"Королевство" Вонгола

— Я помню вас всех. И тут бы сказать, как я рад вас видеть или что скучал, но вы хоть понимаете, какая чертовщина сейчас со мной творилась?! Идите к черту! — Успокойся, малыш, — пытается встрять Алауди. — Молчи, главный ирод! Это же надо было додуматься: нанять репетитора-киллера! Ребенку! — Ты не жаловался, когда тебе было три, — возражает Джи. — И не мог. Отойди от меня, не подходи близко. — Так мы не сможем экстремально снять печать, — говорит третий мужчина, Кнакл. — И тогда ты, наш маленький принц, не свергнешь злого дракона, — хихикает Деймон Спейд. — Иди к ананасовому черту, дядя Спейд. — Как грубо! Когда ты был помладше, казался добрее. — Итак, я вас слушаю с самого начала, а уже потом думаю, злюсь ли я. — Пойми, Тсуна, это все было необходимо. Тебе нужен опыт, без него тебе не победить, а нарабатывать его у нас просто нет времени, и так слишком долго ждем. — Дядя Джи, можешь ответить на вопрос? Почему вы сбежали и почему вы не можете победить без меня? — Кольца, жизненная энергия и… У нас нет нашего Неба… У тебя еще нет такой прочной связи с Хранителями, да и Хранителей практически нет, сейчас ты не поймешь, как это важно. Риккардо нужны наши головы, твоя в том числе. И раз уж ты здесь, живой и невредимый, с друзьями, значит ты именно тот, кем должен стать. Ты наш малыш. — Я не малыш! — Малыш. Твои семнадцать в сравнении с нашими тридцатью с хвостиком делают из тебя малыша. А теперь давайте познакомимся, и уже после этого снимем печать, ведь мы здесь именно для этого. Я Джи, Ураган. — Асари Угетсу, Дождь. — Кнакл, Солнце. — Деймон Спейд, Туман. — Лампо, Гроза. — Алауди, Облако. — Мы Хранители Джотто. Были, — Джи старается сохранять спокойствие. Шестеро мужчин окружают Тсунаеши. — Готов? — Даже если скажу, что нет, вас это не остановит. Перед смертью не надышишься, — вздыхает Тсуна. — Именно, — Такеши и Хаято видят свечение вокруг рук мужчин; Тсуна чувствует тепло на плечах и на голове, а затем все будто в тумане. Миллионы картинок пролетают перед глазами, вызывая сильную головную боль. Не так много воспоминаний, но они яркие и точные. — И все-таки… Это слишком больно для меня! Эм… Можно я вас… Обниму? — Алауди выдыхает и раскрывает руки для объятий. Подойдя к нему, Тсунаеши обвивает руками чужой торс, а затем, слегка отстранившись, с улыбкой бьет в живот. — Прости, ты первый попался под руку. — Малолетний… Истинный сын Джотто. — Не этого ли вы хотели? Я много чего вспомнил, заново познакомился со своим пламенем. Довольны? — Более чем, — хмыкает Лампо. Он укладывает голову на стол, положив под нее руки. — Гокудера Хаято, он станет Ураганом, а Ямамото Такеши Дождем. Я почувствовал это от нитей связи. Они такие крепкие, наполненные чистым пламенем. По истине красивым, чистым пламенем Посмертной воли. — А ты еще не хотел, чтобы мы снимали печать, — Джи тоже садится за стол, а после него и все остальные. — Конечно. Я в жизни не видел нитей связи, пропитанных чужим пламенем. — Мы тоже, их видел только твой отец. Ты так ловко развеял мои иллюзии, ну-фу-фу. Такой милый, когда испуган~. — Дядя Спейд, тебе хохолок дорог? — Дорог, малыш, дорог. — Тогда иди в пешее эротическое~ Кстаати, твои иллюзии ни капли не изменились. Ты их не улучшал, что ли? — на свет является Тсунаеши-язва. — Вырос на наши седые головы, — наигранно вздыхает Деймон. — Тебе еще сорока нет, не надо мне тут. Парни, ешьте, Санко-сан столько всего наготовила! — переключается Тсуна. — И правда, аж слюнки текут, — Ямамото неудобно в этой компании, он ничего не понимает, но знает, что для Тсуны это важно.

