Без одной четверо.

Утро встретило их промозглым холодным туманом. Вставать не хотелось. Лежать на холодной сырой земле хотелось еще меньше. — Сейчас бы к камину, — протяжно зевнул Лютик. — И горячего вина с пряностями. Геральт даже не стал его подначивать. Он и сам не отказался бы от вина с пряностями. Но вина не было. Была только вода да холодная жареная рыба, оставшаяся от давешнего ужина в трактире. Они как раз думали, стоит ли разводить костер, когда в тумане вдруг раздалось едва различимое гудение и потрескивание, никак не объяснимое естественными причинами. Ведьмаки тут же подобрались и потянулись за мечами. Их медальоны синхронно задрожали. А потом прямо посреди поляны развернулся зев портала. — Геральт! — раздалось по ту сторону, и из кольца магии выскочила златовласая девчонка в белом платье, расшитом серебряной нитью. Не обращая внимания ни на кого вокруг, она кинулась прямиком к Геральту и повисла у него на шее. — Цири, — выдохнул тот, прижав девочку к груди. — Фу, ну и сыро тут у вас! — следом за девочкой из портала вышла молодая женщина. Ее черные волосы крупными кольцами вились вокруг головы, а фиолетовые глаза горели внутренним огнем. Черные с белым одежды выгодно подчеркивали стройную фигуру. На ногах поблескивали черные лаковые сапоги. — Йеннифэр… — пробормотал Геральт, не зная, как себя вести. Чародейка бросила на него надменный взгляд, сдула непослушную прядку с лица и заявила голосом, полным яда: — Ну здравствуй, дорогой друг. Геральт, тут же узнав в ее словах отголоски собственного письма, неуютно повел плечами. Он долго думал, как обратиться к Йеннифэр после всего, и не смог придумать ничего лучше, чем “дорогая подруга”. Чародейку его изобретательность явно не впечатлила. — Ох, что-то серой потянуло! — весело и нарочито громко сказал Лютик, отлучившийся как раз к кустам, и теперь возвращавшийся. — О, привет Йеннифэр! — Здравствуй, Лютик, — чародейка состроила милую улыбку, в которой, впрочем, не было ни капли натуральности. — Ты что же, здесь? В твоем возрасте людям положено сидеть дома и нянчить внуков. — По крайней мере, до твоего возраста мне еще далеко, — не остался в долгу поэт. При всей язвительности фраз, не было похоже, что хотя бы один из них обижен. — Как она нас нашла? — ошарашенно воскликнул Юлиан. Чародейка, заметившая барда только после этих слов, окинула его надменным оценивающим взглядом и спросила: — А это еще кто? — Это Юлиан, — торопливо пояснил Геральт. — Их Лютик. Я писал тебе о нем. — Еще один, — поморщилась Йеннифэр. — И за что мне все это? Она обернулась к Юлиану и сказала менторским тоном: — Для любого мага отыскать того, с кем был близко знаком, — она бросила многозначительный взгляд на Геральта, — не составляет никакого труда. А создать портал — и вовсе дело техники. В вашем мире что, нет приличных магов? — Йеннифэр, ты можешь отправить их обратно? — обратился к ней Геральт, пока Юлиан не успел ответить что-нибудь на свою голову. — Я — нет, — поджала губы чародейка. — А она может. Все взгляды устремились к Цири, все еще обнимавшей Геральта за шею. — Я? — растерялась девочка. — Но я не знаю, как! — Знать — это моя забота, — высокомерно заявила Йеннифэр. — А твоя — делать, как я скажу. Но не торопитесь паковать вещи. И тебе и мне сначала надо восстановить силы. Она развернулась к Геральту и очень серьезно сказала: — А с тобой, дорогой друг, нам надо поговорить. Они отошли в сторону от поляны, так, чтобы остальные их не слышали. — Йеннифэр, — Геральт чувствовал себя крайне неуютно и не знал, куда деть руки. — Я не знал просто, кому еще