Восприятие

Глава 1 - Пойманный

      Я волочила ноги. Каждый шаг, продвигавший меня вперед, становился медленнее предыдущего, так как все вдруг становилось слишком громким, слишком ярким, слишком резким. Это была сенсорная перегрузка в худшем случае. Мое дыхание вырывалось из груди короткими вздохами, пока страх, холодный и инстинктивный, захлестывал меня. Сердце бешено колотилось, и я была уверена, что не я одна была оглушена им. Теперь, когда я позволила себе еще больше отстать от возбужденной толпы, я не могла понять, что заставило меня согласиться на бесплатную экскурсию по замку. Во время моего отпуска в Италии я уже видела много подобных, но ни одна не вызвала такого ужаса, как эта. Здесь, в этом древнем месте, были вещи, которые ждали, чтобы схватить меня, как человек-призрак, прячущийся в моем шкафу, которого я боялась, когда была ребенком. Только здесь не было любящих мамы и папы, чтобы искоренить тёмных тварей и потребовать, чтобы они ушли, и не было света, достаточно мощного, чтобы заставить их вернуться в тень, где им и место. Здесь они проглотили бы меня целиком, и я ничего не могла бы сделать, чтобы остановить это. Это понимание вовсе не означало, что я сдалась. Я имею в виду, что люди ничто иное, как выживальщики. Даже в самом худшем состоянии мы всё еще боремся, хотя и тщетно, за жизнь. Так что я продолжала бороться и отступила еще дальше, надеясь уйти достаточно далеко, чтобы сделать обратно прорыв на свободу. Я изобразила внезапный интерес к одной из многочисленных картин и гобеленов, украшавших грубые каменные стены, но дрожала почти конвульсивно. Конечно, женщина, следовавшая за мной, видела это и знала причину. Она была болезненно красива; высокая, гордая, с почти царственной осанкой. Ее длинные идеально уложенные каштановые волосы и дизайнерская одежда пугали меня. Это она подошла ко мне на улице и предложила экскурсию. Почему я вежливо не отказалась и сразу же не покинула город? Почему я не побежала с криком на свет? Мои интересы не были ее целью. Она улыбнулась мне, когда я встретилась с ней взглядом, и поняла, почему я с такой готовностью согласилась. Что-то в ее глазах привлекало меня и не отпускало. Мне казалось, что я тонула… как будто не могла контролировать свои действия, когда смотрела в ее странно-гипнотические глаза. Они были такого странного цвета — неестественного фиолетового, — и все же они были настолько неотразимы, что я потеряла всякую лишнюю мысль, когда она сосредоточила их на мне. Это заняло несколько жизненно важных секунд и огромное усилие с моей стороны, но, наконец, я оторвала свой ошеломленный взгляд от нее и остановила его на успокаивающем тосканском пейзаже картины прямо передо мной. Я попыталась вспомнить, что я собиралась делать. Она хихикнула подобно звукам колокольчиков. — Разве ты не хочешь увидеть остальную часть замка? Голос у нее был красивый, но одно это мало на меня подействовало. Пока я не смотрела ей в глаза, я могла сопротивляться. Я смотрела в дыру в этой картине, представляя ее как спасательный круг. — Нет. Мой голос чуть не сорвался от страха на одном этом слове. Если бы я не была осторожна, я бы полностью потеряла контроль и сломалась, и тогда я знала, что у меня не будет надежды добиться чего-нибудь. Я глубоко вздохнула, надеясь успокоиться. — Кажется, я увидела все замки, которые хотела. Не могли бы вы указать мне путь к выходу? Моя просьба вышла более-менее стабильной. — Но лучшее еще впереди. — сказала женщина. Я могла слышать скрытое ликование в ее шелковом голосе, и задавалась вопросом, было ли это «лучшее» для меня или для нее. У меня было предчувствие, что это последнее. — П-пожалуйста? Меня трясло так сильно, что у меня стучали зубы. Я едва могла различить последнего человека в конце туристической группы, с которой я была. Внезапно я завернула за угол и как бы я ни хотела, чтобы она указала мне выход, я не хотела оставаться наедине с этой женщиной. На секунду я задумалась о том, чтобы побежать по коридору, чтобы догнать группу, но у меня возникло непреодолимое чувство — я действительно представила себе леммингов, следующих друг за другом навстречу своей смерти и что это была не самая блестящая идея, а всего лишь мысль для комфорта — быть рядом с другими. Ибо женщина, слишком неподвижно стоявшая рядом со мной, была на меня совсем не похожа. Я знала это так же определенно, как знала, что