Dawn

Он вышел во двор. Далёкое журчание звонкого фонтана перекликалось со звуками редких машин на близлежащей дороге и людскими разговорами. Продвигаясь по дорожке, Роберт от скуки аккуратно наступал чётко на плитку, не задевая трещин (прямо как в детстве). Его внимание привлекли те самые высокие розовые кусты, которые врезались в память с первого взгляда. Подойдя ближе, он внимательно всмотрелся в бутоны. Круговороты насыщенно-красных лепестков словно завораживали, манили потрогать их или сорвать. Конечно же, Роберт не собирался делать последнего. Ему почему-то было жаль все живые растения, особенно неухоженные или одинокие. Он все же дотронулся до одного из бархатных цветков и поневоле улыбнулся. Мечты о собственном саде не утихали, в то время как отец насмехался над «девчачьими» прихотями. Плант присел на колени, чтобы поднять отломившийся бутон, и заметил, что свет вокруг постепенно изчез. Над ним, словно фонарные столбы, возвысились три длинные тени. Роберт повернулся и захотел убежать, потому что это были Джефф, Билл и Джимми. — Парни, поглядите, Робби переквалифицировался в садовника! — сказал Бек, изображая идиотское удивление. — М-да уж, в честь этого ему надо новое имя придумать, — предложил Билл. — Например, Мисс Белоснежка. Роберт поднялся на ноги и молча прошёл мимо них. Почему каждое его действие в обязательном порядке сопровождается мнением этих идиотов? Ехать куда-то на папиной машине в тот день было роковой ошибкой. Хотя если подумать, они по-любому бы встретились, так что… Не успел он сделать и пяти шагов, как почувствовал сильный толчок в спину. Плант чудом удержал равновесие и не упал лицом в траву. — Что вам надо от меня? — спросил он. — Ну-у… Даже не знаю. Что нам от него надо? — Джефф снова затеил очередной спектакль. Его друзья переглянулись и пожали плечами. — Вообще, было бы неплохо прогуляться, — задумался Бек. — Не хочешь в этот раз залезть на какую-то заброшку? Роберт подумал, что никогда не видел настолько чокнутого и алчного человека. — Нет, не хочу. — Чего же ты тогда хочешь? — Чтобы меня никто не толкал. Джефф злорадно рассмеялся и сделал шаг навстречу Планту. Было ясно, что конфликта не избежать, так как время близилось к звонку, и почти все студенты зашли в здание. — И что ты сделаешь, если я нарушу твоё величайшее желание, а? — Ничего. Но хуже будет тебе. На несколько мгновений воцарилась тишина. Роберт тысячу раз успел пожалеть о том, что сказал. — Джим, ты это слышал? Он мне угрожает! Раздалась очередная волна смеха и провакационных подшучиваний. — Весьма интересно посмотреть на это «хуже», — Билл, видимо, пытался смотивировать Бека на последующие действия. Улыбка сошла с лица Джеффа, когда он снова обратился к Роберту. Её заменили злость и холод. Роберт перебирал в голове потенциальные варианты своего спасения, но результатов это не дало. Бек стоял в шаге от него и начал постепенно близиться к кульминации: — Давай, сделай мне хуже. Я жду. Роберт замер и опустил глаза на свои шнурки. Он был готов к разным последствиям, но не к таким резким… — Что, не можешь, да? Зато я могу! — с этими словами Джефф схватил его за руку и швырнул прямо в колючие заросли розы... Многочисленные шипы пронзили половину спины, плечо и ладони, параллельно продырявив одежду. Роберт каким-то образом не издал ни звука, еле сдержав крик. Было очень больно. Он тяжело поднялся под томным наблюдением обидчиков и зажал рукой бок, куда тоже попали колючки. Слёзы так и рвались выплеснуться наружу. Бек придвинул его к себе за заднюю сторону воротника и леденящим тоном предупредил: — Если расскажешь кому-то, я тебя побью так, что месяц ходить не сможешь, бомжара. Роберт резко вздохнул и попытался вырвать ткань из рук Джеффа, потому что тот задевал раны. — М-можешь отпустить, пожалуйста?.. Мне