12 грамм

      Третий час ожидания и полпачки выкуренных сигарет. Напряжение уже давно раскрошило нервы, остатки терпения планомерно испарялись. С каждой грёбаной каплей дождя, с каждой затяжкой, с каждым сраным выкриком с кухни о том, что пора завязывать прохлаждаться и шагать работать. Неймётся им с этой проклятой работой, будто официант ни хера не человек и жизни у него своей нет. Только и должен бегать меж столов их дешёвой забегаловки как заведённый, и это за десять баксов в час! Услышав очередной призыв, Изуна огрызнулся и послал девку на фритюрнице ко всем чертям. Поправил замызганный фартук, зажал фильтр меж зубов и, оперевшись о пошарпанную стену, принялся строчить очередное сообщение. — Чтоб ты сдох, придурок, — процедил он сквозь зубы, сжав телефон окоченевшими пальцами. Теперь нервозность уступила место поглощающей рассудок ненависти. Да как он вообще может игнорировать сообщения от единственного родного человека, когда в мире такое происходит? Сложно, что ли, оторваться от своих невероятно важных дел и хоть блядский смайлик отправить?! Изуна набрал полную грудь воздуха и затаил дыхание. Противоречивые чувства в очередной раз разрывали его на части. С одной стороны - плевать, в самом деле. Пусть он подохнет там в какой-нибудь канаве и никогда не вернётся, пусть его голову разнесёт снарядом, пусть он сгорит к чёртовой матери заживо. Он заслужил это всё, он всё это дерьмо заслужил! Но с другой - до дрожи пугает мысль получить кусок бумаги, сообщающей о его смерти, а следом цинковый гроб, завёрнутый в звездно-полосатый флаг. Каким бы этот ублюдок не был, Изуна ждал его. Всякий раз, преданно, как собака из сопливого фильма с Ричардом Гиром. Ждал, обхаживал, обслуживал как верная жёнушка буйно помешанного мужа. Слушал тупые байки о его тяжёлой жизни, бегал за пойлом, а потом тащил его пьяное тело в кровать. Раз за разом, мать его! И эта неблагодарная скотина имеет наглости ему не отвечать? — Ни хера ты не сдохнешь, сука. Приползёшь ко мне, никуда ты не денешься! Права не имеешь, тварь! — заключил он, наконец собравшись с мыслями. Перетянул волосы туже и из промозглого переулка шагнул в душную, пахнущую жжёным маслом комнату для персонала. Не обращая внимания на косые взгляды коллег, вымыл руки и двинулся на кухню, которая, по его мнению, больше напоминала гадюшник. Брат с его любовью к порядку за такое бы просто прибил. Разбросанные листья вялого салата, недомытые ёмкости для нарезки, не следящие за жаркой картофеля девицы, которых больше интересуют последние сплетни, нежели качество блюд, если это непотребство можно так назвать. А откуда заведение привозило этих синюшных цыплят и думать не хотелось, как и иметь хоть какое-то отношение к попытке отравить доверчивых горожан. Но выбора особо не было. Подавив гнев, Изуна смахнул чёлку, натянул фирменную фуражку, приготовившись, наконец, приступить к своим обязанностям. По инструкции ему также следовало натянуть улыбку, но он скорее натянул бы составителей этих правил. Можно подумать от приветливой мордашки официанта еда в Спайси Колорадо Чикен станет вкуснее. — Эй, Изуна! — окликнула его та самая «мисс фритюр», как он за глаза её называл. — Босс желает тебя видеть. Изуна скрипнул зубами. Заметив это, мисс фритюр растянула намалёванные дешевой помадой губы в улыбке. Радуется чему-то, сучка, значит, стуканула шефу на его «перерывы». Собственно, этого следовало ожидать после того, как он её отшил на том подобии корпоратива. Нет, она правда думала, что он станет с ней трахаться? Кабинет босса располагался за общим залом, подальше от прогорклого запаха кухни, и был самым респектабельным местом во всем заведении. Широкие окна с видом на улицу, огромная плазма на стене, шкафы с какой-то документацией и длинный стол, во главе которого на роскошном кресле восседал сам хозяин бизнеса. Увидев его, Изуна не смог выдавить из себя хоть какое-нибудь вменяемое приветствие, и вместо этого пробубнил что-то