КиннПорш

                    Если подумать, это было здорово. Зачем он отказывался столько лет. Власть давала столько возможностей для новых игр. Особняк перекрасили в светлые тона. Это был первый несомненный плюс. В том самом крыле, где находился памятный зал, зеркальные витражи и сами зеркала поразбивали к чертовой матери. Ему хватало и одного. Огромного, установленного в королевской спальне. Королевский же трон, на котором можно было принимать посетителей, поставили в прежнем конференц-зале, теперь кремово-бежевом. Трон был широким, поэтому все мантии и шлейфы на это ложе замечательно помещались: ткань не заламывалась и не мялась. Подданных, конечно, стало меньше. Стало меньше мероприятий, приёмов, встреч. И настоящая королевская резиденция, честно говоря, была теперь совсем в другом месте. Но изменившаяся жизнь предлагала и что-то взамен, помимо бежевой палитры и уничтоженных зеркал, некую константу всей жизни Танкхуна, вернув ему из длительного отпуска его верного телохранителя. Вернувшийся Пит возглавил охрану, пусть члены основной семьи не представляли теперь такой уж ценности, на что всегда язвительно намекал новый босс. Которому, прелесть-то какая, факт того, что Пит стоял за спиной Танкхуна, очень портил его змеиную кровь. Ни потускневшие орнаменты рубашек, ни полностью застегнутый ряд пуговиц на них, ни смена красного байка на пуленепробиваемый Maserati не могли заставить Танкхуна ненавидеть Вегаса меньше. Потому что Пит напрягался. Он стоял в своём черном костюме у Танкхуна за спиной и дышал. А дышать телохранителям Танкхун запрещал, особенно если это было слишком тяжело и шумно. Вегас принимал их у себя, в своем мексиканском балагане, вызывая на совещания с непристойной регулярностью; пользуясь своей завоёванной властью и влиянием. И от визитов отказаться было нельзя - все они хранили, не дыша, шаткое между собой перемирие. Танкхун старался, на совещаниях сидел; под руку, как назло, все время попадались подносы, а каждый из охранников Вегаса так и норовил Танкхуна задеть. Но не задевали. Прямой приказ босса был - не создавать некомфортную ситуацию для сопровождения господина Терапаньякула старшего. Пальцем не сметь касаться. Ага, знаем мы, зыркал на него злыми глазами Танкхун, не касаться. Сам-то, наверно, только и мечтал. И пальцем, и какой другой частью своего бесстыжего тела. Потом оборачивался на стоящего за спиной Пита и ласково ему улыбался - ну, потерпи, мой хороший, мой любимый телохранитель, скоро поедем домой, засядем в моей спальне, запустим хоррор нон-стоп, наведём мэйк, заставим других нарядиться привидениями... Деловые встречи у Вегаса проходили так же скучно и чопорно, как и раньше в их особняке, при папе. Танкхуну, вспоминая прежние времена, сразу хотелось плакать. По папе, по временам. По подносам. - На этом всё, бумаги подписаны и процедура передачи завершена, проценты будут перечислены на счет, - закончил нудную речь очередной бухгалтер Второй... нет, теперь Главной семьи, и Танкхун радостно поднял голову. Начиналось самое интересное. - Останься, - прозвучало с другого конца стола, когда все покинули большую комнату, где проводились встречи. Танкхун сделал в стенку противную рожу, а затем с умильной улыбочкой повернулся к Вегасу. - Кхун Вегас, - проговорил елейно. Вегас смотрел непрошибаемым взглядом, как настоящий босс. Откуда только взялось что в дурном мальчишке. - Мне нужно поговорить с твоим телохранителем, - сообщил и отвёл взгляд. Ага. Как же. Танкхун заулыбался ещё шире. - Конечно, конечно, - сказал. - Говори. У Пита от меня нет секретов. Пожалуйста. Милости прошу. Кхун Вегас. Вегас, не выдержав, грохнул какими-то бумажками по столу. - Ты мог бы... - сказал, еле сдерживаясь, - ... мог бы всё же оставить нас наедине? Наедине, значит. Танкхун потеребил манжету своей чёрной рубашки. Пит опустил голову, рассматривая носок своего чёрного ботинка. Вегас стеснённо стряхнул несуществующую пылинку со своих чёрных брюк. Танкхуну вдруг стало тоскливо - траур