Стань моей (наживкой)

Довольная и сытая Вероника вломилась в комнату, радостно насвистывая мотив неизвестной мне песни. Завтрак на фабрике подошел к концу. Из обеденного зала претенденток сопроводили по комнатам, и теперь соседка намеревалась в очередной раз сносить мне мозг. — Четыре дня прошло, — с порога заявила она.— Лежишь пластом, ничего не ешь, никуда не выходишь. Так и кони двинуть не долго. — О, уже семь, — пресно отзываюсь я, лениво переворачиваясь на другой бок. Казалось, за эти четыре дня кровать глубоко просела под весом моей туши. — Что семь? — Седьмой раз по счету, как ты возвращаешься к одной и той же теме. К теме моего плачевного морального состояния, — мрачно заключила я, бросая тяжелый взгляд исподлобья. — Ты должна радоваться, что хоть кто-то о тебе беспокоится. Думаешь, мне нравится лицезреть твою тухлую моську? — Вероника показательно скривилась. — Нравится, не нравится - терпи моя красавица, — соседка явно не оценила комплимент по достоинству и, выругавшись о моей безмерной наглости, плюхнулась на край кровати. — Пока ты здесь настойчиво презираешь свое существование, о тебе кое-кто спрашивал, — она умышленно понизила голос, наверняка подозревая, что я буду трещать по швам от любопытства и закидаю ее вопросами, но надежды Вероники не оправдались. Откуда ей было знать, что любой посторонний интерес меня только сильнее отпугивает. Оторвавшись от созерцания моего затылка, Вероника настырно пересела на другой край кровати, вновь оказавшись напротив угрюмого лица. — Офигеть! Даже не спросишь, кто это был? — На самом деле не так уж и много вариантов, — помимо участниц отбора, которым наверняка плевать на мое долгосрочное отсутствие, оставались только двое смельчаков — по натуре истеричный магнат и его верный соратник Чарли Бакет. — Чарли интересовался твоим самочувствием, — сдалась соседка. — Спрашивал, может ли чем-то помочь и не прислать ли нам врача из больничного корпуса. — И что ты ответила? — Не буду говорить до тех пор, пока не встанешь с кровати и не умоешься, — приказным тоном заявила эта шантажистка и скрылась за дверью своей комнаты. — Эй! Вероника! — но оклик мастерски проигнорировали В какой-то степени девушка была права. Мне уже давно следовало заставить себя встать с кровати и хотя бы не пренебрегать гигиеной. Одно дело, когда я занималась самокопанием в полном одиночестве, и этот процесс не вредил окружающим, а другое дело, когда по соседству поселилась назойливая и дотошная кукушка, которую не устраивает такое плачевное положение дел. Очевидно, что это не мог быть магнат, разве его волнуют подобные мелочи, помимо своей фабрики и зависимой анонимности, где он с трудом прячет секреты прошлого. Но услышать подтверждение девушки о том, что кондитеру и дела нет до саботажа одной из участниц, оказалось болезненно. Не то чтобы я рассчитывала на благоразумие мистера Вонки, но и следовать его предостережениям хотелось все меньше. Умом я понимала, что устраивать бунт и хвастаться дурным характером тоже не комильфо, однако умерить свою гордыню я могла лишь методом забастовки. К слову, я так и не нашла в себе силы расспросить Веронику о тайном разговоре по телефону. Чутье подсказывало мне, что неосторожность и лишняя болтливость не сыграет на руку. Мне не в чем ее обвинять, но и допрашивать без всяких на то причин не было никакого резона. Для себя я решила, что буду по возможности наблюдать за соседкой, особенно если дальнейшие ее разговоры будут напрямую касаться меня или кондитера. Вечером путем долгих уговоров шатенка заставила меня пойти на ужин. К чему, спрашивается, были все эти жертвы и унижения с ее стороны. Я и сама собиралась идти на персональный эшафот. Не