Стань моей (наживкой)

Вильям Вонка В кабинете стояла умиротворенная тишина. Не та, что раньше — гнетущая и терзающая изнутри, а вселяющая спокойствие и легкую дремоту. Она умышленно навевала тоскливые мысли, что кружили неутомимым вихрем и не давали сосредоточиться, как следует на работе. А ее было предостаточно, если не брать в расчет стопку договоров с поставщиками, которые требовали особого внимания. За окном давно повисли сумерки, густыми клубами черных облаков заслоняли верхушки многоэтажек и промокшие от недавнего дождя угрюмых крыши. На комоде вещал старый радиоприемник, с шипящим, шаркающим звуком, и гнусавым голосом ведущего сообщал последние новости этой недели. В дверь громко постучались. Взгляд метнулся к циферблату на часах, где острая стрелка ловко огибала круг. Изогнув бровь, я замер в ожидании, позволяя войти в кабинет. — Мистер Вонка, — один из моих служащих коротко кивнул и только после ответного кивка ступил внутрь. — Две участницы покинули свои комнаты и сейчас направляются в сторону столовой. — Как интересно. Время такое раннее, — откинувшись на спинку кресла, я задумчиво сжал подбородок. — Кто это? — Мисс Пирс и мисс Осборн, — четко отозвался служащий, согнувшись в полупоклоне и вновь распрямившись. Помнится, совсем недавно мы с мисс Пирс заключили договор, где один из пунктов гласил, что без надлежащего разрешения свободно передвигаться по фабрике запрещается. Кто бы мог подумать, что ветреная юная леди не продержится и несколько часов. — Хочу посмотреть. Операторская комната пустовала. На панели с множеством широких экранов рябило разными подвижными картинками. Под строжайшим наблюдением находилась вся фабрика без исключения. Камеры располагались во всех цехах, помещениях, коридорах в целях безопасности и полного контроля. Наведя курсором в сторону отведенного женского корпуса, я не сразу заметил две темные фигуры. Оказалось девушки ушли довольно далеко не страшась заблудиться и быть пойманными прямо на месте. Мисс Пирс и мисс Осборн шли не спеша лишь изредка оглядываясь, но не для того, чтобы убедиться в слежке или наличии камер наблюдения, а из простого врожденного любопытства. Как глупо с их стороны действовать настолько безрассудно. Цепкий настороженный взгляд мисс Пирс уставился прямо в камеру, спрятанную столь надежно, что я бы и сам нисколько в этом не усомнился. Но девичий взгляд за распахнутыми веерами ресниц сканировал, будто рентген, напрочь выбивая из колеи. Сердце прошибло молотом безумного страха, и необычного чувства связавшего тугой узел внутри. Она заметила? Долгий, томительный миг промедления. Наши взгляды столкнулись в боевой молчаливой схватке, брызнул сноп ярких искр через цветной монитор, и девица отвернулась, продолжая свой путь, как ни в чем не бывало, не заподозрив слежку. Значит, совпадение? — Заприте их комнаты, — злость всколыхнулась, хотелось тот час проучить, заставить испугаться и забиться в угол запертой клетки. — Не открывайте до тех пор, пока не состоится официальная встреча. Пускай они явятся туда в таком виде. — Не возвращать их обратно? — служащий удивился, но по взгляду не было понятно, сожалеет он или в тайне злорадствует. — Ни в коем случае, — подтвердив его опасения, я не поскупился на лукавую усмешку, глядя, как ловушка медленно захлопывается прямо над их головами. Немыслимое торжество испытал на собственной шкуре, стоило им переступить порог собственной комнаты. Ошибочно я предполагал, что в компании совсем юных и неопытных девиц мне будет тоскливо и скучно нести это бремя отбора, однако нашлись некоторые индивидуумы, способные меня позабавить. Оставшись в операторской один, я еще немного понаблюдал