Ваши пальцы пахнут ладаном

Да побери Леворукий этого Сузу-Музу! Эта выходка с панталонами капитана Арамоны взбесила его настолько, что он чуть ни покалечил бедного Ричарда, а вместе с ним и того, кто полез его защищать. Как не трудно догадаться, ими были Валентин и братья Катершванц. Первые полезли защищать—первые огребли от обезумевшего начальства. Капитан и без того недолюбливал Ричарда, а тут ещё и эти заступнички. С близнецами – ладно, но вот от наследника Приддов он такого не ожидал, от чего в изумлении и одновременно ярости пару раз замахнулся и на него, своей тростью, которую в последние дни не выпускал из рук (словно преднамеренно знал, что Граф Медуза вновь напакостит и таскал с собой кусок красного дерева с железными кончиками, словно готовился отбиваться, наивный свин). Почти все унары просто стояли и глазели на то, как обезумевший пьяница лупасит лучших учеников Лаика. Все да не все, в отличи от того же Эстебана, который явно болел за свина, Паоло не был равнодушным к таким выходкам и, нет, не порвался как дурак защищать своих товарищей – это просто не эффективно, он быстро перебирая ногами в широких унасрких брюках побежал к отцу Герману, который, к слову всегда с некой любовью относился к жеребятам в «загоне», любил он и их смазливые мордашки. Пролетел метров двенадцать-тринадцать и со всей дури ударился в мягкую грудь Германа, который вальяжно прогуливался по холодным коридорам каменного замка. —Отец Герман... —быстро и нервно поправляя упавшие на глаза волосы, словно извинился и чутка приклонился. —Паоло, я говорил Вам: не бегайте по Лаику… —мягким, добрым и нравоучительным голосом начал мужчина, но не успел договорить. —Пожалуйста! Срочно! Свин совсем обезумел! Он так убьёт их!.. —тяжело дыша тараторил молодой унар, сам путаясь в своих мыслях. —Разрубленный змей! —поняв юнца с первых букв, он незамедлительно полетел в сторону столовой. Распереживавшийся унар еле поспевал за разъярённым отцом, чьё платье только и успевало скрываться за каждым новым поворотом. —Господин капитан! —грубым и звонким басом, совершенно не похожим на его обычный тихий тон мышки, обратил на себя внимание. — Отпустите унар немедленно! Это переходит уже всякие границы! —О-о-о… Наша главная святоша пришла… —поникшим голосом пробубнил свин, попутно отпуская Ричарда, чьё ухо уже горело как факел, а на тыльной стороне ладони сияла красная отметина от грубого железа. —Капитан Арамона! —строго и возмущённо крикнул отец. —Вы пьяны?! Рожа свина и впрямь светилась красным, хотя, когда она не светилась… Последние несколько месяцев капитан проводил свои вечара исключительно в обнимку с бутылками какого-то пойла, явно не лучшего качества. —Это не имеет значения… —уводя взгляд от ненавистных рож, пробубнил тот. Валентин, больно потирая будущий синяк на боку, подхватил Дикона под руку и быстро двинулся с ним в единственно правильную сторону, которая сейчас могла их защитить, если что. Братья Катершванц поплелись в туже сторону, в сторону добро принимающего их отца Германа, на чьём лице, всё же по родному, приподнимался правый уголок губ. Паоло, выглядывая из-за спины отца, за которой он прятался словно испуганный котёнок, подлетел к товарищам. На удивление больше всего досталось не Ричарду, а Валентину. Братья – вообще, как новенькие, видимо помогали лишь словесно. —Капитан Арамона, —уже обычным голосом начал добрый священник, ласково проводя взглядом по побитым унарам, словно утешая их. — Я буду вынужден рассказать о случившемся вышестоящим лицам,—резко возвратил свой осуждающий взгляд на краснорожего. — Вы осознаёте, что натворили? —Да вашу кавалерию! Я ещё и виновный! —взвыл свин, буквально падая в кресло к своей любимой чарке с бурдой, что имела градус. —Вы подняли руку на учеников училища Лаик! Мне казалось, что эта ужасная мера воспитания уже давно ушла в прошлое. Не так ли?.. —Я был вынужден… Этот смазливый щенок перешёл все границы и насмехался над моей честью! —возмутился тот, запивая свою грусть глотком дряни. —Капитан, Вы не юная дева, чтобы так беспокоиться о своей чести. Если Вас волнует, наказание унар за их реальные проступки – доверьте это мне, но не смейте боле поднимать на них ни руку, ни что-то более тяжёлое и опасное!