Зло множится в тени

             В офис Алексей Брагилевский приехал в начале девятого утра. Секретарша Леночка приготовила ему кофе и, получив список указаний, ушла на свое рабочее место в приемной. Она быстро обзвонила всех заинтересованных сотрудников, сообщив, что шеф в хорошем настроении, и, в принципе, пока можно не беспокоиться. Предыдущая рабочая неделя прошла тяжело, и все опасались, что после такого напряженного дела им по инерции устроят новые скачки. В пятницу подписали контракт, но это еще не означало, что Алексей Николаевич остался доволен. О том, как он провел выходные, пока информации не появилось. Водитель Паша еще не заходил на кофе, и Лена оставалась в неведении. В понедельник Брагилевский, а соответственно и Паша, в офисе не появлялись, а охрана никогда не распространялась о похождениях шефа.       Лена выполняла свои обязанности, изнывая от любопытства. Она бегло просмотрела список дел на сегодня, написала несколько писем и служебных записок, проверила стопки документов на подпись и, в общем, осталась довольна проделанной работой, благо сегодня ее было не так уж и много. Пока Брагилевский сидит смирно и не «ныряет» в очередное дело, все могли жить спокойно. Через полчаса на столе запищал коммуникатор, услышав голос начальника, Лена передернула плечами. Алексей Николаевич требовал к себе Мишу. Босс психовал, от его благостного расположения духа не осталось ничего, и Мише можно было смело заказывать венок.       Миша явился так быстро, словно стоял под кабинетом, ожидая, когда начальник возжелает его видеть. Через минуту он осторожно просунул кудрявую голову в приемную и кивнул Лене.       – У себя? – боязливо спросил Миша.       Лена с похоронным выражением лица кивнула, и Мише пришлось-таки войти полностью. Он был невысоким и щуплым, но вполне симпатичным молодым человеком, немного бледным, из-за того что редко выходил на свежий воздух больше, чем на десять минут, а черная шевелюра только подчеркивала этот неестественный оттенок кожи. С Брагилевским у него были довольно специфические отношения. Миша был финансистом от бога (хотя многие считали, что этот талант получают от дьявола), и босс позволял ему действовать на свое усмотрение, если сам не курировал проект, но каждый раз после завершения вызывал Мишу на ковер и методично имел в мозг. Правда, многие сотрудники сходились во мнении, что участники получают взаимное удовольствие от этих ментальных садо-мазо упражнений, поэтому Брагилевский песочил Мишу, а Миша, возвращаясь в свое царство, продолжать делать то же, за что только что получил по голове, но каждый раз приходил к боссу, нервно сжимая папку, ожидая обрушения небосвода.       До дверей кабинета Миша шел медленно, еле переставляя ноги, словно смертник на эшафот. Лене подумалось, что сегодня он нашкодил больше обычного и ждет поистине жестокой расправы. Стоило ему постучать, с обратной стороны послышалось отрывистое «да». Миша и хотел бы смыться подальше, но было поздно, у босса была привычка следить за приемной через камеру.       – Здравствуйте, Алексей Николаевич, – Миша с трудом заставил себя переступить порог, а встретившись со злым взглядом серых глаз, едва не попятился. Он знал, что босс еще с утра был в настроении, и теперь, когда оно испорчено, даже если Миша сможет выйти из кабинета на своих ногах, его линчуют коллеги. В гневе босс был ужаснее разбуженного зимой медведя.       – Миша, ты совсем страх потерял?! – с ходу накинулся на него Брагилевский. Миша по привычке вжал голову в плечи.       Нужно было срочно выдать заготовленный ответ, однако ситуация была опасной, за Мишей в этот раз водились целых два грешка, и хорошо бы понять, по какому поводу с него сейчас собрались спускать шкуру. После закупки канцелярии в прошлом месяце все документы Брагилевскому подавали в папке из коричневой искусственно состаренной кожи, и теперь понять, что именно лежит у него на столе, было нельзя. Миша знал, как действовать в обоих случаях, но если Алексей прочел только одну подборку документов, глупо давать ему повод разъяриться еще больше.       