за наглыми гостями и как только они скрылись за дверьми столовой — отправился на встречу. Негоже оставлять без присмотра неугомонных любопытных клуш. Занимался янтарный рассвет. Тьма отступала черными клубами, рассеиваясь по ветру. Фабрика постепенно оживала, и на пути все больше встречалось моих маленьких товарищей, готовых приступить к работе в очередной будний день. Все как один громко приветствовали и мимолетно кивали головами как неваляшки. Путь до столовой преодолел быстро и когда уже готов был разоблачить тайных воришек на месте «преступления» — резко замер. Рука так и осталась висеть в воздухе, не успев толкнуть дверь. Сквозь тонкую щель прорезался мужской голос, знакомый, доброжелательный и насмешливый. С шутливой интонацией подтрунивающей ночных беглянок. — Я не расскажу мистеру Вонке о том, что видел вас здесь, но впредь если вам что-то захочется, то обращайтесь ко мне, — вот же святой добродетель, никак не уймется! — Берите все, что захотите и скорее возвращайтесь обратно! Началась громкая возня с перестукиванием шкафов, перезвоном посуды. Настало самое время беспокоиться за сохранность кухонной утвари. Страшно было вообразить, какие муки она переживала в этот момент. Разразившийся грохот заставил меня вздрогнуть и на полшага отпрянуть от двери. Разбивалась посуда, летели столовые приборы и стеклянные бокалы. Терпеливо ждать снаружи уже становилось невыносимо. — Твою мать! — звучное ругательство сорвалось с губ мисс Пирс. — Ты! Ты! Проклятье! С языка сняла! — Сюда кто-то идет! — забеспокоился Чарли и весьма не напрасно. — Быстро под стол! Умышленно переждав минуту, я позволил им спрятаться, не без выгоды для себя, естественно. — Чарли? Это ты здесь? — придав голосу как можно больше отстраненности, я нахмурился для пущего вида, но лишь один бог ведал, как в тот момент я сдерживался, чтобы не закатиться безудержным смехом. — Мистер Вонка, простите. Я пришел за едой для Стифа, и случайно уронил посуду в шкафу. Мука тоже рассыпалась, — пока Чарли птицей трепыхался в бесстыдной лжи, пытаясь выгородить девиц, а я бегло осмотрелся, оценивая наличие нанесенного ущерба. — И зачем ты полез в тот ящик? Ты же знаешь, что еда для нее лежит всегда в одном и том же месте, — мой многоуважаемый наследник еще не раз пожалеет, что ввязался в эту игру, ибо здесь все играют по моим правилам. Полагаю, он так и не усвоил этот урок. — Ну… я хотел еще найти немного печенья, проголодался, — бессовестно врал мистер Бакет, изображая полное спокойствие и контроль над ситуацией. — Ты же не любишь печенье, — парировал я, но подловить юношу оказалось крайне сложно. — Я люблю овсяное, думал, у нас есть. В детстве мама давала мне его с молоком, вот и подумал, что может быть, на кухне найду упаковку, — это была его последняя попытка оправдаться, но и она с треском провалилась. — Не задерживайся, — нарочито строго уронил я, не сводя пытливого взгляда с сына Бакетов. — Скоро состоится официальный прием, ты будешь присутствовать со мной. Не забыл? — Забудешь такое, — он старался отшутиться, небрежно и даже буднично, жестами отвлекая мое внимание. Какова вероятность скрыть под столом двух несмышленых девиц и щедро приправить это безобразие щепоткой муки? Выяснилась, что довольно высока. Как печально, что организаторы мероприятия бессовестно забыли позвать меня на огонек. — Ну, если память все еще тебе верна, то жду сегодня в главном обеденном павильоне, — перебирая пальцами цепочку на боковом кармане фрака, я одарил его самой любезной и деликатной улыбкой, на которую только был способен. К счастью, никто из присутствующих не догадывался, что эта фраза была адресована не только Чарли.