написать… И как написать… И… — Оставь эти сопли при себе, — отрезала чародейка. — У нас тут война на носу и, вполне вероятно, второе сопряжение. Я уже успела поблагодарить всех богов за то, что ты догадался все же написать мне, пока летела в Цинтру, едва выбравшись из постели. Геральт захлопнул рот и собрался. Ну да. Они сейчас не в той ситуации, чтобы выяснять отношения. — И что ты думаешь? — спросил он. — Что девчонку надо спровадить как можно скорее, — резко и прямо сказала Йеннифэр. — Она опасна. Наша Цири тоже обладает огромным потенциалом, но она ни в какое сравнение не идет с этой. Их Цирилла угрожает любому миру, в котором находится. — И что для этого нужно? — спросил ведьмак, нутром чуя, что не все тут так просто. Чародейка вздохнула и сжала пальцами переносицу. — В их сфере есть некоторые места, в которых она соприкасается с другими сферами. Они надежно запечатаны, но эта девочка, судя по всему, без каких-либо затруднений печати срывает. До сих пор она делала такое лишь в стрессовой ситуации, но я уверена, что под моим руководством девчонка сможет создать стабильный контролируемый портал между мирами. Единственная загвоздка в том, что в нашей сфере я о местах соприкосновения не слышала. Хотя у меня есть подозрение, что нечто похожее скрывается на пике Горгоны. — Тот, что близ Туссента? — нахмурился Геральт. — Не близко. Когда мы отправляемся? — Не мы, Геральт, — голос Йеннифэр снова стал жестким. — Я переправлю их туда порталами, как только восстановлю силы. А ты отправишься в Цинтру. Ведьмак ничего не понял, и так прямо об этом и сказал: — Не понял. Йеннифэр поморщилась, недовольная тем, что ей приходится пускаться в разъяснения вместо того, чтобы просто отдать приказ. Но это был Геральт. Она не могла ему приказывать. — Ты должен любой ценой забрать нашу Цири и увести ее в безопасное место. Если бы это сделала я, у совета магов были бы серьезные проблемы с двором Цинтры. Но ты — другое дело. К тому же у тебя есть право на Цириллу. В некотором роде. Девочка очень важна, Геральт. Мы не можем рисковать. Пока еще есть время, ты должен сделать так, чтобы до нее никто не сумел добраться. Геральт кивнул, и они замолчали. — Так значит, наши пути снова расходятся? — через некоторое время спросил ведьмак. — Давай не сейчас, — как-то устало попросила Йеннифэр. — Давай не сейчас, — согласился Геральт. *** Пока ведьмак с чародейкой разговаривали, Геральт все же развел огонь, и теперь грел на нем жареную рыбу, нанизав ее на ветки. Цири так и не отлипала от него. Барды устроились чуть в стороне и тихонько переговаривались. — Ну и что ты надумал? — спросил Лютик. — Остаешься? Юлиан пожевал губу и посмотрел на друга как-то виновато. — Я, кажется, не могу. Лютик кивнул. — Я так и понял, — признался он. — Прости. Ты столько сделал для меня. Практически к жизни вернул. Правда, прости. — Простил уже, — легкомысленно махнул рукой бард. — Сам же знаешь. Юлиан только хмыкнул. Да, он знал. Он так же прощал. — Хотя жаль, конечно, — продолжил тем временем Лютик. — Мне понравилось путешествовать с тобой. Петь с тобой. Да чего уж там, я сплю и вижу, как вытягивались бы морды этих закостенелых умников из Оксенфурта, когда они увидели бы наше с тобой выступление! Юлиан тихо рассмеялся. — Ты возьмешь мои песни? — немного помолчав, спросил он. — А ты хочешь, чтобы я их взял? — лукаво улыбнулся Лютик. — Хочу, — честно признался Юлиан. — Значит, возьму. — и добавил насмешливо, ткнув товарища в бок локтем. — Хоть они останутся со мной. Когда Геральт и Йеннифэр вернулись, Лютик вскочил на ноги и проворно