больно… Только спустя минуту он наконец оттолкнул Планта и вместе с остальными двумя спокойно пошёл на урок, словно не произошло ничего необычного. * * * На физике в Роберта кидались бумажками, при чем не только те, о ком можно подумать. К ним с огромным удовольствием подключились ещё несколько человек, в том числе и Морин со своими подругами. Самое обидное, что убираться заставили именно Планта (якобы, он первый начал), а остальным вообще не предъявили претензий. Позже Роберт заглянул в столовую, немного поел, выпил стакан компота и вспомнил, что надо кое-что повторить. Вернувшись в кабинет биологии, он обнаружил, что с парты изчезли подготовленные ранее учебники, а сумка доверху заполнена листками из черновиков и записками с обидными словами. Не трудно было догадаться, чьих это рук дело. Чтобы избавиться от мусора, Роберт выкинул всё в ближайшую урну. К нему много раз подходили разные учителя со студентами и расспрашивали про кровь на спине. Все разговоры заканчивались отмазками о том, что он, якобы, сам по неосторожности споткнулся и неудачно упал в розу. После занятий неугомонному Джеффу снова стало скучно. Он подбежал к Планту, когда тот направлялся домой и засунул ему под рубашку ещё один смятый листок. — Джефф, может быть хватит? — Это я сам решу, без твоих советов. Тебе очень идут порезы, кстати. Роберт раздражённо отвернулся и пошёл быстрее прежнего. Но возвращение домой пришлось отложить ещё минут на десять: — Эй, стоять! — закричал Джефф, догоняя его. — Я не разрешал тебе уходить! — А я и не спрашивал твоего разрешения, — посмел отрезать Роберт, в коем-то веке проявив самоуважение. Бек враждебно нахмурился. Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии взрослых, а потом внезапно развернулся к Роберту и ударил его по лицу. Роберт тихо вскрикнул и отшатнулся назад, держась за щеку. Он замер, боясь случайно ещё больше разозлить неприятеля. Несколько мучительных минут они бестолку стояли друг напротив друга. Джефф удовлетворил свое желание унизить Планта и, напоследок обозвав его идиотом, ушёл к Биллу, который был чертовски доволен наблюдением за такой сценой. Джимми тоже слегка улыбался, что причиняло невыносимую боль... Дома шокированный Роберт пообедал сухим холодным пюре и стаканом пресного чая. Чтобы отвлечься от ужаса, напоминающего школьные будни, и скрасить выполнение домашнего задания, он поставил на проигрыватель пластинку. Всё было нормально, но спустя минуты две послышался тот ужасный звук, когда игла царапает винил. Плант оставил тетради и кинулся на пол к устройству. Вертушка сама собой остановилась и ни в какую не хотела работать. Он вынул вилку из розетки, потом включил обратно, протер иглу от пыли, поменял пластинку, но все безуспешно. Вещь, приносившая столько счастья, окончательно сломалась. Роберт так сильно расстроился, что захотел плакать. Музыка была его всем. Его вдохновением, целью хорошо учиться и причиной радоваться окружающей жизни. А теперь он будет слышать её только по радио в музыкальном магазине, куда папа назло не будет отпускать неделями. Роберт очень любил свой старенький проигрыватель, берег его, часто рассматривал и ставил на самое видное место. Он закрыл крышку, на которую капали слезы, погладил её и с болью в душе вернулся к тетрадям и краскам. Самый несчастный человек в мире — вот, кем он считал себя. * * * Когда родители вернулись с работы, Роберт подошёл к маме и молча показал рваные вещи. — Роберт… Что это?! — Мам, я сейчас все объясню, ты только не злись… Помнишь, я вам рассказывал о нескольких моих однокурсниках, которые меня немного недолюбливают? - И-и? - Погоди... Сегодня один из них, Джефф, толкнул меня в кусты, а позже ударил по лицу. У меня даже синяк остался, — и правда, на его щеке просвечивалось тёмное пятно. — Может быть, папа