Миша сглотнул, его глаза забегали в поисках подсказки, а Брагилевский смерил его недобрым взглядом, от которого сердце пряталось в пятках, не желая возвращаться на законное место. Аккуратно наманикюреный палец нетерпеливо постукивал по толстой коже папки, Миша как завороженный наблюдал отблески солнца на рубине в массивной, но элегантной печатке. Сам Брагилевский сейчас напоминал хищника, изготовившегося для атаки. Миша мысленно нарисовал себе бараньи рожки и пушистые ушки, четко понимая свое место в пищевой цепочке их офиса. Его непременно сейчас съедят.       Он обвел взглядом кабинет начальства, здесь он знал каждый сантиметр. Брагилевский не любил громоздкую мебель, предпочитал тяжелому дубу металл и акрил, не видел смысла в глухом столе, поэтому в комнате было много свободного пространства. На стенах – картины с какой-то абстракцией, каждый сотрудник пытался угадать, что на них изображено. Кто-то называл странное сечение облаком, кто-то рисунком в срезе камня. Миша же считал это порталом в другую реальность, по крайней мере, когда Брагилевский принимался за расправу, казалось, что сейчас этот разлом раскроется, и оттуда прыгнет какая-нибудь гадость в стиле Лавкрафта. Миша скосил глаза на большой коричневый кожаный диван, прикидывая, что если падать в обморок, то на него – тонкий, художественно затертый дизайнерский ковер не вызывал у него доверия.       – Алексей Николаевич, не могли бы вы уточнить, что именно вызывает ваше недовольство? – Миша, наконец, решился заговорить. Он бросил испуганный взгляд на мощную фигуру начальника, отметив, что из своего кресла тот сможет одним прыжком перемахнуть через стол и схватить жертву за горло. Такого никогда не было, но все когда-то случается в первый раз.       – Ты издеваешься?! – Брагилевский поднялся и выпрямился во весь свой немалый рост, Мише стало страшно. Он часто оказывался в такой ситуации, но каждый раз по позвоночнику пробегал холодок.       Алексей Брагилевский – высокий мужчина сорока лет, холеный, стильный и, по мнению большинства сотрудниц, красивый, как сам дьявол. Черные волосы уложены в аккуратную прическу, на лице щетина, но она каждый день выглядит одинаково, с идеальной линией роста волос на щеках, той длины, когда ее еще нельзя назвать бородой.       – Ты понимаешь, что это деньги Даманского?! – рявкнул Алексей. – Я тебя не спасу, если ты лоханешься и потеряешь все на очередном обороте!       Миша выдохнул и заметно расслабился. По этому вопросу у него было заготовлено превосходное оправдание, но рта он открыть не успел, Брагилевский продолжил:       – Миша, Даманский – вероятный преемник Техника, и, если ты нагадишь ему, он не будет церемониться, пополнишь ряды «без вести пропавших».       – Босс, я знал, что делаю, – начал защищаться Миша. – И прежде чем вы меня вздернете, хочу пояснить, что на рынке были благоприятные условия.       – Миша! – рыкнул Брагилевский.       – Но сумма удвоилась! – возразил Миша. – Я же не украл их, а все до копеечки…       – До копеечки? – недобро сощурился Брагилевский. – Я тебя знаю пять лет, и в твоем случае «до копеечки» не было ни разу.       Брагилевский был действительно очень зол, но, похоже, расправа над Мишей откладывалась. В конце концов, он и правда удвоил прибыль, и в этот раз Алексей не собирался выпытывать у него, каким образом. Миша, получая деньги в загребущие лапки, резко вспоминал о своих еврейских корнях. Надо признать, что он был достаточно честным со своим нанимателем и отлично осознавал риски. Скорее, раздражал тот факт, что Миша полез, куда его не просили.       – Неужели «мамочке на квартирку в Одессе» ничего не взял? – усмехнулся Алексей, цитируя Мишину фразу.       – Нет, квартирку мамочке я давно купил, – задрал нос Миша. – Теперь мы собираем на дачку…       – И? – наклонился Брагилевский, а от его взгляда резко захотелось прыгнуть за диван. В понятии Миши Вальцмана «небольшая квартира» и «дачка» не имели ничего общего с тем, как их представлял простой обыватель. С Мишиными талантами «дача» могла быть и вовсе виллой в Испании.       – Честно, Алексей Николаевич, одно дело крутить наши деньги…       – Мои, – поправил Алексей.       – Ваши, – безропотно согласился Миша. – И совсем другое – вот этого поца!       Брагилевский закатил глаза. К Даманскому он испытывал острую неприязнь, как и большинство людей, столкнувшихся с ним по бизнесу, Миша разделял его чувства, и поэтому Алексей не понимал, зачем Вальцману понадобилось оказывать услугу этому человеку, тем более что они сами не получали с этого никакой выгоды. Если бы не другой контракт, то, пожалуй, в этом проекте Алексей не оставил бы Мишу без присмотра.       – В деле участвует капитал Техника, и я думаю, если учесть его недавние крупные покупки, ему будет не лишним получить дополнительную денюжку, тем более, что, ну, вы знаете…       Брагилевский медленно опустился в кресло. Миша прав, но он не знал всех подводных камней, а их было множество, и только еврейская удача и чутье спасли его от того, чтобы призвать им на головы проблемы в лице взбешенного Даманского.       – Миша, Даманский уже считает себя новым боссом, и действует соответственно. Если ты не хочешь потом… – он замялся, но быстро исправился. – В обозримом будущем перейти к нему на работу на добровольно-принудительной основе, не высовывайся. Лучше прослыть идиотом, чем попасть под его пристальное внимание.       Миша кивнул, в этих словах было зерно истины. Алексей явно говорил, опираясь на свой опыт. Вальцман понятия не имел, как Брагилевский оказался в одной лодке с отъявленными бандитами, но что-то было очень нечисто. Выяснить, не привлекая внимания к своей персоне, было невозможно, от чего желание узнать секрет начальника становилось только больше. Миша знал крайне мало, лишь то, что пятнадцать лет назад Алексей Брагилевский – следователь из отдела экономических преступлений – уволился из тогда еще милиции, исчез, а через год вернулся в роли хозяина нескольких развлекательных заведений. Бизнес Брагилевского рос, а вместе с его доходами умножался и капитал бандитов. Алексей отмыл столько денег, что на них можно купить небольшой город со всеми его жителями. К Технику под крыло он пришел не просто так, и, скорее всего, не совсем по своей воле, в этом сомнений не было.       – Схема хорошая, – наконец, сказал Алексей. – Мне понравилось, но ты чудом проскочил.       – Вы сами говорили, что кто не рискует, тот не…       – Миша, я про себя говорил, – вздохнул Брагилевский, успокаиваясь. Расправа если не отменялась, то откладывалась. – Ладно, проехали, но в следующий раз, когда в твою кучерявую башку взбредет очередной хитрый план, поговори со мной.       – Я пытался, – улыбнулся Миша. – Но вас невозможно поймать. Я, кстати, посмотрел документы по новому контракту, и надо сказать, это бомба!       – Ага, и отсчет пошел, – криво усмехнулся Алексей. – Хорошо, а что там с закупками?       Миша икнул. Придется пройти этот нелегкий путь вместе, босс вторую папку не открывал.       Через час Миша наговорил себе на новый приговор, Брагилевский не орал на него только потому, что умел довести до инфаркта, не повышая голос. Миша побледнел еще больше, приобретя нежно-зеленоватый оттенок лица, но все же сумел вырваться живым из цепких когтей начальства. На самом деле, спас его визит Кирилла Семича – давнего друга Брагилевского. Леночка сообщила о том, что он ожидает в приемной, как раз в тот момент, когда Миша готовился к казни.       Пожалуй, бог таки есть, и он любит сотрудников этой фирмы. Семич – главный собутыльник Брагилевского, и по старой памяти умел управляться с его крутым нравом. Он смело вошел в «клетку ко льву», а Миша, воспользовавшись моментом, из нее выскочил.       – Воспитываешь подрастающее поколение? – Семич улыбался всегда. Даже когда он не улыбался, специфический прищур глаз создавал обманчивое впечатление обратного.       – Бесполезно, – махнул куда-то в сторону Брагилевский. – Этого только могила исправит.        