перехватил чародейку прежде, чем она успела подойти к огню. Лютик деловито отвел Йеннифэр в сторону и принялся о чем-то ей рассказывать, размахивая руками. Слов Юлиан с такого расстояния не слышал, но зрелище было само по себе увлекательным. Чародейка слушала барда с высокомерным видом, саркастично приподняв бровь и сложив руки на груди. Отвечала она коротко и явно насмешливо. Лютик потряс руками и топнул ногой. На каждое ее слово он выдавал минимум десять. А потом вдруг снял со своей шапочки брошь, которая удерживала эгретку, и протянул ее Йеннифэр в раскрытой ладони. Чародейка закатила глаза, сказала что-то недовольно и резким движением забрала брошь. Лютик засиял улыбкой, снова заговорил и даже попытался обнять чародейку, но та проворно увернулась и грозно глянула на барда. Тот нисколько не смутился, развернулся и с самым довольным видом двинулся обратно. — О чем секретничали? — с любопытством спросил Юлиан, когда Лютик вернулся. — Увидишь, — самодовольно заявил он. Позавтракав жареной рыбой, они стали сворачивать лагерь. Йеннифэр сообщила, что для восстановления сил им с Цириллой нужно уединиться, и увела девочку куда-то в лес. Та ни слова не сказала супротив, хотя видно было, что расставаться с Геральтом снова ей совсем не хочется. Вернулись они часа через два, обе растрепанные, а у Цири к тому же текла носом кровь. Но никто не решился спросить, как именно дамы восстанавливали силы. — А теперь нам нужно отдохнуть, — заявила Йеннифэр. — В этой глуши можно где-нибудь снять приличную комнату? Геральт только развел руками. Не в его власти было снять комнату посреди леса. Чародейка мученически закатила глаза и вздохнула. — Ну так седлайте уже лошадей, — распорядилась она. — Геральт, я возьму твою. *** До города они вновь ехали в молчании. Точнее ведьмаки шли, ведя под уздцы своих лошадей, на которых восседали Йеннифэр и Цири. Предчувствие скорого расставания буквально витало в воздухе, и особенно сильно оно давило на бардов, которые успели крепко сдружиться. Геральт тоже чувствовал это. И боялся. Он вовсе не был уверен, что Юлиан в последний момент не решит остаться. Ведьмак уже весь извелся, пытаясь придумать, как убедить Юлиана вернуться с ним. Потому что просто не мог отпустить барда. Геральт старался не думать о причинах своего внезапного страха потерять Юлиана. Но некоторые напрашивались сами собой. Потому что в тот вечер, когда они скандалили в тесной комнате трактира, ведьмак действительно готов был сделать что угодно, лишь бы удержать барда. А еще он поцеловал Юлиана. И еще ни разу не пожалел об этом. Ни разу даже не усомнился в правильности собственных действий. И судя по тому, что Юлиан сказал ему на следующий день, бард тоже считал его поступок верным. Это успокаивало немного. И прибавляло тревог одновременно. Потому что все стало враз как-то слишком запутанно и неопределенно. А впереди их ждало лишь еще больше неопределенности. Йеннифэр и Геральт же думали вовсе не о скором расставании. Их беспокоили вопросы куда более серьезные. Если не судьбы мира, то как минимум судьба маленькой девочки, которой в скором времени предстояло стать яблоком раздора. Восьмилетняя Цирилла из Цинтры едва ли могла хотя бы представить себе, что ждет ее впереди. До города добрались только к вечеру, и Йеннифэр тут же сняла целых три комнаты: одну для себя и Цири, одну для ведьмаков и одну для бардов. Судя по тому, как активно дрожали медальоны ведьмаков, свою комнату чародейка не медля начала обустраивать для большего комфорта. Еду заказали прямо в комнаты. Лютик сразу же выкатил целый