Как и должно быть

«Закрыться на замок предельно просто, в кругу из звезд и догоревших свеч. Но чье угодно лопнет благородство, в ответ на безразличия картечь. Немного слов, за слогом не гоняясь, сказать в свою защиту мне позволь: «Не знаешь ты, как трудно жить, скрываясь и тайну превращать в слепую боль». Слепой душе не достается жалость, коль скоро та к границе приведет. Где нежность превращается в усталость и ненависть кривит победно рот. Я снова в пустоту кидаю камень, на дне колодца видя влажный блеск. У края замираю временами, надеясь на ответа робкий всплеск». Канцлер Ги

      Драко обожал весну. И поэтому посмеивался над собой — над привычкой постоянно смотреть, как с каждым днем все крупнее становятся листья на деревьях и кустарниках в саду мэнора, как в воздухе начинает проскальзывать «теплая нота», являясь предвестником лета.       Драко был готов с утра до поздней ночи гулять по саду и обширным угодьям поместья, наблюдая, как оживает природа. Если бы не дела… Но они с мамой теперь живут вдвоем, и он — глава рода со множеством обязанностей, плюс учеба на факультете зельеварения. И совсем мало свободного времени…       Но если открыть окно кабинета, в комнату врывался гомон щебечущих на все лады птиц или шум дождя, приносящего с собой порыв свежести; Драко в такой момент покидал кресло за столом и долго стоял, вглядываясь в почти сплошную пелену. А когда в придачу к практически льющейся с неба воде поднимался сильный ветер, клоня к земле деревья и кустарники, Драко чувствовал, что становится другим. Что внутри все оживает — пустота, уже много лет как взявшая его в плен, смешивается с чем-то сильным, глубоким, резким.       С тем, что Драко уже много лет прятал внутри.       И даже сам не знал, когда это началось, и каждый брошенный на него взгляд зеленых, как весенняя трава в мэноре, глаз начал отзываться странным сжимающим ощущением внутри. Все металось и бесновалось так, что тело не знало, куда деваться, а язык присыхал к небу. И даже мозг не подсказывал, какую гадость следует сказать. Зато потом, когда проходило время, вдруг становилось ясно, что можно было бы сделать. И Драко казалось, что он опаздывает сам за собой.       Но почему вспоминалось детское чувство, что обязательно случится что-то хорошее? Что там, за поворотом, его, Драко Малфоя, обязательно ждет невероятное, волнующее и захватывающее? На много лет Драко забыл о давних эмоциях — с Волдемортом было не до того — но вот уже несколько лет они возвращались. И именно когда природа в мэноре начинала зацветать и оживать — все это снова было с ним. Весна дразнила, обещала, заставляла верить, и… обманывала.       К началу летней жары Драко обычно чувствовал себя в очередной раз одураченным, наивно поверившим обещаниям, спрятанным в свежести дождевых капель, в легком аромате цветов и травы. А ведь каждый раз казалось, что все получится! Что еще немного, и… Что — «и»? Он и сам не был уверен в том, что знал это.       Просто разомлевший от весеннего тепла, по которому скучал в долгие зимние месяцы, и одурманенный хаосом майских запахов Драко забывался, откинувшись на одну из садовых скамеек. Мечты сами уносили в иную реальность, где зеленые глаза искали только его, а не скользили мимо, когда их обладатель случайно сталкивался с ним на территории магического университета — будущие авроры и зельевары обучались рядом. Драко старался — не видеть, не думать, не смотреть.       Не получалось. И это было сродни какому-то изощренному проклятию, жертвой которого он стал непонятно как. И не было контрзаклинания, исцеляющего зелья, темномагического обряда или иного избавления.       А Поттер всегда смотрел так, словно хотел чего-то. Ударить? Выхватить палочку и наслать какое-нибудь пакостное заклинание? В этом взгляде читались какая-то тяжелая усталость, недоверие, обреченность и… страх? Но чего ему было бояться, со всех сторон обласканному привилегиями герою? Правда, Драко не слышал, чтобы тот воспользовался хоть одной. Премию от Министерства отдал на восстановление Хогвартса, экзамены сдавал наравне со всеми — Драко, когда увидел его у кабинета, отпрянул от неожиданности, понимая, что рискует не удержаться на ногах…       Как бы хотелось не думать о нем! Вдруг в один прекрасный момент осознать, что не вспоминал о Поттере уже несколько недель. Но, наверное, даже пара часов была бы подарком… Стать свободным от собственных чувств и эмоций, раз уж невозможно ничего другого.       И Панси была не права, когда говорила, что Поттер неспроста так смотрит — прямо-таки пожирает его глазами. И что они так и будут ходить вокруг да около, пока кто-то не решится. Вот только Драко этого «пожирания» ни разу не чувствовал — ничего, кроме равнодушия.       И на что надо решаться? Толкнуть Поттера прямо в университетском коридоре — сильно, грубо, резко? Чтобы хотя бы прикоснуться на мгновение, почувствовать его так близко, как только возможно. И осознать, что ничего не выйдет. И он, Драко Малфой, навсегда останется один на один со своей больной страстью, от которой избавления не будет до конца жизни… А Поттер, конечно, никогда не узнает об этом. Станет жить счастливо, женится на своей Уизли… Панси, правда, говорила, что они давно расстались, но Драко не очень-то в это верил. Поссорились — помирятся! Рыжая своего не упустит.       Весной Драко, одурманенный водоворотом запахов свежести после дождя и распускающихся растений, верил в то, что когда-то обязательно что-то изменит. Сделает шаг навстречу своим терзаниям и хотя бы узнает правду. Вдруг Поттер на самом деле не просто так его разглядывает, и есть шанс…       Но в прошлую и позапрошлую весну он обещал себе то же самое…