прощай, мой рай.

Морозный воздух румянил щеки Хару. Они делались розовыми, и на бледной коже выглядело это так… в общем, Риндо не мог глаз оторвать. Харучие розовый цвет был к лицу. Эта миловидная, воздушная и, наверное, ангельская наружность резко контрастировала с его характером и поведением. А характер у него был непереносимый. — Сука, только попробуй еще до меня дотронуться, — Санзу резко отпрянул, и лицо его скривилось в гримасе отвращения. Ран на такую реакцию только посмеялся, Риндо же вообще не делал никаких телодвижений и предпочитал быть наблюдателем. Если объектом наблюдения становится Хару, то это крайне интересно. Санзу как чертова весна посреди зимы. Как будто морозы в самом разгаре, но среди зимнего пейзажа расцвела она — пышная розовая вишня, от которой глаз не оторвать. Дыхание спирает от увиденного. Так вот и появилась в жизни Хайтани эта весна, и всем остается только завидовать, потому что у бедных людей на душе зима, да и снаружи — тоже. А Хайтани оба влюблены. Но по секрету: это плохо. Хару катается на коньках искусно, Ран — хорошо, Риндо просто отвратителен в этом. Харучие Рана терпеть не может, а вот Риндо просто презирает и абсолютно не замечает. Риндо размышляет, что же все-таки хуже, и приходит к выводу, что любые чувства куда лучше, чем полное безразличие. Хару продолжает делать вид, будто бы Риндо не существует. От этого хочется волком выть, может быть, заметит уже, наконец. Санзу, как белая свободная птица, упорхал, а Ран его догнать не может, хотя пытается. Рана это скорее забавляет — экая игрушка, которую он не может заполучить, потому что она недоступна и на его чары не ведется. Ран красивый, высокий, в лиловом пальто, а еще не надел шапку, ну, потому что «это некрасиво» и «тогда никто не увидит мои волосы», так что закалывает хвост крабиком, несколько прядок выбиваются, создавая привлекательную неряшливость. А еще Ран улыбается хитро, и он увлечен этой игрой — догнать свою добычу, только вот она оказывается особенной. Риндо осознает себя как наблюдатель. Молчаливый наблюдатель, возможно, вовсе рассказчик истории любви. Это обидно. Это правда обидно, но что ж, ладно. Риндо катается на коньках, и впервые получается стоять более-менее уверенно, как тут какой-то пацан, не замечая его, толкает и проезжает мимо. Риндо чуть не падает, но вовремя удержав равновесие, восстанавливается и понимает, что вроде как двигаться надо. Недоступное счастье рассекает лед, легко вращается и также легко ускользает от догоняющего его Рана. Ран все еще улыбается и сейчас похож на собачонку. Может, ему все-таки об этом сказать? Ран в итоге ловит Санзу, цепляясь за его куртку. Риндо, как простой наблюдатель, видит, что Харучие специально замедлился, чтобы Хайтани старший его догнал. И Ран прячет его в своих объятиях, обнимая со спины. Санзу не сопротивляется, так уж, только для вида ерзает, но на самом деле его щеки становятся куда более румяными, чем были. Ему идут снежинки в волосах, красные щеки и розовые костяшки замерзших рук, Риндо хотел, быть может, разогреть его руки или вовсе отдать свои перчатки. Но, может, Санзу это и не нужно вовсе? Ран утыкается в волосы Санзу: — Так у тебя волосы вкусно пахнут. Морозом. Слышится приглушенный смешок, мол, «ты, конечно, хуйню порешь, Ран, но вынужден признать, что мне приятно». Риндо наконец произносит: — Хочешь погреться? Купим кофе. Санзу вырывается из объятий Рана, делая вид, будто бы то, что было секунду назад, это всего лишь выдумка рассказчика. — Ну… давай попозже, я хочу еще покататься. Угостишь? — улыбается своей невероятно уродливой красоты улыбкой и хлопает пушистыми белыми ресницами. Риндо, по правде говоря, иногда зависает, глядя на эти ресницы и голубые как лед глаза. Может быть, он все-таки