КиннПорш

             Он привез его сюда убивать. И это было хорошее место, чтобы убить хорошего человека. В пустынном пространстве японского сада, перед гладью лотосового озера было бы легче сделать с Питом то последнее, что сделать Вегас хотел. В особняке находилось слишком много людей. Весёлый, смешливый, в кого-то уже влюблённый Макао, глядя на которого, из сердца Вегаса уходило зло, истачивалась тьма, а рука не поднималась. Пит был переодет в простую футболку и тонкие спортивные штаны, чтобы колкая накрахмаленная рубашка не раздражала нахлёстанную спину. Зря это, морщился Вегас, когда шел за ним к машине, машинально опуская взгляд к круглым, подрагивающим на каждом шагу ягодицам, формы которых трикотаж не скрывал. Зря он сделал его таким мягким, беззащитным, сняв броню черной официальной двойки, какую носили все телохранители Основной семьи. В костюм, в самую его середину, стрелять было бы проще. В домике было тихо, на кухне больше не держали острых специй; в комнате среди цепей жили одни книги и совсем еще недавно - смешной носатый ёжик. Показалось ли Вегасу, что Пит, зайдя в спальню, с надеждой поискал его глазами? Книги, ровными рядами стоящие на полках - фантастика, психология, психиатрия - все как одна смотрели с укором. Надо бы сначала поговорить, соглашался с ними Вегас. Но Пит взрослый мальчик, к чему все эти разговоры. Вегас еще раз посмотрел на него, на его узкую спину, на бедра и между ними. Я хочу с ним секса, подумал. Шепнул еле слышное, запоздалое: - На что ты вообще надеялся, возвращаясь... сюда. Он не сказал - ко мне. Хотя очень хотелось. Пит неловко споткнулся, и Вегас врезался ему в плечо. - Что? - переспросил Пит с милой улыбкой и покраснел. Он всё еще был дезориентирован их интенсивной встречей, внезапным побегом из Бангкока и тем странным удовольствием, что Вегас ему доставил. И по-хорошему нужно было бы уложить спать. Приготовить лапши. Не стрелять в спину. Вегас отвернулся к разделу фантастики. Пит отвернулся к психиатрии. Вегас перевел взгляд на его красивое круглое лицо - найди он там хоть какой-нибудь отголосок какого-нибудь синдрома, всем было бы легче. Но в Пите не было ни единой психиатрической червоточины. Милый, аккуратный, здоровый молодой мужчина. Кого он там хотел, девушку? Вегас беспомощно сжал в руке первое попавшееся - какой-то трос. Зазвенела сталь. Пит вздрогнул. - Чего молчишь? - спросил Вегас и усмехнулся уголком рта. - Как там у тебя с девушками. Пит помотал головой - никак, девушек не случилось, случился Вегас. - Тогда - что это? - задал Вегас без прелюдий главный на сегодня вопрос и раскрыл ладонь. В ладони лежал золотой кругляш значка основной семьи. Наличие которого ничего, конечно же, не доказывало. Но это была вражеская символика, и почему было не психануть. Пит бесстрашно посмотрел Вегасу прямо в глаза. Вегас нехорошо прищурился. Их история не была пошлой. Никаких измен и недопонимания. Наоборот, они прекрасно друг друга понимали. Они, можно сказать, ладили. Вегас мог гордиться своим мальчиком. Его честностью. Преданностью. Его попранной гетеросексуальностью и просто восхитительным болевым порогом. Никаких пидорских разборок из-за того, что кто-то из них обтирался в лифте с другим или - с другой, принеся домой на воротничке рубашки запах чужих духов или смазанные пятна винной помады. У них был сюжет на целый Оскар - один любил и бил, другой не любил и предал. - А ты думал, я хороший человек, что ли? - усмехнулся Пит и невежливо посмотрел мимо Вегаса, куда-то за его спину, будто бы за спиной у него стоял кто-то еще. Демон, возможно. - Нет, - покачал головой Вегас, и демон за его плечом нехорошо в ответ улыбнулся. - Ты дурак. Потом коротко, резко размахнулся и хлёстко ударил Пита по его милому, круглому лицу. Оглушенного этой обидной пощечиной Пита Вегас привычно заковал в наручники, пристегнул к сложной системе тросов. Вздёрнул на ноги с помощью дьявольского механизма. Пита швырнуло вверх. Он застонал. А Вегас дёрнул трос еще сильнее, вынуждая встать Пита на носочки. Эта поза была трудной, неудобной. В этой позе было хорошо пытать. - Ты же знал, что я тебе не поверю? В твоё глупое, нелогичное