Брагилевский и Семич водили дружбу еще со школы, были одноклассниками. В институте, кажется, они тоже учились на одном курсе, а после выпуска их профессиональные пути разошлись, но четырнадцать лет назад судьба снова свела вместе старых друзей, но они настолько изменились, чтобы пришлось буквально знакомиться заново. Изменившиеся версии понравились им обоим.       – Ну, как ты? – полноватый Кирилл грузно опустился в кресло напротив стола Алексея и бросил многозначительный взгляд в сторону бара.       Брагилевский рассмеялся.       – Виски?       – Обижаешь! Коньяк! С утра я виски не пью, – оскорбился Семич.       – Чего пожаловал, Кир? – Алексей налил и себе. Часы показывали двенадцать, и можно было считать, что они пьют не утром. Честно говоря, ему было плевать на эти условности. Он привык делать, что в голову взбредет, и если он хотел выпить, то пил, ни на кого не оглядываясь.       – Да так, хотел удостовериться, что ты жив, – признался Семич. – Я тебя как в субботу вечером потерял в клубе, так и не видел. Но ты, похоже, цветешь.       Брагилевский странно улыбнулся, и Кирилл не нашел, как это истолковать. За годы знакомства он ни разу не видел у него такого странного выражения лица.       – Да уж, – протянул Брагилевский. – Выходные удались. Стресс снял и с новыми силами в бой.       – Ну и отлично, – кивнул сам себе Семич.       – Кир, давай без предисловий, что тебе нужно? – в лоб спросил Брагилевский. Зная Семича столько лет, он не ни на секунду не поверил в дружеский визит в такое раннее время.       – Леш, я на мели, – признался Семич. – Жду контракта и не могу вывести бабки из текущих проектов. Свободных нет. Мне нужно пятьдесят тысяч, верну в скором времени.       Кирилл тоже знал своего друга, как облупленного, и прекрасно понимал, что с ним тянуть нельзя. Чем больше он будет ходить вокруг да около, тем меньше вероятность, что Брагилевский его поддержит.       Брагилевский вскинул бровь, но это единственное, чем он выдал свое удивление. Не задумываясь, он повернулся вместе с креслом и открыл сейф. На стол легли пять плотных брикетов с хрустящими долларами.       – Бери, – вот так просто. За альтруизм это мог принять только человек, плохо его знающий, на самом же деле Брагилевский просто откупился от долгих рассказов о проблемах Семича.       Кирилл сгреб деньги в свой кейс и поставил его на пол.       – Ты мой самый лояльный кредитор, – признался он.       – Кир, прекращай сливать бабки на женщин, – закатил глаза Брагилевский.       – Эээ, друг, не тебе об этом говорить, ты сам тратишь на них не меньше.       – Я не покупаю им дорогих машин, – парировал Алексей.       – Нет, ты оплачиваешь им сиськи, точнее, ты оплачиваешь их для себя и украшаешь их по своему усмотрению, – рассмеялся Семич. – Но, друг мой, жизнь коротка, а настоящая любовь творит чудеса, и за минуты счастья не грех заплатить. Как показала практика, бесплатно его не дают.       – Ты сам себе противоречишь, – покачал головой Брагилевский. – Но из любого правила есть исключения. Впрочем, все вкладывают в слово «счастье» разные значения.       – И это говорит человек, который в субботу исчез с радаров, а перед этим полвечера обхаживал красотку, чтобы уложить ее в постель. Сколько ты на это потратил, Леш?       – Ты не поверишь, я не с ней уехал. В данном случае перепихон достался мне бесплатно.       – Стоп, то есть Жанна тебя отшила? – опешил Семич.       – Нет, – задумался Брагилевский.       Вечер он помнил смутно. Да, была красотка с длинными ногами. Кажется, блондинка, а может рыжая, в тусклом освещении ВИП-зала сложно было сказать точно. Было бухло, закуски и что-то еще. Он, как хозяин клуба, отрывался с размахом, празднуя удачную сделку, и его внимания добивалась не одна она. Просто эта Жанна показалась ему наиболее привлекательной из всех. Куклы, толпа кукол, без души, мозгов, но с красивыми телами и готовые на все. Отвернись, и Брагилевский бы не вспомнил бы, как они все выглядят. В середине вечера его взгляд наткнулся на куда более интересный объект, и одного этого взгляда хватило, чтобы покинуть шумную компанию. Потом была длинная беседа в лаунж-баре, куда не доносился грохот из основного зала. И вот так начались его шикарные выходные. Миша не был четвертован только потому, что заряда положительных эмоций Брагилевскому хватило до сегодняшнего утра. Его сказка закончилась днем в воскресенье, а единственным свидетельством о том, что это ему не приснилось, стала оторванная в порыве страсти пуговица.       