умирать же теперь с голоду, в конце концов. Настроение постепенно взошло на девятый круг ада. В глазах пестрили яркие наряды девушек, что рассеянно столпились у обеденного зала. Они разбились на небольшие змеиные клубки и чесали раздвоенными языками, поочередно обсуждая друг друга. По традиции мы с Вероникой остались вдвоем и к счастью ни в один из клубков не попали. От служащих фабрики нам удалость узнать, что мистер Вонка собственной персоной планирует отойти от плотного графика и присоединиться к нашему скромному женскому сабантую. Новость свалилась ледяной глыбой, прошибла хребет и придавила последние остатки самообладания. Столько времени старательно избегать напыщенного внимания кондитера, терзать свой желудок изнуряющей голодовкой, чтобы в один момент все рухнуло как старый ветхий мост. Умом я понимала, что рано или поздно нам снова придется встретиться лицом к лицу и продолжить сотрудничать по договору, как и планировалось с самого начала. Но я готова нарушить все планы, уничтожить фиктивные договоренности, что сковывали по рукам и ногам тяжелыми гирями и опускали на самое дно болота. Удушающие обязательства, которыми магнат виртуозно привязал меня к себе и стянул, будто собачьим ошейником. Стоит ему только захотеть и поводок натянется туже в смертельной хватке хозяина. Все это время он пытался доказать мне истинное положение вещей. Рассеять призрачный мираж самоуверенности, который не давала смотреть сквозь стекла розовых очков. Мистер Вонка опытный игрок. С таким как он можно играть бесконечно, но ты никогда не одержишь победу, не до тянешь до финального уровня по той простой причине, что магнат признает лишь свои негласные правила в любой игре. Не было никакой обиды, и даже отвращение не застилало глаза. Только вселенская усталость легла на сердце тяжким грузом. Я мечтала взять в руки пульт и нажать на кнопку перемотки, чтобы вернуться в тот роковой день и вышвырнуть золотой билет в помойку. Я мечтала больше никогда не оказаться в проклятых лабиринтах фабрики и не встретить их законного собственника. Жажда денег вела меня за собой, заставляла стоять на ногах и идти дальше с мыслью о том, что однажды мне воздаться. Многие проблемы по щелчку пальцев растворятся в воздухе, перестанут тревожить, наводить на душе бесконечную тоску. Нужно лишь подождать, еще немного, самую малость… — Какие л-ю-ю-ди-и-и! — ядовито, нараспев промурлыкала уже давно знакомая мне девица. — Я надеялась, тебя уже вышвырнули с отбора. — Соболезную. Твоим мечтам не суждено сбыться, — в долгу я оставаться не люблю, особенно перед дочерью мэра. Наша совместная и взаимная ненависть крепла с каждым днем, обретая все больше и больше причин для неприязни. Они могли быть разнообразными — начиная с враждебных взглядов и заканчивая гневной перепалкой с плавным переходом на личности. Вот и вся скудная программа нашего взаимодействия. — Я так понимаю, ты проходила реабилитацию со своими сородичами в питомнике? — насмешливо вздернув бровь, она изящно шагнула вперед, демонстрируя мягкий изгиб бедра. Глубокий кокетливый вырез на длинной юбке выигрышно подчеркивал стройность ног. Назревал очередной конфликт. Участницы немного расступились, пропуская вперед своего бессменного лидера, которого почему-то утвердили на должность без моего участия. Жаль, но я не трачу времени на уныние, а старательно заставляю свой мозг генерировать ответную речь. Нельзя упасть лицом в грязь перед Изабеллой даже если после этого кондитер самолично отрежет мне язык. — Не угадали, мисс Фрейзер, — мысленно упомянутый черт возник за спиной внезапно, будто тень блуждающего по пятам призрака. — Как думаете, может мне стоит отправить туда именно