***

— Джотто правда хотел сделать как лучше. Мы давно просили отослать Риккардо как можно дальше, но нет, «это же мой любимый младший брат, все, что осталось от моей семьи, я его не брошу», а в итоге что? Он мертв, Ренка тоже, за мою голову назначили такую огромную цену, которую я за одну миссию не получал ни разу. — Получал, Джи, получал, даже бывало, что больше, вспомни наши территории и власть, — от Алауди никто из Хранителей не ожидает теплой ностальгической улыбки. Тсуна устраивается у него между ног и получает поглаживания по волосам. От Облака исходит особая аура защищенности. — Насколько она большая? — спрашивает Хаято. — Отец никогда не рассказывал об этом. — Вся Европа, половина Азии и Запад. С нами конкурировали только Триада в Китае и американская мафия. Якудза были так, занозой в одном месте, они тоже под нами. Всего этого Джотто достиг за шесть лет. Всего лишь за шесть. Малыш, не спи. — Дядя Ал, ты сам довольнее некуда. Они любили друг друга? Мои настоящие родители. — Очень, — тихо произносит Асари. — О такой любви пишут книги. — Если коротко, Реборн обрисовал мне все максимально сжато и быстро, я кое-что помню, и из этого следует, что у меня все равно очень мало информации. И опыта, — дети получают ласку от взрослых, на время забывая, что им нужно будет пройти в скором будущем. — Сначала собери Хранителей, а уже потом будем решать все остальное. У меня есть ученик, правда, боюсь, вы с ним не сладите, но он вполне может превзойти меня, — Спейд тихо вздыхает. — Дай угадаю: твой ученик… Преступник, убивший по меньшей мере около десяти-тридцати людей? — Эм… — Туман задумывается. — Как ты угадал…? Его ищут Виндиче, сейчас он скрывается… — Ты умеешь находить редкие экземпляры. Дядя Джи, как его папа терпел? А ты? — Сам удивляюсь. О, смотри, твой друг сейчас желе станет, — смеется Джи. — Детям спать уже пора, а мы их все не отпускаем, — Лампо, человек, детей не любящий, к этим относится немного по-другому. — Но сначала, — прервает всех Кнакл. — Тсуна, это тебе. Твоя мама, думаю, хотела бы, чтобы это было у тебя. — Спасибо, — Саваде отдают папку, в которой находятся, по всей видимости, рисунки, а сверху фотография со свадьбы Джотто и Ренки. Счастливые лица родителей вызывают слезы, и Тсуна смахивает их. Им троим, Тсуне, Хаято и Такеши, выделяют одну комнату с огромной кроватью, и парни сразу плюхаются на нее. — Мне лень раздеваться, — шепчет Хаято. — И мне, — одновременно говорят Такеши и Тсуна. — Сегодня столько всего произошло… Мне страшно, парни. Страшно меняться. — После того, что случилось сегодня, ты просто не сможешь больше называть нас просто знакомыми. Мы теперь полностью друзья, так что мы будем рядом, поддержим тебя. — Правильно! Мы с Вами! — Гокудера-кун, прекрати вы-кать на меня, пожалуйста. Раз мы друзья. — Д-да, я постараюсь. — И мне все равно страшно. Во мне просыпается такая ненависть, когда я слышу о дяде, она съедает меня, но с другой стороны… Даже если мои родители — Джотто и Ренка, для меня они совсем чужие. Я их не знаю толком, в то время как в сознательном возрасте со мной были те, кого я сейчас называю родителями, и как бы мой «папа» способствовал убийству моего отца… — Что ты чувствуешь, когда слышишь о настоящих родителях? — Грусть и обиду. Обиду на них и за них. Могли и подумать о себе, потому что отец, судя по всему, прекрасно знал, что произойдет. Знал, что умрет, но… О чем он, блядь, думал…?! — Знаете… — начинает Гокудера и замолкает, будто собираясь с мыслями. — Люди зачастую просто не хотят принимать очевидное, даже если им твердит весь мир, даже если они и сами знают. Возможно, в глубине души он надеялся, что этого не произойдет, что обойдется. — По словам Хранителей, отец был в разы сильнее своего брата, а по рассказам о его характере, убить младшего брата не было бы проблемой, ведь дядя — угроза не столько Семье, сколько отцу и его близким. — Как бы то ни было, мы не имеем права осуждать его, ведь мы не находимся на его месте, не мыслим, как он. — Да, Ямамото прав. Нам сейчас легко рассуждать, как можно было бы поступить, но залезть в голову Джотто-сана мы не можем. Да и не лучше ли просто почтить его память, а не обсуждать грехи? — Кстати, Тсуна! Что у тебя в папке? — А, это… В такие обычно кладут рисунки, я у наших девочек видел, — Тсунаеши открывает папку, и из-за его неосторожности на кровать вываливаются листы А4, маленькие листочки, страницы ежедневников. Парни берут по несколько штук и рассматривают их. У Тсуны в руках набросок: лес, ручей, возле ручья олень, на деревьях и над оленем птицы. — Красиво! Твоя мама так красиво рисует. — Ренко-сама удивительная, — восторженно говорит Хаято. — И правда. Я даже не помню этого… О, а это мы! — среди рисунков была фотография. — Тсуна, ты точная копия своего отца. Только цвет волос мамин. — У него даже взгляд отцовский. — И улыбка, — Тсуна начинает смущаться, краснея. — Вы… Ты, — Хаято сразу исправляется. — Милый. — Спасибо… А… Давайте уже спать? — Да, пора ложиться.