Теперь она лежала в пепельнице в гостиной, и Алексей не мог объяснить, почему не выбросил ее. Романтиком он никогда не был, напротив, циником, каких поискать, но что-то внутри не давало ему забыть. Может быть, потому, что не осталось ничего, кроме имени. Брагилевский привык, что ему обязательно оставляли номер. Нет, точнее, дамочки оставались у него дома до упора, пока, устав намекать, он прямо не просил их уехать. А они обязательно писали ему свои контакты хоть на салфетке, специально забывали детали одежды (чаще всего интимные) и делали все возможное, чтобы продолжить общение. Проснувшись в полном одиночестве, он даже порадовался, но ближе ко второй половине дня вдруг понял, что его зацепило. Сначала Алексей лениво искал записку, а не найдя в самых очевидных местах, принялся перерывать весь дом, но после свидания осталась только маленькая безликая темно-синяя пуговица.       – Брага, ты меня пугаешь! – картинно всплеснул руками Кирилл. – Я тебя не узнаю, ощущение, что ты встретил Золушку. И она утром превратилась в тыкву.       – Почти, – не стал запираться Алексей. – Только от моей Золушки туфельки не осталось. Хрен я теперь найду… Эту Золушку.       – Слушай, мы живем в современном мире, у тебя весь клуб утыкан камерами, не пробовал по ним посмотреть?       Алексей прошил его злым взглядом. Глупый вопрос, конечно же, он пробовал. Только сам дурак – вышел через другую часть здания, где камер нет. А в танцевальном зале довольно сложно что-либо рассмотреть из-за света и столпотворения. Охрана смогла вытянуть только несколько неясных снимков.       – Ладно, Брага, ты и романтические чувства – не совместимые понятия, – отмахнулся Семич. – Конечно, меня радует, что ты все-таки живой человек, но, зная тебя, ты забудешь об этом происшествии через пару дней. Кроме того, женщин вокруг тебя всегда много, найдется твоя пропажа в твой же свите на следующих выходных.       – Сомневаюсь, – едва слышно выдохнул Алексей.       Семич собирался открыть рот, чтобы продолжить интригующее обсуждение, но их грубо прервал тяжелый стук, а через мгновение после него дверь открылась, и в кабинет ввалился Константин – начальник охраны Брагилевского.       – Алексей Николаевич, к вам Лесовой, – пискнула из-за его широкой спины Лена.       – Алексей Николаевич, Залужный умер! – без приветствий, сообщил Константин. На Семича он не обратил внимания, зная, что ему если еще не доложили о происшествии, то сделают это в ближайшее время.       – Грохнули? – спокойно уточнил Брагилевский.        Вот теперь его настроение окончательно сошло на нет. Залужный был мелкой сошкой, скатился по иерархии вниз из-за своего неуемного пьянства, и в другое время его смерть не была бы чем-то таким, на что Брагилевский обратил бы внимание, но в этот раз его угораздило провернуть схему именно через него. Послушал Фролова на свою голову и отдал дань уважения. Залужного взяли в оборот, Техник хотел, чтобы у его соратника были деньги на достойную старость, но до пенсии Олег не дожил.       – Нет, отравился паленой водкой, – ответил Константин.       Брагилевский вытаращился на него, словно у начальника охраны внезапно выросла вторая голова.       – В смысле? – тут уже и Семич вступил в разговор.       Олег Залужный превратился с годами в настоящего алкоголика, но никогда не опускался до дешевого спиртного. Да и закупался он в таких местах, где самопал не встречался, никто не рискнул бы завозить некачественный товар в крупные сети.       – Кто вызвал полицию? – спросил Брагилевский, вставая. Как бы он ни хотел провести этот день в офисе, придется срочно все переигрывать.       – Мы, – успокоил его Константин. – Все нормально.       – Скажи Паше подавать машину через десять минут, – приказал Брагилевский. – Едем к Фролову.              ***       Домой Алексей вернулся поздно ночью, разговор с Техником и его ближайшим окружением основательно его вымотал. Несколько лет назад Залужного вытеснили со всех значимых позиций, однако раньше этот человек был очень близок к верхушке. Алексея с ним связывала своя темная история и в какой-то степени Брагилевский был ему обязан, но в душе ненавидел. Во многом именно из-за событий прошлого. С его смертью тайна не будет похоронена, но на одного человека, владеющего ею, стало меньше.       Слишком много всего произошло в тени этой тайны. Одно событие перечеркнуло прошлую жизни Алексея, из дотошного и принципиального следователя он превратился в бандита, человека, благодаря которому криминал наращивал свой капитал. К такому положению вещей привело фатальное стечение обстоятельств, и может быть, если бы не беда, сейчас он бы заслуженно носил погоны полковника полиции. Но случилось как случилось. Прав был Ницше – чтобы победить чудовище, нужно самому им стать, и Брагилевский согласился на метаморфозу. Месть горчила, и с этим послевкусием пришлось дальше шагать по жизни. По своей глупости Алексей лишился семьи, Катя, не выдержав стремительных перемен, ушла от него и забрала дочь, и это, наверное, к лучшему, теперь каждый из них жил в свое удовольствие.       Вопрос с Залужным решился быстро, Алексей не успел полноценно раскрутить проект, и замена одного выгодоприобретателя не играла роли. Тем более, Техник потребовал, чтобы прибыль с проекта перешла сыну Залужного, это было не сложно, даже не пришлось париться с вопросами наследства. Конечно, тут понадобилось немного обойти закон, но Брагилевский так привык играть с ним, что уже, не задумываясь, переставлял фигуры в удобные для себя позиции. Ему шли навстречу, отказов он не знал.       Алексей налил себе стакан бурбона и наконец снял пиджак. Развалившись в гостиной, он бросил короткий взгляд в окно. При покупке квартиры основную роль сыграли панорамные окна, а планировка была делом десятым – он тут появлялся крайне мало, большую часть жизни проводя в офисе или в своих заведениях. В дизайнерские интерьеры дома он сам не привнес ничего, не было ни желания, ни времени. Да и такая картинка больше подходила для свиданий на одну ночь.       Пялиться в окно долго не смог, одолевали мысли, он так давно не вспоминал о прошлом, что стало казаться, будто этого никогда не было, словно всю жизнь он был тем, кем является сейчас. Блуждающий взгляд скользнул по столу, маленькая темно-синяя пуговица в сверкающей хрустальной пепельнице привлекла внимание. Алексей покрутил ее в пальцах и присмотрелся, а не обнаружив никаких опознавательных знаков фирмы, фыркнул. Он никогда ни на ком не зацикливался, забывал о своих пассиях, стоило им переступить порог, но тут случилось что-то невероятное даже для него самого – кто-то запал в душу. Может, потому, что эта встреча разительно отличалась от всего, к чему он привык?       Радовало хотя бы, что в этот раз он поленился ехать за город в отель, и свидание произошло на его территории. Хотя, какой в этом смысл, если номер не оставили, значит, и домой к нему никто не явится. Брагилевский не привык охотиться за кем-то после совместной ночи, скорее, всегда играл на стороне зверя, за которым идут по пятам. Здесь ему приспичило поменяться ролями.       Странная ухмылка исказила его губы. Что ж, нужно повторить встречу, и в этот раз сделать все по-своему. Брагилевский набрал номер своего начальника охраны. Засиделись ребята, разжирели, пусть побегают.       – Костя, а глянь субботнее видео с камер наблюдения в холле моего дома, – бросил он в трубку.       – Сделаю, – Константин отключился сразу после этой фразы.       