вроде – «звали»? Настроение у босса, как всегда, дерьмо, и у него, как всегда, появился повод слить свой негатив на сотрудников. Так он обычно расслаблялся, забывая о проблемах с кредиторами, разводом и импотенцией в свои сорок три. И сейчас его не то чтобы задел официант, бегающий на перекур каждые десять минут, просто чаша его дерьма переполнилась, а мычащий под нос парнишка удачно попался под руку. — Ну и? — начал заводиться босс. — Как это понимать? Изуна отвёл взгляд. Перебивать этого деспота себе дороже. Подобное он усвоил с самого детства, а потому с наигранным интересом принялся изучать фикус на подоконнике. Босса подобная реакция взбесила: он ненавидел попытки работников уйти от конфликта, особенно с таким равнодушным выражением лица, будто это представление наказуемого не волнует. — Как это понимать, мать твою?! — не услышав ответ, он перешёл на крик. Изуна вздохнул, снова увёл взгляд на этот раз в сторону плазмы, по которой гоняли последние новости. Как раз те, что выбили его из колеи окончательно. Конфликт Южной и Северной Кореи накалялся долгие годы. Другие страны не вмешивались, ограничиваясь предупреждениями, нотами протеста, санкциями в сторону агрессора, громкими словами на саммитах и съездах. Но этого оказалось недостаточно, чтобы удержать вскрытие нарыва между двумя конфликтующими сторонами. И теперь война неизбежна, отправка союзников уже началась полным ходом, и где-то там, на чужом континенте прохлаждается любимый братец Изуны, не выходящий на связь с прошлого понедельника. Изуна поджимает губы: судя по последним сводкам армия США уже выступила в сторону границы, потому новостные блоки взорвались подробностями обострившейся ситуации. Где-то там уже гибнут люди, свистят пули, горят дома - а он здесь, торчит в опостылевшей забегаловке и слушает как эта свинья орёт на него за то, что посмел нервничать, из-за того, что брат, находящийся в зоне военных действий ему не отвечает. — Три стола сидят и ждут пока ты надышишься! — продолжал кричать шеф, — а это бабки! Бабки, понимаешь ты это своим мозгом?! Изуна кивнул. В глазах владельца Спайси Колорадо Чикен он выглядел как цыплёнок для разделки. Такой же маленький, жалкий, ничего не значащий для этого мира. Существующий только чтобы кормить собой голодные рты, так же обречённо вздыхая перед лицом своего забойщика. Такого можно унижать, на нём можно срываться. Ясно же, что он все стерпит, смолчит, проглотит, согласится и пойдёт дальше исполнять свою работу. Другой-то у него нет. Но кое в чём босс ошибался. — … вам дают работу! Вам! — распалялся он сильнее, чуть ли не брызжа слюной, — оборванцам с улицы, без образования, без знаний! Кому вы ещё нужны мать вашу, чтобы ещё тут носом воротить?! — босс лютовал, упиваясь безнаказанностью. Гаденько улыбнулся, когда хлёсткое слово резануло Изуне по ушам, и тот качнулся как от удара. Ублюдок довольно хмыкнул, наслаждаясь властью и унижением официанта, пока не догадываясь, что творится у него на душе, и что своим словоблудством неосторожно нажал на спусковой крючок, запустив в голове подчинённого совершенно неконтролируемый процесс. — Может, в сенат? Что, нет? Нахер вы не сдались в сенате, не так ли?! Да за забором таких как вы… — Миллион? — вдруг перебил его Изуна, от чего шеф откровенно опешил. Челюсти его стукнулись друг о друга, а взгляд стал совершенно бешеным. Сосунок не просто посмел вставить слово, он сделал это холодным, спокойным тоном, поделив старания получить свою долю чужих эмоций на ноль. Парень же, взбешённый переходом личных границ, совершенно не собирался останавливаться, наоборот, пошёл в разнос, не обращая никакого внимания на попытку босса вернуть ситуацию под свой контроль. — Миллион же? — переспросил он, — или сколько там необразованных оборванцев выкидывает в жизнь приют Святой девы Марии? Мне казалось меньше. — глаза шефа налились кровью, Изуна усмехнулся, откровенно наслаждаясь моментом. Теперь этот пижон не пугал, а