Пепельные Чувства

«Да что он себе вообще позволяет? Этот вампирюга! Нет, я все понимаю, даже то, что все кровососы имеют жуткий характер, но Мадара, по-моему, и в этом отличился! Да даже эти братья меня так не доставали!.. Хотя, о них лучше не думать… вообще… никогда впредь!..» Голодный Наруто, изрядно поспорив с Высшим, довольно быстро покинул обеденную залу и, фыркнув, направился прочь. Брошенную ему вслед фразу Сакумо: «Смотри, не потеряйся!», - парень благополучно проигнорировал, и только спустя приличное количество времени внезапно пришедшая новая мысль заставила его остановиться посреди широкого темного коридора. - И где это я? – тихо спросил самого себя Наруто, рассматривая теряющийся во мраке потолок, покрытые пылью и завесою паутины картины, бывшие не то портретами, не то пейзажами, и высокие окна, занавешенные старым потрепанными гардинами. – М-да, впервые вижу столь неухоженный и заброшенный замок… хотя замки до этого я и не видел, – нахмурившись, Наруто подошел к одному из окон, но темное, витражное стекло, изрисованное морозными узорами, не дало толком рассмотреть, что снаружи - только неясные бело-черные очертания, которые, впрочем, не особо помогли парню понять, куда ему следует идти дальше. Коридор был длинным, с несколькими ответвлениями, как впереди, так и позади, поэтому Наруто было трудно разобраться, откуда он вообще вышел и куда теперь ему следует идти: то ли попытаться вернуться обратно, то ли продолжить путь вперед. - Тоже мне лабиринт! – фыркнул с досадой блондин и, мысленно махнув на все рукой, пошел, куда глаза глядят. Теперь он куда внимательнее смотрел как по сторонам, так и больше внимания обращал на мелкие детали этого потрепанного интерьера, картины, вазы и прочую старинную утварь, по-видимому, имевшую, как мельком подумал Намикадзе, какую-то ценность. Неяркий снежный день – а снег так и продолжал сыпаться на землю, пусть метель уже и закончилась, - плавно катился к вечеру. Темнело. Наруто, увлеченный разглядыванием странного убранства замка, смог отвлечься от бурчания в желудке, к тому же ему не в первый раз приходилось голодать. Магические лампы освещения загорались одна за другой по мере того, как парень продвигался все дальше. Неяркий, синеватый свет придавал окружающему еще больше таинственности, при этом иногда искажая запыленные картины тенями и полутенями до неузнаваемости. Мысли Наруто витали в каких-то далеких странах и местах, изображенных на старинных пейзажах. Богатое воображение рисовало то поля сражений, залитые кровью, то яркие бальные залы, наполненные высокородными Высшими, то Дикую Охоту, столь любимую вампирами. Наруто уходил все дальше и дальше, поворачивал направо, налево, то поднимаясь по лестницам, то спускаясь и уже не следя за общим направлением своего маршрута, он просто шел вперед. Но выйдя на какую-то новую балюстраду, пройдя до еще одной лестницы, на этот раз широкой и несколько пологой, золотоволосый юноша стал подниматься наверх и на последней ступени замер. Огромная картина, висевшая перед ним на стене, заставила сердце парня пропустить удар. Наруто прекрасно понимал, что вампиры живут намного дольше людей, что их внешность мало меняется не то что с годами, а с десятилетьями и столетиями, но все же был поражен, вновь увидев их. Представители главной ветви клана Учиха холодно и знакомо взирали на Наруто, так и застывшего на верхней ступени лестницы. Глава клана Мадара властно восседал в широком, оббитом винного цвета бархатом кресле, что казалось скорее уж троном, а не простым предметом мебели. По правую руку от мрачно-величественного главы клана стоял чем-то отдаленно на него похожий молодой мужчина с недовольством не только на лице, но и во всей его позе. Находившаяся рядом с ним красивая вампирша с искорками смеха в темных глазах казалась совсем не подходящей парой такому скучному мужчине. Однако Наруто отчего-то подумал, словно почувствовал, что, несмотря на их бросающуюся в глаза непохожесть, друг друга они любят искренне и самозабвенно. Но куда больше взгляд лазурных глаз привлекали те, кто стоял по левую руку от главы клана. Такие разные и в то же время такие похожие. Спокойный, твердый взгляд темных глаз, таящих в своей глубине не одну тайну; легкая полуулыбка, едва заметная и нечитаемая; выверенная поза и иллюзорная расслабленность. Вторая пара таких же черных глаз таила в себе совсем другое выражение. Дерзость, вызов и упрямство, твердость в своих убеждениях и верность клану, семье… брату. Чуть сжатые губы, собранность и готовность ринуться в атаку в любой