Как и должно быть

      От Лонгботтома пахло теплицей — точнее, всем, что там росло или только собиралось. Одновременно горечью и свежестью, чем-то терпким и сладким, глубоким и даже завораживающим. И это было постоянно, стоило только Невиллу пройти мимо, и уже стало для Драко символом всех неудач разом. И при этом он почему-то не задумывался, что от него самого пахло точно так же. Он вообще старался не думать… Так было легче.       Потому что никак не мог представить себя обжигающе-жарким летом в Хогвартсе, и притом под присмотром национального героя Невилла-так-его-Лонгботтома! Все это казалось сном, никак не желающим заканчиваться и оборачиваться привычной явью. Хотя когда и где она закончилась, эта явь? Когда отец не помогал Волдеморту, а мать не вздрагивала от каждого шороха в собственном доме, и дьявольский смех тетушки Беллатрисы гулко не раздавался во всем мэноре…       Жарко…       Драко вздрогнул, пытаясь избавиться от непрошеных воспоминаний, и вернулся к семенам, разбросанным по полу теплицы. Надо собрать их в пакет до прихода Лонгботтома — тот скоро вернется, чтобы забрать его на ужин. А после него они в теплицу уже не ходили, и можно будет принять ванну в попытке избавиться от запаха или встретиться с Панси — если Финниган не уведет ее наводить порядок в совятне или сарае для квиддичных метел.       Потому что подруга, как и он сам, под надзором сродни тому, что накладывается на несовершеннолетних. Так решил Визенгамот, разбиравший их дела. Не хотелось думать, что могло бы произойти, если бы не заступничество Поттера, четко обозначившего свою позицию в отношении него: Дамблдора не убивал, его самого не узнал, никого в мэноре не пытал. В какой-то момент, встретившись с Гарри взглядами в зале заседаний, Драко даже с какой-то горькой усмешкой подумал, что тот сейчас начнет говорить о его гостеприимстве! Но нет. В итоге маму выслали из страны, отца отправили в Азкабан, а его самого вместе с Панси — под надзор и опеку нового министра магии Кингсли Бруствера, который не нашел ничего лучше, кроме как отправить их в Хогвартс, передав ответственность директору Макгонагалл.       К тому времени восстановительные работы в школе завершились, и она не нашла ничего лучше, как передоверить их Лонгботтому, после спешной сдачи экзаменов согласившемуся подготовить теплицы к началу нового учебного года, и Финнигану, решившему пока остаться в роли ассистента мадам Хуч и помощника тренера квиддичной команды. Узнав об этом, Драко стало почти смешно — где Паркинсон и где квиддич?       Хотя в остальном было не до смеха — как минимум год под надзором. И то этот срок могли увеличить, если его сочтут недостаточно исправившимся… Поэтому Драко, сжав зубы, старательно улыбался Макгонагалл, которую видел только в Большом зале во время еды, и выполнял все задания Лонгботтома, пытаясь понять, почему раньше как-то не взбрело в голову ненавидеть травологию! Наверное, потому, что не уделял ей должного внимания, и после сдачи СОВ, естественно, не выбрал. Не предполагал как-то, что придется разбирать семена, пересаживать цветы, сходить с ума от жары и запахов, а еще… Что Лонгботтом будет ужасно раздражать!       Драко как-то не особо обращал внимание на предводителя партизанского движения гриффов против Кэрроу. И только начав свои печальные отработки и стараясь не думать о том, как живется маме у кузин во Франции и выдержит ли отец десятилетний срок в Азкабане, внимательно рассмотрел своего надзирателя.       Да, от робкого полноватого парня ничего не осталось — вытянулся, похудел, изменил прическу и явно что-то сделал с зубами. Вот только общительнее не стал — не скрывал, что подопечный ему неприятен, сквозь зубы говорил, что нужно сделать и как именно. А на ночь отводил в комнату, накладывая запирающее заклятие. В первый день Драко показалось, что Лонгботтом и палочку отберет, боясь, что, оставшись один, он тут же начнет вызывать уцелевших Пожирателей и продолжать дело Волдеморта!       Но это все равно, наверное, было лучше, чем если бы он достался Поттеру — Драко смутно осознавал, что такой поворот событий не понравился бы ему гораздо больше. Но, к счастью, герой отбыл в Австралию вместе с Грейнджер, Уизли и его сестрой, и раньше осени и начала занятий в академии авроров его не ждали. Видимо, тот решил, что сделал достаточно добрых дел — в том числе и для него. Драко знал, что никогда не поймет Поттера и его стремление причинять добро направо и налево.       