откровенно раздражал его, и всё, чего он желал, так это сорваться и протоптаться по этому уроду как следует. — Да даже если сотня, целая сотня, и вся за вашим забором! И все, знаете, мечтают получать гроши, жрать остатки с кухни, кое-как оплачивать блядское социальное жильё, которое с хозяйского плеча дало нам наше прекрасное государство! Вот это жизнь, а! Вам не снилось! — у босса дёрнулся глаз, он медленно поднялся из-за стола, но горящий сумасшедший взгляд сорвавшегося с цепи работника пришил его к месту. Изуна же ощущал себя так, будто высказывал своё недовольство не мелкому предпринимателю, а напрямую президенту. Будто стоял в белом доме и кричал в лицо избраннику народа, олицетворявшего для него всю несправедливость этого мира. — Да, сука! Это вам не жрать фуагра с сисек моделей, не гонять на майбахе и даже не сидеть жирной задницей на кожаном кресле, пока жена с детьми катается в Монако. Даже не уровень сраного среднего класса, которые ходят сюда поглощать отраву, любезно приготовленную хозяевами жизни - сраными отбросами с улицы! Без образования, да! — вскрикнул он сам сделав шаг к впавшему в ступор боссу. — Образование, говорите? Кембридж? Университет Торонто? Может, хотя бы колледж? А хер вам, старшая школа и остаток социальных выплат на холодильник и страховку! Я умею писать и считать на калькуляторе, спасибо вам, добрые люди, отмывающие бабло через приюты. Без вас меня точно не взяли бы в Спайси Колорадо Чикен, и я сдох бы под забором, уступив свое место другому бедолаге из этой сотни! — Изуна покраснел от нехватки воздуха. Атмосфера накалилась до предела, ещё немного, и шеф выйдет из коматоза, и просто раскатает парня по стене. Но до этого момента он желал высказать ему все. Потому глубоко вдохнул, и на выдохе вылил остаток гнева и обиды на всё живое в сторону своего благодарного слушателя. — «А чего мы?» — так вы скажите, — «мы платим налоги. И не виноваты, что они идут не на сироток». А знаете, где ваши сраные налоги? — Изуна поднял руку указав на плазму. Новости о войне шли единой полосой, будто ничего более не волновало этот мир. Босс нехотя повернул голову и снова уставился на парня, на полном серьёзе ожидая дальнейших разъяснений. — Вот. Вот, куда они идут. Где-то там, хер пойми в какой стране два соседа что-то не поделили, и теперь им на голову летит наше бабло! Там гибнут наши парни, потому что уйди они с границ - и мир просто разлетится в труху! На них, мать вашу, вся надежда! И знаете, что? Один из блядских голодранцев прямо сейчас там, защищает интересы и свободы нашей щедрой родины! Пока вы жрёте крутоны с икрой, урезая зарплату до шестидесяти баксов в день, моете средства через сиротские приюты и спите спокойно, утопив третий подбородок в подушке! Они там дохнут! Те самые дранные необразованные голодранцы! Изуну затрясло от злости и прямо-таки ненависти к хлопающему глазами боссу. Да как эта жирная тварь вообще может называть кого-то так, беспокоиться за сраных три стола, когда где-то умирают люди, возможно чьи-то братья? Как ему хватает наглости тыкать человеку, сводящему концы с концами в какое-то там образование? Как он может давить на ненужность тех, кто и сам осознаёт, что в этом мире лишний! Шеф наконец отмер, открыл рот, но Изуна уже направился к выходу, громко хлопнув дверью, за которой в тот же момент разразилась отборная брань. Посетители, вяло жующие цыплёнка с химозной дрянью вместо соуса, ненадолго оторвались от своего действа, провожая бодро шагающего парня глазами. Он не обратил на это внимания, как и на то, с какой торжествующей физиономией его встретила мисс фритюр. Девушка ждала шоу, ждала эмоций на вечно недовольном лице неудавшегося бойфренда, но вместо этого получила лишь кривую улыбку и летящий в её сторону скомканный фартук. — Прощайте, надеюсь, больше не увидимся, — съязвил Изуна и, оглядев мисс фритюр, напоследок отвесил ей финальный комплимент. — Знаешь, Карен, эта помада - полный отстой.