утром взойдет солнце. Как я не поняла этого на улице? Все ее существо было чуждым: ее голос — слишком красив, ее фигура — слишком безупречна, ее глаза… Нет, мы определенно не принадлежали к одному человеческому роду. Но кем она была? Мое внезапное осознание того, что она никоим образом не похожа на меня, заставило меня сделать шаг назад от картины, которую я не рассматривала. В бешенстве я наполовину повернулась в том направлении, откуда пришла, но она повторила мои движения почти до того, как я закончила их делать, и преградила мне путь. Я допустила ошибку, взглянув на ее лицо. Оно держалось в идеальной улыбке, которая казалась такой теплой, но ее челюсть была твердой. Как будто я действовала ей на нервы, и она улыбалась только для того, чтобы поддерживать вид дружелюбия. Ее глаза были тусклыми и мертвыми; снова потребовались все мои силы, чтобы вырваться из-под ее злобного взгляда. Я сделала шаг, словно собираясь ее обойти, но она согнулась, странно расположив свое тело — почти как кошка, готовящаяся наброситься на какое-то маленькое, ничего не подозревающее существо, и протянула руку, чтобы остановить меня, когда сзади раздался голос, с легким акцентом, заставивший меня задохнуться и повернуться, а ее небрежно выпрямиться. — Хайди, вот ты где. Мы не хотели начинать без тебя. Голос оборвался, когда его обладатель увидел мою жалкую и дрожащую фигуру, стоящую чуть впереди великолепной фигуры рыжеволосой женщины. Я наблюдала, как высокий мужчина с бледно-оливковой кожей и густыми волнистыми волосами широкими шагами шел к нам по коридору. Он двигался слишком быстро, с невозможно плавной грацией, и я сразу отвела глаза от его лица, прежде чем меня унесла сила его взгляда. Но я уже слишком много видела и не могла сдержать вздох потрясения, который сорвался между моими холодными губами, даже когда я застыла и приклеила глаза к полу. Его радужки были цвета рубинов; они даже блестели, как драгоценный камень, если его повернуть так и сяк на солнце. В них бурлил всепожирающий огонь, готовый жечь и пожирать. Я чувствовала, как холодный пот ужаса стекает по моему позвоночнику между лопатками. Я почувствовала, как женщина позади меня, Хайди, положила свои твердые, холодные руки мне на плечи и сжала их немного сильнее, чем следовало бы. Я вздрогнула, когда она толкнула меня вперед без каких-либо усилий с ее стороны, хотя я уперлась ногами. — Кажется, ты взволнована. — сказала она ровным, непринужденным голосом. Я старалась не выворачиваться из-за давления, которое она оказывала на мои плечи. Казалось, что она может сломать каждую косточку в них в любую секунду. В какой ад я попала? Я никогда не была буйным ребенком или плохой девочкой. Я никогда в жизни не делала ничего такого, что заслуживало бы такого наказания. Если кто-то хотел напугать меня, чтобы заставить вести себя идеально, они перегибали палку. Если я выберусь из этой ситуации — а я была уверена, что не выберусь, ни сейчас, ни после всего, что я видела, — я никогда не заговорю ни с одним незнакомцем, пока живу. На самом деле, я никогда больше не покину Юго-Запад… может быть, я никогда не выйду из дома. — Ах. Я услышала дыхание мужчины. Я увидела его ноги, когда он остановился перед нами. На нем были дорогие черные кожаные туфли. — Сложная, не так ли? Его голос был низким и хриплым, и я очень хотела услышать его снова, но боялась. Я знала, что это был человек, который мог заставить меня делать все, что он хотел. Темное веселье в его тоне было ясно видно. Я боролась с желанием поднять глаза, чтобы увидеть, есть ли в его глазах то же самое веселье — его ярко — красные глаза. Эта мысль помогла подавить желание, и я вздрогнула, когда руки Хайди снова сжались. Я не могла сдержать вырвавшийся у меня стон. Клянусь, я слышала, как мои кости стонали под давлением. Я смотрела на ноги мужчины, когда он сделал еще один шаг, сокращая расстояние между нами, и мне некуда было идти, некуда было бежать. Я была жалким слабым человеком, зажатым между двумя бесконечно сильными нечеловеческими существами. Мое сердце забилось, и я боролась с желанием бормотать что-то бессвязное или вымаливать отпустить меня. Мужчина протянул руку и осторожно убрал руки Хайди с моих плеч, давая мне немного утешения, но он не отступил, когда говорил с ней. Я все еще была в ловушке между их более высокими телами. Они были достаточно близко, чтобы я могла