Зло множится в тени

             В больнице Сергей провел неделю. Все это время его навещали только трое, а мать позвонила всего один раз, сообщить, что Юрина процедура прошла успешно. О самочувствии старшего сына она удосужилась спросить лишь напоследок.       Силясь вспомнить события, предшествующие ранению, в голову Сергея приходило что угодно, но только не то, что нужно. В числе прочего, он вспомнил, куда бросил упаковку новых носков, которую не мог найти уже три месяца, и пароль от Полининого аккаунта. От скуки он полез в сеть на страницу матери и испортил себе настроение на два дня. Если бы не угроза переезда к Леше, он бы и дальше загружал себя мыслями о ее опусах. Мать ликовала, с упоением расписывая, как ее старший сын получил пулю, в кои-то веки рассказав читателям, где на самом деле он работает. К удивлению, большинство подписчиков Ольги Павловны возмутились ее поведением и написали уйму комментариев, где ставили ей в упрек постоянные придирки к старшему. Они-то думали, что Сергей протирает штаны в офисе и игнорирует просьбы матери чисто из вредности, а статус следователя убойного отдела вознес его на недосягаемый пьедестал, превратив в героя. Ольга Павловна попробовала отвлечь читателей на Юру, но их все равно больше интересовало здоровье Сергея, особенно, когда один, особо дотошный, додумался сравнить фамилию следователя по делу двух зверски замученных женщин и фамилию хозяйки блога. Общественность всколыхнулась, и Ольга не нашла ничего лучше, как попытаться состричь с подписчиков денег на лечение второго сына. Увидев этот пост, Сергей испытал жгучее чувство стыда за себя и за мать. Благо в комментах кто-то написал, что в этом нет необходимости, и о Сергее позаботился хороший друг, оплатив и его лечение, и реабилитацию. Этот доброжелатель макнул Ольгу Павловну, заметив, что вместо сбора денег ей стоило бы уделить внимание больному, пусть и взрослому, ребенку. Только потом, когда Сергея опустил эмоциональный водоворот, он увидел, что его защитник пишет с логина Гордеевой.       С Полиной они этот вопрос не обсуждали. Она пожалела нервы Сергея и предпочла не поднимать болезненную для него тему. Впрочем, таких тем было несколько, и полностью расслабиться не получилось. Он как мог оттягивал момент выписки, ссылаясь то на головные боли, то на дискомфорт в плече. Катц исправно фиксировал все в карте, но по прошествии нескольких дней уличил пациента в симуляции. Пожурив его, он пообещал, что будет приезжать к нему домой, и беспощадно выписал Потоцкого из больницы. Сергей пытался подгадать момент и смыться до приезда Леши, но попытка была обречена на провал с самого начала, поскольку охрана работала на Брагилевского и сразу сообщила шефу, что охраняемый объект строит план побега.       О свободе можно было забыть. Леша уперся рогами и, как знал Сергей, его в таком состоянии уговаривать бесполезно. Сергей попробовал апеллировать к совести Полины, но та заявила, что этот атавизм у нее отсутствует и, к ужасу Потоцкого, встала на сторону Леши. Сергея обложили со всех сторон и не оставили иного выбора, как подчиниться деспотичным требованиям своего окружения. Присутствовала робкая надежда, что вечно недовольный всем Лесовой отговорит Лешу от его затеи, но тут Сергей здорово просчитался, потом ругая себя за откровенную глупость. Константин мог быть не в восторге от решений своего босса, но он всегда, абсолютно всегда будет преследовать его интересы. А в интересах Брагилевского поселить Сергея рядом с собой.       – Если я заявлю, что меня похитили? – уже по дороге в коттедж спросил Сергей у Полины.       – Не поверят, – рассмеялась Полина.       – Почему это?       – Потому что я скажу, что ты ударился головой и не соображаешь ничего!       – Предательница! – буркнул Сергей.       Сергея поселили в удобной красивой спальне, которая резко контрастировала с общим интерьером дома. Здесь стояла высокая антикварная кровать с резной спинкой и балдахином. Ванна, выполненная в розовом мраморе с позолотой, словно предназначалась для маленькой принцессы.       Сергей не понимал, что это за комната такая и почему она есть в доме Брагилевского, но реплика Полины многое объяснила:       – Он действительно любит свою дочку, – она с улыбкой провела пальцами по тяжелым шторам у окна, огладила перинку на подоконнике и взяла в руки подушку с кистями и фигурными складками.       