***
— А теперь я научу тебя курить, — вдруг объявляет Чес после недавно прошедшего концерта. — Что? — Заявление застаёт Глэма врасплох и заставляет забыть обо всех размышлениях, крутящихся вокруг новой непривычно счастливой жизни. — Говорю — пора начать выполнять пункты из твоего списка дел, — поясняет Чес, расслабленно улыбаясь. — Ты его почти три месяца составлял же. Будет глупо просрать всё из-за пинания хуёв. Ему кажется, что подобное будет интересно и просто прикольно. Глэм же видит в этом некую опасность, своеобразный запретный плод. Он манит, заставляет думать о нём, постоянно желать, несмотря на все возможные риски и опасности. Роль в желании играет банальное любопытство, перерастающее в тягу ко всему новому. Оно почти в девяноста процентах случаев оказывалось совершенно нестрашным и крайне приятным. — Ты чего застыл, как пугало огородное? — на губах Чеса расплывается усмешка, такая добрая и мягкая. Она невольно напоминает о том, как усмехалась Лидия, когда в очередной раз сдавала всё отцу. А тот редко позволял себе подобную эмоцию. Он чаще просто злился и насмехался. Ужасная и по-настоящему отвратительная комбинация. Она вызывает ненависть и тошноту, а ещё желание бесконечно тереть измученные запястья. А они слишком измучены, чтобы лишний раз тревожить их. — Да так… просто задумался. Не бери это в голову, — отмахивается Глэм и нервно улыбается. В его взгляде пропадают нотки веселья и любопытства. Их сменяет грусть, тоска, даже ненависть. Последняя направлена непонятно на что и на кого. Глэм сам не знает, он запутался ровно в тот момент, когда в жизни появился Чес. Забавно, что его настоящее имя не известно для Глэма. Но тот не спешил это исправлять, ведь и без знания настоящего имени Чес самый родной и близкий.С ним можно без тени страха шляться по заброшкам и пить подозрительное пиво, больше похожее на рвоту. — Так, ладно, давай уже бери сигарету, — Чес вставляет табачный свёрток между чужих губ. — Я не уверен, что это будет хорошей идеей, — заметно нервничает Глэм, придерживая двумя пальцами табачный свёрток. Молодому человеку от чего-то дико страшно. Складывается ощущение, что прямо сейчас в парк прибежит разъярённый отец и опять изобьёт своей линейкой. Она снова рассечёт кожу в кровь и сделает каждое движение по струнам пыткой. — Ой, да не ссы ты так. Лучше заткнись и затянись, когда я подожгу, — закатывает глаза «Чеснок» и вынимает из кармана украденную зажигалку. Из неё быстрым движением извлекают огонь и поджигают кончик сигареты. Глэм затягивается, как ему и говорили, и заводится в приступе громкого кашля. Кажется, противный дым проник глубоко в лёгкие и разорвал их на части. На глазах проступают слёзы, а в горле появляется сильная тошнота. Она рискует в любой момент перейти в рвоту. — Да уж, да ты совсем нежный, — смеётся «безымянный» парень и преспокойно затягивается, после чего выпускает дым изо рта. — Тебя только учить и учить всему на свете. Глэм поворачивает голову в сторону говорившего. Тот выглядит расслабленным и спокойным. А ещё красивым в этом мягком свете от заходящего солнца. Прохладный ветер ерошит короткие волосы и портит причёску ещё сильнее. Но Глэм не видит в этом минусов, наоборот, ему жутко нравится. Юноше кажется, будто в Чесе и скрыт тот самый идеал человека, о котором так любили рассуждать древние философы. Они бы вряд ли согласились бы в том, что курящий молодой человек может быть хоть немного похожим на идеал всего человечества. Но Глэм спокойно способен возразить и доказать обратное. — Не смотри, а давай, кури, — Чес стряхивает с сигареты пепел. А Глэм, собравшись с духом, затягивается чуть слабее. Кашля в этот раз нет, но на зубах остаётся противный привкус. Он состоит их дешевизны, горечи и странной печали. Глэм не знает многих вещей о «внешнем мире», зато видит — у Чеса свои причины для грусти. Только он о ней никогда не говорит, как и сам Глэм. У молодых людей есть своеобразное правило: не рассказывать о своём прошлом. Именно поэтому Чес не знает про Себастьяна, боящегося шагов отца; а Глэм не в курсе причин, по которым мать «безымянного» парня бухает, как чёрт. — Не строй рожи, мы скоро сможем позволить себе