список, зная, что чародейка платит. — Что не съедим, то возьмем с собой, — заявил он в ответ на насмешливый взгляд Геральта. Тот не стал возражать. Бард хотел было взять еще и вина, но передумал, вспомнив о том, что Юлиану завтра предстоит идти через портал и, возможно, не через один. От порталов и на свежую-то голову мутить начинало. А после выпивки наверняка вывернет наружу, даже если блевать будет нечем. Они с Юлианом уселись вдвоем на одной кровати, поджав под себя ноги, и неторопливо ели, болтая без умолку, будто надеялись наговориться впрок. Стук в дверь раздался, когда было уже далеко заполночь. — Ну кого там еще принесло, — проворчал Лютик, покидая насиженное место и топая к двери прямо босиком. За дверью стоял Геральт с совершенно нечитаемым выражением на лице. Лютик обернулся на Юлиана, убедился, что тот не против позднего гостя, и устало вздохнул. — Проходи уже давай, — сказал он, отошел от двери и принялся натягивать сапоги. Лютик даже не стал придумывать причину, чтобы уйти. Просто вышел и прикрыл за собой дверь. Геральт неловко встал посреди комнаты и вдохнул поглубже, будто решаясь на что-то. Юлиан слез с кровати и встал напротив. Почему-то ему казалось, что непременно надо встать. Будто его ждало некое торжественное событие. Он молча замер, ожидая, когда Геральт заговорит. Геральт не заговорил. Только выдохнул, шагнул вперед и крепко прижал Юлиана к своей груди. Юлиан не противился. Не пытался вывернуться. Только невольно задержал дыхание и сжал пальцы в кулаки, чтобы не дрожали. — И что это значит? — спросил он. — Давай умрем на войне, — тихо сказал Геральт, — защищая последний приют. Гордо стоя спина к спине, мы погибнем в неравном бою. Юлиан моргнул и рассмеялся. Его пальцы как-то сразу расслабились и сами собой легли ведьмаку на бока. — Серьезно? — спросил он. — Ты запомнил? — У меня хорошая память, — буркнул Геральт. — А вот заманчивые предложения — явно не твое. Они замолчали. Юлиан с трепетом ловил разгорающееся в груди волнение, так мучавшее раньше, но теперь вдруг ставшее приятным от надежды на взаимность. — Неужели тебе настолько важно, чтобы я вернулся с тобой? — спросил он через некоторое время. — Еще не знаю, — честно ответил ведьмак и уточнил: — Как минимум настолько. — Ты же понимаешь, что не отделаешься от меня теперь так легко? — Я не собирался отделываться. — Не слишком-то на тебя похоже. — Я многое переосмыслил. Они снова замолчали. — Так… ты вернешься со мной? — все же спросил Геральт. Юлиан лукаво улыбнулся и мягко скользнул руками по ведьмачьей груди, подбираясь к застежкам кожаного доспеха. — Можешь попытаться меня убедить, — разрешил он. *** — Геральт, давай махнемся койками, — Лютик протяжно зевнул, прикрыв рот ладонью. — Я больше не могу. — Их и отсюда будет прекрасно слышно, — хмыкнул ведьмак. Хоть его койка и стояла дальше от стены, разделявшей их комнату с той, что изначально предназначалась бардам, это не особенно спасало. Стоны наверняка было слышно на весь постоялый двор. — Мелитэле, ну зачем же так орать? — снова заныл Лютик. — Это ты еще Йеннифэр не слышал, — усмехнулся Геральт. — Ну хвала богам, я хоть Йеннифэр не слышал, — огрызнулся бард и натянул подушку на голову, чтобы хоть немного приглушить звук. *** Спали они почти до полудня. Чародейка, не привыкшая рано вставать, в путь не торопилась. За что Лютик ей был очень благодарен. Потому как упускать возможность попрощаться с другом он был не намерен, а заснуть барду удалось только перед рассветом. Обстоятельно позавтракав и приведя себя в порядок, Йеннифэр сказала, что можно отправляться, и