***

Селена Пирс Дотошный магнат, наконец, оставил нас, убравшись восвояси. Обмякшее тело Вероники лежало у меня на руках с алым румянцем на щеках и легким болезненным жаром. Чарли подступился к ней, прислушиваясь к тихому размеренному дыханию. Грудь вздымалась спокойно, умеренное сердцебиение говорило о том, что с девушкой все в порядке и совсем скоро она вновь очнется. — Я отнесу ее в комнату, — тут же вызвался Чарли, укладывая посуду обратно в шкаф, а разбитые осколки в мусорное ведро. — Некогда тут оставаться, позже все приберу. Пошли! Вероника вздрогнула, зашевелилась, беспокойно заворочалась, постанывая что-то нечленораздельное себе под нос. В бешенстве распахнула глаза, подскакивая с места, и бегло в страхе принялась ощупывать себя на полную сохранность. Внимательно вглядевшись в раскрасневшееся лицо своей соседки, я почуяла неладное. Маленький червячок сомнения прокрался глубоко в душу, наводя на странные не имевшие под собой никакого основания мысли. А взаправду ли моя новоявленная знакомая потеряла сознание? Может ли это быть хорошей актерской игрой, или же ее дикое пристрастие к падению в самых неловких ситуациях — это лишь фарс, склонение нежелательных обстоятельств в свою пользу. Но я промолчала, нервно дернув плечом и отмахнувшись от хлопотных дум. — Как ты? — опустившись рядом с ней на корточки, заботливо прислонила ладонь к горячему лбу. — У тебя небольшой жар. Пошли уже. Выпроси теперь у мистера Вонки себе месячный запас печенья, ибо подобные вылазки я больше не в силах пережить. — Прости, — переводя быстрое дыхание, она понуро опустила взгляд, пригладив грязную шевелюру волос, стряхиваю муку. — Больше я бы и сама предпочла не выходить. Чарли, занятый уборкой посуды неподалеку расслышал часть разговора и глумливо усмехнулся своим мыслям, не переставая расставлять по местам кухонную утварь. Позже он вновь вызвался проводить нас до комнат, чтобы уж наверняка мы в здравом уме не заплутали по длинным коридорам и не нарвались на общество хозяина фабрики, который, как выяснилось, совсем не дремлет, расхаживая в такую рань по владениям. — Не стану скупиться на благодарности, — младший Бакет улыбался, игриво выгибая надломленную бровь. — Спасибо дамы за то, что скрасили и внесли щепотку хаоса в мое скучное повседневное утро. — Да ладно тебе, обращайся, — смело ляпаю я, и только запоздало улавливаю смысл своих слов. Становится неимоверно стыдно. Притупив взгляд, неловко отвожу его в сторону, устало вздыхая. Напоследок коротко кивнув, юноша бодрой походкой скрылся за поворотом, словно и не было рядом с нами никакого наследника мистера Вонки, как призрачное видение или приятный, до едва ощутимой сладости, сон. — Селена, — окликнула соседка, отрывая от суетных мыслей. — Дверь не открывается. Ключ не подходит. — Дай мне. Но и мои попытки не дали никаких плодов и тщетно провалились. Замок упрямо не поддавался и ключ, проскальзывая в скважину, не проворачивался ни единого раза. Замер вбитым гвоздем без шанса на малейшее продвижение. — Это еще что такое? — руки стерлись в мозоли, вздулись крупные кровяные ранки. — Он вообще не двигается! Попробуй ты! Грязные, перепачканные мукой в старой спортивной одежде мы не теряли надежды на лучшее. С каждым толчком двери возможность помыться возрастала в вдвое, но каждый раз ускользала сквозь пальцы, когда проклятый ключ замирал без движения. — Гадство! — пнув коленом дверь со всей силы, я взвыла, оседая на пол и роняя побелевшее лицо в мозолистые ладони. Хотелось биться, кричать, стенать и пожаловаться всему миру разом, чтобы следом услышать тысячу слов утешения. Только сейчас я сполна вкусила горечь совершенной ошибки, ставшей теперь роковым предзнаменованием в моей жизни. «Зачем я тогда послушала Фиби? Нужно было сразу продавать билет, пользы и то было бы больше!» — с досадой подумалось мне, через стиснутые зубы, шумно выдыхая воздух. — Все что ни делается, все к лучшему, Селена! — уже вслух, с неподдельным недовольством и гневом передразнивала я, вспоминая слова подруги перед походом на фабрику. — Что-то я не припомню, чтобы эта гипотеза хотя бы раз сработала в мою пользу! — Чего вы тут разорались? — из соседней комнаты высунулась рыжая макушка девушки. Совсем еще сонная в одной пижаме она на цыпочках выползла в коридор. — У нас