Глава 31 Эльфийская жена
28 декабря 2022 г. в 15:31
Когда Алим израсходовал всю свою ману, он устало заметил, что половина Порождений уже лежит у ног защитников Редклиффа. Казалось, что все они открыли второе дыхание, которое дало огромное преимущество. Перед эльфом неожиданно возник высокий гарлок. Только теперь Алим заметил, что морды лиц у порожденцев слишком озлобились и все они бежали прямо на к нему.
— Разозлил ты их, Алим! — сказал в этот момент Зевран и отправил порожденцу стрелу точно в глаз. — А мы с Лелианой надумали сегодня вечером устроить кое-что приятное.
— Исполнить балладу, только и всего! — Лелиана застрелила врага и тот споткнулся на ровном месте, упал в горящий стог сена и не подавал признаков жизни.
Тут на Алима со всех сторон посыпался град стрел доброжелателей. Эмиссар, огр, все остальные хотели пожать ему руку и толпились под крутой лестницей.
— Так вот о чем вы с Морриган перешептывались. А я рассчитывал на что-то связанное с физической нагрузкой, — смеялся Алим, пуская в толпу резвую молнию. В руках легкий посох стал ощущаться как тяжеленный стальной прут. Огры, большие и страшные, оказались легкой мишенью для его колдовства. Сурана присел на ступени.
— Кончено! — заорал Алистер. — Победа! Ох, как я устал…
Ополченцы подходили к трупам и протыкали лежащие тела копьями. Даже кружащее воронье не клевало порожденческую падаль.
— Так я и не против, — отвечал Зевран, приобнимая эльфа, — это придало бы всей нашей группе особую пикантость.
— Ну, идите все сюда! — воскликнул в эту минуту эрл Эамон.
Он встал у входа в замок и подозвал к себе своих братьев по оружию. Ворота, стоявшие на честном слове, готовы были упасть от простого чиха. К ним тут же выскочили бойцы с молотками и пилами. Тюк! Тюк! Тюк! Вжик!
Все присутствующие направились теперь в сторону эрла Эамона. И когда к нему подошел Алим, он чуть повысил голос:
— Серые Стражи, мы хотим сегодня поблагодарить вас за все, что вы сделали для Ферелдена. И спустя недели, я наконец хочу вас по-настоящему обрадовать. — Он подал знак глашатаему, и когда тот прочел короткий свиток, все зашумели. Собранию земель быть.
Алим едва верил своим острым ушам. Он никак не рассчитывал на такую неожиданность. Особенно то, что соглашения Стражей с Долами и Орзаммаром не были подтверждены.
— Пусть Страж говорит! Речь! Речь! — раздались из толпы громкие крики. Они немного поубавились, когда вместо куда-то слинявшего Алистера вышел вперед Сурана. Алим точно не знал, что должен сказать, а о чем лучше промолчать, на начал просто:
— Я… я не умею говорить речи. Но я хочу всех вас поблагодарить от лица Стражей и сказать вам, как я тронут. Я надеюсь, что смогу сделать в Ордене много полезного для Ферелдена. И я счастлив быть Стражем из Круга-на-Каленхаде, — завершил он.
Его речь была встречена ревом, и она снова был оглушен, словно огр проорал во всю глотку.
— Вы все герои! — еще раз воскликнул Алим и широко развел руки, пропустив через посох искрящуюся дугу. В ладони сразу отдало болью и Алим кончил красоваться.
— Послушайте, наконец! — как ниоткуда, рядом с эльфом возник чавкающий Алистер. — Там еда стынет, и я думаю, надо что-то предприянить, чтобы этого не произошло.
Это предложение было встречено с полным пониманием, и собравшиеся не заставили просить второй раз попробовать то, что было приготовлено в честь выздоровления семьи Эамона. Алим попросил тех, кто хотел идти с ним, пройти вперед, пообещав сразу догнать их.
Когда толпа разошлась, Алим еще раз спокойно осмотрел место побоища. Теперь Редклифф действительно стал массовым капищем защитников и порожденцев. Второй Остагар.
«Будущий цвет Ордена», — так назвал Алима перед посвещением Дункан. Эльф вопрошал себя: считает ли он возможным стать достойным этой оценки? И к тому же в таком месте, где его, эльфа-мага, считают опасным, на грани помешательства, второсортным существом безо всяких прав и свобод. Но Алим обрел здесь свой мир, близкий и понятный ему. Вместо Испытания Травами — ритуал с чашей скверной крови. Так ли велика разница?
— Действительно, прекрасное зрелище, — раздался сзади него голос, — когда враги пали к ногам твоим.
— Да, это так, — согласился Алим. Потом он обернулся. Сзади него стояла элегантно одетая, румяная девушка с длинными волосами, которую он с первого взгляда совсем не узнал. Она встала теперь рядом с ним, и эльф почувствовал сдержанную колдовскую мощь, исходящую от нее.
— Морриган? — изумился Алим.