чувствовать холод, исходящий от их меловой кожи. — Я могу справиться с этим, Хайди. Ты хочешь пить. Почему бы тебе не пойти и не взять что-нибудь, пока что-то осталось. Его голос был таким мягким и рассудительным, что я почти поверила ему. Почти. Я почувствовала, как Хайди отступила от меня, услышала шорох ткани, когда она поправляла одежду или двигалась, чтобы пригладить волосы, а потом она просто… исчезла. Я в панике мотала головой из стороны в сторону, ища ее в длинном коридоре, не понимая, как она могла быть там в одну секунду и исчезнуть в следующую. Я услышала низкий смешок моего нового компаньона и отступила на одну ногу прежде, чем переместить свое тело, чтобы бежать. Прошло некоторое время с тех пор, как я бегала в спринте на полную катушку, но я была уверена, что мои школьные тренировки по легкой атлетике помогут — адреналин, циркулирующий в моем теле, был ключевым фактором. — Ты же не думаешь, что это сработает, не так ли? Спокойный голос прервал мою решимость как голос разума, и он осторожно взял мое запястье в свою руку. Его прикосновение было ледяным, а когда он соприкоснулся с моей кожей, от него ко мне прошел ток, похожий на статическое электричество. Я услышала ту же веселую интонацию, что и раньше, и мой желудок сжался. — Не так ли? — спросил он снова. Я отчаянно замотала головой. — Нет. Из-за страха мой голос оборвался, а из уст вырвался тонкий прерывистый шепот. — Я Деметрий. Как тебя зовут? — вежливо спросил он. Гнев на мгновение вспыхнул, удивив меня. Как он мог притворяться таким вежливым и таким приятным? Во что он играл? Я знала, что он не человек, и была уверена, что у него была хорошая мысль, что я это знаю. Я снова покачала головой, стиснув зубы, чтобы не ответить ехидно. Меньше всего мне хотелось его рассердить, но и называть ему свое имя тоже не хотелось. Имя было силой, и я не хотела, чтобы он имел эту власть надо мной. Вот что я сказала себе тогда. Но потом, в душе, я знала правду. Я была просто слишком напугана тем, как я отреагирую, услышав звук моего имени, вылетающего из его рта. — Ну же, разве мы не можем быть друзьями? В этом обманчиво дружелюбном голосе снова прозвучало мрачное веселье. Я была какой-то шуткой? Я снова покачала головой в упрямом отказе. Конечно, это, вероятно, было не самым разумным поступком; но они могли украсть меня, не дать мне уйти, напугать меня, но они не могли заставить меня говорить с ними. Ну, честно говоря, они могли бы, но я держала свое лицо надежно направленным к земле. Даже это отвлекало, у него были очень большие ноги и очень большие руки. Я могла только представить, насколько большой была остальная часть его тела. Он снова усмехнулся и провел свободной рукой по моему подбородку. У меня перехватило дыхание, когда его прохладная кожа соприкоснулась с моей — к счастью, на этот раз не было электрического щелчка. Он легко прижал мое лицо к своему. Моя дрожь началась с новой силой в тот момент, когда он коснулся меня, и я была так уверена, что разобьюсь на куски, поэтому отвела глаза в сторону, чтобы не смотреть в его багровые. Слезы навернулись и полились смесью беспомощного страха и бессильного гнева. — Ты не посмотришь на меня? Он напевал, его голос стал ниже, становясь еще более успокаивающим, непреднамеренно выдавая его скрытые мотивы. Он думал очаровать меня своим голосом, но это не сработало, я не позволила. Мое предательское сердце хотело бы, и оно ответило, подпрыгивая от соблазнительного звука. Я покачала головой, насколько могла, учитывая, что он все еще крепко держал мой подбородок своей большой рукой. — Очень хорошо, — сказал он, шевеля рукой. Он долго молчал, поэтому я сочла безопасным бросить быстрый взгляд вверх. Я быстро сморгнула слезы. Их было так много, и они не останавливались. Когда мое зрение прояснилось, я была удивлена, увидев, как он изучает воду, которая стекала из моих глаз на его кожу. Он задумчиво нахмурился, когда посмотрел на нее. Его глаза переместились на мои и поймали меня прежде, чем я успела отвести взгляд. Я была так глупа. Я съёжилась при виде этих ужасных немигающих красных глаз, но не могла оторваться от тамошнего огня. Если бы я этого не сделала, я бы сгорела. Его лицо разгладилось, и он посмотрел в холл. Я прерывисто вдохнула в легкие, как только он оторвал зрительный контакт, и меня накрыло облегчение. — Тебе нужно сейчас же пойти со мной. — сказал