как-то поговорит с ним? А то меня они не слушают... — А ты сам поговорить не можешь? — спросил отец, вошедший в комнату. — Почему ты опять не попытался защититься?! — Что я могу им сделать в одиночку? По-твоему, я виноват? — обиженно спросил Роберт. — Если бы тебя и правда побили, ты мог бы сделать всё, что угодно! — взревел отец, ударив кулаком о стол. И для чего надо сразу кричать, ломая параллельно с этим мебель? Роберт подпрыгнул от неожиданности и тщательно обдумал все, что только что услышал. "Если бы"... — Пап, ты… Ты мне не веришь?.. — его голос был робок и тих, а на лице запечатлилось выражение грусти. — Если тебя это успокоит, то да. Я тебе не верю. Ты просто облажался, а теперь ищешь тупые отмазки! Я никогда больше не куплю тебе новые вещи, будешь ходить в рванье. Дорогая, пойдём ужинать, — мужчина взял под руку жену, и они ушли. Что ж, не каждый день люди лишаются единственной нормальной рубашки в доме. Роберт попытался как-то зашить дырки, но получилось лишь проколоть новые и поранить пальцы. Он отбросил все в сторону и уткнулся головой в подушку. Поведение мамы было очень обидное, она даже не защитила его, хотя раньше поступила бы именно так. За последние десять дней она почему-то сильно изменилась, стала почти такой же грубой, как папа. А что сказать о нем… Роберт не мог осознать, что отец не верит в избиения. Джефф будет безнаказанно обижать его и спокойно жить в своё удовольствие? Это же немыслимо… Был выход сказать все директору, но страх стать пропавшим без вести победил. Из кухни поднялся запах любимых сырных тостов. Роберт хоть и обижался на старших, но очень проголодался и решил взять себе хотя бы половинку. Родители и сестра не разговаривали с ним и уж тем более не предложили присоединиться. — Я возьму? — спросил Плант, подойдя к столу и протянув руку к блюду. — Нет! Ты наказан, — сказала мама. Роберт опешил. — Ну ладно… А обычный хлеб ещё остался? — Нет, — ответил отец. — Она же сказала, что ты наказан и ужин не заслуживаешь. Что-то непонятно? - это кое-что новое и явно ужасное. Таких наказаний ранее не применялось. — Н-но как? Я с обеда не ел… — Это твои проблемы. Иди спать! — заорал папа. Роберт послушался. Он пошёл в ванную и встал напротив пыльного зеркала. С той стороны стекла на него смотрел потерянный подросток, обиженный на всех и на самого себя. - Что случилось с моими родителями? В ответ раздался лишь звук капающей из трубы воды. * * * За последние дни недели худшим уроком оказалась физкультура. Она проходила один раз в пятницу, но успела стать предметом ненависти Роберта. Во-первых, стадион (который ранее не попадал в поле зрения) был слишком большой, из-за чего пробежки превращались в четвёртый - по подсчётам Роберта - круг ада. Во-вторых, после урока надо было обязательно идти в общественный мужской душ. Плант был рад бесплатно по-нормальному помыться, но делать это при всех... В основном он стоял в углу, отвернувшись от остальных. Перед выходными он вытерпел несколько пинков от Джеффа, подзатыльник от Билла и подножку от Джимми. Мистер Грант и другие преподаватели по-прежнему ничего не знали о "потасовках". Наступила долгожданная суббота, на которую выпал мамин выходной. Она разбудила Роберта в семь утра и позвала с собой в магазин. - Почему ты так рано встаёшь, даже когда это делать не обязательно? - возмутился Роберт, сонно идя по улице. - Можно было бы подождать до десяти... - Долго спать очень вредно, - сказала женщина, открывая дверь продуктового магазина. - Почему? - Потому что ты не успеешь ничего сделать. - Ты это вычитала в "Times"? Просто такого бреда больше нигде нельзя найти, - со смехом сказал Роберт. И это правда. Журналисты ради денег готовы втирать читателям всякую чепуху, на которую легко повестись людям среднего возраста. - Бред - это твои