Жизнь и Страдания Серого Стража в Эпоху Дракона во время Пятого Мора

      Неделя перед Новым годом началась самым обычным образом, как начинались до нее множество других недель. Но в тот понедельник, осматривая пса, Алим был не в духе. Только-только казалось, что мабари идет на поправку великанскими шагами, но вчера его состояние резко ухудшилось. Сурана окончательно понял, скорее почувствовал, что Геральт чахнет из-за Скверны, маг же пребывал в растерянности и совсем не знал, что с этим делать. Морриган не видела никакой проблемы в том, уверяя что преданный и верный волкодав никак не может подвести своего хозяина, покинув его навсегда.       — По крайней мере, друг мой, думаю, я сумею сотворить из его останков голема мясного…       — Обнадежила, аж дальше некуда! — сетовал Алим.       Вместе с ним Морриган вышла из лазарета, но перед входом в Замок она махнула крылом и отправилась неизвестно куда.       — Мо! Вернись, Мо! У меня нет маны на превращение…       Но куда там! Ведьма набрала высоту и полетела строго на север. Алиму, очевидно, ни при каких обстоятельствах было не догнать хасиндку, не терпящую отлагательства. Как хотел бы Алим изловить хасиндку и хорошенько проучить! Желательно, чтобы еще и лириум не пить.       Часть запасов драгоценного зелья хранились в кабинете Первого Стража, и Алим решил воспользоваться этим и сделать небольшой необходимый глоток.       «Не каждому ведь в радость с утра пораньше лететь в снежную даль», — едко подумал он, еле сдерживая свою ярость. Надев дорожный плащ, Алим с рюкзаком собрался идти по следу ведьмы.       Но не тут-то было. Заглянув напоследок к сыну, он увидел своего малыша в раздрае чувств. Мальчик сидел у окна, такой одинокий и несчастный и грустно смотрел вдаль. У Алима защемило сердце.       — Киран, что случилось? — спросил Сурана, приблизившись к сыну и ласково потрепав его по головке. Только теперь Киран его заметил.       Его большие светло-янтарные глаза мигом наполнились слезами, придав ему поразительное сходство с малюткой, которое Алим когда-то наблюдал смотрясь в осколок зеркала много лет тому назад в денеримском эльфинаже. «Тот же разрез глаз, тот же крошечный носик», — подумал Алим, заметив случайно, что на шее Кирана появилась цепочка с кольцом из венадаля, принадлежавший Морриган. Его витую пару Алим сейчас крутил на своем безымянном пальце.       — Откуда у тебя это кольцо? — спросил Алим.       — Матушка только что оставила, — тихо всхлипнул мальчишка.       «И когда она только успевает!»       — Почему? — Алим видел, как его сын взволнован. — Что она тебе наговорила?       — Она сказала… Она сказала, что желает отыскать в руинах форпоста нечто ценное, — выдавил из себя Киран. — Матушка уже порывалась туда отправиться, но ты ее остановил. Да и она чувствовала себя плохо и пойти не смогла. Матушка попросила меня сберечь кольцо до поры до времени и все. Потом улетела. Скажи отец, она нас бросила?       — О, Киран! — Алим едва сдерживал нервный смех. — Хотя Морриган в последнее время стала очень непредсказуемой и противоречивой, но нас она никогда не оставит. Потому что любит. — Он обнял сына.       — Любовь бывает разная, — покачал головой Киран, — иногда кажется, что это нечто иное, не очень приятное. Матушка меня опасается. Знаю, что она правильно поступает, но все все равно больно. А еще я хотел ее остановить магией. Телекинетическая клетка…       — Почему же ты не воспользовался чарами?       — Я все собирался, но у меня не хватило духа, — сказал Киран, и из глаз его опять ручьем полились слезы. — Мне не хотелось ее огорчать.       Алим крепче сжал его в своих объятиях.       — Видишь ли, колдовство на ближнего своего и правда может принести тому огорчение и даже боль. Но нет такого огорчения, как ложь и недоговорки, которыми зачастила Морриган. — Он на секунду замолчал, как бы собираясь с мыслями. — Я полечу и верну ее, угу, снова. Пора положить конец ее опереточной драме. Она же не станет приносить наши семейные узы в жертву непонятной штуке из руин. А ты, не сомневайся в следующий раз, колдуй исподтишка, в спину.       Киран, не переставая плакать, кивнул.       — Я и не хотел рождаться с бременем Духа Старого бога. Он мне нравится потому, что иногда делится своим знанием.       Алим погладил Киран по голове.       — Понимаю тебя, сын. Иногда обида душит крепче удавки. Общайся с Уртемиэлем, но всегда помни, что духи преследуют только соблюдение своих интересов. Я найду твою мать. Все наладится, вот увидишь, — сказал он и ушел — мальчику нужно побыть одному, чтобы все обдумать.       По дороге к этому клятому форпосту Алим не переставал думать о разговоре с Кираном. Только что Алим посоветовал ему разговаривать с существом верхнего порядка, твердо уверенный в том, что таким образом сосуд в лице сына и дух эльфийского бога-царя найдут взаимный компромисс. Помешать им общаться все равно Алим был не в силах. Так, быть может, и ему, Алиму-Гаэтану, следует сделать цивилизованную попытку поговорить с Морриган, чтобы рассеять собственные сомнения? И он твердо решил разыскать Морриган, даже если ее не окажется в руинах. К тому же он вообще собирался провести с ведьмой и сыном бок о бок не один год.       Форпост, конечно, когда-то впечатлял: три высоких башни были соединены широкой дорогой, на которой запросто могли разъехаться четыре почтовых кареты. Да, время и мародеры это место не пощадили, тракт почти растащили по кирпичику, две из трех твердынь покоились прахом.       Но в руинах Морриган не было видно. Ее миниатюрный черный рюкзак сиротливо лежал у стены, плотно покрытой наледью. Чуть поодаль стояла Явана и пристально изучала прямоугольный камень, сплошь исписанный древними рунами. Алим огорченно признал, что ни одного символа он не узнал.       — А где твоя сестра? — поинтересовался Алим, подойдя к рюкзаку, эльф стряхнул с него снег.       — Она… Она, по-моему, в Тени, у образа руин, немного нервно ответила Явана из Теллари. — Меня не стала ждать, сама полезла. Зачем?       Тут на одной из стен воспылали руны, создавая узор кого-то неизвестного заклятия, и раздался непринужденный смех. Алим узнал голос, тем более что как бы в подтверждение его догадки во двор, продолжая смеяться, вышла из портала Морриган.       — О, Алим! — При виде Стража она, ошеломленная, остановилась, явно не зная, куда деть руки. — Ты не представляешь, где я была и что видала!       Шедшая вплотную женщина, едва не налетела на нее. Алим протер глаза, потом опять всмотрелся в компаньоншу ведьмы.       — Минуточку, у тебя две сестры?       Морриган хлестнула его яростным взглядом и поспешно затолкала какую-то вещицу себе под тунику. Алим был готов поклясться, что хасиндка спрятала помидор. Багряный плод с перекрученным лицом… Сурана снова потер глаза, так что веки стали неприятно пощипывать.       — У меня множество сестер. Было. Их Матушка вырастила — употребила, вырастила — употребила…       — Это мой двойник эфирный, — вмешалась Явана. — Чтобы в Тени безопасно путешествовать эльфы сотворили данную волшбу.       И действительно, третья женщина растаяла как утренний туман при солнечной погоде.       — Явана сказала мне… — заговорил Алим.       — Ты ему рассказала? — оборвала его Морриган, обращаясь к сестре и резко шагая мимо Алима.       Алим бросил взгляд на стену, где уже погасли руны и ничего не выдавало того, что здесь находится тайный проход куда-то за пределы Яви. Вдобавок эльф приметил, что стена перемазана чем-то красным. Сурана принюхался, от нее потянуло железом, известным привкусом во рту. Ну, точно Скверна и кровь!       