Храм тёмных богов

      Тысячелетиями её охраняли неприступные чёрные стены храма. Планета заключила её в свои крепкие объятия, извергнув из собственных недр обжигающую кровь, что застыла намертво и замуровала последнюю надежду на пробуждение.       Вокруг кипела жизнь. Обитатели маленькой планеты, суетившиеся вокруг её темницы, со временем позабыли, что скрывается за плодородным слоем застывшей лавы. Густая поросль темно-зелёных извивающихся растений, не имевших возможности передвигаться, пустила корни до самых стен храма, покрыла объятую красновато-коричневой кровью Земли пирамиду и тем самым скрыла её от любопытных глаз.       Некогда священное место стало обычным холмом, как и десяток других, возвышавшихся в этой местности. Они отбрасывали тень и закрывали от ветра редкие поселения. На протяжении тысячелетий вокруг почти ничего не менялось. Поколения, что знали об истинном предназначении чёрного святилища, покинули эти места, скрываясь от стихии. Память о храме, когда-то служившем пристанищем для осуществления сакрального ритуала таинственными существами, — обычный человек принимал их за Богов, — почти стерлась. Зато остались слухи, благодаря которым увешанные амулетами и разноцветными тряпками жрецы совершали паломничество на вершину холма, принося с собой дары древним богам. А после, дабы навсегда искоренить суеверие, людьми с далёкого континента был и вовсе возведён пантеон новому Богу на самой вершине холма.       Существо, что спало на нижнем уровне в своем мрачном узилище глубоко под землей, могло быть мёртвым. Его жизненный цикл почти что завершился. Ещё век, и оно бы навсегда осталось окаменелостью. Но в один миг покой опаснейшего создания во всей вселенной нарушился: в огромном вместилище, что наполняла первородная жидкость, тысячелетиями сохранявшая его тело и поддерживающая тлеющий огонёк жизни, началось шевеление. Поверхность бассейна покрылась рябью, а затем вздулась и образовала упругие пузыри. Где-то позади плененной особи раздался треск, заработали двигатели. В глубине темницы зажегся тусклый флуоресцентно-синий свет. Инфернальный биомеханический аппарат заработал, поднимая на толстенных цепях могучее чёрное хитиновое тело. Аппарат наполнял его зеленоватой жидкостью через трубки, которые внедрялись в жесткое брюхо, заставляли работать на износ и выпихивать из себя склизкие овальные яйца.       Королева проснулась. Её ребристый гребень вздрогнул, а короткие передние лапы зашевелились, скованные механизмом, что создавал болезненный импульс с каждым движением.       Сегментированный хвост извивался, словно взбешённая кобра. Она осознала, что скована, точно пленница. Обыкновенный производитель, а не королева. Она одинока в мертвом улье, её потомство — будущая добыча.       Охваченная гневом, королева ксеноморфов раскрыла зубастую пасть, высунув напоказ мраку вокруг вторичную челюсть. Густые капли прозрачной слизи устремились вниз. Яростный визг омерзительного существа, пленницы Шибальбы, пронзил затхлый воздух, лишённый бóльшего процента кислорода.       — Вы слышали? — вздрогнул Глен, оглядываясь на остальных. Он был готов поклясться, что где-то под ногами, на нижнем уровне, раздался жуткий крик, пронзающий все тело.       — Что? — спросил Мигель, включая фонарь.       — Я ничего не слышала. Только то, как твои коленки дрожат, — ответила Пенелопа, стоявшая рядом с парнем. Она резко схватила его за предплечья с целью напугать.       Карен замерла, почувствовав под правой ногой выпуклую плиту. Она отвлеклась от неё лишь на мгновение, когда Глен почти в тот же миг замер, прислушиваясь.       Карен не хотела спускаться внутрь, её обуревали опасения и страх. Никто не знал, что они отправились в храм. Если случится беда, никто не ринется на помощь. Сеньора Маас со своим мужем уехали в соседнее поселение; говорят, там случилась трагедия — молодая девушка пострадала во время землетрясения и теперь балансирует на грани жизни и смерти.       