Сергей теперь иначе смотрел на место своего временного обитания. Это действительно была самая большая и уютная комната в доме, ее делали с учетом интересов девочки, а не ее отца, Леша создал для дочери все условия, чтобы, если ей захочется навестить папу, у нее было место, в котором ей будет приятно отдыхать. Комната не выглядела обжитой, на полках он нашел всего несколько детских книг, а игрушки обнаружились в небольшой гардеробной. Их держали в вакуумных пакетах, спасая от пыли, но, судя по всему, последний раз их доставали очень давно.       – Маша, кажется, – припомнил Сергей.        Леша очень редко говорил о своей семье, мало рассказывал о ребенке, но всякий раз, как речь заходила об этом, его лицо озаряла светлая печаль. Тем более странно, что Брагилевский поселил Сергея в эту комнату.       Жизнь в доме шла своим чередом. Леша, как и обещал, не обременял Сергея своим присутствием, уезжал рано утром и возвращался поздним вечером. За три дня они не пересеклись в доме ни разу, даже завтракали и ужинали отдельно. Приготовлением пищи пришлось озаботиться самостоятельно, поскольку из обслуживающего персонала в доме была только горничная, и кулинария была за пределами ее обязанностей, а от доставок из ресторанов Сергей сознательно отказался. Впрочем, об этом он быстро пожалел – сил на обслуживание себя у него не было. Но, продукты в холодильнике были подобраны таким образом, чтобы не прилагать лишних усилий для их обработки. Рана заживала хорошо, тем более Катц каждый день наведывался, чтобы проверить пациента, так что жаловаться на физическое здоровье причин не нашлось.       К сожалению, Сергей не мог сказать того же по поводу своего психического состояния. Для начала выяснилось, что процедура, назначенная Юре, не дала результата, от чего мать взвилась и стала донимать врачей, грозясь дойти до Минздрава. Аргументов специалистов она не слушала, а вот не очень ориентирующихся в вопросе людей из интернета, поддерживающих все ее начинания – вполне. Сергей, глянув на то, что происходит в комментариях, закатил глаза и отложил телефон. Недалеко, ведь прекрасно знал, что, напитавшись праведным гневом ее сторонников, Ольга Павловна обязательно позвонит сыну и попробует взять в оборот. В общем, так и случилось, и Сергей сначала слушал, как все плохо у самой Ольги Павловны, потом более внимательно о Юрином состоянии и оборвал разговор, когда мать попыталась снова поиметь что-то с «дружбы» Сергея и Леши.       Полина являлась каждый вечер и развлекала Сергея до самой ночи, пока на горизонте не появлялся сам хозяин дома. Гордеева все так же не жаловала Брагилевского, но высказывалась в его адрес уже вяло, без прежнего энтузиазма, скорее, по инерции. Все ее действия указывали на то, что Полина не хочет отпускать отличного врага, на которого при случае можно свалить все беды.       В субботу Леша вернулся домой в шесть часов, чего ни Полина, ни Сергей не ожидали. Увидев их в гостиной, Брагилевский поздоровался и положил на стол флешку, объяснив, что это привет от Ларисы. Полина все эти дни старалась избегать разговоров о расследовании, игнорируя все вопросы Потоцкого. Тот злился, канючил, возмущался, но она была непреклонна, пока Леша не разрушил ее коварный план. Она получила повод снова на него вызвериться, но Сергей не дал ей разойтись. Кроме того, Брагилевский благоразумно свалил из зоны поражения и ушел к себе, не желая вступать в дискуссии.       – Ты так и не вспомнил, кто это был? – спросила Полина.       – Нет, – поджал губы Сергей.       Все свободное время он пытался воссоздать в памяти момент выстрела, но чем больше думал об этом, тем большего его накрывал страх и паника. Нельзя просто так выйти из подобной ситуации и не получить ворох последствий. Психика человека устроена так, чтобы травмирующее событие потеряло краски, стерлось из памяти. Мозг защищается, стремится избавиться от болезненных воспоминаний, и в этом состоит основная проблема, поскольку для успокоения души Сергею жизненно необходимо вспомнить все, что с ним случилось. Фигуру стрелка окутывал туман, Сергей вытащил из недр сознания часть событий того вечера, но это мало чем помогло. Как на зло всплывали только проклятые ботинки.       Горестей Сергею добавляла близость Леши. Даже не видя его, Сергей точно знал, что он находится с ним на одной территории, и от этого знания голова шла кругом. Может быть, если бы они разъехались на разные континенты, эта тупая боль в сердце со временем бы утихла. Понять мотивов Леши Сергей не мог, как не был в состоянии объяснить себе его слова, сказанные в больнице. Леша уверенно и с какой-то отчаянной злостью сказал, что Сергей нужен ЕМУ, но зачем? Робкая надежда проклюнулась, захотелось, чтобы у этих слов был прямой смысл, без подводных камней, однако Сергей понимал, с кем имеет дело, и запретил себе даже думать об этом в позитивном для себя ключе – у Леши могли быть свои скрытые мотивы.       