момент. Все в этом молодом Высшем напоминало буйный поток воды, едва сдерживаемый путами магии и так и норовивший прорваться на свободу. Такие разные и такие одинаковые. Вампиры. Высшие. Те, кто изначально стоит выше по рождению, кто волен распоряжаться чужими судьбами. Те, кто пьют не просто кровь, а саму жизнь. В душе Наруто бурлила дикая смесь из разных чувств и желаний. Интерес, любопытство, какое-то детское желанием быть понятым и не быть брошенным. Раздражение, граничащее с ненавистью, злость и обида, разжегшая это неистовое пламя. Шок, удивление от того, что весь этот поток эмоций накрыл его с головой всего лишь из-за того, что он встретился взглядом с этими знакомыми очами, пусть и нарисованными красками на старинном холсте. Наруто застыл, пораженный калейдоскопом вспыхнувших чувств и эмоций. Застыло, казалось, и все вокруг. Даже мир за стенами черного замка будто притих, словно вслушивался во что-то или боялся что-то неведомое вспугнуть. Воспоминания. Бурным потоком, прорвав плотину самоконтроля, хлынули воспоминания, заставляя всплыть в памяти, ощутить в мельчайших подробностях все, что было. Воспоминания. Сладко-горькие, болезненные, с толикой ненавистного наслаждения. Воспоминания, что он так хотел стереть, так желал забыть, поглотили его… *** …Сознание Наруто кануло в бездну беспамятства, оставив бренное изможденное тело лежащим на полу одной из комнат в дорогом Доме развлечений. Веревка, что связывала запястья за спиной, пропиталась кровью, в кляп с остервенением впивались зубы, даже сейчас, когда парень находился без сознания. Повязка на глазах, что удивительно, не сползла, впрочем, даже если бы это и произошло, Наруто сейчас был бы не в силах заметить перемен. Между тем за столом в центре комнаты при приглушенном свете сидели трое молодых высших вампиров и играли в одну из распространенных в их среде настольных игр. Казалось, что самым увлеченным игроком был черноволосый вампир с взъерошенной стрижкой, ведь именно в его глазах чаще всего мерцали искры задора. Саске Учиха, а это был именно он, никогда не отличался особой азартностью, если только дело не касалось его старшего брата. В этом случае он всегда старался взять верх, не интересуясь даже самим выигрышем как таковым. Так было и сейчас: Саске был заинтересован в победе над братом, над Итачи, но никак не в призе. Шикамару Нара, молодой Высший с растрепанным хвостиком волос на макушке, как обычно скучал. Для него подобные игры были скорее возможностью отвлечься от своей обыденной скуки, к тому же Шикамару был достаточно дальновиден для того, чтобы понять, что таким образом укрепляет и положение своей семьи, общаясь с наследниками Учиха. По этим причинам, а также в силу своего природного спокойствия, граничащего с абсолютным равнодушием, вампир клана Нара играл скорее вполсилы, чем всерьез. Последним из троицы собравшихся игроков был старший наследник клана Учиха – Итачи. Длинноволосый брюнет всем своим видом излучал спокойствие и собранность, и эту безмятежность неопытный взгляд мог вполне спутать со скукой, почти такой же, что была свойственна Шикамару. Однако это было не так. Итачи не придавал особого смысла выигрышу вообще, хотя как представитель своего клана привык добиваться желаемого всегда и любой ценой. Не принимал он всерьез и попытки своего младшего брата превзойти его во всем, чем угодно, и считал это забавным. Но вот только играя в этот раз, Итачи сам ловил себя на том, что невольно прислушивается к тонкому запаху крови того человечка, что с собой принес Нара. Именно этот странный интерес, сродни животному инстинкту, и требовал разгадки. Было ли это вызвано легким чувством приближающейся Жажды, или, быть может, чем-то еще, Итачи сказать не мог. Но единственное, что Учиха знал точно, так это то, что сегодня выигрыш будет действительно за ним. Не было в побитом, свернувшимся клубком пареньке ничего необычного, однако сиюминутный интерес, вспыхнувший так неожиданно, Высший был намерен удовлетворить. Игра длилась не столь долго, чтобы утомить ожиданием своего конца, но все же отчего-то Итачи ощутил легкий укол нетерпения. Это удивило вампира, но не настолько, чтобы начать волноваться. Как только победитель стал ясен, а им оказался именно старший из братьев Учиха, Саске, фыркнув, откинулся на спинку своего кресла: - Аники, вскоре с тобой никто не пожелает играть, - заявил он скучающим тоном, - ну, кроме меня, разумеется. - Разумеется, - хмыкнул, повторив за братом, Итачи. По привычке чуть покачивая в руке бокал вина, Высший с читаемой в глазах улыбкой