—твёрдо и незыблемо, без страха за своё положение и жизнь, возгласил смелый священник, который всегда напоминал чем-то мышонка, а после добавил, словно добил. — А о Вашем поступке, я всё же расскажу. —Отец Герман, постойте! Мы же можем с Вами договориться?.. —в надежде хрюкнул свин, но серый мышонок с чётками уже уводил унар. Братья Катершванц и Паоло ушли в свои комнаты (ужин, судя по всему, был окончен, а следовательно их ничего боле не держало в зале), а вот Валентин с Ричардом пошли в коморку священника, по его словам там лежали вещи, которые могли помочь унять боль. Весь путь до каморки, Дик то и думал, чтобы было если бы храбрый мышонок не пришёл к ним на помощь, что, если бы никто из унар так и не додумался позвать его. «Всё же Паоло хороший товарищ, надо будет как-то отблагодарить его…» —задумался повелитель скал, пока наследник Приддов прихрамывал с ним в такт. «Бедный, бедный Валентин… Досталось ему смачно…»—всё размышлял Окделл, косо поглядывая на то, как очаровательные кудряшки качались из стороны в сторону при каждом покалеченном шаге. —Дик, ещё хоть взгляд и я подумаю, что Ты ко мне не ровно дышишь,—с ухмылкой, как всегда, пошутил Валентин. —Так жеребята, заходите… —вежливо пригласил Герман, при открывая дверь в коморку куда лениво через окно вливался лунный свет. Коморка была довольно уютной, размерчиком как две комнаты учеников, стены те же – каменные, исключение — это количество свечей, их на порядок больше, и картины с к книгам. —Располагайтесь… —гостеприимно указал ребятам на комнату, предполагая, что они могут садиться куда захотят, хотя мест было мало, кровать да стул у стола. Жеребята сели на кровать, словно замёрзшие воробьи зимой, они треснились, прижимаясь друг к дружке плечами. —Спасибо, отец Герман, но… —вдруг, почувствовав себя в не очень приятной ситуации молчания, захотел возразить против помощи, пояснив, что ничего особо не болит. Ноги сильно заныли от желаний уйти, пояснения этому, умный спрут так и не успел найти. —Ну и почему свин в этот раз верещал?.. —открывая сундук и вытаскивая из него какие-то баночки, он резко перебил ученика. —Опять по Суза-Музе Лаперузе… — уныло буркнул Ричард. —Капитан только и ищет повода, что бы как-то приплести меня к этой роли… —Забавно… —тихонько ухмыльнулся мышонок, словно знал правду. —А ты Валентин молодец, не бросил товарища… —найдя, что-то нужное среди этих склянок, улыбнувшись похвалил и подошёл к спруту. —Это… Это просто не честно, обвинять того, кто невиновен. Так сделал бы каждый, —отбросил от себя похвалу, словно тряпку пропитанную кошачей травой. —Ну не каждый. Эстебан вон, вообще был рад вашему унижению… —звонко цокнула крышка бутылочки выпуская яркий запах ромашки с чем-то ещё на свободу. —Вот, поможет успокоиться и выспаться. Хороший сон – лучшее лечение. —протянул побитому жеребёнку. —Спасибо… —хоть и не желая того, но всё же послушно взял настойку, что вручал ему олларианец. —Я выпью её в своей комнате, если позволите. —Да, конечно, —улыбнулся и в пол силы поклонился отец. Длинные ноги Валентина зудели всё больше – «Не добрый знак», подумал он и уже встал, чтобы уйти, хотя они не пробыли в коморке священника и пяти минут. —Уже уходите? —удивлённо, спросил мышонок. —Да, пожалуй, —скромно выкинул кудрявый и потянул друга за руку. —Валентин, Вы уверены, что Вам уже лучше?.. —Да, конечно, просто пара синяков, да царапин. —Хорошо… —мило натянул уголки губ—Хотя на всякий случай, возьмите с собой ещё бинт и эту мазь, она снимет отёк, если что...—быстро пробормотал мужчина, буквально насильно всовывая в руки унара ещё одну баночку с не ровно нарезанной тряпочкой. —Да, спасибо… —натягивая улыбку, буркнул Придд. —Дик, пойдёшь со мной? —Д-д… —А, Ричард, я хотел бы, чтобы вы остались, ещё ненадолго. Обещаю, скоро вы присоединитесь к своему другу, —спокойно с лёгкой улыбкой перебил священник олларианец. —Да, конечно, —нервно взглянув сначала на Валентина, а после на отца, всё же согласился и взглядом проводил промолчавшего друга. Валентин, косясь ушёл, держа в одной руке бутылёк с баночкой, а в другой кусок ткани. Странно, но боль от ушибов прошла, когда он отделился от друга и неторопливо поплёлся в свою комнату. Несколько месяцев в училище научили ребят не только фехтованию и всяким наукам, но и тому, что всех нужно остерегаться, даже тех, кто до последнего волоска кажется хорошим. Быстро отогнав от себя дурные мысли, наследник Приддов всё же ушёл от двери, за которой тихонько