возвращение? - начал задавать вопросы. - Ты знал, что я догадаюсь. Ты специально оставил этот пафосный значок. Ты хотел меня от чего-то отвлечь. Ты хотел меня разозлить. Вегас вдруг понял, что у Пита это прекрасно получилось. Он обнял его за талию - тонкую, кукольную, прижал к его телу своё - сильное, накачанное. Повёл носом по скуле, еле касаясь кожи кожей, смакуя новый, чистый аромат, вспоминая, не имея возможности не вспоминать, как терпко дышало тело прошлого Пита потом и солью, которые смывать Вегас позволял ему не так часто. Это были честные мужские запахи, и Вегас захлёбывался от жадности, вдыхая чужой гнев, страх и боль. Он сходил с ума от возбуждения. Пит смотрел на него, бормоча какие-то непонятные цифры, каждый день разные, и Вегас хотел сделать с ним снова что-то очень нехорошее. В сердце медленно и верно вскипала прежняя тьма. Убить? Любить? Изнасиловать? Вегас повернулся к книгам и беспомощно посмотрел на корешки, безмолвно проговаривая про себя каждый синдром, каждое психиатрическое отклонение, которое могло быть у Пита, и которого - он знал - не было. Как не было никакой поэтому причины добровольно возвращаться к тому человеку, кто тебя пытал, насиловал и позже вышвырнул вон, заставив пройти сквозь строй равнодушно сплетничающей челяди. Пит любил женщин. Возможно, любил боль. И не любил Вегаса. - Пит, - позвал ровным голосом Вегас. - Зачем ты вернулся? Отвечай. А Пит засмеялся. Тогда Вегас медленно расстегнул манжеты своей хищной, змеиной рубашки. Спокойно закатал рукава до локтей. - Ты должен помнить, как хорошо я умею добывать правду, - сказал в пустоту, которой наполнились расширившиеся зрачки Пита. - Повторим? Вегас оглянулся - не было под рукой совершенно никаких инструментов. Были сами руки и ещё - слова, которыми при правильном использовании можно было сделать невыносимо больно. Или даже убить. - Тебе дали новое задание, - утвердительно начал Вегас. - Вернуться, шпионить, залезть ко мне в постель. Думаю, что-то такое. Но ты отказался. Вегас схватил его за челюсть и задрал подбородок выше. Пит сглотнул с усилием, и под тонкой кожей его шеи заходил кадык. - Теперь самый интересный вопрос, Пит, - сообщил Вегас. - Почему? Почему Пит не захотел. Боялся вернуться в ад или не желал заниматься подлым шпионажем? - Выберем второй вариант, - усмехнулся Вегас и вдруг почувствовал себя в шаге от истерической эйфории. - Ты не хотел мне вредить, так? Пит посмотрел из-под челки почерневшими глазами. Сейчас за руку зубами тяпнет, показалось Вегасу, и его затрясло. Это оказалось так сладко - выгрызать из человеческого сердца тебе предназначенную, но глубоко спрятанную привязанность. - Тогда почему все-таки вернулся??? - заорал, и Пит наконец вздрогнул и начал вырываться. - Пусти меня!!! Сволочь!!! Ничего не скажу!!! Пит не боялся его, это было так очевидно. Вегас занес руку для удара и тут же понял: ничего не получится. Рука не поднималась. От бессилия он уткнулся в гладкую подмышку Пита лицом. А я же хотел его убивать, вспомнил и чуть не заплакал. Пит тяжко задышал и сжал колени. - Я хочу с тобой трахаться, слышишь? - прошептал Вегас честно, подумав - плевать, плевать на всё, сначала я возьму его, несколько раз, в разных позах. А потом выбью правду о том, какая сука угрожала ему, чем угрожала и как вынудила в итоге вернуться ко мне, нелюбимому, снова. Он так же, как в позабытом прошлом, провел ладонью по груди Пита. Теперь специально задевая сосок, считая выступающие ребра под футболкой и скользя пальцами по мягкому животу еще ниже, под резинку тонких спортивных штанов. Как в прошлом нащупывая вслепую гладко выбритый пах, мягкий пенис и небольшие яички. Зная наизусть, что чуть правее и выше выбиты красивой вязью глупые шекспировские слова, которые очень Питу подходят. Вегас завел свою руку ему за спину, бросив касаться спереди. Ожидая, как только дотронулся до мягкой ягодицы, хоть какого-то сопротивления. И не получая в ответ ничего - Пит просто замер. Вегас нежно провел указательным по ложбинке, ныряя глубже и задевая морщинки входа. Вегас нажал пальцем на самую серединку. Посмотрел глаза в глаза. - Давай, - сказал хриплым шепотом