Spiral

Санни выдохнул. Вкус никотина все ещё ощущался на языке, а в груди что–то заметно расслабилось. В воздухе все ещё ощущался резкий запах дыма, и зубная паста с ментоловым ароматом в глубине его горла, ничем не помогала. Узел в животе затянулся ещё сильнее. (Он начал курить, потому что это раздражало родителей. Теперь это казалось неким ребячеством, но у него не было времени, чтобы бросить.) Он покосился на Базиля. Он прекратил курить, и Базиль подошёл ближе. Санни почувствовал, что что–то странное застряло у него в горле. — Извини, — сказал он с нотками неловкости в голосе. Это слово странно ощущалось на языке, так же, как одетый не на ту ногу ботинок. Базиль моргнул, поднимая взгляд на него. Его волосы всегда были растрёпанными, но.. в этот раз не настолько сильно. Не такие вздымающиеся, скрутившиеся и извивающиеся пряди, как раньше. В основном, его волосы свисали из–за своей длины, а пряди около ушей и висков торчали жёсткими локонами. В этот же раз, его волосы казались более.. спокойными. Как будто он просто попробовал расчесаться. Челка спадала на лоб, а не падала на лицо. И даже те упрямые пряди возле ушей были зачёсаны назад. Темно-синий кардиган не совсем соответствовал оттенку его глаз, но и этого достаточно по мнению Санни. — З–за что? — спросил Базиль несколько тише и холоднее, чем обычно. Это звучало не искренне, будто он ждал и хотел извинений, но просто не показывал этого. Санни пальцем указал на пепельницу, в которой всё ещё лежала дымящаяся сигарета. — Ой, — к этому моменту Базиль едва ли дышал, — в–всё нормально, — сказал он мягко, но не совсем честно. Санни посмотрел на него. Базиль заметно занервничал под его взглядом, всеми силами пытаясь избегать зрительного контакта с ним. — Я больше не буду курить рядом с тобой, — сказал Санни. Вернее, подытожил. — А–а.. ты об этом.. — глаза Базиля были широко раскрыты, в них кипело столько эмоций, но Санни не мог прочесть ни единой. — В–всё правда нормально, тебе не стоит— — Тихо, — сказал он. Не особо громко и не особо резко, но это всё равно остановило Базиля. — Я больше не буду, — закончил он. Просто и честно. Базиль взглянул на него из–под чёлки. Его взгляд на секунду метнулся к глазам Санни, а затем к его губам, прежде чем снова отвести взгляд. — С–спасибо, — пробормотал тот себе под нос. Персиковый оранжево–розовый цвет прилил к его щекам. "Вот же пиздец" — подумал Санни, едва не сказав это вслух. (Он правда ненавидел, когда Кел был прав.)