— Совсем разум рядом с рыжей потерял? В этом платье нас с тобой сочетали в Церкви. Шутка знатная: отступница и эльф в лоне Андрасте. Матушка бы оценила. — она чуть улыбнулась. Потом дала ему сумку. — Сшила я ее для твоего удовольствия. Думаю, что в ней достаточно места для твоих склянок.
Алим взял подарок. Он был гораздо лучше интендантских, которые он получил от Леоры в Кинлохе. И главное — сделан руками Морриган. Все три сумки он будет носить вместе или по очереди.
— Вещь чудесная. Спасибо, Морриган. — Алим посмотрел ей в глаза. С самой первой их встречи эти глаза его приковывали. В них увидел то, что искал всегда: страсть и свободу, глаза ее были похожи на золотое солнце обеденного Каленхада. Никакого мытья полов. Магическая медитация. Живые Леора, Эадрик, Берни…
Он приблизился к ней, их губы слились в скромном поцелуе. Но только на краткий миг. Потом Морриган отстранилась.
— Пойдем? Кажется, нас ждут уже.
Алим улыбнулся ей, взял ее руку и вложил в нее свою ладонь, и они вместе пошли к закатно освещенному замку.
Солнце уже ярко освещало вершины Морозных гор. Чистый воздух сияющего голубого утра прорезали сизые столбы дыма, поднимавшиеся над погребальными кострами в полугороде-полудеревне близ Редклиффа. Около них, как обычно, хлопотали люди в рясах и длинноухие слуги. Они разгребали угли, наполняли урны прахом, убитых на войне с Мором. Иные при этом напевали еле слышно древние мелодии эльфийских песен, удивительнейшим образом сочетавших в себе величие и упадок этого народа.
У одного из костров, в тени толстого дуба, успевшего набросать под своей сенью ворох желудей, которые азартно грыз мощный волкодав, сидел эльф, по всей видимости не принадлежащий к касте рабочих. Перед ним длинной цепочкой двигались дети и стояла еще женщина — в такой же мантии, как и у эльфа: каждому поравнявшемуся с ней ребенку, будь то эльф или человек, она сотворяла лечебные чары.
Уже пятый час Алим и Петра дышали свежим воздухом. Сегодня они рассчитывали закончить с признаками морового поветрия у местных крестьян.
Как только очередной эльфийский недоросль оказывался лицом к лицу с Алимом Сурана, он ласково улыбался малышу, глядя внимательно в большие глазки, где таилась тревога. Эта дружелюбная стратегия оказывала магическое действие — дети с меньшим ужасом ожидали незнакомой процедуры, с привычной ловкостью выполняемой набившей руку Петрой. Алим старался не отставать от нее, хоть и это давалось ему с трудом.
Прошло уже восемь с половиной лет, как ведьмак Гаэтан перешагнул границу портала Истока, поменяв улучшенное мутагенами чудовищ тело на тушку мелкого плаксивого колдуна, и самым дорогим достижением за это время для него стало то, что ферелденцы наконец признали за ним право быть полноправным гражданином и охотно обращались к нему за помощью. Правда, у него не было твердой уверенности в том, что к Стражу Алиму — так его тем временем стали величать и стар и млад — люди приходят потому, что преисполнились доверием к его расе; возможно, допускал он, они просто рассудили, что по сравнению с верным шансом сойти с ума и сдохнуть в муках, неизменно выступавших в роли спутников поветрия, Сурана меньшее зло. Но и только! Ведь на Алиме лежало пятно, от которого он никогда не сможет избавиться: он, ни больше, ни меньше, эльф, к тому же маг. Увы, все усилия, потраченные на борьбу с расовой ненавистью, пока идут по сладкому месту. Но не по тому самому, которое Сурана желал больше других прочих. Морриган остается неприступным бастионом. А так все легко и просто с ней начиналось: «Нравишься ты мне, лихой красавчик».
Маленький эльф прибежал, приблизившись к целительнице, повернул голову к помогавшему ей ушастому сородичу и заговорил на своем наречии.
— Он спрашивает, нельзя ли ему получить двойную дозу лекарства — для себя и угасшей сестры — ее тело уже сожгли. Будучи выходцем из денеримского эльфинажа, Сурана худо-бедно знал язык своего народа.
— В этом нет нужды, — грустно улыбнулась Петра. — Мое исцеление работает только в качестве превентивной меры.
— Наша магия творит чудеса, неведомые для многих, но она не всесильна, — коряво перевел Алим.
— Я вычитала эти чары в одном трактате, — Петра колдовала. — Маги Круга оказывались бессильны против моровой болезни, а эльфы-отступники помогали своим собратьям. Я не теряю надежду, что в один прекрасный день люди поумнеют и оба искусства исцеления объединят свои усилия на благо всего народа Ферелдена. — Она потрепала ребенка по волосам. — Ну вот, малыш, готово. Теперь беги! — И остроухий мальчонка засеменил короткими ножками, словно понял слова магички.
Когда Алим укладывал дорожную сумку, к нему вышел хагрен. Статный эльф, лицо все в густых линиях; с такой же пепельной сурановской шевелюрой, сложив руки на груди, взглянул на Алима серьезными, но благожелательными глазами.
