КиннПорш

                    Это было обычное совещание кланов, и возможно, самая первая битва в череде последующих. За стулом каждого представителя двух семейств стоял телохранитель. За стулом Кинна стоял Порш. За стулом Вегаса было пусто. И Вегас, даже не оборачиваясь на эту, казалось бы, пустоту, чуял мифическое тепло, идущее от невидимой черной за спиной фигуры - Пит наверняка не пожелал бы одеться свободно, поехав в дом своих прошлых хозяев в черном официальном костюме. Вегас теперь всегда ощущал его молчаливое присутствие и его запах, оставшийся на своей коже. И было бы слишком опасно взять его с собой - Пит был мишенью, с ним Вегас был уязвим, влюблённые глаза выдавали его с головой. Но как же сладко было бы продемонстрировать его рядом, сказать одними глазами - смотрите, дядя, ваши люди теперь мои. МОИ, во всех смыслах. Было бы просто здорово вытянуть эту карту из рукава, словно темного джокера; словно человека, которого Вегас предъявил бы Главной семье как обвинение в их грязной, нечестной игре; и как последнюю причину начать войну в открытую. Но как бы ни хотелось покрасоваться, делать этого было нельзя. Было полно сложностей и без этого - зал, в котором все собрались, находился в новом отреставрированном крыле, и Вегас понимал, что не было никаких случайностей в этом решении босса: всегда чувствуешь себя немного растеряно, попадая в незнакомое место. Всё те же панели красного дерева, темный, какой-то вампирский декор, мрачная, но насыщенная цветовая гамма обивки мебели и обилие сверкающего на потолке хрусталя в стиле модерн, будто бы из вернувшихся девяностых, всё это безусловно гармонировало с духом Основной семьи и особенно, с Кинном, с его малиновыми бархатными пиджаками и набриолиненной челкой. А еще - отвлекало. Заставляло теряться, озираться, восхищенно цокать языком - стена, от пола до потолка, вдоль которой тянулся овальный стол для переговоров, была вся из затенённого, наверняка пуленепробиваемого витражного стекла, а за ней виднелось буйство зеленого - изысканный сад с редкими даже для Таиланда деревьями. Вегас профессионально огляделся за несколько минут, подумав, что новая локация их первого столкновения не так уж сложна. Впрочем, и столкновения они особо не планировали - сегодня решалась лишь коммерческая часть и это была битва финансистов. На столе перед кхуном Корном лежали документы, контракты, финансовые отчеты, доказывающие, насколько отбилась от рук Вторая семья, посмевшая заиметь свои каналы бизнеса, переманить клиентов и перебить контракты Главного семейства. Это был весьма пикантный момент - верхний лист был посвящен тем самым сведениям, которые добыл из компьютера Вегаса Пит. Вегас криво улыбался - какая ирония, боже. Жаль, что он не взял его с собой. Жаль. Люди, настолько преданные работодателю и все же перешедшие на другую сторону, были прекрасным деморализующим средством. А еще - Кхун Корн непременно воспользовался бы таким его промахом и обязательно ткнул свой пистолет прямиком Питу в лоб. И это было бы просто замечательным поводом подлого дядьку грохнуть. Переговоры шли. Вегас успел зевнуть пару раз - казалось, что напряжение уходит: финансовая ругань была тихой, мирной, пусть между двух семей летали искры вперемешку с бумажками с цифрами. Папа выглядел триумфатором, поглядывая в сторону Вегаса горделивым взглядом, так же внимательно смотрел на него кхун Корн; Кинн что-то строчил в смартфоне и отстраненно шептался со старшим братом, интересно о чем, о карпах? Танкхун периодически зыркал на Вегаса. А третий стул по правую руку от босса привычно пустовал - Ким не пожелал явиться на встречу. Вегас смотрел в толстое стекло, на экзотический сад. Дело не в деньгах, не в контрактах, думал. Есть без этого много деталей, нюансов, мелочей, которые определяют взаимодействие двух сильных группировок. Одна из них, например, его собственное, слишком заинтересованное в мести сердце; другая - давнишнее фото красивой женщины, стоящее в кабинете отца. Фото, мимолётно напоминающее ему собственную маму и все же запечатлевшее чужую женщину. Возможно, чью-то чужую мать, и Вегас теперь даже знал - чью. Его мало трогала эта трагедия, это была не его история, его