***

      На часах 23:46, в комнате темно, за окном слышны звуки сирены, шум дождя и чьи-то пьяные крики. Телефон молчит, сообщения так и остались непрочитанными. У Изуны сна ни в одном глазу. Продавленный диван сегодня кажется ещё более неудобным, плед шершавым, а любимая футболка, прожжённая в одном месте сигаретой, то чересчур тесной, то чересчур широкой. Можно, конечно, уползти наверх и не валяться посреди гостиной, показательно страдая, но сегодня спальня с широкой кроватью навевает особую тоску. В ней ещё холоднее и неуютнее, чем на дранном диване, в комнате, где не до конца закрывается окно. Изуна шмыгнул носом, натянул плед до подбородка и разозлился из-за того, что теперь мёрзнут ноги. Сел, завернулся в плед как в кокон, и принялся бессмысленно глядеть на танцующие на стене тени. Холодно, одиноко и как-то по-особенному паршиво. Так бывает, когда вдруг приходит осознание, что ты один в этом проклятом мире. Вот эта курица Карен, конечно, ни один нормальный человек не станет с ней встречаться, но хоть кто-то ведь у неё есть? Наверняка большая семья со всеми этими посиделками, дурацкими свитерами на Рождество, индейкой на День Благодарения и звонками с целью узнать, как её дела вообще. А не пустота холодной комнаты с идиотскими обоями в цветочек, полуоткрытое окно и пустая бутылка из-под дешёвого пива, закатившаяся под диван. — Мда, сильно бы ты психанул, если бы это увидел? — Изуну внезапно разобрал смех. Он почему-то живо представил, как брат сейчас переступает порог, видит, в какой свинарник младший превратил их маленький дом, и начинает ругаться, как только он умеет. Отчитает и за бутылки, и за немытую посуду, и особенно за окно, ведь «у тебя что, руки из задницы?». Вдруг противно кольнуло сердце. Улыбка исчезла с лица, и Изуна затих. Неожиданно тревога вернулась в сто крат, и тело свело от мерзкого ощущения первобытного страха, будто сама ночь открыла на него охоту. Сердце замерло, воздуха в лёгких перестало хватать, футболка прилипла к взмокшей спине. Он зарылся в плед сильнее, пытаясь успокоиться и понять, что так сильно его напугало. Будто прямо сейчас что-то случится, будто… — Да твою мать! — вскрикнул он, подпрыгнув на месте. Резкий звук, разорвавший тишину дома, загнал сердце в пятки. Адреналин стукнул в голову, пульс зашёлся в сумасшедшем ритме, Изуну обдало жаром, и он какое-то время просто уставившись смотрел на входящий звонок от «блядского братишки» на экране смартфона. — Мадара… — прошептал он непослушными губами и схватил телефон. Помехи, шум и, наконец, его голос. Чтоб ему, сукину сыну, провалиться! — Да, — пискнул он едва слышно. — Ты? Объявился? — Что-то ты не очень рад, — ответили ему на том конце. Дежурно, будто не случилось ничего из ряда вон выходящего. Изуна побледнел, и к его горлу подкатил комок. Да он издевается! — Ты… слушай! Ты кусок дерьма, вот что! — крикнул он в трубку так, что его могли услышать на соседней улице, — я чуть с ума не сошёл! Я пишу тебе, пишу. Никакой, никакой, мать твою, реакции! А эти новости? Скажи, ты там? Там ведь? А? — Изуна… — перебивающийся плохой связью голос прозвучал устало, но кажется, брат всё же отреагировал на истерику младшего, пусть и не так, как тот хотел. — Я ведь тут не в игрушки играюсь. Боевое задание это… — Заткнись! — зашипел на него взвинченный Изуна, которого мелко затрясло. — У тебя был контракт на год. Год прошёл, ты должен был вернуться месяц назад! Месяц! Где тебя черти носят?! Ты что, ещё один подписал и даже домой заехать не удосужился?! — Ситуация изменилась, — ответил брат спокойно. — Нас перебросили, и да. Я подписал контракт. — Да пошёл ты! — Изуну сорвало второй раз за день, — Бросил меня здесь выживать в одиночку. А счета растут, между прочим! И да, меня опять с работы выгнали, потому что драл я в рот такую работу. Ты не представляешь, какие это уроды. А страховку ты видел? Знаешь, я ведь даже пойти наркоту толкать не смогу, иначе тебя со службы выпрут! И долго мне жрать синтетику из Волмарта? Тебе-то всё равно, вас там кормят, небось. А я тут… — Если дело в деньгах, то я вернусь богатым. — тон брата ровный, будто его ни