Информация от Ларисы припозднилась, но подтвердила возникшую у Сергея теорию о более широком круге жертв. Душегуб убивал не всех, некоторых он наказывал не так жестоко, но возникал вопрос о самоидентификации преступника. Поскольку он «нес правосудие в массы», не сложно предположить, что он считает себя карающим мечом. Лариса писала, что он примерил роль палача и не может от нее избавиться. Вероятно, в прошлом произошло какое-то событие, послужившее триггером, он не получил правосудия для себя или своих близких, что, как следствие, привело его к идее отмщения. Он уничтожал тех, кто ушел от закона, но все жертвы были повинны в смерти невиновных людей, а значит, выбор целей продиктован не просто их неуязвимостью перед законом, но и степенью тяжести их проступка.       – Ты был единственным человеком, за которым я не нашел никаких грехов… – под нос себе пробубнил Сергей.       – Что? – подняла голову Полина.       – Он мне это сказал, – так же тихо пояснил Сергей. – Я только что вспомнил эту фразу.       – Что-то еще?       – К сожалению, нет. Только что в голове всплыло, – Сергей повернулся и смерил Полину странным взглядом. – Не понимаю, он нападает на Ярика за то, что он подослал ко мне дружков…       – Что?! – опешила Полина. – Он на Ярика напал? Уверен?       – Да, я почти на сто процентов уверен, что это был он. И Лариса Брагилевская пишет, что таких случаев может быть больше. Он мнит себя судьей и палачом, и он вполне может «помиловать» кого-то. Ярика он потрепал, но не стал совсем ломать ему жизнь.       Сергей вкратце пересказал все, что узнал, стараясь не упустить подробностей.       – Он посчитал тебя безвинным и мучил Ярика, пытаясь показать ему, как ты чувствовал себя. И дал ему повод беспокоиться за свою дальнейшую судьбу. Ударил в самую болезненную точку, заставил думать, что внешность навсегда утеряна.       – Да, но по словам Ярика порезал он верхний слой кожи. В принципе, такой шрам долго сходит, но рано или поздно исчезает. Получается, что наказание Ярика растянуто во времени, так как из-за этого он не сможет легко заманить в свои сети спонсора. Да и Леша лишил его охотничьих угодий.       – М-да… Первый раз готова ему посочувствовать, – вскинула бровь Полина. В ее слова верилось с трудом.       Она уехала, когда еще не было девяти. Сергей попытался пробраться к себе в комнату незамеченным, но после разговора с Полиной он вспомнил о своем обещании Ярику. Не желая больше мучиться мыслями об этом, Сергей собрался с силами и пошел к Леше, чтобы решить вопрос раз и навсегда. Он сомневался, что Брагилевский удовлетворит просьбу, но совесть не позволяла просто забить.       Леша нашелся в кухне, он возился с заварочным чайником и тихо матерился себе под нос. Сергей не знал причин, по которым тот внезапно отказался от сигарет и кофе, но чисто из чувства самосохранения не рискнул спрашивать. Очевидно, что для столь кардинальных перемен имелись веские причины, иначе Брагилевский никогда бы не стал отказывать себе в удовольствии накачаться кофе до красных кругов перед глазами.       Глядя на его страдания, Сергей уже подумывал отложить разговор на другое время, но Леша заметил его.       – Ого, медведь покинул свою берлогу? – улыбнулся Леша.       У Сергея мурашки пробежали по спине. Улыбка открытая и приветливая всколыхнула воспоминания, которые доставляли какое-то мазохистское удовольствие – от них было больно, а без них – тошно. Все-таки Леша дал ему очень много, заставил взглянуть на свою жизнь под совершенно другим углом. Да и никогда Сергей не чувствовал себя таким нужным.       – Типа того, – Сергей не смог подавить свою улыбку.       Хотел ведь быть серьезным и сдержанным, но та теплота, которая крылась во взгляде Леши, делала любое сопротивление его чарам просто невозможным. Он, словно заклинатель змей, заворожил Сергея, вроде бы и хочется напасть, высказать какую-то колкость, чтобы больно было не только ему, а мозг упорно твердит о нецелесообразности такого поступка.       – О чем хочешь поговорить? – спросил Леша. Он не был настроен серьезно, пребывал в довольно хорошем настроении, несмотря на то, что его лишили некоторых радостей жизни.       – Ты смог бы простить Ярика? – Сергей скривился. Вопрос вышел неуклюжим и до некоторой степени бессмысленным, однако оставлял место для маневра.       