***
Сердце бешено колотилось в груди, когда молчаливый помощник отца вышел из квартиры, садясь в машину. Всё происходило быстро. Так быстро, что я, не успев проанализировать одно событие, была вынуждена наблюдать уже следующее. Что было общим между ними — так это то, что очевидным исходом каждого из них было ясное понимание: конец. Родители даже не вышли из машины, чтобы сказать хотя бы пару слов в качестве напутствия. Вообще они мало разговаривали со мной с тех самых пор, как умерла тётя Джессика и оставила своё отнюдь не маленькое состояние мне. Родители любили деньги. Любили их алчно, сильнее, чем друг друга, сильнее, чем меня — единственный плод своего брака. Но даже они понимали, что оспорить завещание или попытаться другим способом овладеть тем, что по закону полагалось мне, у них не получится. Хотя бы потому, что тётя Джессика перехитрила их многим раньше, чем я научилась разговаривать, и обратного пути уже давно не было. Но, как принято считать, минус на минус даёт твёрдый и непоколебимый плюс, и я не жаждала денег. Не их, не тех, что достались мне усилиями дальней родственницы и теперь охранялись уймой адвокатов, возглавлял которых человек, который не пожалел представиться или оставить каких-либо других данных… Я жаждала любви. Как любой подросток семнадцати лет, выросший в строгости, не имевший друзей и планов, я жаждала родительской любви, ласки и внимания. А сейчас люди, единственные люди, которые были в состоянии мне это дать, уезжали, оставив меня в незнакомом мне Лондоне у порога моей новой квартиры, чтобы устроить свою жизнь где-то в Сеуле, на родине моего отца. Я даже не знала их будущего адреса! Дыхание перехватило, а сердце словно сжали в тиски, когда автомобиль, сверкнув чёрным блестящим боком, повернул за угол. Горло сдавило, и единственное, чего я боялась — зарыдать прямо тут, на ступеньках крыльца своего дома, и знать, что никто меня не успокоит. Теперь сама. И так до конца жизни. Я сидела на ступеньках, обняв колени руками, и не могла понять, что делать дальше. Как жить. За плечо меня тронул какой-то незнакомец. — Вы в порядке, мисс? — Да, да… Спасибо… Всё хорошо… Голос сдавленный, охрипший, какого никогда раньше я от себя не слышала. Молодой мужчина среднего роста кивнул, ободряюще улыбнувшись, и исчез из поля зрения, пока я поднималась на ноги. Того, что случилось, уже не воротить. А жизнь продолжалась, и мне необходимо было начать жить её прямо сейчас. В накрывающих город сумерках я начала свою новую жизнь.***
Первые две недели прошли на удивление хорошо. Четырёхэтажный дом, который теперь по праву принадлежал мне, хоть и пугал своими размерами, но был вполне уютным и чистым, так что единственное, что я делала — осматривала его. Помимо жилых этажей здесь был так же подвал, на удивление сухой и просторный, в котором моя покойная тётя некогда оборудовала довольно обширную библиотеку. Непривычная к одиночеству, я всё ещё боялась находиться там подолгу, но что я точно поняла за несколько визитов за кулинарными книгами — там хранились довольно редкие и дорогие экземпляры книг, чьё хранение требовало особых условий. Я пока не решалась открыть их или позвать кого-нибудь, кто умеет обращаться с подобными предметами, поэтому решила оставить это занятие на потом, благо в отличие от своих сверстников, этот учебный год мне пришлось закончить раньше срока, и теперь до начала сентября у меня было целых два свободных месяца. Я гуляла по городу, пользуясь путеводителями, посетила несколько выставок, ходила за покупками, даже познакомилась с соседкой, которая уже успела несколько раз пригласить меня на ужин и добродушно просила называть себя тётей Мартой! Я старалась не заострять внимание на проблемах и начать жить полной жизнью, и у меня это, кажется, прекрасно получалось. Средства, которые лежали на моих многочисленных счетах, обеспечивали мне безбедное существование, не говоря о том, что их хватило бы на беззаботную жизнь ещё нескольким поколениям после, но сидеть без дела мне было сложно, поэтому ещё через неделю я попросила одного из своих адвокатов связаться с моим таинственным защитником и попросить оформить для меня разрешение на работу, которое я не могла получить от родителей, оборвавших все связи со мной. Я не сомневалась, что он мне поможет, потому что многие подростки моего возраста работали летом, а переехав в Лондон и изучив его, я поняла, что хотела бы поработать гидом для туристов. За два дня ожидания я тысячу раз уговаривала себя не быть назойливой и не перезванивать, и только на третий день я получила SMS-сообщение от скрытого номера. «Заеду в 7 вечера сегодня.» Весь день я грызла ногти, ожидая вечера, провела уборку, послушала из окна, как тётя Марта ругалась на кого-то, хотя в её голосе я больше слышала заботливые упрёки. Я чуть не извелась от волнения, когда ровно в семь в мою дверь постучались. Я ринулась к ней, поскальзываясь на мраморном полу, и распахнула ровно в тот момент, когда высокий мужчина в строгом костюме и с тростью, которую увенчивал серебристый (в тон запонкам) набалдашник, собирался постучаться ещё раз. Пару секунд он изучал глазами меня, а я