Только профессиональная подготовка друга Мигеля, Орландо, действовала как успокаивающий фактор. Они вдвоем приволокли сюда всё, что было необходимо для спуска: веревки, спусковое устройство, страховочную систему и карабины. Не забыли и о куче мелкого «железа»: фонари, батарейки, а также баллон с кислородом и маску на случай, если внутри будет трудно дышать.       Вглядываясь в черную глубину пространства, что открылась благодаря землетрясению, ребята испытывали нечто на грани нетерпения, страха и воодушевления. Возможно, они найдут там древнюю пирамиду — кладезь цивилизации, что цвела даже до майянской.       Во время спуска все пятеро наблюдали удивительную картину: слои почвы, которые будто бы кто-то аккуратно приподнял, представляли из себя разноцветные пласты. Одним из них был слой коричнево-кровавой вулканической лавы, которая, должно быть, когда-то покрыла пирамиду. Её существование уже было не опровергнуть.       Что заставило удивиться каждого из них, так это невероятно ровное отверстие, благодаря которому верхушка пирамиды открылась для незваных «гостей».       Закончив спуск, они оказались на самом верхнем уровне. Кислород уже успел проникнуть сюда за ночь, так что дышалось легко. Сырой подвальный землянисто-грибной запах с примесью горечи ударил в нос. Было что-то в этой вакуумной атмосфере такое, что каждого заставило прокашляться. На ум сразу же пришли проклятия египетских пирамид, а точнее грибок, который мог поразить лёгкие и предать непрошенных посетителей медленной смерти.       Лучи света, произведённые фонарями, заходили по чёрным стенам и сводчатому потолку с большой дырой посередине. Взору ребят открылись покрытые пылью стены с шероховатостями, похожими на иероглифы. Трудно было не заметить арки, противоположные друг другу. Одна из них была словно замурована, а другая, скорее всего, вела на лестничный пролет, вниз, на следующий уровень. Наверху, прямо над аркой, явно прослеживались припорошенные пылью древние письмена. Карен сразу же подошла ближе, чтобы рассмотреть их. Возможно она, студентка факультета мертвых языков, сможет их расшифровать. Девушка запрокинула голову, прищуриваясь. Непроглядная темнота, что таилась за аркой, немного пугала её, в частности из-за того, что там могли оказаться какие-нибудь насекомые или змеи. Тем не менее, интерес перевешивал. Она сделала шаг ближе.       — «Лишь избранным вход», — тихо сказала она.       Мигель тут же подскочил к ней и направил фонарь на надпись. Постепенно к ним подтянулись остальные.       — Что это за язык такой? Карен? Это язык майя? — взволнованно спросила Пенелопа, нависнув прямо над ухом подруги.       — Нет, не совсем. Я не знаю, точно ли я перевела, но похоже на то. Это язык предшественников майя или народа, который жил с ними по соседству.       — Ацтекский? — спросил Мигель, вытаращив глаза и не переставая улыбаться.       — Нет, эти символы похожи и на то, и на другое. А ещё я бы сказала, что вон тот, — ткнув пальцев в конец напдписи, добавила Карен, — вон тот символ и вовсе напоминает иероглифы древних шумеров!       — А что значит «избранный»? — почти шёпотом произнёс Орландо.       — Не знаю, но могу предположить, что это правитель. Древние народы считали правителей, вождей, — избранными богами.       Глен в этот момент был почти что загипнотизирован тем, что нашёл в середине зала: круглое отверстие, будто абсолютно чёрная вентиляционная решетка. Он стёр пыль, чтобы удостовериться. Посередине виднелось искусно выделанное изображение некой особи; похоже, какое-то насекомое или рептилия. Парень решил наклониться, чтобы получше рассмотреть. Чем ниже он опускался, тем сильнее его охватывало недоумение. Изображение оказалось настолько четким, что можно было разглядеть каждую прожилку, каждую лапку и мелкие зубы на вытянутой морде червякоподобной твари. Неужели в этих местах водится нечто подобное? И как эти древние люди могли собственноручно изготовить такую изящную деталь?       