Сергею не составляло труда в лоб передать просьбу, а получив, скорее всего, отрицательный ответ, свалить к себе в комнату с чистой совестью. Он не сделал этого только потому, что хотел получить положительный ответ. Ярик мог его сколько угодно ненавидеть, но такой жизни, как у него, сейчас и врагу пожелать зазорно. Да и совесть бы осталась чистой.       – Должен признать, что ты меня обескуражил, – хмыкнул Леша. – Я ожидал почти любую тему, кроме этой.       – Ответь на вопрос, пожалуйста, – мягко попросил Сергей и отметил, что Лешина привычка увиливать его больше не раздражает.       Но это часть Лешиной личности, его натура и нет смысла пытаться изменить его под себя, нужно принимать таким каков он есть потому как это не худшая модель поведения. Последняя идея отозвалась странной волной в голове, Сергей так и не понял, почему это вообще его волнует.       – Зависит от тебя, – пожал плечами Леша. – Ты сам-то готов простить ему его выходку?       – Уже простил, – растерялся Сергей. – Он наказан даже больше, чем ты думаешь, и, мне кажется, не заслуживает изгнания.       – Тогда и я смог бы, – ответил Леша. – В сущности, мне по барабану, что с ним и где он.       – Если так, то позволь ему вернуться в столицу, – попросил Сергей.       – Почему ты за него просишь? – в голосе Леши прорезались пугающие, звенящие сталью нотки.       – Я уже объяснял.       – Нет, этого ответа мне мало, – Леша, наконец, закончил возиться с прозрачным заварником и повернулся к Сергею.       Глаза недобро сверкнули, но Сергей никак не мог определить для себя причину такой резкой перемены настроения. Ну не в чае же дело! Зная характер Леши, Сергей мог бы спокойно понять такое чувство как, например, раздражение в адрес Ярика, а Брагилевский злился и не считал необходимым скрывать это.       – Леша, он не такое уж и зло, ты же сам это понимаешь. Потерянный мальчик, совершивший ошибку. На самом деле, под его привычной мишурой скрывается ранимый и довольно добрый человек.       – Ладно, хрен с вами, – махнул рукой Леша. – Хочешь, чтобы он вернулся – я его верну. Только как бы ты потом не пожалел о своем решении. Да и я вместе с тобой.       Последнюю фразу Сергей уже не расслышал.       – Спасибо! – чувство законченного дела и исполненного долга приятно грело душу.       – Чаю хочешь? – спросил Леша. Теперь в его голосе слышалась усталость.       Сергей не нашел причин отказать. Тем более, что сейчас испытывал к нему бьющую через край благодарность.       Чай пили на кухне. Здесь она была более классической, с круглым столом по центру и обычными стульями в противовес хайтеку городской квартиры Леши. За окном начинался дождь, и Сергей занервничал. Скоро должен был приехать Катц, а доктор, как оказалось, способен создать аварийную ситуацию на дороге, вообще ничего не делая. Полина же, обладая навыками выше среднего, порой забывала, что ее блоха – не гоночный болид, и устраивала опасные моменты сознательно.       – Как тебе на новом месте? – спросил Леша.       – Хорошо, спасибо, – вежливо поблагодарил Сергей. – Но что, если твоя дочь захочет приехать и погостить у тебя?       – Переедешь в мою комнату, – оскалился Леша.       Предложение прозвучало уже второй раз, и если в первый Сергей еще как-то мог списать его на шутку, то сейчас вряд ли. Все больше походило на то, что Леша пытается донести до него свои желания, но не рискует высказываться прямо.       Сергей подавился чаем и закашлялся. Будь он здоровым человеком, это бы никак на нем не сказалось, но кашель отдавался дергающей болью в плече. По лицу разлилась бледность, и Леша испугался.       – Я шучу, извини, пожалуйста, – попытался исправить он ситуацию.       Сергей прокашлялся и головы не поднял. Он сейчас сам не мог себе объяснить, что его больше расстроило – само Лешино предложение или то, что он сдал назад. Стоило самому себе задать этот вопрос, как внутренний голос подленько пропел, что из двух вариантов Сергей предпочел бы оказаться под Лешиным теплым боком.       После откровенных признаний в больнице к этому вопросу они больше не возвращались. Леша ждал решения Сергея, а Сергей пытался осмыслить услышанное. Может, он и сделал для себя какой-то вывод раньше, но выписанные Катцем лекарства путали мысли, от них Сергея заносило в какие-то непонятные философские дебри. Наверное, больше всего в жизни он бы хотел простить Лешу, забыть все, что случилось, но не был уверен, что это не повторится. Он больше не мог доверять так же безоговорочно, как прежде. Лешин поступок ощущался как жестокое предательство, и пока у Сергея не получалось заставить себя думать иначе.       