посмотрел на своего непоседливого, хоть и уже выросшего младшего брата, а затем перевел взгляд на Шикамару. Вот уж кто действительно скучал, так это наследник клана Нара. Поймав обращенный на него взгляд, Шика чуть изогнул вопросительно бровь: - Если это невысказанный вопрос о выигрыше, то я, как и согласился, отдаю этого человека тебе, - пожав плечами, проговорил шатен. – Все равно это проблематично иметь при себе такие подарки. - Что же, - начал Ита, вставая из-за игрального стола, - в таком случае, пусть мой выигрыш пакуют. Я, с вашего позволения, удаляюсь, - чуть кивнув головой Наре, Учиха направился к выходу, заодно исподволь рассматривая так и пребывающего в беспамятстве связанного паренька. - Не против, - отмахнулся Шикамару, уже думая о чем-то другом. - Что значит «удаляюсь»? – заглушив ответ Шики, возмутился Саске, резко поднимаясь вслед за братом. – Чем прикажешь мне тут без тебя заниматься? - Отото, ты не маленький, сам разберешься. - Я-то да, а вот ты?! Пока братья Учиха привычно перекидывались легкими колкостями, спускаясь к выходу, Наруто, так и не пришедший в себя, был снова поднят слугами и в этот раз весьма аккуратно отнесен вслед за его новыми хозяевами в экипаж. Стоя возле окна игровой комнаты и наблюдая за уезжающими наследниками Учиха, Нара скучающе размышлял: «Чувствую, что теперь проблематично будет именно Учиха… Хм, интересно, все же что такого в этом человеке особенного? Почему я так четко ощутил, что с ним стоит быть осторожным?.. Впрочем, зачем мне теперь голову себе этим забивать? Меня еще ждет моя любимая библиотека, в которой так хорошо спать»… *** Сай, доверившись своей врожденной интуиции, недолго выбирал место для будущего ритуала. Неблагополучные районы тем и хороши, что здесь множество брошенных полуразрушенных хибарок, мест, где легко можно укрыться на столь нужное вампиру сейчас время. Покосившаяся лачуга, стоявшая на отшибе, за чертой города, прекрасно подошла намерениям Сая. Легко пробравшись внутрь и не обратив никакого внимания на талый снег и мусор вокруг, вампир уложил почти невесомое для него тело юноши на пол. Осмотревшись вокруг и убедившись лишний раз в отсутствии любопытных глаз, черноволосый полукровка, все же решив перестраховаться, достал из кинутой на пол сумки небольшой магический камень, способный не только поглотить вспышки неконтролируемой магии, но и создавать довольно неплохую сеть магических рун для отвода глаз. Положив камень в стороне от будущего ритуального круга, молодой ловчий вернулся к оставленному в центре комнаты телу. Даже грязь не смогла скрыть побледневшую кожу парня, да и прикрытые веками глаза двигались из стороны в сторону, будто он просто спал и видел сны, но стиснутые крепко челюсти и сжатые губы свидетельствовали о том, что светловолосому сейчас нелегко. Убедившись в том, что обращение не вышло из-под контроля и идет своим чередом, Сай стал рисовать круг печати, центром которой и будет будущий молодой птенец. Закончив с приготовлениями, вампир вернулся в круг и присел рядом с парнем, уже свернувшимся в клубок. Черноволосый смотрел на худое тело в лохмотьях, пыльные и местами спутанные длинные светлые волосы, на заострившиеся от недоедания черты лица, смотрел и размышлял. Даже сейчас, когда вспыхнувшие в тот момент чувства уже остыли, когда его собственная вампирская кровь успокоилась, а опьянение от утоленной Жажды прошло, Сай не передумал. Он вообще верил в волю Случая, и если Боги так решили, то вампир был намерен им следовать, если этому человеку суждено стать его птенцом и учеником, то так и будет. Прошло еще несколько минут, прежде чем юноша стал корчиться в муках перерождения. Одна за другой стали вспыхивать руны печати – выбросы магии перерождения имели огромную силу, что и питала саму печать. Юноша едва слышно завыл от боли, так и не приходя в полное сознание, и будто в ответ где-то неподалеку завыла собака, а быть может и волк, ведь лес был не так уж и далеко. Сай встал и, не отводя взгляда черных глаз от мучающегося перерождающегося, стал речитативом едва слышно, шепотом читать древние слова ритуала. Вампир обращался к Ночи, Тьме и Богине Крови, прося их даровать благословение и переродить существо, что сейчас стояло на грани. С громким хлопком и ярким светом вспыхнула и сломалась одна из пяти защитных рун печати, свидетельствуя о переполнении энергии. - У-у-у-у! – корчась в муках, взвыл светловолосый. Постепенно из тихого вытье стало громче, почти переходя на крик. Перерождение еще никогда не проходило безболезненно, но Сай сейчас об этом не