Улыбка сакса или ржанье янки. Сцилла и Харибда

      О, Пак, Плутишка Робин, капни в глаза ей, чтоб полюбила меня. Начинаем с конца комментариев. Нелли-Свеженькая и Розали посмеиваются, переставая, посмеиваются, переставая посмеиваться. Дио поднимается. О, Пак, Плутишка Робин, сделай её как королева Конфетуа. Король Кофетуа. Неважно, Дио запомнила её как конфетку. Дио поднимается и озаряет свои маленьким взглядом весь зал. Точно Ирландская Народная библиотека, где же Уильям Йейтс? Он за тенью, но его нет.       — И где ты пропадала всё это время? — спрашивает из тени тень Фанни Валентайн. Фанни Валентайн вышла сзади к лицу Дио.       Дио промолчала и посмотрела на книжный шкаф. Разрушение лжи и критик как художник. Не хотелось давать платонический ответ на её вопрос, потому что ни единого такого варианта в голову не приходит и вовсе не приходило. Уайльду тоже не приходило и не придёт. Стань же моим ведущим персонажем как Сократ.       — Ничего решительно не понимаю, — отвечала Дио. — Объяснитесь удовлетворительнее. — Она посмотрела на Нос.       — Прекращай спекта... абсурд. Разве тебя не должны были оповестить о том, что я звала тебе тридцати минутами ранее наверху? — спросила Валентайн       — Наверху это после господа бога, а так я бы вполне могла прийти к тебе, — объяснялось Gloria in excelsis Dio, но Deo. Dio это по-итальянски.       — Если ты не прекратишь, я могу с лёгкостью послать тебя к господу бога, — Валентайн полностью разозлилась, но её гнев выдавал только выступающий нерв на щеке. На щёках не бывают нервы, художники не знают анатомию настоящего человека.       — Хорошо, я могу пойти наверх прямо сейчас, если ты так этого хочешь, — с лёгкостью произнесла Дио.       — Хотела, — Валентайн продолжает смотреть ей в глаза.       — Хочешь.       — И не хотела бы. Я ухожу, — Фанни поднимается и озаряет своим большим взглядом весь зал. Действительно уходит.       — Стой, хочешь ведь, — Брандо указала пальцем на пол с уклоном на себя. — Запах чую.       — Иногда мне хочется прибить Доктора Фердинанд, — Валентайн стоит спиной к Дио, вероятно у неё выступает нерв на щеке. Pater, ait. Икар, падая, звал отца. Вот Фердинанд тоже в нравственнопрезидентском плане.       — Хах, — Дио усмехнулась. — Уже не сможешь, — она приближается ближе к действительнопрезиденту и руками заковывает её талию. — По крайней мере в нашем мире, если тебе так хочется...       — Я не хочу, — и не хотела бы Валентайн.       — ...Здесь, — руками заковывает её талию. Фалангами то ли пальцев дотрагивается до знаменитого пути мужчины к девице нахождение, пол с уклоном на себя. Таков путь и жены прелюбодейной; поела и обтерла рот свой, и говорит: "я ничего худого не сделала". Но сейчас начнётся. Там, видно, была прокладка. Но чувствами не заглянешь внутри. Де ла Палисс. Заглянула внутри фалангами. Прилив жаркой крови к жаркому месту. Но ведь всё должно быть наоборот, Валентайн оборотила положение. Прилив жаркой крови к жаркому месту. Заглянула внутри фалангами. Катарина моя Катарина, самая верная жена. Петруччо никто удачи не пророчил, а всё равно смог - я взял в заклад. Спокойной ночи. Многоголосый сатана говорит приглушённым голосом за стеной. Кажется там никого нет, пойдём. Почему, вдруг есть кто? Не знаю, постучим? Постучим.       Тук тук тук.       Идут. Итук.       Хах, — мистер усмехнулся. — Никого. Пойдём-ка, мой друг, как раз книжку хотел спросить.       Нет не надо она кричит. Изгнал бы меня. Чтоб ваша плоть застыла от ужаса. Святой Игнатий Лойола, спеши на помощь!       — Ох, здравствуйте, миссис президент! — мистер обращается к президенту и даёт ей почтение       — Здравствуйте! — другой мистер тоже даёт ей почтение.       — Извините, — Валентайн действительно уходит. Вместе с ней уходит молчаливо Дио, злобно посмотрев на мистеров.       Валентайн смотрит в окно коридора. Крыши домов, дороги. Птица взлетела, похожа на орла. Говорят, по их полёту можно предсказать погоду, низко полетел - к дождю. Дождь не помеха, не будет сегодня никаких планов, обычный рабочий день президента. Может даже с мужем удастся поговорить, который то и дело шляется по улицам и приводит в здание разных гостей. Он говорит всем про мой тридцатиминутный сон, я сплю каждый день в полдень по тридцать минут. Быть может кто-то убьёт меня в это время, но не думаю, что он рассказывает это с такими намерениями. Он любит меня и я люблю его. Дождь будет тихо барабанить по окну, самое то после.       — И всё же, мы продолжим?       Расстаться. Подходящий момент. Продолжим расставание, после пятнадцати лет замужества. На днях надо признаться, однако наоборот. Неподалёку стоит церковь. Пятнадцать лет назад я была девушкой, такой же юной как она. И тогда было море алое и огонь и роскошные закаты и фиговые деревья в садах Аламеды. О чём я думаю? Это не Америка. Вэл Диллон тогда был лорд-мэром. Мужей забывают так же легко, как и зонтики.       — Да.