он очень решительным тоном. Я инстинктивно отстранилась от его хватки, похожей на тиски, и отрицательно покачала головой. Я знала то, что не было озвучено, уйти с кем-то из людей с красными глазами, означало бы идти прямо на смерть, и я не думала, что это будет спокойная, мирная смерть. Та самая смерть, на которую мы все надеемся. Я была абсолютно уверена, что все будет как раз наоборот. Это было бы чем-то, во что меня бы втянули, крича и умоляя, чтобы земля поглотила меня, чтобы боль и страх как-то закончились. Поскольку я не хотела смотреть на него, он наклонился к моему уху. Его дыхание было ледяным. От этого волосы на затылке встали дыбом. Я замерла, охваченная ужасом с ватным ртом и широко раскрытыми глазами. — Ты должна доверять мне. Если ты не пойдешь со мной сейчас, тебя убьют. Теперь в его мягком хриплом тоне звучала настойчивость, дикая настойчивость, от которой мне захотелось подчиниться. Боковым зрением я увидела, как его лицо повернулось, чтобы снова взглянуть в холл, его глаза метнулись так быстро, что я чуть не пропустила их вверх и обратно на меня. Слово «убьют» заставило мои ноги шевельнуться, когда он повернулся, чтобы повести меня туда, откуда я пришла. Надежда согрела меня — на секунду — пока мы не повернули направо по еще одному темному коридору, а не налево. Я повернула голову к выходу, но меня грубо вернули в настоящее, а затем я потеряла равновесие и чуть не упала. Он посмотрел на меня сверху вниз, нахмурившись остановился, чтобы поддержать меня одной рукой, а лишь я беспомощно покачала головой. Как бы то ни было, я бежала, а он шел не быстрее быстрой для него ходьбы. Я бы никогда не смогла поспеть за его скоростью. Отчаяние охватило меня, когда я поняла, что даже если бы мне удалось разорвать его хватку на моем запястье, я бы никогда не смогла убежать достаточно быстро, чтобы сбежать. Он задержался на кратчайшую секунду у тяжелой деревянной двери, затем рывком распахнул ее и втолкнул меня внутрь. — Прижмись к задней стене, не двигайся, и я вернусь за тобой, как только смогу. Его глаза были жесткими, как драгоценные камни, с которыми они сочетались, и такими же бесчувственными. Я кивнула, как олень в свете фар, и попятилась к стене, как только за ним закрылась дверь. Я сделала намного лучше, чем просто прижалась к задней стене. Я втиснулась между гигантской деревянной кроватью, возвышавшейся над комнатой, и стеной. Потребовалось совсем немного толкать и тянуть, чтобы маневрировать этой штукой, но у меня было достаточно адреналина в моей крови, чтобы я смогла, наконец, отодвинуть ее достаточно далеко от стены, чтобы втиснуть свое тело в пространство. Я сидела, не двигаясь и даже не чувствуя клаустрофобии, как бы я делала это в любое другое время. Слезы лились по моему лицу, я отдалась страху и отчаянию ситуации. Мои мысли пронеслись в голове так быстро, что я не успела расшифровать их значение, прежде чем они исчезли и возникла новая. Я не могла понять себя, это не имело смысла. Должно быть, я заснула или впала в какой-то бессознательный ступор, потому что следующее, что я помню, это то, как меня вытащили из моего укрытия и положили на кровать. Тут я очень быстро проснулась и прижалась к стене, чуть не провалившись в пространство, созданное в панической спешке. Он вернулся и смотрел на меня с беспокойством, хотя и держался на приличном расстоянии. У меня отвисла челюсть, и я уставилась на него. Он был огромным. Гораздо больше, чем я думала сначала; по крайней мере, шесть футов три дюйма и пропорциональная мускулатура. У него было идеальное мужское телосложение; длинные руки и ноги, широкие плечи, сужающиеся к талии. Он был слишком крупным, чтобы быть долговязым, но слишком худым, чтобы быть громоздким. Он был воплощением фантазийного мужчины, о котором вы читали в хороших любовных романах. Его лицо было безупречным; очень мужественным, с четкими, сильными линиями — в нем не было ничего простого, прямой аристократический нос и красивые губы — низ пухлее, чем верх. У него был бы оливковый цвет лица, если бы его кожа не была такой меловой, а вьющиеся волосы и брови были цвета мягкого черного дерева. Он откинулся на спинку стула, стоявшего рядом с большим столом, и я немного расслабилась на расстоянии между нами. Я ценила то, что он старался двигаться так обдуманно, как только мог, хотя все еще не мог двигаться как человек. —Где я? — спросила