слышались голоса. —Ричард давайте будем честны, —не торопясь начал Герман, присаживаясь на кровать —Я знаю ваши тайны. И то, что Вы Окделл… И то, что вы являетесь Сузой-Музой, которого так ненавидит Арамона, не без причин, конечно. —Нет-нет… Я не… —по-детски начал оправдываться Дик, но поняв, что это глупо, перестал. —Ладно, не бойтесь. Наследнику Эгмонта Окделла и без того жизнь сладкой не кажется, я вас не сдам. Но всё же ублажите моё любопытство… Как вы закинули панталоны капитана на люстру!? —восхищённо спросил мужчина, откидываясь назад и уже готовясь к уморительно смешному рассказу. —Клянусь, сегодня это был не я… Я лишь пару раз… Подшучивал над Капитаном… На это у меня не хватило бы ума… —А как же печать?.. —с ухмылкой и интересом поинтересовался отец. —У меня её нет… Даже тот случай, когда подрисовал портрету Капитана свиные уши и рыло… —Вполне заслуженно, к слову сказать…—подтверждающее хмыкнул. —Я оставил портрет, а свинья с письмом и печатью, это уже не моих рук дело… —Ха-ха… Не ужели Коленьиар… —задумчиво буркнул себе под нос. —Ну и ещё пару выходок, но это всё…—нервно поправил выбившуюся прядку русых волос и захлопал ресницами в надежде, что его поймут и отпустят. —Забавно жизнь идёт у нашего Капитана… Над ним насмехаются, а он даже не знает кто. Хех… Ну да ладно, давайте приступим к цене. Глаза Окделла округлились, а по спине пробежали не приятные мурашки. Вот он подвох. Эх, даже такой добрый отец Герман, хочет извлечь из всего свою выгоду, но что он может попросить у бедного унара, чьи вещи заперты до дня святого Фабиана. —Какой цене? Я, я не могу ничем заплатить… Все доступные мне вещи сейчас на мне и боле я не имею до выпуска из Лаик. —глаза бедного жеребёнка нервно забегали, когда ещё недавно милый священник стал настойчивее и пододвинулся бедром к бедру Дика. —Мне не нужны материальные блага… —сказал уверенно как скала и обнял ладонью чуть пухленькую щёчку Повелителя Скал. —Мне нужно то, что у Вас есть всегда. —Вы говорите загадками, отец Герман…—ещё больше занервничал и чутка покраснел в щеках, переносице и подбородке. Рука Германа уверено скользнула к губам юного унара и ему в нос резко ударил запах ладана. Резкий, но приятный. Священник не стеснялся своих наглых действий и, к сожалению, не разбрасывался объяснениями. Его пальцы просто скользнули к паху жеребёнка и быстро нащупав нужное, начали не торопясь массировать это. —Что Вы делаете! —вскочил Дик, хотя и не понимал от чего больше его сейчас бросило в жар и красноту, из-за злости и страха, или от того, что не долгие действия мышонка ему понравились. —Понимаю, ты ещё юн, но ты же не хочешь, чтобы Арамона сожрал тебя заживо, а после пинком выкинул остатки обратно к маме и сёстрам. А для этого, ты должен всего лишь заплатить цену за моё молчание… —успокаивающе сказал тот, крики Окделла ему не к чему, на них уж точно кто-то прибежит. —Я-я-я…—в страхе затарабанил. В голове заклубились всяческие мысли, переплетающиеся с воспоминаниями и словами канцлера, матери, сестёр… Его не должны! Не должны, выгнать из Лаика, без него сын предателя никогда не выберется из утопающем в гнили и лжи Талиге. Если он не закончит обучение в Лаик и с позором вернётся домой, то у Талигойи уже будет меньше шансов возродиться. —Не волнуйся и доверься, тогда расплатишься быстро и тихо, тебе же самому не интересно сидеть у меня очень долго. Как минимум, тебя там ждёт твой дружок. Умный спрут, к слову… Хороший из него выйдет маршал, если не оступиться…—словно угрожая и подталкивая в пропасть, выкинул священник, специально широко раздвигая ноги, приглашая. Окделл испугался и просто упал на колени не зная, что делать. Он посмотрел на Германа, тот странно улыбался и вновь потянул свои длинные пальцы с кольцами к его лицу. Ричард поддался, уже принимая в этой схватке положение проигравшего, хотя считается ли это проигрышем, может маленькой платой ради большой победы. «Твёрд и незыблем, твёрд и незыблем» —закрыв глаза мысленно всё твердил стоящий на коленях жеребец, пока пальцы «купца» собирающие взять свою «цену» мягко исследовали полость рта. «Упругий язык, белёсые ровные зубы и мягкие юные щёки, просто преступление скрывать такое за тонкими губами и титулом предателя» —нырнул в свои мысли священник. «Смотри, принимай всё, что я тебе буду давать и старайся не задевать зубами» —буднично попросил