Леша сидел рядом с ним, они беседовали так, словно ничего не произошло, но внутри копошилось нечто темное и неприятное. Однако Сергей поймал себя на мысли, что не хочет выходить с больничного. Такой маленький эгоистичный каприз, потому что, пока он не в состоянии работать и обслуживать себя, есть оправдание пребыванию в этом доме. Двойственность своих ощущений он списал на полученный ранее стресс.       – Как твой проект? – вдруг спросил Сергей.       – Движется к финалу, – ответил Леша. Конечно же, он ничего не расскажет, но хоть какая-то информация – тоже неплохо.       – Хорошо. Желаю тебе удачи и спокойной ночи.       – И тебе спокойной ночи, Сережа.       Для Сергея следующая неделя тянулась вечность, а вот для Леши, напротив, пролетела за один миг.              В понедельник Леша и братья Вальцманы вышли на финишную прямую. Сделка должна была быть совершена в среду, и Солодовников, а с ним и Завардин заглотили наживку аж до желудка. Леша долго раскачивал ситуацию, танцевал с противниками, демонстрируя свое острое желание совершить эту дорогостоящую покупку, но как всякий разумный бизнесмен заказал аудит и вытащил на свет всю отчетность. Солодовников пытался играть тихо, он следил за всеми манипуляциями Брагилевского, и около недели назад, когда тот получил результаты проверки независимых экспертов, решился на подкуп. Леша ждал именно этого, по его плану Федор Солодовников побоялся бы явно проявить интерес, поэтому не начинал свой аудит, что, в общем, было глупо, однако он надеялся, что сможет сохранить время и получить желаемое наравне с Лешей, перехватив заключение нанятых работников. Брагилевский же заручился поддержкой аудиторов и позволил им заработать деньги на конкуренте. Те предоставили отчет, но составили его так, что некоторые важные детали остались за кадром. Точнее, они были, просто Федор ввиду специфики завода не понял, что заключение и контракт содержат несколько отличающийся список патентов. Если бы Солодовников не наглел и сам все проверил, он бы, несомненно, заметил подвох, но теперь был вынужден довольствоваться тем, что хотел ему показать Брагилевский. Завардин же при всем желании не смог бы понять хитросплетений, поскольку опирался на мнение Солодовникова. Ловушка медленно закрывалась, а два глупых зайца, накинувшись на морковку, понятия не имели, во что ввязались. У них все еще был шанс избежать краха. Но ослепленные желанием лишить Брагилевского прибыльного дела, а вместе с тем заработать денег, подельники забыли про осторожность. Завардину подобную глупость еще хоть как-то можно было простить, но Солодовников потратил годы на изучение методики Брагилевского, и его поступки, мягко говоря, вызывали недоумение. Леша, будь он на месте Федора, перепроверил бы все десять раз, а если надо, то собственноручно провел бы аудит, чтобы не напороться на подводные камни.       Яша замкнулся, что для него было нормальным состоянием. Он всегда вел себя очень сдержанно и спокойно, но в минуты нервных потрясений становился похож на каменное изваяние. Миша, напротив, лез на стены. Ему не помогали ни успокоительные, ни уговоры. Единственный способ немного его усмирить – прикрикнуть, чтобы Миша испугался чего-то больше, чем предстоящего события.       Домой все возвращались хорошо за полночь, чтобы в шесть утра опять выехать в офис. Для Леши отсутствие возможности перекинуться с Сергеем парой слов перед сном стало проблемой. Он чувствовал удушающие тиски тревоги и искал способ сбросить напряжение. Украдкой он заглядывал в спальню Сергея, на цыпочках пробирался к его кровати и позволял себе несколько минут разглядываться спящего в свое удовольствие. Сергей выглядел намного лучше, и Леше становилось одновременно и легче от этой мысли, и накатывала грусть, он боялся, что как только лечение завершится, Сергей сбежит из его дома, и возможности поговорить с ним уже не представится.       Леша видел, как Сергей сторонится разговоров о них, предпочитая разбить «мы» на «я» и «ты», не хочет снова связывать воедино их личности. Винить его в нежелании повторять попытку Леша не мог, сам прекрасно понимал, что натворил и почему не может никак заслужить прощения.       Он выполнил просьбу, вернул Ярика в город и даже оплатил ему пластику, но Сергею этого не сообщил. Причин такой скрытности он и сам не знал, вот же он, повод продемонстрировать свое благородство и великодушие, только Леше это казалось наигранным и неестественным. Сергей должен был сам понять, что ему нужно, без давления со стороны. А вот мечтать никто не запрещал, и эти фантазии позволяли Леше подниматься с постели, когда за окном еще было совсем темно, и работать до поздней ночи.       