Юная эльфийка принесла десяток лепешек пресного хлеба с красивым узором, в виде витиеватого Древа и вручила их Петре.
— Хагрен очень благодарен вам. — С этими словами эльфийка встала на цыпочки и коснулась губами щеки Алима. — Я выбрала вас в свои мужья.
Алим в растерянности отпрянул назад.
— Но я… Право же, я не могу стать твоим избранником, — смущенно пробормотал он. Хорошо что, рядом нет Морриган! Кто знает, насколько ее ревность может выйти из берегов?
— Нет, ты не можешь не согласиться, иначе обидешь свой народ, — спокойно, но твердо заявил хагрен. — Таким образом мы выражаем уважение к тебе и твоему ордену.
Алим слегка покраснел, а в его штанах начались знакомые поползновения. Сурана никак не предполагал, что его скромный отказ может быть истолкован как высокомерное пренебрежение. А в Долах так же будет?
— Благодарю вас, — после минутного колебания произнес он. — Я очень рад и считаю ваше сватание большой для себя честью.
Алим приблизился к маленькой, крепкой на вид эльфийке, и та, тоже красная, как вареный рак, потянулась к нему лицом.
«Как восхитительно блестит в лучах солнца ее серебряная шевелюра», — подумал Алим, поглаживая голову эльфийки.
— Она самое дорогое, что у меня есть! — хагрен улыбнулся растерянному магу. — Лейла прекрасная дочь. Мне кажется, из вас получится замечательная семья.
Алим в свою очередь не мог удержаться от улыбки: конечно, дорогая Морриган слывет этакой волчицей-одиночкой, не считавшейся с традиционными условностями, но даже ведьма Диких земель не потерпит такого триумвирата.
— Вы, безусловно, правы, — ответил Алим. — Однако я женат на другой. В Церкви меня обручили с прекрасной женщиной.
— В Церкви не считается! Даже шемы знают это! — Лейла, уже приобнявшая эльфа, больно ущипнула его бедро. Мелкая плутовка, как бы случайно, коснулась чресел Алима, по спине которого побежали мурашки, да и в штанах все стало восставать. Эльфийка сделала вид, что ничего не произошло, распахнула жилет и вытащила из внутреннего кармана покрывало с вышивкой в виде дерева и цветов и надписью: «Стражу Алиму».
— О Алим! Посмотри какая прелесть! — воскликнула очнувшаяся от ступора Петра. — Это ты сделала?
— Прежде всего надо его опробовать, — уклончиво ответила Лейла и расстелила покрывало.
— Не здесь, Лейла. — Хагрен указал на пролесок. — Идите, прогуляйтесь.
Уже по дороге из Редклиффа в лес Алим, несмотря на краткость пути, понял, что сосватанная эльфийка и в самом деле редкая красавица. Правильные черты лица, гармонично проработанные мышцы, роскошные волосы. К великому сожалению, Лейла наотрез отказалась отказываться от внезапной женитьбы, как Алим с ходу назвал их авантюру. Более всего ее расстроил довод, приведенный Алимом в оправдание своего отречения.
— Я люблю другую женщину, — сказал он.
— Ты можешь любить хоть мабари, скотоложец. Или тебя оскопили в эльфинаже, использовав потом в качестве мальчика для ублажения господ? А кольца разномастные они тебе подарили?
Алим, конечно, привык слушать оскорбления на свой счет, но отнюдь не из уст красотки эльфийки. Ох, сколько ему всего она наговорила! Уши вянут от ее речей! Но тем не менее Алим не стал бездумно ранить Морриган неожиданной изменой.
Лейла не затыкала свой рот в потоке бесконечного злословия. Ее слова зародили в сердце Алима обиду. Может, сжечь ее, дуру остроухую?
— Ты не эльф! Ты шавка, танцующая на задних лапах, пока ее суку-мать насилует свора волкодавов-церковников!
Кулак эльфа соприкоснулся с носом девушки раньше, чем Алим додумал жестокую расправу над ней.
Алим взял покрывало и вытер им кровь с лица ревущей Лейлы, затем затолкал вышивку ей в карман.
— Папочке своему скажешь, что мы попытались с тобой возлечь, но это не дало результатов. А нос, ты сама себе от огорчения разбила. С такой как ты, дуры скабрезной, станется.
Лейла яростно выдернула кинжал из набедренных ножен и наметилась засадить его прямо в глаз Алиму, но тот ударил ей по кисти с ножом посохом. Тогда эльфийка направила острие к своей шее.
— Мой жених, мои сестры и братья… всех забрал Мор. С меня хватит.
Алим забрал нож и закинул его куда-то в лесную чащу. Оттуда звонко каркнула ворона и улетела прочь. Из-за этой породы птиц у эльфа уже началось душевное расстройство. Нет, эта черная птаха не Морриган. Или… хм?
— Я чувствую Порождений, — соврал Алим. — Пойдем, жених проводит свою красавицу жену до отчего дома.