нормальные сигареты. А пока придётся потерпеть такие дешманские… — Чес замолкает на некоторое время, запрокидывая голову. — Ну или я могу спиздить пачку у препода из консерватории… У них всё равно дохуя этих сигарет… — Не надо ничего пиздить - рядом с тобой даже такая дрянь, не такая уж и хреновая, — произносит Глэм, стараясь сделать свой тон максимально безразличным и безучастным. — Какое оригинальное признание в любви, — смеётся Чес и нагло приобнимает «Себастьяна», укладывая голову тому на плечо. — Не надо тут отпираться, я всё прекрасно вижу и слышу. Глэм демонстративно цокает языком и подкатывает глаза. Действия больше нужны для скрытия настоящих эмоций, чем для показания реальной обиды. Её совершенно нет, имеется только смущение и неловкость от всего происходящего, а ещё противный страх. Чувство будто Густав или Лидия подойдут в любой момент. Но голос разума подсказывает, что они ничего не смогут сделать. Ведь рядом находится Чес, который за словом в карман не полезет. Этот чудаковатый юноша точно защитит от всяких «музыкальных фанатиков». Забавно, что Глэм был одним из них, но Чес открыл глаза на новый мир. Тот оказался грязным, пахнущим спиртом и дешёвыми сигаретами, громким и не вписывающимся в рамки приличия. Последнее в жизни Глэма разложил в пух и прах Чес. Он со своей странной философией заставил совершенно по-иному посмотреть на привычные вещи. И благодаря этому даже небо заиграло новыми красками. Они больше не были блекло-серыми. Их разнообразие заставляло широко раскрыть глаза от искреннего восторга. — Ты чего замолчал? — Чес смотрит куда-то вдаль, явно размышляя о чём-то своём. — Да так, — Глэм делает короткую паузу, затягиваясь сигаретой. — Думаю о других делах в списке и даже не представляю, как это буду выполнять. — Ну я могу помочь с кое-чем, — Чес отстраняется и тушит табачный свёрток о скамейку, после чего выкидывает в мусорную урну. — Прокатишь меня на этой штуке, похожей на велосипед? Она, кажется, называется мотоциклом, — поднимает бровь «Себастьян». — Ты еблан что ли? Где я тебе в этой жопе мотоцикл откопаю? — Язвит Чес. — Прости-прости, — неловко улыбается Глэм. — Я могу научить тебя целоваться, — максимально спокойным тоном произносит молодой человек. — Что? Но это же неправильно! — Глэм отсаживается от своего собеседника подальше. — Нет чего-то неправильного. Есть только то, что мы боимся попробовать. Вот у тебя есть шанс научиться сосаться. А ещё вдобавок ты сможешь понять то, на что у тебя шишка стоит, — нагло подмигивает Чес. — Так что соглашайся. И какой-то чёрт дёргает Глэма согласиться. Он тушит сигарету, садится ближе к «коллеге по оружию» и, схватив того за ворот куртки, целует в губы. Результат оказывается крайне паршивым и, мягко говоря, неудачным. Глэм случайно слишком сильно укусил Чеса за язык, от чего послышалась целая волна возмущённого мата. — Прости-прости! Я не хотел! — Чуть ли не пищит укусивший. — Нахуй пошёл, еблан ебучий! Даже столетние бабки так не делают! — Размахивает руками Чес. — Больше сосаться со мной не будешь! — Не буду, ты только прости! — Испуганно говорит «Себастьян». — Я правда не хотел! — Да мне похуй хотел ты или нет! — Юноша немного успокаивается, а после, взяв «товарища» за щёки продолжает говорить уже спокойно. — Ты только не говори никому о произошедшем. Запомни — то, что происходит после концерта, остаётся там, где это случилось. Усёк? И в ответ Глэм кивает, поджимая губы.***
— Запомните, дети, одну главную мудрость: свой первый поцелуй всегда совершаете с бабушками. Они точно не откустят вам половину языка, — смеётся Чес, говоря с детьми лучшего друга. Тот так же быстро подхватывает веселье и заливается смехом. Пока Ди и Хеви растерянно хлопают глазами в ожидании объяснений. Их так и не озвучивают, ведь то, что происходит после концерта, остаётся там, где это и случилось. — Ну блин. Опять они за своё, — тяжело вздыхает Хеви, попросивший друга семьи рассказать что-то о музыкальной карьере. — Это так нечестно. Я их совсем не понимаю. — Фиг с ними, продолжай заниматься своими делами, — цокает языком Ди и возвращается к набору сообщения в телефоне. А Глэм и Чес переглядываются между собой.***