Человек из ниоткуда

Глава первая ОФИС Краткое описание: Действие происходит в сентябре 2000 года в далекой-далекой галактике. Пятница, 1 сентября 2000 года. Начало выходных в День труда. Было первое сентября, но погода все еще как в августе. Жарко и влажно. В комнате душно, а крошечное окошко заколочено гвоздями. Лето в Индиане длинное и влажное, а пейзаж плоский и пыльный. Очень пыльный. Воздух полон этой пыли и тепла, и все это витает в офисе Брайана на чердаке. Брайан привык получать худшие кабинеты, самые грязные учебные задания, худшее время занятий и самые тяжелые нагрузки в классе. Он привык к этому — и ему это надоело. У него был стол, в котором отсутствовал один ящик, а другой, казалось, был навсегда заперт — или просто застрял по бог знает какой причине. И стул, который, если вы откинетесь слишком резко назад, сбросит вас на пол, как взбрыкивающий бронко. Он пытался проводить здесь конференции со студентами в прошлом весеннем семестре — тогда был конец мая — но подумал, что бедные дети упадут в обморок от жары. — Профессор Кинни! Как вы это выдерживаете? Я умираю! Разве мы не можем проводить конференции НА УЛИЦЕ? — взмолилась одна девушка. И именно это сделал Брайан — он повесил записку на дверь и провел несколько часов, работая под тенистым деревом во дворе. Заведующему кафедрой английского языка ЭТО совсем не показалось забавным. И вообще не принесло ему никаких очков Брауни*, как позже самодовольно заметил Рон. Рон очень заботился об очках Брауни. Он сделал карьеру, собирая их. И этот офис был даже не самым ужасным из всех, которые ему когда-либо выделяли. По крайней мере, здесь БЫЛО окно. Тот, что в Бостоне, находился в подвале, и у него сложилось впечатление, что каждый раз, когда включали так называемый кондиционер, на него и на бумаги, над которыми он работал, дул не холодный воздух, а остатки последней попытки университета очистить древние стены от асбеста. Он приходил домой кашляя каждый вечер, когда они жили в Бостоне. — Не будь таким ипохондриком, Брайан, — сказал тогда Рон. — Это не мило. Это была новая любимая фраза Рона. Это не мило. Больше не мило. Это было невысказанное слово. Раньше он думал, что все, что делает Брайан, мило. Привык. Брайан подумал о гораздо большем офисе Рона, с потрясающим видом на Двор, ковровым покрытием, рабочим столом из натурального дерева и новеньким I-Mac для «редактирования». Да, и ассистентом-исследователем. По сравнению с шикарными апартаментами Рона, угол Брайана в Гуманитарном корпусе был трущобой, которую давно пора было очистить. Возможно, было бы немного терпимее, если бы преподавательские задания были приличными, но они не дали Брайану ничего, кроме обзорных курсов по американской литературе для младших классов! Какой смысл быть доцентом, если вам ВСЕ еще приходится страдать от преподавания первокурсникам? Брайан думал, что этим он заплатил за свои заслуги в аспирантуре. И этот новый семестр не был более многообещающим. Еще один обзорный курс по американскому роману 19-го века. Господи! «Моби Дик» и «Алая буква»? Разве ВСЕ дети НЕ читали их в старшей школе? Какой смысл делать это СНОВА? И еще один курс Современной новеллы. Это было более многообещающе. Но все равно не было его специальностью. Они НИКОГДА не позволяли ему преподавать по своей специальности! Брайан умолял, чтобы ему позволили хотя бы факультатив по гей-литературе. Он потратил часы, работая над программой. Уолт Уитмен. Оскар Уайльд. Джеймс Болдуин. Эдмунд Уайт. У. Х. Оден. Трумэн Капоте. Гор Видал. «Олимпиец». Ничего слишком грубого, что могло бы оскорбить ультраконсервативные силы, которые правят этим университетом. Ничего слишком противоречивого — не дай Бог, чтобы студенты могли