Он совсем не обращал внимания на происходящее позади и, присев на колени, пытался фонариком осветить то, что могло находиться за решёткой. Вдруг ему вновь послышался истошный крик, эхом бьющий по древним стенам. Нечеловеческий вопль пробирал до дрожи. Глену казалось, что крик проник не только в уши, но и в самую душу. Парень резко отпрянул, упав спиной прямо на пыльный каменный пол. Его сердце забилось так, словно хотело прорваться сквозь плоть и кожу… проломить грудную клетку, оставив в груди зияющую кровавую дыру, лишь бы выбраться наружу. Страх сковал его, и желание поскорее убраться из этого гиблого места подступило к самому горлу.       — Глен, ты чего? — подскочила к нему старшая сестра, распахнув свои серые глаза и обхватив парня за плечи.       — Вы что, не слышали? Вы не слышали этот вопль? — замотал головой побледневший Глен, переводя взгляд на недоумевающих ребят, что склонились над ним.       — Глен, — вздохнула Карен, — я уж думала, твой страх темноты давно прошёл.       — Да нет же! Там что-то есть! Как вы могли это не услышать? — вытаращил глаза парень.       Компания начала переглядываться, задавая друг другу немые вопросы, но каждый ответил отрицательным покачиванием головой.       Пенелопа недолго думая направила фонарик на решетку. Заметив «ящерицу», она хмыкнула, всматриваясь дальше в пространство, что находилось за ней. Фонарь еле освещал зал, в котором виднелись очертания саркофагов или алтарей для жертвоприношения. Она улыбнулась.       — А внизу, похоже, ещё интереснее! — сказала она, пытаясь высветить другие участки.       Мигель с другом тут же бросились к ней.       Кажется, Глен и вправду снова столкнулся со своим страхом темноты, точно как в детстве. Ему стало немного не по себе и даже стыдно за подобную трусость. Раньше, когда он был совсем ребёнком, в темноте ему мерещились разные твари: к примеру, герои ужастиков, в частности Пеннивайз и Бугимен. Но чаще всего он видел страшилище, которое, по-видимому, было выдумано богатым детским воображением. Монстр с огромной пастью, когтистыми жилистыми лапами и тонкими узловатыми пальцами тянулся к мальчику, стоило тому лечь под одеяло и выключить свет. Иногда Глену мерещилось тяжелое дыхание монстра, и в такие моменты мальчик с силой жмурил глаза, чувствуя, как тело цепенеет от страха. Во время грозы, когда ветки деревьев бились об окна, Глен видел его за окном. Он стучал, карябал стекло, злобно хохоча при этом. Тогда мальчик бежал в спальню к матери и прятался у неё под одеялом, а она нежно гладила его и напевала успокаивающую мелодию. Однако дни буйных фантазий давно уже прошли. То, что случилось сейчас, должно быть, отголоски детских страхов.       Глен выпрямился и нахмурил брови. Карен все это время массировала ему плечи, пытаясь успокоить. Ей все это казалось знакомым. Странный у неё кузен. Он сам всегда искал себе приключения, а потом бежал с очередного подвала, кладовой или чердака, мокрый от пота и при этом холодный, чтобы рассказать об очередном чудовище. Вот и сейчас тоже самое, только теперь он его услышал!       — Все в порядке? — С сомнением спросила она.       Глен вздрогнул, оглядываясь вокруг.       — Да, да. Наверное, мне показалось, — тихо ответил он.       Но что-то засело у него внутри, посеяв страх и сомнения. Что-то ныло там, глубоко в душе, и не переставало твердить, что дважды показаться не может. Один и тот же звук, тот же истошный вопль неизвестного существа; яростный крик, предупреждающий о готовности разорвать любого, кто посмеет потревожить покой.