затянулся. Затянулся весь этот черный цвет. Затянулись долгие совещания, встречи, тяжбы по каждому объекту, который они не могли поделить, но которые все равно отходили новому боссу, потому что такова иерархия силы - ты прав, потому что сильней. Затянулось само время перемен, и казалось, никогда уже стабильности в их мире не будет. Но время шло, всё менялось. Танкхун перестал вспоминать свой нелепо потерянный телефон. Пит только-только начал улыбаться. Психолог говорил, что это нормально, что всё идёт хорошо, но Танкхун переживал, волновался, сразу за всех, и даже за несчастного Вегаса, который, узнав, что у Пита врач - женщина, устроил истерику на весь особняк. - Красивая, между прочим, - добил его Танкхун на очередной встрече, но фотку не показал - жалко стало: докторша была умной, сильной, носила очки. Танкхун таял. А Вегас ревновал. Тот самый Вегас, три месяца назад ставший новым коронованным боссом тайской мафии. - Пожалуйста, - снова произнес этот босс и посмотрел умоляющими глазами на отросшую челку Пита, за которой скрывались его смешливые в прошлом глаза. - А что, по телефону вы не наговорились? - спросил ворчливо Танкхун, чутко реагируя на молчание Пита и отвечая за своего телохранителя. - Ты же ему по несколько раз на дню названиваешь. Непристойности, наверно, всякие говоришь. От работы отвлекаешь. Звонки шли, но Танкхун не мог сказать - на сколько из них Пит ответил. Возможно, ни на один. - Ладно, - послушно согласился Вегас. - Я понял. Мне ещё нельзя. Просто, как вообще. Как... дела. Как терапия. И что там... с психологом. Танкхун возмущенно впился в него глазами. Вот не умеет человек вести светские беседы, зачем тужиться. Во-первых, что значит - ещё нельзя? Тебе, сатана, всегда будет нельзя. Пожизненно. Ну, он надеялся на это. А во-вторых, с психологом у них всё хорошо. Психолог помог, а вот кому-то и психиатр не поможет. - Кхун Танкхун, - тихо произнес за спиной мягкий голос. - А? - обернулся на Пита Танкхун и уставился на него с тревожным удивлением. - Ты хочешь поговорить с ним? Уверен? Пит? Без меня? Пит кивнул. На памяти Танкхуна он кивнул впервые, соглашаясь остаться с Вегасом наедине. Психологиня назвала бы это прогрессом, но сам Танкхун оскорблённо поднялся со стула. Кому - прогресс, а кому - падение в бездну разврата и тьмы. Он запахнулся в черный мефистофельский шлейф - докторша прям балдела от его нарядов - и забрав бумаги, медленно вышел. - Если он будет плохо себя вести, - сказал в дверях, - зови. Убью на месте. Пит склонил голову. Вегас криво улыбнулся. Наверно, тоже впервые за все эти три месяца. За дверью, в принципе, тоже было удобно. Танкхун царственно глянул на стоящую около охрану, которой трогать его было нельзя. Поэтому, не испытывая никакого стыда, приложился всей щекой к полотну двери, и даже приоткрыл её, всунув свой нос в крохотную щелку. Докторша, когда Пит пришел впервые на приём, сказала много умных слов. С такой травмой нужно или бежать на край света, меняя обстановку на прямо противоположную; меняя всё. Или же не менять ничего. Принимать себя постепенно. Быть рядом с людьми, с которыми комфортно и не тревожно. Сейчас Пит явно тревожился, Танкхун видел лишь часть картинки, и на ней Пит очень, очень тревожно сжимал спинку стула. Вегас, как назло, в поле зрения не попадал. Зато шепот его было слышно превосходно. - Надеюсь, ты не рассказал ему, что мы занимались сексом по телефону? Простите, что??? Танкхун засунул себе в рот почти целый кулак. Какая... наглость! Какая наглость, кхун Змеиная морда, сметь заниматься сексом по телефону с моим любимым телохранителем, мысленно проорался он и принялся с живейшим любопытством вслушиваться дальше. - Конечно же, я не говорил, - с упрёком прошептал в ответ Пит, а Танкхун тут же представил себе, как тот краснеет. Милый, милый Пит. Что там с тобой этот гадкий по телефону делал. - И мы не занимались сексом. Это был... эпизод. И этого больше не повторится, - тут же исправился добропорядочный Пит. - Не