Вас? — айсберги в глазах замораживали взглядом любого, кто отважился в них посмотреть. — Так сказать на освоение процесса реабилитации. Вы же не понимаете человеческую речь. Есть вероятность, что там смогут помочь. Девичьи глаза наполнились злобой, и в то же время на серых бликах играло недоумение. Мистер Вонка открыто у всех на глазах осадил зарвавшуюся девицу и в грубой форме указал ей на заслуженное место. Уместно было бы протереть глаза, дабы убедиться в том, что меня не сморило в сон и все это действительно необъяснимая реальность. Сварливый магнат впервые сделал то, за что мне совсем не хочется его ненавидеть. Но не стоило терять бдительность и забывать о непредсказуемой многогранности этого человека. Магнат вполне мог воспользоваться шансом, преследуя собственные цели — намертво и безвозвратно утвердить среди участниц свой непоколебимый авторитет, чтобы другим неповадно было. Показательная казнь — лучший тому пример. — Насколько я помню, мы уже поднимали вопрос о неподобающем поведении, не так ли? — слова метались раскаленными иглами. — Я был достаточно великодушен и больше не намерен терпеть глупые склоки на фабрике, а это значит, что если Вы не готовы следовать правилам конкурса, то можете быть совершенно свободны на все четыре стороны. Уверен, мистер Фрейзер считает дни до Вашего возвращения. Хозяин фабрики не шутил и даже не пытался запугать. Спина натянута струной, руки сцеплены в крепкий замок, а на лице все та же маска, что сейчас плотно скрывала под собой непреклонную решимость и прочный фундамент неприступности. Он не отступится от решения, которое поможет раз и навсегда взять под уздцы дисциплину среди кандидаток отбора. Его слова не фарс и блондинка, томившаяся в молчании, понимала это куда лучше других. — Вы не можете вот так просто избавиться от меня, — нервная дрожь в голосе во всей красе извлекла запоздалый страх и смятение. — Мой отец не допустит чтобы… — Попытка не засчитана, — магнат скучающе повел плечом, обрывая девушку на полуслове, и уже жестче чеканит: — Вы тратите мое время. Момент перевоспитания наглой блондинки затянулся зловещей паузой. Большинство участниц воспринимавших Изабеллу как своего безусловного лидера сейчас остались стоять в стороне, дожидаясь приговора магната. В их глазах не читалось сожаление, скорее неподдельный интерес смазанный толикой глумливости. — Да или нет? Я жду. Менторский тон мужчины выводил ее из себя. Взрывную реакцию можно было уловить невооруженным взглядом. Она ломалась, что-то похожее на самолюбие трескалось внутри нее по швам. Сжатые от злости в тугую линию губы вот-вот должны были содрогнуться в ругательствах, но этого не случилось. Она проглотила колючий ком обиды. Приняла чужие условия в ущерб привычному для нее поведению. Спилила внутренний стержень и подчинилась приказу, склонив голову в поражении. — Да, — глухо роняет девушка, но такой скромный ответ магната ничуть не устроил. — Что-что? Погромче, я не расслышал, — он нарочно измывался и, хотя по голосу нельзя было подловить его истинные намерения, но мне как человеку, который успел столкнуться лицом к лицу с переменчивым и весьма скверным темпераментом мужчины, не сложно определить коварный мотив. — Так подойдите ближе, — от толстых стен отскочило звучное эхо. — Никто тут не обязан кричать ради Вас. Участницы единогласно обернулись в мою сторону. Меня мало волновало то, с каким удовольствием они начинали мерзко перешептываться между собой, с какой ненавистью поедали голодными глазами и какие предположения строили на мой счет. Все это не важно, за исключением того, что мой дрянной язык живет своей треклятой жизнью. Магнат разом оторопел, но его замешательство длилось