длинные волосы, - язвительно заметила мать. - А теперь успокойся и возьми три помидора. Он выбрал самые свежие из всех и положил в сумку. Роберт знал дальнейший список, потому что родители всегда покупали одно и то же в одинаковом количестве: три помидора, пачку масла, килограмм картошки, одну морковь, пять яиц, половину батона... Когда все нужное было найдено, он заметил коробку с бананами. Их привозили довольно редко, а разбирали невыносимо быстро. - Мам, можно один, пожалуйста? - Ты его не будешь. - Буду! И да, меня позавчера похвалили на истории искусства... - Что же теперь? Дом тебе подарить за это? С огромным трудом мама согласилась и купила ему один банан. Роберт был несказанно рад этому, словно какому-то наступившему празднику. Но тут желудок урчанием напомнил, что он не позавтракал. - Мам, слушай, можно я что-то поем дома? Если ты не злишься... - дико было спрашивать подобное, но по-другому никак. Женщина надолго задумалась. - Можешь отрезать немного хлеба. Ну и воды налить себе, - наконец решила она. - И всё? - Не наглей! Ты хоть знаешь, как я жила в твоём возрасте?! Да-да, ты ничего не ела, не носила одежду, пила из лужи, жила в пещере и спала в погребе. Бла, бла, бла... - Хорошо, мам. Я понял. Они вернулись домой, где их ждала Эмили. Мама тут же расцеловала её и похвалила в прямом смысле ни за что. Роберт закатил глаза и пошёл расставлять продукты. Он тоже хотел заполучить хоть немного родительского внимания, поэтому поинтересовался, что приготовить к ужину. Мать сказала сварить три яйца. Естественно это означало, что на нем снова знатно сэкономили. Зачем было рожать двоих, спрашиваете вы? Ответ прост: папа всегда хотел дочку, а Роберт испортил все планы и украл время. Плант поел хлеба с водой и принялся доставать яйца из холодильника. Ни одного, к счастью, не разбилось и приготовил он всё тоже прекрасно. Роберт вытер стол, прибрал за собой плиту и поставил на стол три тарелки. - Зачем ты их приготовил? - вдруг спросила мама. - Ты вообще болван? - В смысле? Ты сама попросила. - Роберт, ещё даже обеда нет! Отец приходит с работы вечером! Как их греть?! Он забыл. Он спросонья поторопился и совсем забыл, что сейчас девять утра. Полная дизориентация во времени. - Мам, извини, я... - Не нужны мне твои извинения! Уйди! - боже, какой же нелепый скандал... Роберта достали все эти крики дома и пакости в колледже. Со злости он больше не стал всячески помогать матери, решать задачи и рисовать, а просто лёг спать на несколько часов, чтобы не слышать претензиозного тона. Даже если у неё плохое настроение, как он в этом виноват? И почему обязан принимать все удары на себя? Лишь в три часа дня Плант проснулся от головной боли и противного света, бьющего в окно сквозь набежавшие серые тучи и городской смог. Вдохновения не было, щека болела после кулака Джеффа, как и спина от колючек. В планах было нарисовать дерево ко вторнику и составить конспект по ненужной теме, но сил ни на что не хватало. Роберт нервно перевернулся, чувствуя ребрами каждую гниющую доску и каждый ржавый гвоздь. Он подумал о том, что Джимми сейчас гуляет где-то или сидит в гостях у Джеффа... Так, какого черта он думает о них? Тем более о Джимми, который поставил ему подножку перед всем классом и настроил против него Джеффа. И так понятно, что у них разные жизни и судьбы, а неугасающее желание помириться стоит забыть до скончания веков. Зачем вообще мириться, если этого сделать не получится? На костлявых из-за недоедания плечах Роберта словно уселись ангел с демоном. Первый убивал представлениями о коллекции артефактов, про которые было сказано на самом первом уроке, а второй хотел забыть об этом человеке навсегда. От противостояния полушарий мозга голова болела ещё больше. Роберт хотел разорваться, чтобы не думать о Джимми и его