я тихим голосом. Это был самый очевидный вопрос, который я могла задать в данный момент. Его брови нахмурились, он ошеломленно сказал: «Италия». Я вздохнула; по выражению его лица было ясно, что он задается вопросом, не слишком ли я медлительна. Хотя, честно говоря, я была довольно трезва. Я не была уверена, что кто-то другой на моем месте будет так же ясен, но я не была уверена в этом. Я не знала никого, кто когда-либо был на моем месте выжил, чтобы рассказать об этом. — Я знаю это, — страх обострил мой голос сильнее, чем я хотела, — и я знаю, что нахожусь в Вольтерре, но где я сейчас? Что это за место? Что случилось с туристической группой, с которой я приехала? Меня убьют? Вопросы посыпались один за другим, прежде чем я смогла выбрать наиболее важный, на который нужно было ответить, и я смутно осознавала, что прижимаю колени к груди и слегка покачиваюсь взад-вперед. Мужчина какое-то время рассматривал меня, наблюдая за моими успокаивающими движениями. — Ты в замке, точнее, в северо-западном крыле. И группа, которая тебя сопровождала, ушла. Его слова зловеще звенели в неподвижном воздухе комнаты, и я вынесла из них все, что мне нужно было узнать. Вся группа, около двадцати человек, была мертва. Я почувствовала, как мое лицо побледнело, и снова началась судорожная дрожь. — А почему я не должна быть мертва? — спросила я, понизив голос, чтобы скрыть дрожь. Он пожал плечами невероятно грациозным, захватывающим дух движением — если такого крупного человека, как он, можно было назвать грациозным или захватывающим дух. — Ты просто оказалась не в том месте и не в то время… Его голос стал таким тихим, что я подумала, что здесь что-то большее. — А также? — подбодрила я, не совсем уверенная, что хочу услышать его ответ. — И… ты обратилась к Хайди. Это звучало нехорошо, и я опустила голову, положила лоб на колени, зажмурила глаза и раскачивалась немного сильнее. — А теперь ты скажешь мне свое имя? — спросил он. Я качалась мгновение или два, размышляя, будет ли иметь какое-то значение, скажу я ему или нет, а может, и нет. Если бы я умерла, по крайней мере один человек знал бы, кто я такая, и, возможно, его можно было бы убедить отправить письмо моей семье. Я не хотела думать о том горе, которое испытают мои родители, узнав о моей смерти. Я надеялась, что они не будут чувствовать себя виноватыми за то, что отправили меня сюда. — Сара. Сара Уайлдер. — наконец прошептала я. — Спасибо, Сара. Мое имя сорвалось с его языка, как я и предполагала, мое сердце откликнулось легким трепетом. Я крепче обхватила колени, пытаясь взять себя в руки, и задала самый важный вопрос из всех. — Что теперь со мной будет? Он уверенно встретился со мной взглядом. — Я не знаю. — Но я не могу уйти, не так ли? — Нет. Слезы снова потекли; безмолвные и безнадежные, они лились мне в лицо неудержимым потоком. Я не знала, что могу так много плакать. Я промочила колени джинсов и чуть не выпрыгнула из кожи, когда он внезапно и бесшумно появился передо мной с протянутым носовым платком. — Спасибо. — прошептала я, высморкавшись и пытаясь вытереть бесконечные слезы. Он задержался рядом со мной. — Я могу тебе что-нибудь предложить? Это было сказано так нерешительно, почти застенчиво, что будь я в любой другой ситуации, я была бы тронута. Я покачала головой. — Я просто хочу спать. И забыться хотя бы на короткое время. Как обычно, эмоциональная напряженность ситуации — не говоря уже о выплаканных слезах — вызвала у меня желание лечь и ненадолго погрузиться в темное забвение. Я знала, что после того, как я избавлюсь от стресса и немного отдохну, я буду более склонна к надежде. Я встревоженно взглянула на него и ненадолго встретилась с ним взглядом. — Ты не… то есть ты позволишь мне… без… — я не могла заставить себя произнести эти слова. Он кивнул. — Ты можешь спать. Я не причиню тебе вреда. Ему не нужно было говорить слово «пока», чтобы я знала, что он об этом думает. Я думала, что просто позволю ему продолжить, если моей судьбой суждено стать смертью, но я просто еще не была готова умереть. Сон облегчил бы мысли, и, возможно, мы могли бы придумать решение, которое включало бы немного меньше смертей. Я вздрогнула, но кивнула в знак благодарности, прежде чем рухнуть на бок и свернуться клубочком в позе эмбриона, спиной к холодной стене. Вскоре мое дыхание выровнялось, и я провалилась в исцеляющую черную тьму сна.