не больше трех секунд. Этот человек располагал самообладанием на высочайшем уровне. И если так пораскинуть мозгами, то мало что могло бы вывести его из протоптанной годами колеи. По крайней мере, мне такие причины неизвестны, разве что разговоры о его туманном прошлом. — Как это благородно с вашей стороны, мисс Пирс, — надменная усмешка надежно скрыта маской, но я будто видела, как сквозь нее по лицу бежит гримаса раздражения. — Сразу заметно, кто пытается выделиться и перетянуть внимание на себя. Но вы напрасно переживаете — ваше имя вспоминается на устах каждый раз, когда я прохожу мимо разгромленной кухни. Кто-то рядом бесстыдно прыснул со смеху и этот кто-то — наглая соседка по комнате. Я всем своим естеством могла ее понять. Соревноваться с магнатом в словесной перепалке изначально неудачная идея, обреченная на неминуемый провал. Потерпеть фиаско вполне ожидаемо. Расстроилась ли я? Ничуть! — Прекрасно, — без задней мысли ляпаю в ответ. — Почаще ходите возле разгромленной кухни. Хотелось бы закрепить эффект. Пощекотать нервы, как выяснилось, я порывалась не только магнату, но и себе в том числе. То ли проснувшееся безрассудство обожгло ранимую натуру, то ли резко проявилось отсутствие самосохранения, но мое представление еще не подошло к финалу. В завершение ко всему вышесказанному я тошнотворно сладко улыбнулась и послала хозяину фабрики воздушный поцелуй. Кокетливая улыбка как вишенка на торте и торопливо спрятанные глаза под занавесом ресниц. Для подобного маневра мне потребовалось собрать всю свою волю в кулак и наскрести завалявшиеся со времен колледжа актерские замашки. Наш постановщик всегда говорил — главное правильно держать лицо. К слову, маневр очень рискованный и я никому не советую его повторять. Последствия могут быть несовместимы с жизнью. Мистер Вонка не успел вовремя среагировать на внезапный и незапланированный выпад самодеятельности с моей стороны. Служащие принялись сервировать посуду и приносить ароматные закуски к столу. Но устрашающе потемневшие зрачки на аметистовых глазах говорили за обладателя лучше любых слов. За свой неразумный, но упрямый поступок я непременно отвечу и тут не нужно быть гением, чтобы понять одну простую вещь — мужчина не позволит себя дурачить безнаказанно. Особенно ставить себя в нелепое положение у всех на глазах. Если так подумать, он ведь сам хотел обзавестись фавориткой, так почему бы прямо сейчас не начать приводить наш договор в действие. Расплата за мимолетное, глупое развлечение пугала пуще самой смерти, и смотреть магнату в глаза уже не находилось мужества. Подыгрывать мне он, судя по всему, даже и не собирался. Я нарочно села на другом конце стола, забившись в углу, и мечтала слиться с мебелью. — Ну и зачем ты вмешалась? Вот охота тебе каждый раз лезть в глаза? — шепчет Вероника, усаживаясь по праву руку от меня. — Вот только не начинай, — угрюмо буркнула в ответ, бегло оценивая ассортимент блюд. Живот заурчал сильнее от голода, стоило только уловить запах пряного мяса. — Как еще смелости хватило, я просто в шоке, — соседка, будто нарочно игнорировала мое показное раздражение, продолжая вставлять едкие комментарии и отбивать драгоценное чувство аппетита. А готовят здесь и правда не дурно, уже ради этой сочной отбивной я готова душу продать и молиться за здоровье повара до конца жизни. — Нет, признайся честно, тебе стало ее жалко?