Объяснять зачем, не было необходимости, Константин Лесовой – человек понятливый, при приеме на работу это качество было одним из основных. Он, в свою очередь, набрал парней, умевших искусно притворяться слепоглухонемыми, что делало жизнь босса намного проще. За это хорошо платили, и Брагилевский не переживал о своей приватности. Ничего такого, что могло бы подмочить и так сомнительную репутацию, но некоторые его увлечения не приветствовались людьми старой закалки. О них, конечно, знали, терпели, потому что Алексея просто некем было заменить, но дразнить лишний раз не стоило. Молодое поколение криминальных элементов само не прочь было погулять и попробовать что-то новое, но теневой частью города все еще управляли люди с багажом из советского прошлого. Техник мирился с загулами Алексея, но вот несколько других стариков – нет, хотя и не выказывали своей неприязни открыто, опасаясь нарваться на гнев Фролова.       Мобильный подал сигнал, Алексей сдвинул бегунок, открывая сообщение, и тут же снова набрал Константина:       – Это точно?       – Это данные экспертизы, – ответил Лесовой.       – Проверь партию, – приказал Брагилевский. – Я хочу знать имя идиота, рискнувшего подделывать люксовую водку.       – Босс, я проверю, но мне кажется, это единичный случай, – поделился сомнениями Лесовой.       – Вполне может быть, – признал Брагилевский. – Не целесообразно и опасно. Риск не стоит усилий. Проще и дешевле бадяжить более дешевые аналоги. Что по самой бутылке?       – Пока нет данных. Я не эксперт, но чисто визуально ее не отличить от оригинала, там на месте все голограммы и штампы. Мне в голову приходит только мысль, что это никакой не несчастный случай. Полиция, к слову, тоже не сильно верит в случайность, они возбудили уголовное дело.       – Мы знаем следователя?       – Да, Полина Гордеева.       – Хорошо, – подытожил Брагилевский. – Если мы берем за гипотезу то, что это не несчастный случай, нужно понять мотив. Принеси мне завтра досье Залужного.       – К вечеру, – ответил Лесовой.       – А почему только к вечеру? – возмутился Алексей. – Мне казалось, у тебя на каждого уже все собрано.       – Да, но Залужным я почти не интересовался с тех пор, как его отодвинули от дел, скажем так, мои данные порядком устарели.       – Тогда жду не позже десяти, – Брагилевский отключил телефон и зашвырнул на дальний край дивана.       На часах было начало двенадцатого, в клубе в будний день делать нечего, да и наработался он сегодня по самую макушку. Голова, переполненная информацией, отказывалась соображать. Алексей включил телевизор, несколько минут безуспешно щелкал каналы, пока не надоело. Смотреть нечего.       Сейчас он уже начинал жалеть, что никого с собой не привел. Брагилевский не привык оставаться в одиночестве. Офис всегда гудел, там была своя жизнь, а в огромной пустой квартире ему становилось неуютно. Он принялся слоняться из комнаты в комнату, забрел на кухню, открыл холодильник и совсем скис. Холостая жизнь накладывала свой отпечаток – продуктов в доме не было. На полках сиротливо стоял пакет молока и несколько бутылок минеральной воды. Забрав одну, Алексей побрел в домашний спортзал, там ему было чем заняться, и разминка перед сном была чем-то вполне привычным. Слить остатки энергии, заставить тело утомиться, чтобы быстрее уснуть. Снотворным он брезговал, да и не хотел ничего принимать без предписаний врача, но последнее время самостоятельно заснуть не мог. Единственное, что могло заставить его отрубиться – секс, а его сегодня не предвиделось.       Час занятий не дал результата. Вопреки ожиданиям, Алексей взбодрился пуще прежнего, а душ только раззадорил его. После еще одного часа тщетных попыток занять себя хоть чем-нибудь, он не выдержал и написал Алине. Из всех его знакомых только она вела ночной образ жизни.       Алина не подвела, по ночному городу поездка заняла не больше получаса. Высокая брюнетка с длинными ногами и шикарным бюстом, норовившим вырваться из тесноватой для него блузы.       – Быстро ты, – улыбнулся Брагилевский, окинув ее плотоядным взглядом.       – Ты же знаешь, что к тебе я приеду в любое время, – улыбнулась Алина. – Кроме того, я как будто знала, что ты позвонишь.       