повторится, - скорбным эхом откликнулся Вегас, а Танкхун мысленно плюнул в его сторону - да, не повторится, и не мечтай, никаких "А что на тебе сейчас надето?" больше не будет, извращенец. - Мы можем вместе провести выходные, - донеслось снова. - Обыкновенная прогулка в городе. В парке. Где угодно, Пит. А в ресторан предложить, дебил? А накормить вкуснятиной? Вегаса что, всему учить надо? Танкхун заёрзал, ожидая дальнейших страданий босса, но тишина стояла такая, что было страшно дышать. - Пит, - прошептал Вегас. - Пожалуйста. Пит. Я всё сделаю. Что там у них происходит, боже. Танкхун зажмурился, хотя картинки по-прежнему не было. Но этот шепот... - Вегас. Не надо. - Пит, - снова сказал тот, наглея вконец. - Мне нужно быть рядом. Нужен ты. И нужны... эпизоды. Если подсчитать - у твоего мужа нормальных эпизодов не было уже очень давно. - Ты мне не муж, - отрезал Пит. Танкхун беззвучно захлопал в ладоши - ух, молодец какой. Так его. - Это легко исправить, - пробормотал Вегас, а Танкхун показал ему через дверь язык - тоже мне, тайский владыка, как ты собираешься это исправлять, однополые браки в королевстве до сих пор не узаконили. Но Пит отчего-то не спорил. Танкхун вдруг увидел, как рука Вегаса в такой же чёрной рубашке как у всех у них сейчас, ползёт к руке Пита; как нежно и осторожно Вегас пальцами касается мизинца Пита, и воздух замирает в помещении на несколько секунд. Танкхун тоже перестал дышать. В корейских дорамах такое бывало обычно перед самым поцелуем. - Если ты пока не согласен на свидание, - произнес Вегас, - можно тогда я снова тебе позвоню? - Вегас. - Сегодня вечером... - Вегас, прошу тебя. - О чем просишь? - прошептал Вегас. - Ты же сам сказал мне, что тебе нравится... И голос-то ему какой боженька дал, а. - ...нравится смотреть на меня... - Перестань! - ...обнажённого... Ах ты ж, змей. Танкхун поперхнулся и решительно просунул всё лицо в щелочку двери. - Кхе-кхе, - сказал. - Мне кажется, нам пора, Пит. - Конечно, кхун Танкхун, - пробормотал Пит смущенно и торопливо вышел из зала со вздохом облегчения. Танкхуну хотелось бы думать, что это облегчение ему не показалось. А вот несмелую, легкую, светлую улыбку на лице Пита было видно отчетливо. - Мне кажется, - язвительно заметил с досадой Вегас, когда за Питом закрылась дверь, - вашим сотрудникам, кхун Танкхун, следует предоставлять больше выходных. Или же просто отдайте их мне, я позабочусь о них лучше. - О, не волнуйтесь, кхун Вегас, - ответил Танкхун в тон, - мои работники окружены любовью и лаской. Своих работников я никогда вам не отдам. Вегас посмотрел уничтожающим взглядом. Танкхун ответил тем же. Скоро я тебе ещё счёт за услуги докторши пришлю, вот твоё лицо вытянется. Счёт был, конечно, немаленьким, но для Вегаса это были крошки. У Вегаса теперь было всё - власть, которую он умело удерживал, деньги, большие деньги, слава на весь криминальный Бангкок, хорошее, звучное эхо этой славы в Китае и яркое японское прозвище. Новые полезные знакомства, заинтересованный взгляд Запада, возможности, возможности, возможности... Не было только того последнего, что Вегас желал более всего. Сказать бы ему, что это цена абсолютной власти. Что есть законы жизни, по которым ты не можешь получить всё. Но почему-то казалось, что именно к Вегасу эти законы неприменимы. Вечером Пит отказался смотреть дораму. Танкхун, скребясь в его комнату, старался не вслушиваться в тишину, которой та была наполнена. Раньше ее наполняли тихие всхлипы. Иногда - звон разбившегося о стену стекла: новую посуду с недавних пор в комнату Пита поставляли регулярно. Но время шло, неспешно шла терапия, докторша была хороша, и Пит всё чаще после встреч с Вегасом - не запрещать, не спасать, не уклоняться от столкновения с прошлым, приказывала врач - хоть и запирался у себя в комнате, отказываясь от корейских хитов, но больше не шумел, не плакал, не бил посуду. Просто молчал, и в этой тишине Танкхун мог слышать только его ровно бьющееся сердце, для которого он сделал всё, что смог.