прочитать что-то «противоречивое»! О, и ничего слишком политического. Ничего такого, что могло бы быть истолковано как «продвижение гей-повестки дня». Да, именно это сказал ему Председатель, когда вызвал Брайана в свой кабинет, чтобы отклонить предложенный им курс. Брайана, должно быть, не было в городе, когда Комитет по повестке дня геев разослал всем педикам уведомление, потому что Брайан не знал об этой «Повестке дня геев» — и он сказал об этом Председателю. Председателя это не позабавило. Не то чтобы Брайан пытался «протолкнуть» что-то порнографическое или квир-позитивное или что-то в этом роде к ничего не подозревающим студентам. Давайте посмотрим правде в глаза — любой студент в ЭТОМ гомофобном кампусе, который мог бы пройти факультатив по гей-литературе, вероятно, уже был новообращенным! Но Брайан не сказал об ЭТОМ Председателю! И Председатель одарил Брайана снисходительной улыбкой, отвергая его курс. Боже, как он ненавидел эту снисходительную улыбку! Брайан достаточно повидал этого в своей жизни, но особенно много в последние несколько лет, в череде университетов Филадельфии, Бостона, а теперь и Индианы, где Брайан выполнял унизительную роль «нанятого супруга». Брайан задавался вопросом, существует ли такая должность в любой другой профессии? Возможно, в этом есть что-то, на что стоит обратить внимание. Может быть, для этого существовала группа поддержки, к которой он мог бы присоединиться. Видит бог, ему нужен был кто-то, с кем он мог бы выговориться, ведь ему пришлось оставить своего психотерапевта в Бостоне. И не было времени найти другого здесь, на кукурузных полях Индианы. Да, найти здесь психотерапевта дружелюбного к геям, может быть, и непросто, но он должен был сделать это немедленно. Запас Ксанакса подходил к концу, и ему скоро придется просить еще один рецепт или купить его у местных студентов. Рону бы это не понравилось, если бы он узнал. Может быть, это была просто «Судьба» Брайана — быть «нанятым супругом». Всякий раз, когда Рону предлагали более крупную, более престижную должность в другом университете, с лучшими привилегиями или, может быть, с причудливым названием, вроде той, которую Рон сейчас занимал здесь, в Индиане, — кафедра Перкинса по киноведению, — всегда возникала эта маленькая запоздалая мысль. — О да, если я займу эту должность, вы найдете моему партнеру место на английском факультете, не так ли? Потому что иначе… — О, нет! Конечно, мистер Розенблюм, мы найдем работу для Как-его-там. Никаких проблем! И вот Киноведение, или Медиавистика, или как там это называлось, получало свой призовой прокат — их отмеченного наградами, номинированного на премию «Оскар» документалиста Рональда Розенблюма. А английский факультет застрял с бойфрендом — Брайаном-как-его-там — еще одним американистом для младшего класса с бесполезной специализацией в гей-литературе. Да, тот, кого обычно никогда бы не подумали нанять. Никогда даже не думайте дважды на собеседовании. И теперь они застряли с ним. И, боже, неужели они дали понять это Брайану? — Брайан? — А? — он поднял голову. — О, привет, Фред. По крайней мере, этот парень был добр к нему. Британская драма 17-го и 18-го веков. Натурал, но, по крайней мере, он не относился к Брайану как к диковинке или какому-то мальчишке, который забрел в отдел и захватил офис. «Господи, — подумал Брайан, — если бы они только ЗНАЛИ правду!» Это был бы конец любой надежды на академическую карьеру. Университеты обычно не давали полномочий педикам и бывшим наркоманам. Это выглядело бы не очень хорошо на брошюрах, которые рассылали будущим студентам. Но Фред был одним из немногих преподавателей, которые разговаривали с ним. Большинство просто игнорировали его, полагая — вероятно, справедливо — что он уйдет через год или два, или даже раньше. И Брайан должен был признать, что, хотя это было не самое дружелюбное место, где он когда-либо преподавал, большинство людей в кампусе «случайно» не теряли твою почту, не прогоняли учебную программу через шредер, не портили раздаточные материалы и не пихали фундаменталистские трактаты о педиках, отправляющихся в ад, под дверь его офиса. Нет, это была лишь старая сука-секретарша отдела. Она вызывала миллион улыбок. — Господи, Брайан, как же здесь ЖАРКО! Ты не можешь открыть окно? — Я перепробовал все, кроме динамита, но ты можешь попробовать толкнуть эту штуку, Фред. — Ты звонил в техобслуживание? — Всего лишь каждую неделю с сентября прошлого года. Техническое обслуживание не чинит окна для педиков в этом кампусе. — Да ладно тебе, Брайан! Я уверен, что тебе это только кажется. Тебя здесь очень любят. — Верно. Да, Фред. Почитай как-нибудь ненавистное письмо адресованное мне. Это настоящий усилитель настроения. — В общем, Брайан, я пришел предупредить тебя. Фелиция Картрайт только что уволилась из Комитета по закупкам, и, похоже, в этом семестре ты ее заменишь. Брайан возмущенно смотрел на коллегу. — Они не могут! Я уже состою в одном комитете и подкомитете. Это будет третий! У меня нет времени присутствовать на всех этих комитетах и преподавать по полному расписанию! Это полный отстой, Фред! — Прости, Брайан. Я услышал об этом сегодня утром. Все остальные отбрыкались, так что — это ты. — Какая чушь, Фред! Они не дают мне курсы, которые я хочу преподавать, но все эти проклятые комитеты — С НИМИ я застрял! Брайану захотелось схватить портфель и выбросить его в окно. По крайней мере, ЭТО могло бы впустить немного воздуха в комнату. И вдруг Брайан почувствовал, что задыхается в жарком, тесном офисе. — Так всегда бывает, когда ты «новое мясо» в отделе, Брайан, — сказал Фред, — и берешь то, что тебе дают. Извини за это, приятель. — Отлично. Блядь! Занятия начинались меньше чем через две недели, но семестр — а может, и весь год — уже выглядел уныло. Брайан оставил попытки работать в офисе и упаковал свои вещи в портфель. Он пытался закончить статью о Джоне Речи, срок сдачи которой был назначен на 1 октября. Брайан нуждался в этой публикации для своего резюме. Но еще он хотел этого для своей собственной самооценки, которая падала быстрее, чем его положение в этом кампусе. И было бы здорово, если бы Брайан мог найти время и закончит свою книгу до того, как пройдет еще одно столетие. Он ДОЛЖЕН БЫЛ закончить ее, если у него когда-либо была надежда на продвижение в департаменте в будущем. Или о пребывании в должности. Слабая надежда! Но со всеми этими классами, комитетами и прочим дерьмом, которое он должен был делать, его книга НИКОГДА не будет закончена. «А книга очень важна», — подумал Брайан. Оригинал. Она была посвящена темам хастлинга и субкультуры хастлеров в послевоенной квир-литературе. Да, это был предмет, о котором Брайан кое-что знал, хотя никогда не рассказывал об этом в предисловии и не признавался никому в Академических кругах! Это не то, что можно писать в своем резюме. Но Брайан должен был закончить свою книгу, чтобы показать, что он был больше, чем просто унизительный наемный супруг. И нуждался в этом для своего эго. Чтобы доказать, что он может это сделать. Что он может ЧТО-ТО закончить. Иметь что-то СВОЕ. Настоящая книга! С его собственным именем на ней. Брайан Кинни, а не Брайан Как-его-там, партнер уважаемого профессора Розенблюма. *Очки брауни в современном обиходе — это воображаемая социальная валюта, которую можно приобрести, делая добрые дела или зарабатывая благосклонность в глазах другого человека, часто супруга.