***

— Итак! — закричал Кел, снова войдя в комнату, официально став наименее любимым человеком Базиля на следующие 4 часа, потому что этот крик заставил вздрогнуть каждый мускул его тела. Он напрягся, чувствуя угрозу. Базиль заметил, что в одной из его рук был зажат лист бумаги. (Он заметил, как крепко Кел сжимал этот лист, и голос прошептал о том, насколько же сильно он ненавидит людей, которые держат бумагу вот так.) Глаза Кела метнулись на них по очереди, сначала к Базилю, потом к Санни. — Я приготовил... — сказал он значительно тише, но не менее драматично (сменив волнение на искренность), — список! Базиль моргнул. Краем глаза он заметил, как Санни удивлённо поднял брови — Список, — монотонно повторил Санни. — Да, мой дорогой Санатан. "Это не его имя" — прошептал голос в голове Базиля. — Это не моё имя, — безразлично ответил Санни. — Список, — повторил Кел. Он швырнул этот самый список на стол. В этот раз Базиль даже не вздрогнул. Перед тем, как Базиль успел хотя бы посмотреть на листок, Санни уже схватил его. Его глаза блуждали по пунктам, написанным в списке; И остановились. Санни посмотрел на него. — Это... для тебя, — сказал тот.. нежно.. хотя, всё же, больше неловко. Его сильная, уверенна поза и резкий голос.. поникли. — О, — непонимающе выдал Базиль. — Ой! — проронил Базиль, выхватив из чужих рук лист бумаги, — и–извини, — он посмотрел на список. Он моргнул. Первые три пункта списка были частями каких–то "Звёздных войн". Он смутно знал об этом, даже казалось, что это было единственным, что он знал, за исключением "Побега из Шоушенка", записанным рядом с одной из зачеркнутых Санни записей. Он уверен, что читал книгу Стивена Кинга, которая называлась так же. "Рита Хейворт" и "Побег из Шоушенка". "Способный ученик" не пришёлся ему по вкусу. "Тело" было весьма неплохим, но Базиль чувствовал, что эта книга предназначена для людей с опытом, которого у него не было. Эта книга Стивена не была его любимой, но, блять, она была хороша. (Полли любила Стивена Кинга. Мама и папа не разрешали ему читать книги, но он иногда доставал книги из комнаты для гостей, которая позже стала спальней Полли–) (Не думай об этом.) — Что.. — он ещё раз оглянул лист, и поднял взгляд на Кела. — Ч–что это? — Базиль, дорогой, — сказал Кел, указывая на список в чужих руках, — это – список тех фильмов, которые мы собираемся посмотреть. Базиль моргнул. Ещё раз. — П–прости, что? Кел ухмыльнулся. Ярко и во все зубы. — Список фильмов, которые мы посмотрим! — повторил Кел, как будто проблема была в том, что Базиль не расслышал его. (хотя, Кел всегда разговаривает так громко, что с этим проблем не возникает.) — В моей комнате, потому что комната Санни очень скучная. Санни моргнул. — Мне нравится моя комната.. — сказал он. Слишком тихо, будто он только что признался в том, чего стыдился. — М–мне тоже, — выпалил Базиль. Пауза. Лицо Базиля залилось краской. — Я–я имею виду.. — пробормотал он, — ну.. она.. эм.. з–знаешь.. к–красивая? Кел смотрел на него. Базиль попытался неловко засмеяться. Когда он заговорил, это ощущалось, словно ком в горле. — Н-ну.. типа.. — Базиль, —внезапно сказал Кел. Его голос был не таким резким, как у Санни. Базиль почувствовал, как что-то холодное и болезненное наполнило пространство между его кожей и мышцами, как дешёвые леденцы от кашля, прилипшие к задней стенке горла. — Д–да? — Всё в порядке, она может тебе нравиться, — мягко сказал Кел, — я просто шутил. Базиль снова моргнул. Что-то извивалось под его кожей. — А–а.. ладно. Базиль инстинктивно взглянул на Санни боковым зрением. Санни пялился на него. (Базиль зажат. Зажат между деревом и металлом, резкий привкус железа ощущался в его горле, а крылья извивались под солнечными лучами, освещающими витрину–) — Когда ты свободен? — внезапно спросил Санни. Базиль посмотрел на него. — Ч–что? — Для.. — Санни пытался подобрать подходящее слово. — Киномарафона! — продолжил Кел, его громкий голос отдавался болью в голове. Санни издал небольшой стон. На этот раз, поведение Кела действительно его позабавило. — Да, для киномарафона, — мягко и с сарказмом согласился он. — Так когда ты свободен? Киномарафон. В комнате Кела. Вместе с Санни. И Келом. Они хотят провести с ним время. (Что–то.. затрепетало у него в животе. Тёплое и тяжелое, почти что неприятное. Как мягкое тепло лампы в светильнике. Приятное и тёплое, до тех пор, как оно не коснётся твоей кожи. Приятное и яркое, до тех пор, пока ты не смотришь на это слишком долго.) (Болезненное облегчение, и приторно–сладкое отвращение застряло в его горле, что–то нежное, но слишком меланхоличное, чтобы быть гордостью.) (Это было.. даже приятно.) — Я–я.. — Базиль тяжело сглотнул. Что–то мешало ему говорить, — я в–всегда с–свободен? — тихо сказал он, неловко, слишком искренне. Кел улыбнулся. Санни кивнул. Базиль выдохнул. — В любом случае! — Кел резко хлопнул руками. Базиль вздрогнул. — Разве мы не собрались, чтобы позаниматься? Базиль моргнул. — Ой, — сказал Санни. — Точно.

***

Как оказалось, Базиль и Санни были на одном курсе тригонометрии. А у Кела с Базилем был один курс французского (курс, который Санни прошёл уже в первом семестре). У них было достаточно много общего в учёбе. В этот день Базиль узнал, что Санни неплохо говорит на французском. Единственный недостаток этого был в том, что Санни Сузуки говорит на французском, и он сейчас умрёт из–за этого . — Т–ты говоришь на французском? — Базиль заикался в замешательстве, ведь по какой–то блядской причине, он не додумался посмотреть список прошедших предметов Санни на первом курсе. Санни поднял брови. — Oui, — сказал он. Кел громко фыркнул, а Базиль скрыл смешок рукой. Учиться было весело. (На самом деле весело.) (Если исключать те моменты, когда Базилю кажется, что он смотрит зияющую тьму, глядя в эти огромные тёмные глаза, удивляясь количеству звёзд, которые так ярко мерцали, практически вызывая боль. Кроме тех моментов, когда Базиль думал о последней сигарете в пачке Санни и тихом голосе, обещавшим больше не курить рядом с ним. Не считая тех моментов, когда что–то тёплое и тяжёлое оседало в груди Базиля, сжимало горло, и он больше не чувствовал себя одиноким.) (За исключением моментов, когда Базиль задумывался над тем, что Санни думает о нём, и что он сам думает о Санни.)