— не унималась Вероника. — Не вижу других причин. — У тебя еда стынет, — недовольно фыркаю я, давая понять надоедливой шатенке о том, что скоро моя вилка окажется в каком-нибудь мягком участке ее тела. — А что я такого спросила? — фальшивое недоумение в ее голосе с легкой издевкой полоснуло по нервным окончаниям. — Ты сюда пришла бороться за сердце завидного холостяка, а сама только и делаешь что нарываешься. Забыла уже, как она тебя носом приложила? Благодетельница. — Мне не жалко, но на ее месте могли оказаться и мы с тобой, — аппетит угасал, ровно также как и мое с трудом приподнятое за счет долгожданной трапезы настроение. — Пора уже понять, что мистер Вонка не просто завидный холостяк — он крупная акула в сфере бизнеса и этот факт лишь подтверждает его диктаторские наклонности. Поэтому такой человек ищет не просто пустоголовую невесту — он ищет в первую очередь партнера. Как в бизнесе. — По-твоему, мы тут все пустоголовые клуши? — вспыхнула девушка, гневно отбросив кудрявую копну волос на плечо и принимая все на свой счет. — Заметь, я этого не говорила, — одно только застывшее в растерянности выражение лица Вероники чего стоило. Ноздри от негодования вздулись, грозно вздымаясь, как воздушны шары. Тем временем магнат видимо утомился от женского трепа и принялся усердно стучать начищенным до скрипа столовым ножом по хрупкой ножке бокала. Сегодня он не пил алкоголь, просто не считал нужным делать это в неподходящей компании. Хозяин фабрики начал издалека, будто всю ночь корпел над речью и как самый неудачливый поэт комкал бумажку за бумажкой, с особой усидчивостью промахиваясь мимо урны. — Дамы, прошу меня внимательно выслушать, — к счастью, никого не пришлось просить дважды. — Обращаю ваше внимание, что через несколько дней мы отправимся в недельный круиз по приглашению моего старого приятеля, — ошарашил новостью магнат. — Поездка предстоит долгая и это значит, что к ней нужно подготовиться основательно. Если будут какие-то пожелания, то не стесняйтесь и смело передавайте через моих помощников. Я очень попрошу вас отнестись ко всему ответственно и рассчитываю на понимание с вашей стороны. На всякий случай подчеркну, что поездка носит исключительно развлекательный характер и по ее положительным итогам каждая из вас получит новую партию жемчужин, поэтому в ваших интересах насладиться этой возможностью в полной мере и не добавлять новых проблем к уже имеющимся. Пока магнат усердно и с выражением толкал свою речь, пытаясь достучаться до никудышных слушателей, я метнула взгляд на поникшую блондинку. Понуро уткнувшись в тарелку, она задумчиво и без аппетита ковырялась вилкой в еде. Оно и понятно. Унизили, втоптали в грязь, заставили подчиниться, что может быть хуже для крутого нрава. — Пожалуй, на этом всё, — мужчина даже не соизволил притронуться к еде. Порция осталась совершенно нетронутой и давно остывшей. Вывод напрашивался сам по себе — хозяин владений не готов разделить с нами трапезу за одним столом. Более того, он не готов даже дышать одним воздухом рядом с нами. Не дожидаясь, пока участницы отойдут от легкого шока, он покинул обеденный зал под тяжелое эхо собственных шагов. Никто бы в здравом уме не осмелился его остановить. Довольно странно, что до сих пор ни у кого из присутствующих здесь еще не наступил момент просветления. Магнат вовсе не заинтересован в женитьбе. Напускная небрежность, вечно придирчивый безразличный тон и отсутствующий, опустевший взгляд. Подобный ему индивидуум в лучшем случае может жениться исключительно на своей фабрике. После того как мистер Вонка любезно избавил нас от своего сокрушительного натиска, мне заметно полегчало. Дышать стало гораздо легче, воздух, будто перестал быть тягучим и вязким. Мрачная атмосфера как противный сгусток грязи постепенно развеялась, оставляя после себя только тлеющий пепел после сильного возгорания. Тугой ошейник вдруг ощутимо ослаб, позволяя ненадолго расслабиться и, наконец, утолить всепоглощающее чувство голода.