история невидимо стояла у него за спиной. И она была сложной. ... - Голодный? - спросил Вегас Пита накануне, вернувшись из города. На столе стояли пакеты. Из них ярко пахло острой южной кухней. Обычный вечер. Неизменное меню. Пит посмотрел пустыми глазами, какими смотрел всегда в последнее время. Воздух, напоенный влагой близкого озера, свежесть вновь распустившихся лотосов в прозрачной воде, аромат буйно-зеленого сада, всё это уже не спасало - брошенный Главной семьей, не принятый Побочной, Пит до сих пор жил в японском домике добровольным пленником. Было много оргазмов, поцелуев, голой кожи. Было мало слов, которыми они могли хоть как-то обозначить то, что происходило между ними. - Опять думал об этой семейке? Переживал за своего ненормального? Волновался за Порша? Хотел бы обойтись без крови, да? - рассержено интересовался Вегас, забывая первый свой вопрос. В последнее время Пит и не думал протестовать против войны, но в воздухе всё равно висело напряжение. - Забыл, как сам выбивал долги? - жестоко напоминал ему Вегас. - Забыл, как убивал? Пит морщился и качал головой - не забыл. - Вот и умница, вот и не забывай, в каком мире живешь, - Вегас хлопал Пита по плечу тяжелой рукой, словно пытаясь вернуть те времена, когда этот жест не заставлял его пальцы дрожать. Пытаясь чувствовать общность; некий жизненный вектор, направленный у каждого из них в одну и ту же сторону; то самое, что ощущаешь, когда обнимаешься с преданным другом. Не получалось. Прикосновения к Питу рождали смятение и жар. Обладание им отнимало сердце. Почему я не убил его. Почему не избавился. Ах, как был прав властолюбивый дядя Корн, отвергая любовь и считая её слабостью. Отсылая свою собственную в далекую Францию; отдавая возможно, какому-то другому мужчине, но как уже выяснил Вегас, по-прежнему высылая на парижский адрес финансовые признания в том, что страстный южанин ничего не забыл. И даже выучил своего среднего, любимого сына, более всех остальных похожего на мать, бегло болтать на языке истинных аристократов. - Мне нужна эта война, и эта победа нужна, понимаешь? - старался не сорваться на крик, объяснял Вегас Питу. - Мне нужно стать сильнее, выше, успешнее, чем он. Не потому, что этого хочет папа. Ты начитался глупых психологических книжек, да что б они провалились. Вегас делал шаг к книжным полкам и с ненавистью вчитывался в названия. Понимая, в последнее время Пит чаще говорил с книгами, чем с ним. В последнее время они и не разговаривали - молчали, тихо стонали сквозь зубы, оставляя на коже друг друга красные следы. Пит научился целоваться. Вегас заставил себя перестать думать о его неслучившихся девушках. Они пытались быть счастливыми, но ингредиентов не хватало. Не хватало даже того, что Пит теперь позволял Вегасу всё, удалив в себе остатки табу на гомосексуальное. Теперь можно было не разделять, выбирая, что будет сегодня на ужин - ремень, кнут или обыкновенный секс. Можно было приятно совмещать. Уронить, например, Пита на стол лицом - Вегас не стеснялся делать это даже на кухне - сорвать с него штаны на резинке, тяжелой рукой без предупреждения отхлестать по гладкой, белой ягодице, одновременно оттягивая ягодицу другую, примериваясь напряженным членом в мягкую розовую серединку. Кухня была универсальным полигоном. Для готовки, для жарки. Вегас жарил попеременно лапшу и Пита, используя для этого одно и то же масло, потому что чаще некогда было бежать в спальню за вспомогательными средствами. За презервативами, без которых Вегас никогда не позволял себе заниматься сексом. Пит был первым в его жизни исключением. От Пита физически веяло чистотой. И даже тогда веяло - Вегас помнил - когда он держал его подолгу без возможности принять душ, заставляя потеть и быть влажным, липким от крови и других физиологических жидкостей. Сейчас Вегас берёг его ягодицы для поцелуев и всё больше любил хлестать плёткой грудь с моментально вспухающими от ударов сосками. Спускался на живот, оставляя на коже красные полосы; клал ровные удары в паховую область для адреналина, и Пит всегда реагировал - его член напрягался сильнее, словно тянулся к тонкому хвостику кнута своей красной головкой. Было страшно обоим. Вегас не верил