думал и думать не хотел. Для него главным было не сбиться в древне-вампирском наречии ритуального обращения. В ответ на заклинания и сырую магию, что источал сейчас бурным потоком перерожденец, тьма стала гуще и тяжелее. Неясные тени замелькали из одного темного угла в другой, да и к подвыванию страдальца и шепоту чтеца добавились едва различимые звуки: то ли шелест, то ли чьи-то перешептывающиеся голоса, - то нарастая, то утихая, эти звуки кого угодно заставили бы поежиться, ибо в них чувствовалось что-то потустороннее. Мир откликнулся на призыв молодого полукровки-вампира. Сама Ночь обратила внимание на этот ритуал, тысячью глаз вглядываясь в творимое. Сай, продолжая читать слова ритуала, почувствовал, как по виску потекла капелька пота, а ведь в помещении было не то что не жарко, а даже и не тепло – сам воздух стал будто еще более холодным, и при каждом слове-шепоте вампира, каждом завывании сквозь зубы корчащегося в центре печати юноши вырывалось облако пара. Напряжение нарастало. Вслед за первой, сломанной от передозировки магией защитной руной, вспыхнули с хлопком еще две, но Сай не прекращал читать дальше. Тьма расползлась еще больше, заполнив теперь не просто углы комнаты, но и все пространство за печатью. Черное марево неясным полужидким туманом сгустилось за пределами ритуального пространства, словно намереваясь прорваться внутрь. Резко что-то то ли прорычав, то ли вскрикнув, светловолосый юноша неожиданно раскрыл широко глаза, уставившись невидяще куда-то вверх, но Сай все же смог не «споткнуться» в своем речитативе, однако теперь уже смотря только на перерождающегося. Так привлекшие его в первый момент светло-голубые глаза цвета имрилла, неожиданно стали настолько светлыми, что почти слились с белками, а вот зрачки преобразились, став больше, и в них Сай четко увидел загоревшиеся алые искры. Хлопок и еще одна защитная руна лопнула, отчего света стало еще чуть меньше. Тьма волной накатила, но тут же вновь отступила, как-то обиженно гудя. «Если сломается последняя руна, то мне уже не придется думать о том, как быть дальше, - спокойно думал Сай, продолжая читать слова ритуала. – Если это то, что я думаю, то мое имя будут поминать только с проклятиями… если только…» Медленно, будто не желая кого-то вспугнуть, вампир потянулся к своему кинжалу, спрятанному в ножнах за спиной. «Вот только вопрос в том, кого следует убить: его или все же себя?..» Неясный гул, рычание перерожденца, сейчас похожего скорее на демона Бездны, чем на вампира, давящий шепот Тьмы и Мрака, неожиданно нагрянувшего на пиршество сырой магии, давили на молодого полукровку вполне ощутимо, огромным грузом придавливая к земле. И лишь Ночь просто взирала, никак не вмешиваясь в происходящее. Сай осторожно повернулся чуть полубоком, чтобы видеть теперь не только перерожденца, но и последнюю защитную руну, что стала слабо мерцать. Шепот древнего наречия так и не перестал литься из его уст, хотя Сай продолжал ритуал уже скорее неосознанно. Кинжал удобно лежал в ладони кровавого художника, всегда готовый быть пущенным в ход, но вампир не торопился. Еще чуть-чуть, еще немного и вскоре решится его судьба. И зависит все от какой-то защитной руны, что мигает на последнем издыхании. Сырая магия морозом искрилась в воздухе, нагнетая и так тяжелую атмосферу. Вспышка… Рык… И неожиданная тишина… Тьма, ринувшаяся в тот же миг, как сломалась последняя защитная руна, удерживающая барьер, уже почти добралась до своих жертв, как неожиданно для Сая стала рассеиваться. Резко прекратились все звуки, шепоты и гул – всё как отрезало. Сам же вампир завис над светловолосым юношей с занесенным над ним кинжалом, вот только теперь это было уже не нужно. Переродившийся молодой птенец безмятежно спал, и Сай теперь прекрасно ощущал натянувшуюся между ним и его птенцом связь. Да и сырая магия стала быстро рассеиваться, впитываясь как в спящего молодого вампира, так и в его наставника-хозяина. Пару секунд помедлив, Сай все же убрал кинжал и разогнулся, вставая в полный рост и почти расслабляясь. Осмотревшись и убедившись в том, что никто не явился на устроенное им светопреставление, черноволосый подошел к своей сумке, убрал отводящий взгляд магический камень, буквально переполненный силой, и, достав свой плащ, вернулся к своему птенцу. Завернув тело светловолосого в теплый плащ, вампир перебрался из ритуальной комнаты на полуобвалившийся второй этаж, где и устроился для дальнейшего ночлега. «Полагаю, что больше птенцов я создавать не стану», - была последняя мысль перед тем, как Сай уснул.