прекрасных эльфийских волосах. Это ведь его обидчик, они должны взаимно не любить друг друга. Но что-то не получалось... Придумывая новых воображаемых друзей (очень похожих на Пейджа), Роберт снова заснул. На этот раз ещё более крепко... День выдался скучным и нудным. В конце концов, ему пришлось прибраться и погулять с Эмили. Она обкидывала Роберта камнями и вечно куда-то убегала. В девять вечера как всегда разозленный папа вернулся с работы. Он снова обесценил кулинарные старания сына. Тогда Роберт решил поговорить с ним по душам. Он заварил две кружки чая и пришёл в зал, чтобы присесть рядом с папой у маленького столика. Неужели они наконец обсудят что-то вместе... - Привет, - поздоровался Роберт. - Не хочешь посидеть со мной? - Нет, я устал. - Да ладно тебе, пап... Я чай сделал. Будешь? - он протянул мужчине кружку, улыбаясь, но тот поднял с пола бутылку. Снова пиво. - Роберт, я хочу отдохнуть, - твёрдо сказал отец. - Убери свою воду с заваркой. Снова разговор не завязывался. Вместо него получался напряжённый диалог, совсем не похожий на семейный. - Я могу просто рассказать тебе что-то, - настаивал на своём парень. - Например, у нас в колледже есть большая библиотека. Мы с Джерри вчера ходили туда за разными романами для урока. А ещё там есть огромная столовая и красивый садик... - Ты опять за своё?! Ни слова больше о всяких садах и цветах! - закричал отец. Роберт перестал улыбаться и сник. - Ладно... Раз тебе неинтересно... Десять минут спустя опустела одна чашка чая и три бутылки пива. Плант решил как-то развеселить папу и сел на подлокотник его кресла. - Что ты делаешь? - спросил мужчина. Роберт помотал головой и медленно обнял его (первый раз за долгое время). На душе стало тяжело из-за новых обрывков детских воспоминаний, потому что когда-то отец был очень добрым... - Пап, я скучаю, - сказал Роберт, вздохнув. Старший никак не отреагировал, лишь попытался нервно выпутаться из рук сына. - Подожди... Папа, стой... - Отцепись от меня! - он встал и направился на кухню. Был слышен звук открывающейся дверки холодильника, затем звонкое соприкосновение чего-то стеклянного с поверхностью стола. Роберт понял, что происходит, и побежал к нему. Он увидел, что отец пьёт пиво прямо с горлышка бутылки. - Папа, не надо! Остановись! - закричал Роберт и отнял у него выпивку. - Давай поговорим, пожалуйста? - Я не хочу с тобой разговаривать!Отдай сейчас же! - Не отдам! Почему ты пьёшь? - в ожидании ответа Плант спрятал бутылку за спину. - Ты сам учишь меня не тратить деньги на что-то бесполезное, но при этом нарушаешь собственные принципы! Мужчина напоминал забытый всеми чайник, который начинал плавиться от долгого кипения. В бешенстве он прижал Роберта за горло к холодной стене, забрал бутылку и заорал, такое чувство, на весь Лондон: - Это мои гребаные деньги! МОИ! Я имею право делать все, что захочу! Ты никто в этом доме и всегда будешь никем! А теперь заткнись, или я побрею тебя к чёртовой матери! Он разомкнул пальцы на шее Роберта, и тот упал на пол, сильно кашляя. Сердце остолбенело и сжалось. Отец, угомонившись, вместе со всеми ушёл наверх. Роберт обессиленно подполз к стенке, чтобы опереться, и заплакал. Родной папа чуть не задушил его, а мама при этом даже не глянула в их сторону. Он точно позвонит Джону утром, на этот раз без сомнений. Почему в школах не учат тому, что надо делать, если тебя обижают родители? Или тому, как с такими разговаривать? Роберт проплакал примерно половину ночи. Ощущение нехватки воздуха все ещё приследовало его, всхлипы не остановливались, а страх сжимал грудь. На шатающихся ногах Плант как можно тише дошёл до своей спальни и запер дверь на хлипкую щеколду. Он хотел, чтобы завтра был учебный день, хотел уйти куда-то и не видеть отца несколько дней, а лучше месяцев. Как обычная