики установлены вон там. Обработка ведется удаленно, сигнал дотягивается до дата-центра. — Он проследил за взглядом Амелии. — Но батареи приходится менять чуть чаще, чем раз в сутки. Дальние датчики — на той гряде и в противоположной стороне — точно такой же. В ночное время подсвечены за счет малых солнечных батарей, сигнал не доходит сюда, поэтому…       Да, проделывать такой путь ежедневно — та еще забота. Она показала на смотровую площадку над старым лагерем Эдмундса.       — Отсюда по вечерам можно видеть «Эндьюренс». Мы с КЕЙСом готовились к отстыковке модулей в штатном режиме… до твоего прибытия.       Купер уловил в ее голосе нетерпение и беспокойство. Пришло время сменить статус гостя на более привычный.