их уже не такой маленький отряд вышел за городские ворота. Тут же возник вопрос, что делать с лошадьми. В Каэр Морхене они явно были ни к чему. Геральт предложил тут же их и продать местной конюшне, но Юлиан заупрямился. Бард ни за что не хотел расставаться со своей Фортуной. Чародейка только закатила глаза, но сильно протестовать не стала, хотя переправлять порталом лошадь ей явно не хотелось. Барды прощались долго. Обнимались, хлопали друг друга по спинам и все пытались договорить недоговоренное. Теперь проведенное вместе время казалось ничтожно малым. — Вот, — немного смущенно сказал Лютик, протянув Юлиану раскрытую ладонь. — Сюда, конечно, хорошо бы жемчуга, но Йеннифэр сказала, что преобразовывать одну материю в другую у нее нет ресурсов, а у меня только моя заколка с эгретки была. На ладони его лежала брошь в виде цветка эдельвейса. Серебристые лепестки были заполнены простенькой белой эмалью. Юлиан удивленно расширил глаза. — Это мне? — совершенно глупым образом спросил он, а потом радостно рассмеялся и снова стиснул друга в объятиях. — Ну хватит, хватит, — задушенно просипел Лютик. — Ты мне ребра переломаешь! — Она такая, как нужно, — заверил Юлиан. — Другой и не надо. — Вы там скоро? — недовольно окликнула их Йеннифэр. Геральт и Цири уже ждали, готовые отправиться в любой момент. Второй ведьмак стоял рядом с ними, держа под уздцы троих лошадей. Фортуну чародейка решила вести сама. Барды отстранились друг от друга и уже собирались было расходиться, но вдруг замерли и уставились на дорогу, ведущую к городу. По дороге к ним неспешно приближался всадник на гнедой кобыле. Его длинные, почти достигавшие щиколоток, одежды были разрезаны так, чтобы удобно ездить верхом. Из-за правого плеча всадника торчала рукоять меча. Вторая рукоять поблескивала среди седельных сумок. Волосы всадника, отросшие до плеч, были белыми, как молоко. Он вел под уздцы вторую лошадь, серую в яблоках, на которой бесформенной кучей ни то лежал, ни то сидел еще один всадник, склонив голову к самой конской гриве. Заметив пеших, всадник остановился и нахмурился. Когда вторая кобыла тоже остановилась и принялась перебирать ногами на месте, явно недовольная задержкой, бесформенная куча на ней зашевелилась и подняла голову. Это оказался невысокий полноватый мужичок в грязно-зеленом кафтане и зеленой же шапочке, украшенной то ли петушиным, то ли фазаньим пером. Помятое лицо, заросшее темной щетиной, носило на себе явственные следы жесточайшего похмелья. — В чем дело, Геральт? — пробормотал он, потирая кулаками опухшие от пьянства глаза, — Приехали? — Нет… — придушенно пискнул Лютик, во все глаза таращась на мужичка. — Он не может… Не может… Но к седлу серой кобылы была приторочена лютня. А спутника своего хмельной музыкант ясно назвал Геральтом. Так что по всему выходило, что… — Он тоже Лютик, — Юлиан громко сглотнул с выражением отчаяния на лице. — Сиськи Мелитэле… Как это может быть нами? Мужчина в грязно-зеленом кафтане тем временем продрал все-таки глаза и тоже замер. Сперва он заметил двух разряженных в пух и прах щеголей с перепуганными физиономиями. А прямо за ними стояли два… Геральта. Мужчина испуганно икнул и снова яростно потер глаза. Но Геральты никуда не делись. Вот они стоят, плечистые, беловолосые, за спиной у каждого по два меча. Может, присмотрись он к ним повнимательнее, то заметил бы ряд существенных различий. Но испуг и похмелье не способствовали концентрации на деталях. — Геральт, — с явным ужасом в голосе прошептал мужичок, — Я, кажется, в конец допился. Ох, что-то дурно мне! Геральт?..