В среду утром Леша едва не свалился с новым приступом. Ему стоило поблагодарить мироздание за то, что верный пес Константин Лесовой был все время рядом. Теперь начбез отлучался, только чтобы раздать указания своим подчиненным, а большую часть работы выполнял, сидя в кабинете у Леши. Брагилевский уже начал шутить, что пора поставить дополнительный стол и акриловые перегородки, потому что Лесовой постепенно захватывает территорию.       Солодовников сделал свой ход в двенадцать часов дня. Он перебил ставку, да так, что, по его мнению, Брагилевский должен был спасовать. Миша и Яша ликовали, они готовы были кинуться на шею боссу, но тот сделал финт и снова повысил цену. Лесовой и оба Вальцмана чуть не упали в обморок, но Леша был спокоен, он вел себя как ни в чем ни бывало и только загадочно улыбался. Лесовой даже на всякий случай спросил, не сошел ли тот с ума от нагрузки, поскольку такой поступок можно было оправдать только безумием. Леша отрицательно покачал головой и сказал только одно слово:       – Следите.       И им пришлось следить, и не только за сделкой, но и за собственными руками, чтобы не повыдирать на себе все волосы. К шести часам вечера Солодовников снова повысил ставку. Леша хлопнул в ладоши. Покупка частного завода не требовала объявления тендера, и покупатели могли творить практически все, что взбредало им в голову. Юридическое сопровождение сторонней фирмы обеспечивало законность методов, но в рамках правового поля имелся широкий спектр возможностей.       Брагилевский выждал полчаса, за это время его подопечные не могли найти себе места, справедливо полагая, что раз у шефа не все дома, он снова может выкинуть коленца. Когда он схватился за телефон, на него едва не напали братья, а Лесовой, нависнув горой, попытался урезонить всех скопом.       – Так! Цыц! – прикрикнул на них Брагилевский. – Если сейчас я этого не сделаю, Федя может начать тупить, а мне надо, чтобы вся эта свистопляска закончилась наконец.       Его оставили в покое, но покидать кабинет не спешили.       – Федя, какого хера! – рявкнул в трубку Брагилевский. Вопреки его яростному тону, выражение лица оставалось ехидным и хитрым. Он боролся с улыбкой, но не мог ничего с собой поделать.       Ответа никто не слышал, а Леша начал пыхтеть, изображая ярость.       – Ты пожалеешь об этом, – пригрозил Брагилевский и бросил трубку на стол.       – Что это было? – спросил Лесовой.       – Это был небольшой спектакль для господина Солодовникова. Я хочу, чтобы он начал праздновать.       – Они подписывают? – спросил Миша.       – Конечно, – рассмеялся Леша. – Они выдали свое повышение, сидя прямо в офисе у нашего продавца. Так что…       – Господи, хуже этого в моей жизни ничего не было! – признался Миша.       – Но, согласись, это было невероятно интересно, – подмигнул Леша.       – А что вы собираетесь делать с этим? – спросил Яша, указывая на папку на столе Брагилевского.       – А это то, ради чего завод вообще стоило покупать. Этот патент – единственная ценность, но он принадлежал не заводу, а своему создателю, казус в юридическом оформлении. Я подержу у себя эту штуку и, когда буду готов заняться новым делом, просто открою производство под новым брендом.       – М-да… Поражает, что ни Солодовников, ни Завардин не обратили на это внимания.       – Честно говоря, это большая удача, что у ребят с завода так все плохо с фантазией, и они называют свои детища практически одинаково, меняют только цифры. Ну, и чтобы знать, что именно этот продукт не входит в покупку, нужно было не полагаться на наш отчет, а требовать свой. Солодовников, не желая палиться раньше времени и под воздействием страстного желания меня обойти, допустил непростительную ошибку.       – Вы заранее знали, что так будет?       – Я на это надеялся, – признался Леша. – Если бы он проверил, то просто бы не полез в кроличью нору, и я бы искал другой вариант, но нас подстраховали Мишины таланты.       – Да, но это не отменяет того факта, что он адиёт, – покраснел Миша. Он радовался похвале, но не мог безоговорочно принять ее. В моменты эмоционального подъема Миша вставлял одесские словечки.       – Скоро Завардин узнает, как ты его подставил, и начнется драка, – покачал головой Лесовой.       