Милена, сияя голливудской улыбкой, с цветами и конфетами зашла в ателье Миллер.
— Моя дорогая, — жеманно произнесла она, протягивая подарки Эстелле. — Снова победа. Ты снова превзошла себя. Я так здорово смотрелась в костюме чёрного лебедя.
Эстелла сдержанно улыбнулась. Радость Хуч была ей поперёк горла.
— Вот ты и нашла своё место, подле меня, — с отвратительно победоносной улыбкой произнесла Милена. — А ведь знаешь, если бы не я, ты бы так и не состоялась.
— О чём ты говоришь? — не поняла Эстелла.
— Твоё падение. Это ведь я сделала. Я подпилила конёк. Маленькая тонкая деталь. При приземлении с твоего коронного прыжка, если ребро затупить, то появлялся риск соскока ноги. Ты никогда не расставалась со своими коньками, даже ночью. Поэтому я подлила тебе в чай снотворного и затупила твой конёк, пока ты спала. Кто же знал, что неудачный соскок приведёт к разрыву сухожилий и раздроблению кости.
Эстелла стояла бледная как мел. И эта жеманная сука с такой ядовитой улыбкой сообщала ей о том, что она убила на корню всю её жизнь и карьеру.
— Ну что? — вопрос с заглядыванием в глаза стоил Хуч ещё одной минуты наслаждения, а Эстелле всех возможных сил, чтобы сдержать порыв и не огреть бывшую соперницу тростью.
— Ты ждешь, что я расплачусь или скажу тебе спасибо? — ответила вопросом на вопрос Эстелла.
Хуч поморщилась, она ждала другой реакции, не такой спокойной.
— Да мне без разницы. Что ты мне сделаешь, бедная моя портняжка?
Этот вопрос так и остался звенеть в ушах Миллер. Ночь сменилась днём, а вопрос не находил ответа. Эстелле хотелось плакать, но злость словно выжгла все слёзы. За одну ночь ещё совсем молодая девушка поседела. Недолго думая, Эстелла купила краску и осветлила волосы с одной стороны, разделив голову на две половины: белую и чёрную.
Когда Кэтрин увидела то, что с собой сотворила дочь, она всплеснула руками.
— Эсти, милая, что случилось?
— Ничего не случилось, мам. Случилась я.
— Но эта твоя экстравагантная причёска?
— Я теперь не Эстелла. Эстеллы теперь нет.
— Да что ты такое говоришь, доченька. Не пугай меня.
— Я не пугаю, мам. Теперь у меня будет другое имя. Круэлла.
— Круэлла? — мать не знала, что ответить. Что это была за юношеская бравада на грани помешательства. — По моему что-то произошло, и ты не хочешь мне говорить что.
— Скоро увидишь, мам.
***
На следующих соревнованиях Милена блистала в шикарном наряде, украшенном бисером и камнями. Эстелла была рядом. Стояла на трибуне и жадно смотрела на лёд.
— Какой прыжок! — вещал комментатор. — Наша Милена снова в лучшей форме. Посмотрите какая грация, какая высота. Но что это… погодите…
Эстелла от волнения сжала бортик ледовой коробки. Шикарное платье Милены разваливалось. Весь лёд залило переливами ярких красок рассыпавшегося бисера, а под конец платье на спине Хуч распалось на две стороны, обнажая подкладку, на которой было написано:
«Я сука!»
Весь стадион ошарашенно ахнул. Вспышки камер замелькали то тут, то там. Эстелла удовлетворённо улыбнулась. Опираясь на трость, она дошла до выхода со стадиона. В необычно ярко и гротескно одетой девушке с разномастными волосами никто не узнавал когда-то подающую надежды фигуристку Эстеллу Миллер.
Дома Эсти распахнула окно и долго курила, понимая, что чувства удовлетворённости ей достичь так и не удалось. Да, месть состоялась, но вернуло ли это потерянную карьеру и возможности?
— Эй, Эстелла! Эстелла! — снизу со двора кто-то отчаянно радостно и громко звал девушку вперемешку с бибиканием.
Миллер посмотрела вниз и улыбнулась. Рядом с большой старой машиной стояли два незабвенных приятеля дурашлёпа: Хорас и Джаспер.
— Эсти, выходи, покатаем! — кричали они.
— Что это за чудовище? — спросила Миллер, кивая на машину.
— Помнишь, мы на помойке нашли? Ну вот починили. Кстати, у неё название есть. Дэвил называется! — крикнул Хорас, на что Джас его поправил, хлопнув рукой по козырьку кепи.
— Де Виль, дурачок.
— Ну Де Виль.
Эстелла звонко рассмеялась.
— Спускайся! — крикнул Джаспер.
— Де Виль, — задумчиво произнесла Эстелла, — мне нравится. Иду! — крикнула она парням.
— Что с волосами? — спросил Джаспер, когда Эстелла спустилась вниз.
— Решила сменить имидж.
— Тебе идёт.
— А ещё я решила, что изменю всё: себя, наш с мамой бизнес.
— А с чего так? — спросил Хорас.
— Всему виною лёд, — загадочно произнесла Эстелла и села на переднее сидение рядом с местом водителя.
— Ничё не понял, — с улыбкой произнёс толстячок, и вальяжно как швейцар закрыл за Эсти дверцу машины.