грамма не волнует состояние родственника. Будто тот кричит в пустоту, а в ответ лишь бездушное эхо. Изуна почувствовал, как сгорает от обиды, так что все заготовленные слова потерялись куда-то. Столько всего хотел высказать этому придурку, а сейчас только и может, что хватать ртом воздух, судорожно вспоминая, что именно. Но отступать он и не думал. Парочка упрёков всегда найдется. — И спустишь всё на свое восстановление! Чтобы тебя подлатали, заштопали, собрали, а потом опять свинтишь неизвестно на сколько! — он замолк, выдав последнее из собственных запасов претензий. Подбородок затрясся, зубы застучали друг о друга. Обида на жизнь теперь трансформировалась в обиду на брата. Да как этот идиот не понимает, почему до него ни черта не доходит? — Ладно, забудь, — вздохнул он расстроенно, — слушай, вернись хотя бы не по кускам. Просто вернись и вспомни, что у тебя тут есть кто-то. Кто-то совсем одинокий, брошенный и не знающий как дальше жить. Перестань быть таким бессердечным сукиным сыном, я тебя прошу! — Я тоже по тебе скучал. — Мадара усмехнулся, но голос его заметно потеплел. Изуну от чего-то передернуло. — Вернусь к твоей нежной заднице, не волнуйся. Ну, мне пора, целую.

***

      День начался для Изуны в обед. После шестого звонка будильника он наконец отодрал себя от дивана и побрёл в сторону ванны. Умывшись, понял, что голоден как стая собак, и надо бы чего-нибудь перекусить. Холодильник встретил его пустотой. Благо, на полках ещё что-то завалялось, а значит, всё не так безнадёжно. Стрелка часов, висящих на стене, действовала ему на нервы, кипа счетов, собранная на кухонном столе, раздражала сильнее соседской газонокосилки. Сухой завтрак с приторным вкусом клубники и концентрированный апельсиновый сок настроения не добавляли, как и попытки найти на сайте объявлений нормальную работу. Под нормальной подразумевалось что-то не связанное с сетевым маркетингом, сутенёрством и раскладкой запрещённых веществ. И тут ждало полнейшее разочарование. Приемлемые вакансии требовали какого-никакого образования или что еще хуже - рекомендаций с прошлого места работы, что вызвало у парня приступ смеха. После таких отзывов его к офису на пушечный выстрел не подпустят. Оставшиеся представляли собой такое же прогнившее дно как Спайси Колорадо Чикен, явно давая понять, что ловить там нечего. Изуна откинулся на спинку стула и устало вздохнул. Можно, конечно, совсем забить и просто тянуть выданные братом деньги, пока этот психопат не вернётся из очередного замеса. Но проблема в том, что в прошлом месяце, он ко всему прочему раздолбал машину Мадары, въехав на ней в прицеп грузовика. Страховка, конечно, покрыла часть расходов, но вот остальное пришлось снимать со счёта. Еще и тачку брата неплохо бы починить, иначе ищи пятый угол в доме. — Я в заднице. Я просто в зад-ни-це, — протянул он, закрыв лицо ладонями. В голове мелькнула мысль: может, в другой город податься? Но Изуна откинул эту идею - ему на аренду социального жилья в маленьком городе-то не хватает. За эти деньги в каком-нибудь Нью-Йорке он снимет разве что трейлер с мексиканцами. Позавтракав, он уныло потопал в гостиную - продолжать поиски работы, сидя на диване. По телевизору то и дело шли репортажи о военном конфликте. Пока о жертвах со стороны армии союзников не сообщалось. Наоборот, диктор вещал о прекрасной слаженной работе американских военных и общим контролем над ситуацией. В перерывах между новостями шла реклама быстрорастворимого кофе, какой-то бытовой химии и, что неожиданно, армии соединённых штатов. Изуна прыснул от смеха. Самое время набирать рекрутов, ага. Время шло к вечеру, количество перебранных вакансий перевалило за сотку. Надоедливая реклама, предлагающая вступить в ряды защитников демократии, мозолила глаза. Пролистнув очередное безнадёжное объявление, Изуна уже на полном серьёзе задумался о таком варианте. Помнится, когда брат вернулся с первой вылазки в Сирию, денег у них было завались. Жаль только, в приюте не обучали как правильно их тратить, и потому они, два взрослых лба, вшатали всё в первые два месяца. Мадара купил себе машину, Изуна урвал