Жарко…       Драко наложил на себя охлаждающее заклинание, злясь на то, что растениям нужно тепло, и отрегулировать температуру в теплице нельзя. Когда Лонгботтом говорил об этом, Драко решил, что тот сейчас напомнит, что ему и так повезло не попасть в Азкабан. Но больше на жару не жаловался, напоминая себе, что ванная старост доступна, и до ужина можно будет привести себя в порядок. А потом — взять книгу из доступных секций библиотеки или позвать Панси прогуляться к Черному озеру. Или думать о том, что до окончания надзора останется меньше года. Только что с ним произойдет осенью, когда в Хогвартс приедут ученики? Куда ему скажут деваться? Здесь вряд ли оставят… Но в дом Лонгботтома и его полусумасшедшей бабки тоже, наверное, не отправят?       Жарко…       Обновлять охлаждающее заклинание приходилось каждые полчаса — на большее не хватало. И в глазах снова начинало темнеть — на прошлой неделе Драко потерял сознание, а когда спустя несколько секунд, как потом выяснилось, очнулся, обнаружил, что лежит в тени на улице, а донельзя перепуганный Лонгботтом трясет над ним палочкой… В тот день на этом его работа и закончилась, но было так плохо, что повторения подобного не хотелось.       И потом Невилл несколько дней пристально наблюдал за ним, словно был готов сорваться к нему в то же мгновение, если что случится. Его взгляды Драко ловил на себе не раз — тяжелые, обволакивающие, густые… Становилось не по себе — тело отзывалось непонятной дрожью.       — Да хочет он тебя, вот и все! — хохотнула Панси как-то во время прогулки, когда Драко не то чтобы пытался рассказать ей об этом, но вскользь упомянул. А с кем ему еще было разговаривать? Не с Макгонагалл же!       — Не замечал у него интереса к парням, — с некоторым удивлением отозвался Драко.       — Ну, начнем с того, что ты его раньше вообще не замечал, — уточнила Панси. — А мне вот Симус сказал, что когда решался твой вопрос, Лонгботтом сам вызвался забрать тебя в Хогвартс под свою ответственность. Все удивились, но искать другие варианты не стали. Просто тогда уж сослали сюда и меня — за компанию!       Драко не знал, что сказать — родители Панси от Волдеморта старались держаться подальше, но попытка держать нейтралитет не спасла их от гибели от руки Родольфуса Лестрейнджа за пару дней до начала Последней битвы. Панси о смерти родителей узнала не сразу. И сейчас тоже не знала, что придется делать осенью — хотела пойти учиться, но не могла выбрать специальность, и не была уверена, что ей позволят сделать это до окончания надзора.       — О, Финниган у тебя уже Симус? Что у вас происходит? И так быстро…       — Ну, надо же мне его как-то называть! — слишком поспешно и раздраженно отозвалась подруга. — И у нас с ним метлы, квоффлы и бладжеры!       — Видел я, как вы вечером летали, — Драко решил немного подразнить ее. — Вот уж не ожидал, что удастся увидеть мисс Паркинсон на метле. Может, если останешься в школе, тебя и в квиддичную команду возьмут.       — Да ни за что! И вообще, мы проверяли исправность спортивного инвентаря, а не то, что ты думаешь.       Драко не думал. Зная Панси и наблюдая несвойственную ей горячность, он предполагал, что у нее все сложится — под защитой Финнигана никто ее не тронет до окончания надзора. А после она получит наследство и будет жить, как захочет. С Финниганом или без. Пока его гораздо больше волновало, что ждет его самого. А еще — непробиваемый Лонгботтом, который в умении владеть собой кажется, скоро его самого переплюнет.       Жарко…       Драко устал. Но рыхлить землю вокруг растений предстояло еще как минимум два часа — в пять придет Лонгботтом и как всегда молча даст понять, что работа закончена. Но до этого времени… Драко прошелся по первому ряду растений с конца и почти до начала теплицы, и решил выйти на улицу и немного постоять в тени, надеясь, что появится хотя бы слабый легкий ветерок. Но, видимо, слишком резко встал — в глазах начали плясать красные огни на черном фоне, и вдруг повело куда-то в сторону. Нелепо взмахнув руками, смутно и как-то очень медленно, по-черепашьи, он успел подумать, что сейчас ударится виском о дверной косяк.       