Пит. - Трахаться. Вегас застыл и через секунду впечатал кулак в стену рядом. - Какая же ты все-таки послушная сука!!! - заорал на трясущегося в веревках пленника. - Я не верю тебе! Не верю твоему "давай"! Какого чёрта ты заставляешь себя? Как они сделали это??? Чем угрожали??? Чем тебе вообще можно угрожать? Тебе??? Ты же такая преданная им зверушка!!! Пит смотрел мимо с пустыми глазами. - Не лезь... в это... - прошептал и обессиленно повис в своей неудобной позе. - Просто убей. В глазах его оживала знакомая, невыносимо сильная боль. Та, которая заставила в прошлом Вегасу сдаться. - Яай , - всплыло в памяти тихое, и Вегас вспомнил тот несчастливый, полностью окрашенный в красное, день - тогда ему до смерти захотелось схватить Пита за щеки и затолкать в глотку пару пальцев, вырвав из связок этот ласковый шепот, что произносил не его имя. Пит называл бабулю нежно, по-домашнему, с восхитительной мягкой интонацией искренне любящего. Вегас пробовал повторить - не выходило. Может, потому, что мешал въевшийся в голосовые связки английский акцент, а может потому, что и бабушки-то у него давно не было. - Я хотел тебя тогда вылизать, - вспомнил Вегас. Но вместо этого он, заставив Пита говорить в телефон очевидную неправду - "У меня всё хорошо, яай, люблю тебя" - отстегнул несопротивляющегося Пита от столба, увёл в свою спальню и изнасиловал. Вегасу стало смешно: а ведь дядя Корн намекал, что они с ним похожи - методы давления у обоих оказались смехотворно идентичными. - Отвернись, - холодно приказал сейчас, когда зашел Питу за спину, а тот беспомощно выгнул шею, пытаясь разглядеть Вегаса, спокойно расстёгивающего свой ремень, вытягивающего из шлевок с характерным шипящим звуком. Слушая, как вжикает следом молния брюк и шелестит одежда. - Отвернись, - еще жестче повторил Вегас и, осторожно взяв Пита за челюсть, отвернул его непонимающее лицо от себя. Потом приспустил с его узких бедер мягкий трикотаж вместе с трусами, обнажил белые ягодицы, достал из собственного белья член. - Просто не шевелись. Не поворачивайся ко мне. Не говори ничего, - потребовал от Пита снова и, встав в нескольких миллиметрах от его спины, сразу же взял быстрый темп. Только скажи что-нибудь, думал, я же не выдержу. Я тебя пополам разорву. Выебу. Прямо по крови. Пит молчал. Не двигался. Слушал, наверно, с зажмуренными глазами, как хлюпает под рукой другого мужчины влажная плоть, так его и не коснувшаяся. Вегас мастурбировал, спиной чувствуя тяжелые оценивающие взгляды собственных медицинских книжек, в каждой из которой наверняка имелся для Вегаса отдельный диагноз. Потом сперма брызнула, Вегас застонал, глядя на мягкие и очень близкие ягодицы, которые он неаккуратно собой замарал. Его качнуло к Питу, и миллиметров между ними не осталось вовсе. - Не дёргайся, иначе войду, - предупредил Вегас, скользя всё ещё твёрдым членом между бёдер Пита; пачкая их, штаны, чужое бельё. Зашептал в черноволосый затылок: - Ты можешь ничего не говорить. Не сложно было догадаться. Кто-то, я даже знаю - кто, из той мерзкой семейки нашел твоё слабое место. А ты думал, только я один такой умный? От волос Пита вкусно пахло чем-то родным. Пит попытался что-то сказать, возразить. Вегас закрыл ему рот ладонью. - Все твои объяснения сейчас могут оказаться ложью, - сказал и глубоко задышал в теплую кожу чужой шеи. - Я пойду туда к ним сам. Я узнаю - кто еще причастен. А потом всех грохну. Пит дёрнулся, хотя сказано же было - нельзя. Мокрый член Вегаса проехался между его дрогнувших ляжек - сладко, скользко. Вегас обхватил всего Пита руками, обнял со спины, прижался еще теснее, уткнулся в шею сильней, провёл языком. Вот и хорошо, что не предатель; хорошо, что заставили. Плохо, что сходу и не разберёшь, где во всём этом дерьме искать любовь. Вегас оправил свою одежду, расковал Пита. Кинул ему влажное полотенце - оботрись. Пит неловко его поймал и торопливо прикрылся. Но Вегас успел заметить, как аккуратный его пенис под тонким трикотажем штанов упруго закачался в такт, задорно подняв головку к потолку в устойчивой эрекции. - Девушки ему нравятся, как же, - вдруг весело хмыкнул он с несмелой, кривой улыбкой и вышел из комнаты.