***

Ужин скоротечно завершался на приятной ноте, и уже меньше чем через час я успела перепробовать все закуски. Остановиться от чрезмерного обжорства смогла только когда с ужасом осознала, что нахожусь в зале одна. Девушки разошлись по комнатам, а Вероника в очередной раз решила доказать свою безвозмездную преданность и беззастенчиво ретировалась вместе со всеми, бросая меня на произвол судьбы. Но довольный и сытый желудок не думал держать пустых обид. В такой приятный и сказочный момент ничто не могло испортить мне настроение. — Хозяин просит Вас пройти к нему в кабинет, — скупо донеслось откуда-то сбоку, но за стуком зубов мало что слышно. — Он велел поторопить Вас, мисс. Настойчивый служащий выглядел очень знакомо. Он же нас сопровождал по всей фабрике и являлся самым приближенным помощником магната. Имя вот только перекатывалось на языке, но мне никак не удавалось его вспомнить. — Что? Прямо сейчас? — я бестолково потупила взгляд, отрываясь от поедания третьего по счету апельсина. Сок тонкими липкими струйками стекал по пальцам и подбородку. — Умеет же вовремя все испортить. У него как будто чуйка. Всегда угрюмый сотрудник фабрики подавил еле заметную улыбку, тронувшую уголки морщинистых губ. Угораздило же взболтнуть лишнего на свою голову. Сухие полотенца не помогли избавится от насыщенного запаха цитруса и оставшейся липкости на руках. — Зачем я понадобилась мистеру Вонке? — брести в тишине словно мучительная пытка перед казнью. Как и ожидалось мне не ответили, но подозрительно покосились. — Он в хорошем расположении духа? — вновь гнетущее молчание со стороны. — Что ж, я пыталась облегчить свою участь как могла. Сегодня на фабрике работа кипела полным ходом. Повсюду на исход работали мощные вытяжки, громче обычного гудело оборудование в цехах. По всей видимости магнат решил усилить производство и завершить все дела перед тем, как покинет родную обитель на целую неделю. В кабинете кондитера правили вечерние сумерки. Распахнутое настежь окно услужливо сквозило знойным летним ветром. Мужчина удобно расположился на диване обложившись стеной мягких подушек. Ноутбук в спящем режиме тихо шуршал на журнальном столе и по кругу демонстрировал одну и ту же анимацию заставки. Цепной пес магната испарился в ту же секунду, как моя нога пересекла порог хозяйского кабинета. Мистер Вонка лежал неподвижно. Правая рука удобно согнута в локте и подложена под затылок, а левая мирно покоилась на широко вздымающейся груди. Расслабленное, безмятежное лицо, линия бровей разглажена и не собрана в брюзгливую складку. Он спал. И таким крепко спящим он располагал к себе куда больше, чем привычный в своем обличии магнат. Безобидное выражение лица подкупало и наводило на мысль, что передо мне вовсе не тот человек, с которым мне довелось познакомиться. Однако заблуждение — мой главный недостаток. Бесшумно опустившись на свободный краешек дивана я замерла, забывая насыщать себя кислородом в полной мере. Дыхание ушло на второй план и малейшим неловким движением я боялась разбудить хозяина кабинета. Взгляд завороженно примагнитился к очертанию хищного мужского профиля. Волос, случайно выбившийся из челки, щекотливо опустился на кончик носа. Я долго сопротивлялась, противилась внезапно нахлынувшему порыву, но рука будто сама по себе, ведомая неизвестным доселе чувством, потянулась к лицу. Запястье молниеносно перехвачено стальной хваткой. Глаза напротив вмиг распахнулись, полыхая пурпурными огнями. — Никогда впредь не смейте вот так прикасаться ко мне! — цедит он сквозь зубы, и хватка пальцев усиливается, сжимая до побледневшей кожи на костяшках. — Мне… больно, — с губ слетел болезненный стон. Перед глазами заплясали разноцветные круги. От испуга сердце забилось как запертый в клетке воробей. Взгляды сцепились между собой словно голодные дворовые кошки. Мерзкая тошнота подступила к горлу, вызывая приступ удушающего кашля. Давно запертые страхи больше не желали томиться внутри, покрывшись толстым слоем пыли. Прочный ржавый замок только что вскрыли, выпуская наружу самые искаженные, уродливые кадры прошедших лет. Я с трудом похоронила их вплоть до сегодняшнего дня. Чужая рука стискивает запястье до багровых отметин, напротив стоит совсем другой человек, но в моих стеклянных от слез глазах неистово рябила все та же жгучая ненависть.