олларианец, вытаскивая испачканные пальцы и поднимая подол своего платья, под которым уже поднялся средних размеров фаллос. Ричард боялся открыть глаза, словно демон стыда в туже секунду проглотит его душу если увидит поднятыми его веки. Глупо, но умилительно для священника, которые видел в нём слепого котёнка, что ориентируется наощупь. Дик мягко и неуверенно начал посасывать то, что ему не торопясь положили в рот. Упругий, на конце влажный. Окделл нехотя сглотнул и почувствовал вкус, который ужасно напоминал горьковатый гранат. Он сделал неуверенное движение языком – откуда-то сверху послышался глубокий вздох и моментально внизу, что-то загорелось, так сильно желая чего-то. Язык нервно дёрнулся вновь. Вновь повторился глубокий вдох и выдох. Сидеть на коленях было не очень удобно, хотелось найти опору, и будущий Повелитель Скал нашёл её в оголённых коленях Германа. Сильная рука, не желая терпеть робкие движения, легла на голову и крепко взявшись пальцами за волосы, начала монотонное движение взад-вперёд, постепенно то учащая, то с лёгкой судорогой останавливая и вновь продолжая, но быстрее. Слюна активно выделялась, словно в рот залили кислющий, но до жути приятный лимон, от чего при полу-выходе издавался неприличный чвак, который тонкие губы моментально сжёвывали при повторном входе. Внизу молодого унара тянуло, и он чувствовал, как его мужское достоинство поднимается всё выше и выше, не подобающе оттягивая на себя свободную ткань нижнего белья и брюк. Руки словно не слушаясь отпустили сильные колени, желая повторить то, что не так давно начал делать олларианский священник. Одна рука ушла в опору на собственное колено, вторая, не ведая что делает, скользнула под все штаны напрямую к стоящему органу, который, казалось, что был готов прижаться к животу, если не слои унарской одежды. Всё ещё причмокивая, но уже охотнее принимая то, что ему дают, он мягко надавил на свою головку, что по ощущениям была уже влажной. Рука нервно дёрнулась, всё тело пробил лёгкий выстрел. Захотелось повторить, но сильная рука на русой голове тоже хотела, но своего, почему резко участила свои движения. Только теперь в такт двигался и таз, не так уж и давно, святого мышонка. Окделл по неопытности испугался, быстро вытащил руку и впервые распахнул глаза, увидев лицо Германа в новом виде, в котором ранее не видел никогда. Он не успел точно понять какие у него сейчас эмоции, как его рот заполнила какая-то жидкость, её было в обили и юнец не зная куда её девать начал быстро глотать, чувствуя тоже если б глотал гранатовый сок, который он до сегодняшнего дня терпеть не мог. Проглоченный гортанный стон с тяжестью вышел из Германа и его рука довольно отпустила голову, чей рот с неуверенностью отпускал фаллос. —Молодец… Хорош наследник, который вовремя платит, за услуги…—поощряя, особенно нежно проговорил мышонок. Глаза жеребёнка с некой грустью посмотрели в глаза священника, тот лишь улыбнулся, заметив явный силуэт в штанах унарской формы. —Сядь ко мне на колени, и я тебе помогу,—сухо выплюнул, словно приказал. Ричард должен был сейчас просто убежать. Он заплатил, всё, он больше никому ничего не скажет, не об этом позоре, не о его выходках под именем Сюзы-Музы, но… Побери его Леворукий! Внизу тянули и скребли когтями кошки, почему парень не смог сдержаться от предоставленной ему «помощи». Новые ощущения залили собой сознание, хотелось просто почувствовать, то, что чувствовал минуту назад отец. Это наверняка, очень приятно, раз он чуть не разрушил тишину. Чуть качаясь, но шустро утирая с губ остатки белой жидкости, краем своей рубашки, он неуверенно сел на сильные бёдра отца Германа. Ярко пахнущие пальцы с кольцами вмиг стянули с неуверенно парня всю нижнюю одежду до середины бедра, специально, чтобы молодой унар научился, видя, как это делается. Долго не церемонясь, он обхватил одной рукой стоящий орган и стал водить по нему, то медленно, то быстро. Неопытный мальчишка дёргался при каждом движении, ледяные кольца обжигали горячий пульсирующий орган. Было ясно, что долго мулосить нет смысла, потому мужчина управился всего за пару минут и из недавно невинного парнишки вылетела горячая струя, напоминающая чем-то белейший воск. Медленно её остатки стекли по руке священника и по самому уже обмякшему фаллосу, и впрямь словно растопленный мягкий воск по чистой свечке.