человек-зима? Неприступный, холодный, но все-таки порой так хочется… — Всё, отвяньте оба, дайте покататься спокойно, — ему ничего не стоит отказаться от обоих Хайтани, потому что они все равно за ним побегут, оба влюбленные до звезд в глазах, способные не замечать вообще никого, кроме Санзу. Санзу все равно, что вокруг много народу: кто-то катается медленно, как будто вышел на прогулку, а вот непоседливые дети играют в догонялки, совершенно не смотря по сторонам. Весь лед будто бы принадлежит Санзу Харучие, будто бы он здесь хозяин, и все остальные ему чужды. Пируэты и вращения, слишком прекрасен, чтобы быть реальностью, потому Риндо кажется иногда, может быть, это плод воображения? Невозможно, чтоб так идеально. Бывает такое явление, когда в июне снижается температура до минуса, и цветы застывают в оковах льда. Риндо чувствует себя вот так. — Эй, ну пойдемте уже, кто меня там кофе хотел угостить? Застыли как статуи, — вдруг говорит Санзу. Это похоже на догонялки как в детстве — кто быстрее доберется, тому Хару и будет принадлежать. Братья не договаривались о правиле, они будто бы негласно участвуют в игре, и Риндо ощущает, как Ран, разрезая лед, спешит к Харучие, к этому белому созданию. Риндо старается из-за всех сил. Он хотел бы быть любимым Хару, а потому тоже бежит, и счастье близко, только руку протянуть. Длинные ноги Рана поспевают быстрее, и потом он берет Санзу за руку. Риндо берет за другую руку, Хару усмехается. Наверняка тому, как потешно завести себе двух собак, внимание которых отдано тебе на все сто двадцать пять процентов. Горячий кофе в числе трех кружек, они сидят на диванчике за столиком. Риндо нравится сидеть рядом с Санзу, чувствовать морозную свежесть от его длинных белых волос, ему нравится думать, что щеки Хару — это цветки вишни. Его покрасневшие пальцы держат стакан с кофе, на губах молочная пенка, он слизывает ее розовым языком. Ах. — Отогрелся? — спрашивает Риндо каким-то неестественно тихим голосом. Он вообще теряет всю свою спесь рядом с ним, и это не его прозвали «костолом» и вовсе не он на пару с братом держит Роппонги, нагоняя страху на весь район. Санзу смотрит на Риндо, и у него от переизбытка чувств на мгновение перед глазами нет ничего — сплошная пелена. Он моргает, и удается рассмотреть лицо повернувшегося к нему Хару. Когда Харучие улыбается, у его глаз появляются очаровательные морщинки. Давно зажившие шрамы искажаются, и наверное, это скорее жутко непривычное и неприятное зрелище, чем что-то милое, но все что связано с Санзу, непременно становится очаровательным. — Пф, ну чего вы со мной как с принцессой? — говорит Санзу, и он чертовски прав. Даже зная, что из себя представляет Санзу Харучие — человек, который действует на поводу у своих травм, умеет ловко манипулировать, делаться совсем другой личностью, чтобы втереться в доверие — Хайтани все равно влюблены. Риндо понимает, что Ран влюблен тоже, он просто еще не осознал это до конца и уверен, что ему просто нужно удовлетворить свой «движ в штанах», и все пройдет. Санзу решает не расстраивать кого-то одного, а потому тянется сначала к Рану, целуя его в щеку, затем к Риндо, попадая куда-то в уголок губ. Губы-сахарная-вата, теплые и кажущиеся совершенно невинными. Ярко-розовые из-за горячего кофе. — Это все здорово, но кто тебе все-таки больше нравится? — улыбается Ран, рассчитывая немедля услышать удовлетворяющий его ответ. Но все здесь находящиеся ответ определенно знают. Санзу просто нравится этот вид двух влюбленных дураков, которые смотрят на него преданно и ждут команды «старт». Риндо знает, что он должен быть где-то в другом месте, думать о другом человеке и забыть о существовании Санзу Харучие, красивом как цветущая весна и равнодушном, как самая холодная зима.