своей руке, что начинала от возбуждения дрожать. Пит не верил, что не подбросит бёдра в попытке проверить - насколько может быть сильной боль, когда тебе попадает жалом кнута по самому чувствительному месту. И это ожидание ошибки, это напряжение заставляло Пита кончать без дополнительной стимуляции - тонкая струя спермы била прямо в воздух, Пит стонал под ударами плети, содрогался от одинокого оргазма, пока Вегас лихорадочно расстёгивал свою ширинку. После он трахал его прямо на полу, связанного и обессиленного. Иногда оставлял на коленях и просил взять в рот. Иногда не успевал ни того, ни другого - кончал, едва прикасался к своему члену собственной рукой, и сперма неряшливо брызгала на Пита, его лицо и его черные блестящие волосы. Сегодня с утра его прическа была особенно гладкой. Особенно длинной сегодня была его челка. Она прикрывала черные глаза, в которых больше не оставалось смешинок. Или они были просто слишком глубоко спрятаны. Вегас стряхнул дымку воспоминаний и огляделся - старшее поколение по-прежнему вело свой скучный, деловой разговор. Захотелось достать ствол и выпустить пару пуль в потолок. - Все эти бумаги свидетельствуют, что Побочная семья превысила свои полномочия, но я по-прежнему предлагаю мирное соглашение и совместное ведение всех сфер бизнеса, - миролюбиво говорил кхун Корн. - Не перекладывать на плечи Второй семьи нелегальные заказы, разделить поровну контракты... - ...которые заключила наша семья, - перебивал его Кан. - Не кажется, что это будет несправедливо, хиа, теперь-то делиться прибылью, когда стало понятно - кто сейчас более коммерчески жизнеспособен? Кхун Корн поморщился. - Чего ты тогда хочешь, Кан? - спросил и посмотрел отчего-то на Вегаса. - Я хочу вывести членов Главной семьи из всех нелегальных сделок, - сказал Кан, и это наконец прозвучало сильно и мощно, как ультиматум. - Я хочу передачи оставшейся доли по контрактам с оружием и производству техники. Там и остались-то крохи. Вегас? Вегас кивнул и достал из папки нужный документ. - Здесь всё, что сейчас ваша семья контролирует, - сказал спокойно, по-деловому и протянул Корну листочек. - Мы планируем перевести оставшиеся активы в наш банк. Вашей семье отойдут отели на побережье, пара торговых центров. Недвижимость. Частично - белый бизнес. На этом всё. Теневой остаётся под нами. Sorry, uncle. Дядя Корн смотрел тяжелым взглядом. Наверно, эта идеально отрепетированная презентация коммерческого и финансового превосходства была слишком для него неожиданной. Наверно, вместо этого он ждал открытого штурма, бойни, криков головорезов, какими был наводнён, по его мнению, дом Второй семьи, как будто бы цветастые узоры на рубашках людей Вегаса определяли их, как стадо недисциплинированных баранов. Какая чушь, господи. Какая чушь, эти ваши черные, скучные костюмы. Но даже так, без перестрелки и силового воздействия в воздухе характерно запахло железом, как будто бы все мужчины в помещении схватились после слов Вегаса вспотевшими от напряжения ладонями за стволы своих "Глоков", и тонкие химические соединения от прикосновений кожи и металла разлились в кондиционированном эфире. - ...если Вторая семья думает, что наша служба охраны не заметила проникновения в периметр, то хочу сообщить - мы в курсе, - донеслось откуда-то из-за плеча босса - говорил Пи'Чан. - Могу предположить, что кхун Кан и кхун Вегас хорошо подготовились, и силы, возможно, равны. И это означает прямой вооруженный конфликт. Но я должен озвучить прямой приказ босса - Основная семья против силовых методов. Ха. Вегас скривился. Конечно, они против, шахматисты хреновы. - Давайте не будем тянуть время, - презрительно прервал его Кан. - Да, мои люди здесь и они в режиме ожидания. На случай, если мы не договоримся. Ок? Вегас скривился сильнее - вечно с папой вот так: о ждущей своего часа боевой мощи можно было бы и не упоминать. Не провоцировать. Кто-то недавно тоже говорил это слово. Кхун Корн будто не слышал сказанного. Вегасу показалось, что в его ухе тоже торчит маленький микрофон, и он внимательно вслушивается в речь невидимого собеседника. Поэтому перевел взгляд на Кинна, на главную боевую фигуру, уже зная, что в последнее время тому всё