улыбалась, пытаясь произвести наилучшее впечатление. — З-здравствуйте, сэр. Пожалуйста, проходите. Кажется, мой голос прозвучал слишком высоко, но гостя это нисколько не оскорбило, и он проследовал сразу в гостевую расположенную по левую сторону. Уселся в кресло, осторожно положил трость рядом. Поправил галстук. Я медленно села напротив, поджатыми губами всё ещё изображая улыбку. Откинула короткие волосы с лица, чувствуя, как волнистые пряди щекочут кожу щеки. — Мисс Сонг. Вот наконец мы и познакомились с вами. — Стоило мужчине заговорить, как по рукам сразу же поползли мурашки — так властно звучал его голос. Что-то мне подсказывало, что мои представления о его положении в обществе были далеко не самыми правильными. — Айви. Можно просто Айви. — Айви, — повторил незнакомец, кивая. — Называйте меня Майк. — Просто Майк? — Да. Диалог был настолько неживым, что я не знала, куда девать свои конечности, внезапно показавшиеся мне чужими. И что я раньше делала с руками?.. — Майк, может, чаю? — Благодарю, не буду вас утруждать. — Я похожа на человека, который боится быть утруждённым? Я подумала, что мне показалось, когда выражение вежливой снисходительности сошла с лица джентельмена, и на секунду на нём отразилось что-то схожее с жалостью. Я не считала жалость чем-то постыдным, даже если она была направлена на меня, поэтому лишь улыбнулась. — Я сделаю чаю. — Приму с благодарностью. Через пять минут я вернулась обратно, аккуратно умостив поднос с чайными принадлежностями на низком кофейном столике, и внутренне ощущая гордость от того, что чуть больше пары часов назад всё помыла и вычистила. Серебро сияло как новое, хотя это и стоило мне шелушащейся кожи рук (перчатки я не могла терпеть в любое время года). Хозяйка, что не скажи! — Итак, Айви, вы сообщили мистеру Коннерсу, что хотели бы поработать гидом. Чем продиктован данный… довольно специфический выбор? — Мне нравится этот город. Я сходила на дюжину экскурсий, изучила материалы, которыми пользуются опытные гиды. Я говорю на нескольких языках и умираю дома от скуки. Майк, несмотря на свой довольно чопорный вид, внезапно улыбнулся, положил чашку на блюдце и достал из кармана запечатанный конверт. — Передадите работодателю. Внутри вложена визитка с номером на экстренные случаи. — Поняла, спасибо. — Я кивнула, стараясь не выдать то, что внутри меня словно раздули огромный шар. Сдержать улыбку не получилось. — Не больше трёх дней в неделю, мисс Сонг, и никаких звонков без серьёзного повода! — Обещаю, сэр! Джентельмен кивнул. — Ваша тётя была замечательным человеком, мисс Сонг, и в благодарность за то, что некогда она… очень яростно защищала интересы одного моего близкого родственника, я буду стоять на страже ваших интересов и опекать вас до тех пор, пока вы считаете это необходимым. Теперь кивнула я, не зная, что сказать дальше. — Я не знала тётю Джессику так хорошо, как хотелось бы. Родители не привозили меня сюда так часто. Не думаю, что заслужила всего того, что она для меня сделала. — В случившемся нет вашей вины. Как вы видите, профессор Таскер была довольна дальновидна, чтобы измерить родительскую любовь на годы вперёд. — Майк поджал тонкие губы, словно не позволяя себе сказать что-то ещё. Я сразу же предположила, что моих родителей он знает куда лучше, чем я могла представить. — Давайте о другом. Как вам Лондон? Вам не скучно здесь, на Бейкер-стрит? — Город замечательный, сэр! А Бейкер-стрит куда оживлённее нашего имения в Гейнсборо. Скука для меня скорее следствие безделия. Я не хочу сидеть, заниматься ничем и думать о том, что произошло. Мне нужно занять себя, чтобы обдумать всё постепенно. А в остальном мне тут нравится. Я познакомилась с соседкой, тётей Мартой, и она часто зовёт меня в гости. — Марта, говорите? Как интересно!.. Знаете ли, профессор Таскер очень удивила меня выбором места вашего жительства. — Из-за чего? Вы хорошо её знали, сэр? — Она была моей наставницей в годы учёбы в университете. Гениальная женщина, при этом не растерявшая любви и веры в людей. Как я уже говорил, очень хорошо относилась к моей семье… и очень любила вас, хотя в силу некоторых обстоятельств огорчалась тому, что не может чаще с вами встречаться. Я думаю, что желание оставить наследство вам продиктовано лишь её непосредственной любовью. Я промолчала, не зная, что можно на это сказать. — Я не верю в совпадения, мисс Сонг, но Джессика Таскер могла похвастаться тем, что просчитывала события наперёд. Как это получилось с вами. И потому я надеюсь, что ваша жизнь на Бейкер-стрит не принесёт вам потрясений… во всяком случае, негативных. Майк встал, снова поправил галстук и взял трость. Кажется, он внимательно что-то обдумывал, потом внезапно усмехнулся и коротко кивнул, словно кланяясь. — Было приятно познакомиться, Айви Сонг. Уверен, мы ещё увидимся. Мы уже прошли до двери. Я открыла её, впуская внутрь мягкие порывы прохладного летнего воздуха. — И мне, сэр. Спасибо за помощь. Коротко улыбнувшись (видимо, это какая-то черта характера), джентельмен, назвавшийся Майком, растворился в наступающих сумерках и в потоках прохожих. И кто сказал, что на Бейкер-стрит может быть скучно?