Алексей обошел ее, поцеловал сзади в шею и медленно стянул пальто. Образ, как ему нравится, – развратная учительница. Узкая юбка чуть выше колен, пиджак обтягивал фигуру почти до треска. Алина смотрела на их общее отражение в зеркале, стекла очков поймали отблеск настенного фонаря. Брагилевский огладил ее бедра, потянул юбку вверх, зрелище его не разочаровало, Алина носила пояс и чулки, все, как он любил.       – В спальню? – тихо посмеиваясь, спросила Алина.       – Да, – выдохнул ей в затылок Алексей.       К утру Брагилевский наконец успокоился. Он несколько часов изматывал их обоих, пытаясь добиться иного результата, но ему все время не хватало какой-то составляющей. Секс был механическим, просто акт с закономерным финалом, от которого он не получал морального удовлетворения. Почему ему это вдруг стало важно? А было ли вообще когда-нибудь важно?       Да, но в прошлой жизни. Он был счастлив с Катей, ему, человеку из какой-то параллельной реальности, было хорошо. Но того Алексея Брагилевского больше не существовало. Чудовищу, в которого он превратился, хватало единения тел, единение душ ему было ни к чему. В эти выходные что-то изменилось. Какой-то простой разговор ни о чем задел что-то внутри него, разбудил ото сна, и это сейчас раздражало больше всего.       Брагилевский откинулся на подушки и закурил. Он пялился в идеально ровный потолок, взгляд блуждал, не в состоянии ни за что зацепиться.       – Хочешь, чтобы я ушла? – спросила Алина.       Алексей думал с полминуты. Он сам с трудом мог сказать, чего сейчас хочет, и она, кажется, чувствовала это, иначе бы молча оделась и уехала, как делала всегда.       – Нет, останься, – ровным голосом сказал Алексей.       Если Алина и удивилась, то никак этого не показала. Он докурил, хотел затушить окурок в пепельнице, но рука зависла в воздухе – там, на дне, в разметавшемся пепле лежала пуговица. Когда он успел перенести ее в спальню, сложно было сказать. Алексей со злостью ткнул синий кругляшок окурком, чувствуя, как снова раздражается. Нет, ему этот геморрой не нужен. Семич прав, Брагилевский не романтик, и его, скорее всего, бесил сам факт, что его прокинули. Да, Алексея использовали для секса, а потом оставили в прошлом так же, как он поступал со всеми остальными. Вот почему ему не давала покоя эта проклятая пуговица, а с ней и воспоминания о неплохих выходных. Эпитет «волшебные», который он с дуру придумал в первый момент, здесь был неуместен. Ничего необычного, а тем более колдовского не произошло, он просто потрахался, и все.       Алексей улыбнулся этим мыслям и откинул руку в сторону, приглашая Алину лечь ему на плечо. Она замешкалась, ошалело окинула взглядом, но опять ничего не сказала, только аккуратно, словно боясь обжечься, легла ближе и робко прижалась щекой к его груди. Услышав тихий вздох у себя над головой, она положила ладонь Брагилевскому на грудь, огладила налитые после активных физических упражнений мышцы и тихо сказала:       – Все пройдет, Леша.       – О чем ты? – уже сонным голосом спросил Брагилевский.       – Что бы с тобой ни происходило, ты всегда справляешься, и сейчас будет так же.       – Что ты имеешь в виду? – он встрепенулся, сон прошел.       – Я не знаю, что ты сегодня искал, но я точно не могу этого тебе дать. Тебя тревожит что-то, и мне кажется, ты пережил какую-то эмоциональную встряску, но ты не из тех, кто зацикливается на эмоциях, поэтому и говорю, что все пройдет.       – Да, струны моей души довольно сложно задеть, – отрывистый смешок. Брагилевский попробовал перевести все в шутку.       Она права, встряска имела место, оказывается, позитивные эмоции могут взбудоражить разум не хуже негативных. Но теперь хоть понятно, что с ним происходит. Стресс он умел переживать. Точнее, Алексей Брагилевский жил в непрекращающихся стрессах, перестал их замечать.       – Для этого душу нужно иметь, – за своими мыслями он даже не услышал последнюю реплику Алины. Его не интересовало чужое мнение.