Но тело отказалось слушаться — ровно до того момента, как оказалось поймано сильными руками. Драко почувствовал, что кто-то крепко прижал его к себе, и даже в таком вяло-тягучем состоянии понял, кто это мог быть. Для этого не нужно было открывать глаза, но Драко все-таки открыл. Чтобы сквозь пелену головокружения увидеть решительное лицо Невилла — смутно припоминалось, что когда-то он уже видел этого неистового гриффиндорца таким. Глаза снова сами собой закрылись, и, прежде чем окончательно провалиться в темноту, Драко почувствовал чужие губы на своих. И даже попытался ответить на поцелуй, крепко цепляясь за твердые мускулистые предплечья Невилла Лонгботтома.       Очнулся Драко уже в Больничном крыле, наблюдая, как мадам Помфри перебирает фиалы с зельями. Вообще-то целительница в школе летом не жила, в прошлый раз ее вызывали, когда Финниган свалился с метлы. И сегодня, видимо, она прибыла ради него.       — Очнулись, мистер Малфой?       Пришлось выпить прохладное лекарство, которое слегка уменьшило шум в его голове и немного прояснило сознание. Отвечать на вопрос Драко счел излишним.       — Вам нельзя работать в таком пекле, и вообще на улице в жару, у вас для этого слишком слабые сосуды, да и вообще не наблюдается крепкого здоровья, — продолжила целительница. — Я подготовлю заключение для Министерства, чтобы они подобрали вам более подходящую работу. А пока лежите и не вставайте, через пару часов принесу другое зелье.       — А где Лонгботтом? — против воли вырвалось у Драко.       — Невилл внезапно уехал из Хогвартса. Какие-то срочные дела…       Драко очень не хотел признавать, что накатившее подобно охватывающему в теплице жару чувство называлось простым словом «разочарование».       

***

      Жарко…       Драко, чуть отодвинувшись от котла, вытер набегающий на лоб пот рукой, отбрасывая назад волосы и радуясь, что через пять минут зелье надо будет снимать с огня и переставлять на полку — настаиваться. И что в целом в помещении вполне комфортная температура, особенно в архиве, куда ему скоро надо будет удалиться до конца дня. Все-таки работа младшим зельеваром в Мунго устраивала намного больше, чем возня в теплицах Хогвартса.       И свободу почти ничто не ограничивало — мэнор только оставался законсервированным и опечатанным до мая. Но зато он мог позволить себе снимать крошечную квартирку в одном из домов Косого переулка, пусть даже и обязан после одиннадцати вечера находиться дома, потому что в любой момент возможен визит авроров. Два раза они уже приходили… Но и в этом есть плюс — его не ставили на работу в ночные смены. А из минусов — только раздражающая скука. Когда вернется в мэнор, в первую очередь закажет себе нормальную одежду, проверит счета и устроит званый ужин, давая понять, что снова стал Драко Малфоем!       Только кого приглашать? Забини в Италии, Паркинсон обязали работать в Министерстве до окончания надзора, и она уже не скрывала, что встречается с Финниганом. Гойл открыл спортивный зал — забавно! — и пытался приобщать волшебников к здоровому образу жизни. Поэтому виделись они очень редко.       А еще мозг был постоянно занят мыслями о Лонгботтоме, которого после того короткого поцелуя так и не удалось увидеть. Последним, что слышал Драко от Панси, которой он об этом волнующем моменте не рассказал, было то, что его бабушка умерла и Невилл был занят вступлением в наследство. И вроде бы должен был уже начать учебу в университете — естественно, выбрав травологию — и планировал отправиться вместе с другими студентами в экспедицию за редкими растениями.       Драко злился на себя, но не мог забыть те ощущения, когда оказывался в руках Невилла — было как-то по-особенному тепло, и это не имело никакого отношения к обжигающе-засушливой погоде. Прижимаясь к Невиллу, Драко чувствовал себя центром Вселенной, нужным и ценным просто за то, что он есть. Забылось все — и недовольство ситуацией, в которой оказался, и терзающие ночами страхи за будущее. Все отступало перед мыслью «все будет хорошо». Потому что ты кому-то нужен, и все это — не просто так.       