Хоть он и был в курсе всей аферы, сейчас не мог разделить общую радость. Шампанское Константин откроет только тогда, когда отобьет атаку разъяренного Завардина. Чудовище обвели вокруг пальца, в глазах своих прихлебателей он теперь видится слабым человеком и попытается отомстить не только за утраченные деньги, но и за поруганную честь. Именно в этот момент Леша будет в наибольшей опасности, и Завардин не ограничится запугиванием как с Шуваловым, он захочет получить Лешину голову, пока не потерял поддержку. Нужно было переждать опасность, выдержать натиск. Время играет на них, но Леша склонен терять голову и забываться. В этот момент Лесовой взмолился богу, в которого никогда не верил, в надежде, что тот услышит и поможет вернуть Сергея, потому что только у этого человека есть какая-то невероятная власть над Брагилевским, хотя сам он этого не понимает. Потоцкий сможет убедить его не дразнить чертей, потому что, если хоть кто-то не ограничит Брагилевского, тот на радостях может начать издеваться над Завардиным.       Техник не позволит устроить полномасштабные разборки, но не сможет воспрепятствовать атакам исподтишка, и Завардин превосходно это знает. Он потерял баллы и, если не отомстит Брагилевскому, не сможет ни на что претендовать в будущем.       Мишу и Яшу взяли под охрану, однако об их участии мало кто знал, и сейчас Миша был очень благодарен своему боссу за то, что тот не дал ему вылезти раньше времени. Вальцман очень хотел, чтобы его способности оценили и другие, но в данной ситуации это пошло бы ему во вред. С этого момента Алексей Брагилевский превратился в цель номер один.       Домой ехали в молчании. Леша надеялся ощутить прилив энергии, почувствовать кайф от победы над врагом, но его триумфу чего-то не хватало. Ему нужен был человек, с которым он смог бы поделиться своими переживаниями и был в состоянии его понять, искренне поддержать. Такие люди имелись в его окружении, но не Ларе Леша хотел хвастаться, ему важнее всего было одобрение Сергея.       Леша добрел до кухни в начале первого. В такое время Сергей уже спал. Подумав несколько минут, Леша отказался от идеи выпить виски или ром, но вино в список крепких алкогольных напитков не входило, да и ограничения его уже начинали раздражать. Приступы не возвращались, были предпосылки к началу, но на этом все, поэтому Брагилевский с барского плеча, минуя доктора, разрешил себе выпить.       Темная бордовая жидкость играла в бокале, но кайф от нее не наступал. Леша еще раз глянул на бутылку – достойное вино, так почему же он не в состоянии получить от него должное удовольствие? Не заслужил? Напротив, кому, как не ему, сейчас смаковать? Он опустил голову и уставился в одну точку, мысли плыли сами собой, идеи перемежались с яркими воспоминаниями. Леша бы хотел все бросить и уехать, забрать Сергея с собой и никогда не возвращаться, но у него были обязательства и еще один проект, который он должен был довести до логического конца. Когда место Техника займет человек, который хотя бы отчасти будет похож на предшественника, можно думать о том, чтобы снизить нагрузку, тем более замену себе Леша подготовил.       Он вздрогнул, когда в полной тишине на плечо опустилась чья-то рука. Инстинктивно Леша развернулся, ухватился за запястья шутника и чуть не перекинул через себя на стол. Вовремя сообразил, что видит перед собой Сергея. Ужас прокатился холодной волной по позвоночнику, Сергей все еще не восстановился, рана доставляла ему неудобства, и своим необдуманным поступком Леша мог пустить насмарку все усилия врачей. Вот сейчас он чувствовал предвестников приступа, но вся ситуация не была настолько кошмарной, как показалась в первый момент. Сергей улыбался, случившееся его забавляло, и, похоже, боли он не испытывал.       – Классная реакция, мне бы такую!       – Ты меня напугал! Как ты?! Я ничего тебе не сделал? Как рана?!       – Все в порядке, не паникуй так, – заверил его Сергей. Он нахмурился, глядя в побелевшее лицо Леши. – Давай присядем. О! А можно и мне вина?       – А тебе врач разрешил? – нахмурился Леша.       – Курс антибиотиков я закончил, а про запрет алкоголя после этого не было ни слова, – пожал плечами Сергей. Первый раз с момента ранения он двигался свободно, пропала неловкость и скованность.       Леша отдышался и достал еще один бокал.       – Знаешь, что меня в тебе все время удивляло? – вдруг сказал Сергей.       – М?       – Ты стремишься сидеть на кухне, даже если в холодильнике нет еды.       Леша в голос рассмеялся.       – Студенческая привычка, наверное, – предположил он. – Пока я учился, все сборы были только на кухне, потому что в гостиной, если она была, всегда стояли какие-то ценности, которые могли разбиться, а в комнате хозяина дома царил бардак, в котором невозможно было разместиться толпой. Впрочем, во всех своих домах я делаю кухни для себя и своих потребностей, поэтому тут не зазорно посидеть.       – В этом есть логика, – кивнул Сергей.       Сегодня он вел себя немного иначе, словно перестал ставить между ними стену, и Леша расцвел. Вот теперь он чувствовал кайф от победы, конечно, не в полной мере, но и этого было достаточно, чтобы его накрыл прилив энергии.       – Почему ты не спишь? – спросил Леша. Сергей не выглядел сонным, он бодрствовал задолго до того, как прийти сюда и составить Леше компанию.       – Честно говоря, понятия не имею. Весь день ощущаю какое-то беспокойство, поэтому пошел бродить по дому. Потом заметил тебя и твое одинокое пьянство и решил, что в компании ты перестанешь быть похожим на алкоголика.       – Ну, спасибо! – снова рассмеялся Леша. – Компания мне действительно не помешает.       – Кстати, я так и не поблагодарил тебя за помощь Юре и маме. Я… – Сергей был уже готов произнести эти слова, заверить, что обязательно вернет Леше деньги, но язык не повернулся.       В какой-то момент он смог-таки поставить себя на его место, понять мотивацию поступка. Леша использовал деньги как инструмент, он не видел в них великой ценности. И его раздражало, когда то, что он делал от чистого сердца, воспринимали как подачку или способ манипуляции. Нет, Брагилевский был еще тем манипулятором, и благородство не было его главной чертой, но в нем не было зла как такового. Его грехами были гордыня и тщеславие, но не более.       – Леша, просто спасибо.       Леша уже был готов защищаться, настроение едва не упало, он мысленно приготовился к этой пощечине, но ее не последовало. Сергей, напротив, в первый раз без оглядки принял его помощь.       – Всегда рад, – кивнул Леша.       Разговор ушел от скользкой темы, они просто беседовали о разном. У Сергея новостей было не много. Память все еще подводила его, и вопрос о маньяке тоже постарались убрать с повестки. В остальное время он был заперт в четырех стенах и скучал. Леша тоже не мог сейчас похвастаться делами, для этого пришлось бы грузить Сергея подробностями, а это заняло бы не один час. В итоге Сергей рассказывал, что такого количества сериалов он не смотрел никогда в жизни. Леша радовался, что эти стриминг-сервисы пригодились хоть кому-то.       Сергей перечислял, что вообще можно посмотреть, когда появится время, а Леша внимательно его рассматривал, чувствуя, как все горести прошедших недель отступают, как в груди распутывается жесткий и болезненный клубок из целого сонма эмоций. Сергей сильно изменился с их первой встречи. Он никогда не был наивным или по-детски простым, изменения коснулись только его внешнего вида. Похудевший и осунувшийся для Леши он все равно светился, не утратил этого сияния, даже пройдя кошмар, а это много говорило о его силе духа.       – Короче, я не знаю, будешь ли ты все это смотреть, но так как у меня других новостей для тебя нет, я рассказал, что есть.       – Здорово, – невпопад ответил Леша.       – Что «здорово»? – не понял Сергей.       – Что сэкономил мне время. Теперь, если мне будет нечего делать, я буду знать, что посмотреть, – улыбнулся Леша.       – Издеваешься? – нахмурился Сергей.       – Нисколько.       Он придвинулся ближе и заглянул в глаза Сергея. Если бы в этот момент он увидел, что Сергей этого действительно не хочет, он бы отступил, но во взгляде напротив не было ничего враждебного. Ожидание и что-то потаенное, скрытое от посторонних, коим Леша, к своему сожалению, пока являлся.       Леша решился, он коснулся губами губ Сергея, мягко, невесомо, ощущая только аромат вина в горячем дыхании. Сопротивления не последовало, тогда Леша стал вести себя более решительно, надавил, протолкнул язык и вообще забыл, где он. Не воспринимал пространство вокруг себя, не думал, что в доме есть кто-то, кроме них. Он целовал Сергея, наслаждался мгновением, пока ему это было позволено.       Сергей прервал их поцелуй сам. Не отскочил и не отстранился, просто остановил, и вовремя, поскольку, если бы это продлилось еще пару мгновений, последствия могли бы быть фатальными. Поддайся они оба страсти, на утро между ними встала бы стена неловкости и сожаления, а это – яд для только начавших стабилизироваться отношений.       Опустив глаза, Сергей надеялся скрыть свои чувства. Безуспешно, Леше хватило секунды, чтобы прочесть во взгляде все, что ему было нужно. Сергей чувствовал смятение, но он точно не испытывал никаких негативных эмоций после случившегося. У Леши появился шанс все исправить, и первый шаг он только что сделал.