попытка обняться привела к этому? Роберт винил во всем алкоголь, свою жизнь и себя. Он вытер слезы и посмотрел на горящие желто-оранжевые огоньки света, которые излучали окна чужих далёких домов. Сон пришёл незаметно. * * * Воскресенье выдалось сюрреалистичным, серым и каким-то прозрачным. Конечно, звонок лучшему другу отменился по непонятным обстоятельствам... Роберт никогда не думал, что с такой радостью встретит понедельник. Он в спешке собрался и, не попрощавшись с родителями, убежал на улицу. Благо, в тумбе удалось найти черную кофту на пуговицах. Она очень шла Роберту и выглядела куда лучше, чем дырявая рубашка с неотмывающимися пятнами крови. Ему удалось забыться в учёбе и рисовании гортензий, а подбадривания мистера Гранта были очень кстати. Преподавателю очень понравились получившиеся цветы, и он предложил отдать картину на конкурс. Роберт без раздумий согласился, заслужив черную зависть Бека. После того урока Джефф спросил у него: - Ну что, все же научился рисовать цветочки? Судя по всему, да. - Я всегда хорошо рисовал подобное... Ты мне завидуешь что-ли? - Конечно, прям сгораю заживо, - засмеялся он. - А ты, вижу, забыл, что было несколько дней назад? Ладно. Посмотрим, кто кому будет завидовать сегодня днем. - А что будет днем? - с опаской поинтересовался Роберт, нервно переминаясь на месте. Конечно, он все ещё очень боялся снова быть побитым. Джефф ушёл, не ответив на вопрос. * * * В четыре часа дня все заторопились по домам. Шёл противный мелкий дождь, когда Роберт впопыхах догнал Морин у выхода из внутреннего двора. - Тебя проводить? - Как хочешь... Он увязался за ней, довольный отсутствием резких выражений. Они болтали о чем-то не столь важном, Роберт смеялся и одновременно с этим стучал зубами от холода. У всех были длинные плащи, тёплые куртки и осенние сапожки, а у него только тонкая кофта и жалкие дырявые ботинки. Возле автобусной остановки им кто-то громко посигналил. Роберт с Морин остановились и повернулись в сторону машины. Тут Плант вспомнил слова Джеффа, так как это был именно его автомобиль. Со стороны водительского сиденья вышел Бек, а с другой - Джимми. - Эй, Морин, не хочешь прокатиться? - к ужасу Роберта, её звал именно Джефф. - Могу довезти тебя, а то промокнешь. Твой парень ведь не привык брать с собой зонтики. Она выпучила глаза и посмотрела на Роберта. - Ты сказал им, что мы встречаемся? - возмутилась Морин шёпотом. - Я же просила молчать! О, нет... - Извини, я совсем забыл и... Оно само получилось... - промямлил дрожащий Роберт. Она толкнула его, отошла в сторону и сладким наигранным голосом заговорила с Беком: - Я? С ним? Нет-нет, вы что-то путаете... - как унизительно. - Он просто привязался, сама не знаю, зачем. Я с радостью составлю вам компанию. - О, это замечательно! - довольно сказал Джимми. - Правильно, нечего тебе со всякими психами шляться. Роберт не знал, что делать и говорить. Он хотел как-то заступиться за себя, использовать подготовленные аргументы или поспорить, но было слишком холодно и обидно. Только когда Пейдж захлопнул за ней дверь, словно швейцар, Плант подбежал к Джеффу. - Зачем ты это делаешь? - спросил он, чуть не плача. - Что делаю? Спасаю от тебя девушек? - насмехался Бек. - Чувак, ты её не достоин. Он завёл машину и крикнул, опустив стекло: - До завтра, неудачник! У Роберта отнимали всё почти каждый день. Сначала Бонзо нашёл семью, потом изчезли родительская забота и доверие, затем нормальные отношения с новыми людьми, а сегодня ушла Морин. Точнее, она не говорила, что бросает его, но все было ясно. В любом случае, Джефф намного интереснее, богаче и популярнее, чем Роберт, у которого ничего нет. С разбитым в тысячный раз сердцем он шёл домой. Слезы на щеках смешивались с каплями воды и стекали с подбородка тонкой холодной струйкой.