Драко, несмотря на вполне объяснимую злость, хотел это вернуть. Но как? Отправить Невиллу букет редких растений с запиской: «Спасибо, что надзирал за мной»? От этой глупой идеи, непонятно как проникшей в сознание, хотелось смеяться. Особенно, если представить выражение лица Невилла — то, каким оно могло быть в этот момент. Да и нет у него никаких редких растений, и не предвидится.       Пригласить в гости? Куда, в мрачную квартиру, размером раза в четыре меньше его спальни в мэноре, заставленную старой, едва ли не разваливающейся мебелью? Что они будут там делать?       После этой мысли обдало жаром сродни летнему, и перед глазами замелькали картины одна развратнее другой. Он что… на самом деле хотел сделать это… с Лонгботтомом? Или это просто фантазия разыгралась — после того, как они с Забини прекратили весьма приятные, но ничего не значащие развлечения в спальне подземелья по объективным причинам, Драко ни с кем не спал. Наверное, оттого и такие мысли. Нужно всего лишь напиться и подцепить кого-нибудь в баре. До одиннадцати часов. И тогда все забудется. Не придется вспоминать лето и Невилла. И получится жить в настоящем — в сентябре и подвале больницы Святого Мунго, где расположены помещения зельеваров.       Снимая плотный фартук, призванный оградить от брызг готовящихся зелий, Драко мельком глянул на себя в зеркало, по старой привычке поправляя волосы. Хотя для чего сейчас прихорашиваться? Для того, чтобы зайти в продуктовый магазин и готовить ужин? Домовиков нет, пришлось, руководствуясь зельеварческим опытом, учиться варить и жарить — ходить по ресторанам доходы не позволяли. А завтра выходной, и Панси обещала заглянуть вечером — после того, как проводит Финнигана в командировку.       Улица встретила сентябрьской прохладой — желтые листья, хаотично кружась в лишь им ведомом водовороте, почему-то навевали тоску.       «Даже странно», — подумалось Драко — осенней хандре он никогда не был подвержен…       — Привет! — короткое слово откуда-то слева раздалось неожиданно, заставив вздрогнуть.       Лонгботтом.       «Стоит, спрятав руки в карман темной мантии, и явно чувствует себя смущенным — не смотрит в глаза. Вообще на меня не смотрит. Наверное, так даже лучше…»       — Привет. Что ты здесь делаешь? — Драко добавил к удивлению ноты равнодушного безразличия — в этом он был до сих пор силен, то, что вдалбливалось в голову годами, редко могло покинуть ее бесследно.       — Не знаю, — вздохнул Невилл. — Наверное, хотел узнать, как ты устроился.       — Тебе же уже не надо за мной присматривать? — удивление в голосе следовало усилить… Лонгботтом не должен был даже заподозрить, что… Потому что все равно ничего…       — Ты прав. Не надо. Но…       — Что «но»? — Драко чувствовал себя не в своей тарелке, но предательское сердце начало колотиться о грудную клетку как отцовский филин о прутья решетки в попытке дотянуться до печенья.       — Знаешь, обезглавить змею было проще, чем пригласить тебя выпить! — выпалил Невилл гораздо громче, нарушив меланхоличную тишину малопосещаемого переулка. — Но, во всяком случае, от этого была польза!       — То есть от выпивки со мной пользы никакой? — брови Драко почти против его воли поползли вверх.       — От выпивки с тобой, как и от тебя самого, только одни проблемы, — вздох Невилла не ускользнул от внимания Драко. — Но я почему-то хочу тебя пригласить.       — Наверное, потому, что я хочу согласиться? — это было уже слишком: связь языка с мозгом прервалась окончательно и бесповоротно. — И даже расскажу, как устроился, если тебе так уж интересно.       — Куда пойдем? — видимо, сказав самое сложное, Лонгботтом ожил.       — Я знаю один бар, — Драко и сам не понял, как они оказались рядом и медленно пошли вперед. — Панси подсказала.       — Как она? — кажется, завязывался вполне нормальный разговор.       И это было почти удивительно.       — Ей скучно в отделе по учету вдов и сирот, но справляется. Говорит, что после того, как снимут надзор, в жизни не заполнит больше ни одного пергамента!       Спустя полчаса, приканчивая не помня какой по счету бокал огневиски и ловя смешинку в глазах уже совсем расслабившегося Лонгботтома, Драко не сомневался, что сегодня ночью в его постели будет очень жарко.