Но сзади раздался громкий стон, заставивший его оторваться от созерцания, — так стонут от боли. Лицо Морриган побелело как снег. Она схватилась за живот и стала валиться на бок. Явана поддержала ее в самый последний момент, не дав упасть.       Почти в тот же миг рядом с ней очутился Алим. Пощупав пульс на шее Морриган, он взглянул на Явану:       — Перенеси ее в лазарет и побыстрее!       Чародейка прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Ее фигура оплыла, а потом стала резко расти вверх и вширь. И вот через минуту перед Алимом предстал большой оборотень с густым черным мехом и желтыми зрачками-иголками. Монстр ухватил ведьму двумя лапами, нежно прижал к мощной груди и скрылся в снежной пелене. Сурана еще успел заметить, как оборотень скачет по сугробам, словно бешеная блоха, пока черная точка не скрылась из виду.       Пока Алим летел над трактом, эльф корил себя, что подарил ведьме ожерелье, которое сейчас красовалось на тонкой шее хасиндки — защиты от Скверны на нем не предусмотрено.       Вот уже несколько дней ведьма пролежала в лихорадке — Скверна пыталась подавить сопротивление организма и извратить его в свою пользу. Алима одолевали сомнения, необходимо ли Морриган экспериментальное зелье или лучше подождать и довериться естественному иммунитету хасиндки.       — А-а-аргх! — Она пришла в сознание на секунду и тут же содрогнулась от боли. — Ворон… Алим… Киран… — После чего снова ушла в беспамятство.       Но похоже, если он хотел спасти жизнь жене, у него не оставалось выбора. Это будет его решение и он готовился жить с его последствиями.       Варка зелья оказалась весьма сложной, щепетильной на развеску и длительность нагрева. К счастью, к тому времени как Явана принесла в когтях Морриган прямиком к лазарету, за алхимический стол встал Киран. Он возвышался на табуретке, выглядел спокойно, профессионально-сосредоточенно, хотя шея и лицо пошли у него красными пятнами. Алим ограничился тем, что по-мужски приобнял сына и выразил радость по поводу навыков Кирана — в последнее время тот стал незаменимым помощником при зельеварении.       Лишь спустя три неудачные попытки и двенадцать часов на ногах в крошечном кабинете алхимика Алим довел зелье до ума. Как бы между делом интендант уведомил его, что псина скончалась.       — …у нас есть скорняк хороший, в Орлей можно чучело мабари сдать — с руками оторвут — за полсотни золотом.       — Деньги, конечно, немаленькие… — Алим помолчал минуту, как бы размышляя, хотя на самом деле был в прострации. — Но нет, понимаешь ли, в Ферелдене такой шаг расценят, как предательство родины и оскорбление знати. Просто похороните скорее, пока сын не проснулся.       — Ты как? — Зевран бесшумно подошел и взял на руки спящего Кирана.       — Пойдет, — Алим махнул рукой. — Осталось только дать ей зелье.       Окончательно убедившись, что Морриган получила свою дозу лекарства и теперь ее жизни ничего не угрожает, если только не возникнут серьезные осложнения: интоксикация, шок, внутренние кровотечения, чего, к сожалению, исключать было никак нельзя. Он слышал, что перед лазаретом собралась толпа рекрутов и кухонников, причем если людей сюда привело сколько любопытство, то эльфы открыто выражали сочувствие и пели тягучие молитвы в знак солидарности с Героем и Героиней Ферелдена. Теперь Алиму следовало сообщить им о состоянии хасиндки.       Едва он распахнул входную дверь, как на него со всех сторон посыпались вопросы.       — Будем жить! Морриган будет жить! — крикнул Алим, и в его усталом голосе наряду с радостью звучала и доля гордости.       — О, Алим! — приблизился к нему Зевран. — Я так волновался! Знаешь, у меня с Морриган натянутые отношения, но я прикипел к ней всей душой. Опасался, что зелье не сработает, но раз ты говоришь, что она будет жить…       Антиванец не закончил фразу. Зрачки его закатились, будто он старался разглядеть что-то на шпиле башни, он успел издать сдавленный возглас и рухнул наземь.       — Зевран! — кинулся ему на помощь Алим, заметив, что из спины Ворона торчит кинжал.       — На тот раз — точно в сердце! — с многозначительной улыбкой произнесла Морриган, пнув антиванца по затылку. — Для предателя лишь одно лекарство — хорошо заточенный клинок!       Морриган еще что-то говорила, мол, Вороны Антивы готовили нападение на Алима, и, якобы Зевран был у них главным лазутчиком. Явана расправилась с отрядом наемников, а Морриган добила последнего. Тело Зеврана унесли и все разошлись по своим постам, Алим ушел обратно в лазарет. Он даже ведьму слушать не стал — так ему хотелось побыть одному. После очень сложного зелья и трагических событий этого дня он чувствовал себя измотанным и телом и духом.       Предавшись раздумью, он склонился над столиком алхимика, приготовляя простое лечебное зелье. Эта деятельность по большей части приносила ему умиротворение, подводя черту под целым днем работы, чаще всего успешной. Но сегодня все было иначе. Даже облегчение, испытанное им после удачного исцеления хасиндки, покинуло его, не оставив после себя и следа.       Его раздумья прервал звук отворяемой двери.       — Сурана, ты в порядке? — спросила Морриган, входя в закуток. — Говорят, зелье сложное сготовил?       Он пододвинул ногой табурет и хасиндка тут же уселась, закинув ногу на ногу.       — Для кого сложное? Для меня или для тебя? Ты о чем спрашиваешь? — вяло поинтересовался Алим и, не глядя на ведьму, снова принялся толочь крохотные луковицы зимней веретенки.       — Зачем ты так говоришь? — На лице Морриган мелькнула тень обиды, которую Алим впервые заметил, когда сдуру объявил, что женился на эльфийке Лейле.       — Будь, по крайней мере, честна со мной, — решительно повернулся он к ней. — Никакая правда меня не страшит. Единственное, чего я не желаю, — это быть обманутым. Так что выкладывай!       — Хе-хе. И о чем же? — Морриган с удивленной усмешкой приподняла бровь. — О предателе-членососе? Выйди во двор у южной башни: моя любезная сестра разложила его дружков-подельников на снег, точно колбасы копченые на прилавке. При одном из них нашлись портреты наши, твой и мой. Так понимаю, о поклонении и речи не идет, скорее то метка цели на убой. Предопределенность Зеврана решилась за секунду. Назвался Вороном — полезай в печь! Так!       Морриган кинула Алиму на стол два скомканных пергамента. Сурана не спеша расправил доказательства вины. На своем портрете ведьма походила на Флемет больше, чем в жизни: неизвестный художник заострил ее черты лица, придав той настолько хищный вид, только крови изо рта не хватает… Алим как Алим: уши, два шрама на скуле, но стрижка старая, еще до Вал Руайо.       «Ну и ну, как же я молод, почти юнец», — думал мужчина.       — Обо всем по порядку. Ты вместе с Яваной исследовала руины. А потом ты вышла из стены с какой-то подозрительной вещью. Что это было?       Напряжение спало с лица Морриган. Она внимательно смотрела в устало-сердитые глаза Алима.       — Ответ на наш вопрос по Матушке! Безделушка может послужить для призыва сильнейших демонов с другого плана! — рассмеялась она. — Когда Элвенан был в расцвете гегемона своего, его сильнейшие члены посещали миры иные, брали силой все, до чего длинной рукой Арлатана дотянуться могли. Вот раньше эльфы были, сегодняшние им не чета! Остались лишь рабы, да плаксы, выбирающие мужеложства путь.       — Как бы хуже не стало! — возразил он, пропуская ее укол мимо своих ушей. — Я не запрещаю, я просто констатирую факты. Сколько было империй у эльфов, но все они распались, быльем поросли. И когда это сделки с могущественными потусторонними сущностями проходили гладко?       — Ты должен верить мне, друг мой. Без веры и волшебства не случится. — Очень серьезно ответила Морриган. С этими словами она покачнулась на табуретке и провалилась в чернейшую бездну забвенья.