дверь заклинило, — пожала плечами Вероника, усаживаясь на пол вместе со мной. — А куда вы ходили в такую рань? — девушка интересовалась без злобы, с удивлением разглядывая наш весьма необычный внешний вид. — Тебе какое дело? — огрызнулась соседка, окатывая незнакомку неприязненным взглядом, словно не мы по уши перепачканы мукой предстали перед ней, а совсем наоборот. — Ну ладно…— обиженно фыркнув, она уже было собиралась скрыться в комнате, но я не позволила сделать этого, схватив ее за локоть. — Подожди! — хватаясь за руку девушки как за спасательную соломинку, я мертвой хваткой вцепилась в рукав пижамы. — Можно нам зайти умыться? Мы воспользуемся ванной и сразу уйдем. Незнакомка нахмурилась, переминаясь совсем не долго, раздумывая, стоит ли пойти навстречу двум чудаковатым соперницам, которые шатаются ночью неизвестно где, а потом еще и бесцеремонно ломятся в чужие комнаты. На свой страх и риск, взвесив все «за» и «против» она, в конце концов, позволила войти, отступая в сторону и пропуская нас в комнату. Ее соседка все еще видела десятый сон, а посему не заметила нашего общества, продолжая сладко сопеть на кровати. Мы с Вероникой по очереди посетили чужую ванную, стараясь, лишний раз не дотрагиваться до пузатых баночек и вытянутых склянок, наверняка до безумия дорогущих. К тому времени как мы успели привести себя в божеский вид, вторая жительница этой комнаты уже проснулась и выразила свое возмущение по поводу того, что Шарлота — так представилась рыжеволосая особа, пустила нас в комнату, не посоветовавшись с ней. Вероника стойко терпела нападки, сложив руки на груди, и с толикой иронии закатывала глаза к потолку, в то время как блондинка напротив театрально вздыхала, направляя поток непристойных ругательств на несчастную Шарлотту. — Господи, умолкни уже, — тут не выдержала я, чувствуя, как против воли терпение трещит по швам. — Мы уходим. Не хватало еще, чтобы ты все стены своей слюной забрызгала. — Ты… чушка! Вообще не затыкай мне рот! — блондинка вскочила с кровати, вплотную подпирая меня к стенке. Миловидная, утонченная внешность никак не клеилась воедино с поистине взрывным темпераментом, который она не постеснялась продемонстрировать во всей красе. — А то что? И до меня долетит? — вдернув подбородок, я без капли страха уставилась на нее в ожидании дальнейших действий. Крылья носа яростно вздымались, вдыхая горячий накаленный воздух. — Да ты хоть знаешь, кому дерзишь?! — поджав губы, она уставилась на меня немигающим уничтожающим взглядом, будто пытаясь тем самым унизить, втоптать в землю, стереть в труху и пустить по ветру. Неизвестно чем бы закончилась начатая перепалка, если бы громкий стук в дверь, призвавший нас остановиться. На пороге возник один из работников фабрики. Он вежливо поклонился, бросил сухие слова приветствия и наказал собираться в срочном порядке, чтобы пройти в главный обеденный павильон. Воспользовавшись моментом, я грубо оттолкнула от себя тушку блондинки и встала прямо перед ним, глядя сверху вниз, и подмечая, насколько безразлично тот взирал на сложившуюся в комнате обстановку. — Простите, уважаемый, — с удовольствием назвала бы его по имени, но к великому сожалению времени на знакомство не нашлось. — У нас заклинило дверь. Мы не можем попасть внутрь, чтобы переодеться. — После запланированной встречи я обязательно донесу это до мистера Вонки, — было мне ответом. — Сейчас попрошу всех пройти со мной в павильон. — Что? Нет! Подождите! — в панике я выбежала вперед, чтобы заслонить ему дорогу и не дать уйти. — Нам срочно нужно переодеться, мы не можем пойти… — демонстративно обвожу руками. — Вот так! Смуглое, круглое лицо, покрытое множеством морщин, даже не дрогнуло, бросив в мою сторону снисходительный взгляд. В черных зрачках ярким отблеском заиграли издевательские смешки, смешанные с коварством и лукавым изгибом густых бровей. Уголки губ приподнялись, демонстрируя подобие улыбки, с поддельным сожалением и скорби. Вот они какие, актеры главного кукловода в стенах этого большого кукольного театра. «Так он все знает!» — стихийной волной настигло вдруг горькое понимание. — «Нет нужды докладывать, ведь кукловод самолично приложил к этому руку». — Отведите меня к нему! — в голосе пролегла тонна стали. — Я хочу видеть мистера Вонку прямо сейчас!