приставку, которую после пришлось продать. Благо ума хватило заплатить за аренду наперёд, иначе съехавшая крыша брата компенсировалась бы лишь незначительными благами цивилизации. А крыша у Мадары съехала капитально. Нет, он всегда был немного не в себе, но после возвращения из горячей точки его было прямо не узнать. Возросла агрессия, которую он очень плохо контролировал, появились навязчивые идеи и какие-то нелепые страхи. Приступы посттравмы, которые невозможно было предсказать, накрывали его мгновенно, и тогда Изуне становилось по-настоящему жутко. Глядя, как брат целится из ствола сорок четвертого калибра по несуществующим врагам, он жался в угол и молился, чтобы блядские бесы, захватившие его разум, катились к дьяволу. А когда всё затихало, ругал его на чём свет стоит, клялся сдать в лечебницу или вообще из дома выгнать. Именно в таком порядке. Брат по-идиотски улыбался, просил прощения и готовился к очередной командировке. Изуна предрекал ему смерть или окончательный срыв с катушек, но внушительная сумма за исполнение условий контракта быстро затыкала ему рот. Сам он подолгу на работе не задерживался: терпеть его шизанутый характер мог только такой же шизик как он сам. И кроме Мадары таких сумасшедших не находилось. В конце концов, Изуна смирился, привык жить один по полгода, привык к пьянкам вернувшегося с войны родича и всем его нетрезвым выходкам. Но отправляться и калечить тело и разум лично он не согласился бы ни за что. Не согласился бы прежде, но вот теперь, когда не осталось мест, куда он мог бы податься, предложение выглядело всё более и более заманчивым. — Хрен с вами, показывайте, — сдавшись под натиском проклятой рекламы, Изуна полез на сайт юэсэй арми. Полистав страницы, пришёл к выводу, что брат полный придурок, ибо среди всего прочего выбрал грёбаную пехоту. Мог бы что попроще найти и не валяться полгода под обстрелами. Но реальность оказалась жестокой, и выяснилось, что специальность ты может и выберешь, но предложат тебе то, что больше подходит. Или то, что нынче имеет больший спрос. Изуна пожал плечами и практически не глядя прошёл приложенный тест, состоящий из каких-то мутных вопросов. Пролистал список документов, необходимых для зачисления в ряды рекрутов, и хохотнул, увидев строку «номер страховки супруга, если он состоит на службе в армии». — Так-так-так, какой там у этого идиота номер? — вбив пару цифр на память, стёр, решив не шутить с возможным работодателем, хотя шутка казалась ему забавной. Перечитал и отправил заполненный тест, написав душещипательное сообщение вдогонку. Текст пробил бы на слезу и закалённого вояку: «Я, Учиха Изуна, сын японских иммигрантов, всегда мечтал служить во благо Соединенных штатов Америки, пойти по стопам брата…» — и далее по восходящей. Впрочем, на успех он не надеялся, но, однако, спать отправился с чувством выполненного долга. Перед сном отправил Мадаре сообщение, говорящее о его намерении податься в солдаты, и попросил его не отговаривать. Ответа не последовало: видать, брату опять не до того. Покрутившись в постели, полез смотреть видео о начальной военной подготовке. Происходящее на записи его не впечатлило. Надзорщики в приюте вели себя куда мерзотнее сержантов, которые на их фоне казались добрыми феями в выглаженной форме. Марш-броски и полоса препятствий его также не удивили, потому, так и не увидев ничего интересного, Изуна отключился. Сон его был сладким и глубоким. Во сне он видел, как строил инструктора, а тот не мог вставить и слова. Как целился в братца, а потом смеялся, говоря, что пошутил. Как выпустил очередь в грудь директору Хирузену, и как горел синим пламенем приют Святой девы Марии. А потом дёрнулся от звука, сфокусировал взгляд на белом потолке и не сразу смог понять, что вырвало его из мира грёз. Всё оказалось куда прозаичней, чем звук воздушной тревоги, который ему причудился. Звонил телефон. Изуна поднял трубку и, не проснувшись, выдал на автомате — Мадс? — но голос принадлежал не брату. — Рекрутинговый департамент Колорадо-Спрингс, — говорил неизвестный, — вы оставили свою анкету. Желаете пополнить ряды вооружённых сил США?