чаще требуется какое-то время, чтобы принять решение достать оружие и убить, и это казалось еще одной неприемлемой слабостью, сам Вегас делал дело и решал быстро, переключаясь из режима Будды в режим мафиози за считанные секунды. Кинн ничего сейчас не решал, а смотрел в сторону сада, напряженно вглядываясь за стекло и что-то тихо, но темпераментно говорил по переговорному устройству. Ну, давай, решайся, выстрели в кого-нибудь, сделай первым красивый жест, выпендрёжник влюблённый. Где там твой обожаемый телохранитель с его сложными охранными протоколами. О Порше не получалось сейчас думать, как о ком-то близком. Их разделило в этой войне и поделать было нечего. Он поднял глаза повыше плеча Кинна, краем уха слушая тихий голос Корна - дядя снова вещал о том, как важно сейчас не разделяться, потому что... бла-бла-бла. За плечом Кинна была пустота. Вегас ощутил её так отчетливо, что стало страшно. Потому что в собственном сердце вдруг тоже неожиданно стало пусто. - Если ты хочешь кардинального разделения власти, для этого нужно время. Такие вопросы быстро не решаются, - проговорил тем временем кхун Корн, обращаясь к брату. - Ты же должен понимать это? Я не принимаю твоих претензий, моя семья не ущемляла твою. Наоборот, мы и так в последнее время расширили вам полномочия, дали зеленый свет бизнесу твоего сына... - ...и мой сын блестяще воспользовался этим, - перебил его Кан. - В отличие от твоих сыновей. Кхун Корн покачал головой. - Все мои дети на своих местах, брат. Твоих я тоже не обижаю. Вегасу захотелось смеяться. Не обижаю? Да ты мне своими играми чуть сердце не вырвал, старый паук! - ...но если всё зашло так далеко, то возникшую проблему нужно решать за переговорами, а не за перестрелкой. Поэтому у Основной семьи есть заготовленный договор именно на такой непредвиденный случай, - донеслось. - Это мера пресечения нападения на любую из сторон. С нашей стороны гарантируем, что Главная семья отнесётся с пониманием к вашим высказанным претензиям, выслушает все ваши условия, предпримет действия, направленные на мирное урегулирование конфликта. Это было умно - тянуть время, озвучивая сухие бюрократические формулировки и пытаться выйти на переговоры, даже если понятно было - кто тут сильней, кто агрессивней, кто достойней быть первым. Несмелые улыбки влюблённого Пита сделали своё дело, обилие секса остудило кровь, спокойное умиротворённое лицо спящего Будды, карточка которого вдруг нашлась запрятанная от глаз позади книжек по психологии, ампутировала излишнюю жестокость - в глубине своего спасённого сердца Вегас был согласен. Согласен потерпеть и не убивать. Дать время. Даже зная, что это хитрость; что разговаривать будет в сто раз сложнее, чем стрелять. Вегас подумал о портативном устройстве, что лежало в кармане отца. Снова поискал глазами Порша, наткнулся на взгляд Кинна. Взгляд был тяжелый, плохой. Кинн отвёл глаза и снова что-то сказал по переговорному устройству. То ли его не слышали, то ли не слушали, но Кинн несколько раз постучал по своему уху, проверяя связь. Вегас напрягся. Проследил за направлением его взгляда. Привстал, чтобы разглядеть лучше. За пуленепробиваемым стеклом всё так же виднелся экзотический сад с пышной зелёной растительностью. Вдалеке, среди китайских веерных пальм - где же недавно он видел точно такие же, на каком безымянном острове? - стояли два человека. Пит, одетый в свой черный костюм, улыбался растерянной, милой улыбкой Поршу, пистолет которого был направлен прямиком на него. У Пита оружия не было. Вегас резко встал, стул за его спиной опрокинулся. - Что... - пробормотал он. - Что... И вдруг почувствовал себя абсолютно голым. - Отзывай бойцов, Кан, - приказал кхун Корн странно изменившимся голосом, тоже пристально всматриваясь за стекло, где пальмы тихо качали разлапистыми ветвями, - и подписывай соглашение. Или это сделает твой сын. Ты же сделаешь это, Вегас? И, надеюсь, мы обойдемся без ненужных драм. Возможно, даже никто не пострадает. У нас у всех есть те, кто нам особенно дорог. Или всё-таки нет? В зелёном райском саду напротив друг друга стояли два человека. Вегас даже отсюда видел, что предохранитель на оружии Порша снят. - Отзывай силы, Вегас, - билось