***

К слову, на мою резкую просьбу служащий не разгневался и не выказал недовольства ни единым мускулом. Лицо его стойко сохранило выражение холодного спокойствия, чего нельзя было сказать обо мне. С каждым шагом злость нарастала, в душе клокотала досада и острое чувство сожаления. Я бы предпочла сейчас оказаться в своей пыльной одинокой квартире с кружкой горячего чая в руках и пустой головой. Не занятой тягостными мыслями, которые когтистыми лапами утаскивали меня в бешеный, непрерывный круговорот, без шанса выбраться наружу. Он привел меня уже к знакомой двери. Чем ближе была цель, тем сильнее подгибались от волнения ноги. Некогда хваленая собранность полетела в тартарары, и потеря самоконтроля отразилась на вспотевших ладонях. Мистер Вонка с головой погруженный в работу не сразу заметил наше появление. Но когда стук шагов достиг его слуха, он тут же поднялся, откладывая книгу в сторону. Вновь передо мной то самое лицо облаченное в маску. Он знал, что меня к нему приведут или нарочно носит ее повсюду? — С чем пожаловали ко мне на аудиенцию? — взгляд аметистовых глаз пристально и в то же время лениво пробежался по мне, вызывая липкую дрожь во всем теле. — Вам ли не знать, уважаемый господин, — откуда было взяться смелости на подобную колкость — большой вопрос. Поначалу я опасалась этого человека, стоило нам столкнуться лбами впервые в жизни, но сейчас разум оттаивал от сковывающих льдов страха и постепенно ко мне возвращался мой былой сломанный стержень. Связанные договором, многим обязаны друг другу, с чего бы мне проявлять подобную вежливость к человеку, который этой же вежливостью сознательно пренебрегает. — Признаюсь честно, мне льстит ваша покорность мисс Пирс, но я не обязан угадывать здесь цели вашего визита, — он не остался в долгу и аметистовые глаза в приглушенном свете потемнели, отсвечивая сумрачной синевой. — Зато…— протягиваю я, не дожидаясь приглашения, нагло усаживаюсь в кресло напротив, закидывая ногу на ногу, — вы обязаны как минимум объясниться. По вашей милости я сейчас сижу здесь в таком непотребном виде. Он, кажется, на минуту опешил, хоть и не выдал этого, продолжая неотрывно следить за каждым моим движением. В его голове наверняка не укладывалась такая резкая смена поведения. Я старалась быть милой насколько это может быть достижимо для меня, и даже тактичной, когда накопленное терпение давало такую возможность, но всему есть придел. И мой предел был достигнут в тот самый момент, когда кондитер решился на глупый розыгрыш, дабы потешить свое эго. Две крайности одной и той же сущности неистово конфликтовали внутри, меняясь местами. Теперь придется довольствоваться моей второй стороной — не ведающей никакого страха перед врагом. Многое я могла терпеть, и когда последний курок был спущен — ничего нельзя обернуть вспять. — А не потому ли вы в таком виде, что не успели за дверь нос высунуть, как уже нарушили один из пунктов нашего договора, — кондитер равнодушно развел руками, будто бы отрицая свою причастность к данному инциденту, что распалило меня еще сильнее. — Не я же обрядил Вас в эти лохмотья, право слово. В чем Вы пытаетесь меня обвинить? — Да, — сквозь плотно стиснутые зубы прошипела я. — Но это Вы заперли нашу дверь! — Исключительно в воспитательных целях, — жестко отозвался магнат голосом, в котором не проявлялось