эхом в голове и это звучало, как выбор. Весь фокус на меня, внезапно понял Вегас. Отца прямо сейчас убьют, сделай он единственное резкое движение. А он, естественно, сделает, это же папа. Его уже не спасти, на него уже никто даже не смотрит. Все смотрят на Вегаса, такого сейчас слабого и потерянного, но всё еще представляющего определённую ценность. Кто всё ещё имеет возможность либо сдаться и проиграть, либо доказать не только своей семье, но и проклятому, хитрому дяде - кто из родившихся детей более всех пригоден быть преемником босса тайской мафии. Тот, разумеется, у которого нет сердца. Вегас успел оглянуться на отца, но не успел остановить его. Кан оскорблённо вскочил со своего места, выхватил пистолет и сделал два шага по направлению к окну, куда смотрел Вегас. - Не смей всё испортить!!! - выкрикнул в ярости. Вегас тоже боялся испортить всё. Ему положено было сейчас закричать "Не стреляй!", но бога ради, стекло, разделяющее его с Питом и выдерживающее удар пули, наверняка было звукоизоляционным. И на это стекло сейчас, повинуясь чьей-то невидимой руке медленно и неумолимо наползали стальные жалюзи, скрывающие всё, что находилось за ним - солнце, небо; зелёные, волнующиеся на ветру волны листвы. И Пита. Поэтому Вегас так ничего и не крикнул. В расползающейся повсюду тьме резко вспыхнули огнями хрустальные люстры. Вегас зажмурился, успев заметить, как Кхун Корн смотрит на него с жадным любопытством. От этого заинтересованного, но холодного, расчётливого взгляда Вегаса потянуло блевать. А еще - достать пистолет и зарядить обойму дяде прямо в лицо. Он не успел. Раздался глухой щелчок, с каким папа Кан, выхватив из кармана маленькое устройство, попытался нажать на нём красную кнопку. Прошипел своё знаменитое и последнее в жизни "педики ёбаные", после чего раздался выстрел, и папа стал падать, падать, падать на пол, в рубашке, залитой кровью, хлещущей откуда-то из шеи. Вегасу самому выкрутили руку, и сильный захват определённо принадлежал Кинну - Вегас дрался с ним раньше, он знал почерк. - Немедленно отзови своих людей! Вегас!!! - рявкнул Кинн с каким-то непонятным надрывом. - Ты всё не так понял! Став слепым за одно мгновение, потеряв Пита из виду, не слыша ни единого звука из-за стекла, даже звука возможного выстрела; глядя на окровавленного папу, Вегасу показалось, что всё потеряно - Пит, Порш; приговорённый отец. Но только не возможность в прямом вооруженном столкновении вырвать у Основной семьи право на абсолютную власть. Поэтому Вегас благосклонно разрешил себе сойти с ума. Имел все основания. - Не так понял? - прошипел он Кинну, успев показательно на глазах у всех смять в пальцах бланк проклятого соглашения. - Да за него я убью вас всех!!! Прямо сейчас!!! Он говорил о Пите. Он говорил о своём отце. Он говорил о потерянном шансе на шаткий мир и честное или не очень соперничество. Смеясь в глубине души от того, что на какое-то мгновение позволил думать себе, что в этой войне можно будет выиграть без кровавых драм. Очнись, сказал он себе, это мафия. И только от тебя сейчас зависит, станешь ли ты её новым боссом. На одних змеиных инстинктах, ловко вывернувшись, Вегас с огромным удовольствием заехал Кинну по лицу, пожалев лишь о том, что не надел сегодня на эту самую руку своё новое кольцо, на котором причудливо переплетались лотос, ядовитая куфия и острый клинок, обнимая этим орнаментом красивую и одинокую V. Он отпихнул Кинна, вытаскивая на ходу оружие и дистанционный детонатор, такой же, как у убитого папы. Нажав на нём кнопку, побежал сквозь начавшуюся перестрелку в коридор, слыша, как его люди, среагировав на сигнальный взрыв, начинают штурм. Что я наделал, стучало набатом в голове. Зачем Пит пришел сюда. Как Порш посмел в него целиться. Кто ему приказал. И папа, папа... Вопросов было много, и Вегас уже понимал, как ошибся. В себе, в Пите. Что желая беспрекословной победы еще секунды назад, теперь не знает, как довести всё до логического конца без возможности успеть посмотреть последний раз в красивые тёмные глаза, спрятанные под густой челкой. И в узкие, опасные Порша, особенно в его, кто слишком недолгое время был всё-таки его самым близким, самым настоящим другом.