ни капли раскаяния. — Как теперь я могу довериться Вам? Едва подписи поставить успели, как тут же побежали ночные вылазки устраивать? — Моя соседка проголодалась! Я должна была оставить ее в беде? — стремясь скрыть свои чувства обиды и негодования, голос слегка надламывается, трескается, превращаясь в хрип. — А кнопкой вызова персонала вы воспользоваться не додумались? — мужчина терял последние крохи самообладания. — Она находиться на боковой стенке прикроватной тумбочки. В самом деле, мисс Пирс, Вы же не в тюрьме. — С этим я бы поспорила! Складываются иные впечатления! — против воли вырывается едкая, покрытая кислотным ядом фраза. На мгновение повисла тишина. Противостояние завершилось ничьей, и оба, признав свое поражение, замолкли. — Стоп! Какая еще кнопка вызова персонала? — я потупила взгляд, нервно сжимая пальцами подлокотники кресла. — Вам не сообщили о ней? — магнат угрожающе скосил взгляд в сторону служащего, который стоял чуть дальше в стороне, ни жив, ни мертв, опустив взгляд в пол. Пазл в уме по частям сложился в единую картинку. Сразу стало ясно, откуда растут ноги у всего сложившегося конфуза, но, несмотря на это в пыльных закромах моей души откликнулась сгнившая частица жалости, скребла противной кошкой, оставляя мелкие борозды. — Э…сообщили, наверное, мы забыли об этом, — на губах выступила глупая улыбка. Ложь — это не мой конек, но попытаться провести кондитера стоило. — Наверное? — он скептически усмехнулся, хитро сощурив взгляд без всякого стеснения направленный прямо на меня. От меня последовал лишь скупой неуверенный кивок. Я старалась не коситься в сторону служащего, который буквально сжался, но стоически вынес пытливый взор хозяина. Кто теперь мог знать сделал он это нарочно или случайно забыл упомянуть о кнопке, но вывод напрашивался один — желаемого исхода достичь не смог. Только сам вырыл себе глубокую яму, в которую бездумно свалился. — Я уточню этот вопрос, — мужчина подпер рукой подбородок, и задумчиво рассматривал мою персону, будто бы размышляя о чем-то своем, далеком и неизвестном. Телом находился здесь, а незримой душой впал в глубокое пространство. — Знаете, мисс Пирс, раз вы пришли ко мне сами, то не стану тянуть, — спустя несколько минут молчания он все же решился на разговор. — Скоро Вам предстоит пойти со мной в качестве спутницы на одно очень важное мероприятие. Я долго думал, кого из девушек можно пригласить, но теперь точно убедился, что далеко ходить не придется и Ваша кандидатура идеально вписывается. — Почему моя? — нервно сглотнув, я напряженно выдохнула. — Дурость, легкомыслие, упрямство — ваши отличительные черты, как нельзя, кстати, сыграют мне на руку, — мужчина открыто потешался, довольно улыбаясь своим догадкам. — Так что будьте готовы, после официальной встречи в павильоне я дам Вам знать о деталях. Кондитер застыл в одной позе, деловито согнув ногу и закинув её на колено, при этом, пальцами бережно потирая набалдашник трости. В тот момент мне были не ведомы его мысли, но хищный взгляд и шальная полуулыбка многое говорили за него. Никакие слова не дали бы мне четкого ответа, чем я узрела в этом выражении лица. — К чему я должна быть готова? — к горлу подступила противная тошнота. — К скорому представлению. «Чокнутый безумец!» — отчаянно и беспрерывно грохотало в голове. — «Как далеко он готов зайти?