Всего лишь человек

Пять месяцев спустя. Величественная Янцзы, широко и торжественно катившая свои воды на равнинах, здесь, в низине сужается, ускоряет свой бег, перепрыгивая через каменистые пороги и отмели, огибая нагромождения камней и сухих веток вдоль берегов, закручиваясь водоворотами. Суй Чжоу глядит на воду, стоя на высоком левом берегу, где отвесный склон исключает возможность спуска к воде; фигура Тан Фаня, одетого в простой дорожный костюм и серый подбитый мехом плащ, виднеется на противоположной стороне реки, вблизи от деревянного узкого моста. Жуньцин как гончая рыщет между выглядывающих из воды громадных валунов, облепленных водорослями и вынесенным рекой мелким растительным мусором. Интересно, что он пытается там отыскать? Почти неделя прошла, шансов, что остались хоть какие-то следы, нет. Со вздохом Суй Чжоу переводит взгляд на пенящуюся кромку воды и на миг ему кажется, что она окрашена алым. «Течение здесь быстрое, господин, много водоворотов", - так сказал ему четверть часа назад старый рыбак, низко кланяясь и демонстрируя изрядные залысины по обе стороны от жиденького пегого пучка волос на макушке. Тот самый, ставший невольным свидетелем покушения на нового губернатора Нанкина, - «Даже у опытного пловца шансов выбраться немного». Да уж. Вряд ли Ван Чжи опытный пловец. Вернее, был таковым. Тем более если в него стреляли… Сосущая пустота внутри, образовавшаяся с того момента, как они с Тан Фанем получили вести из Нанкина, скручивается спиралью, словно повторяя форму речных водоворотов. - Вам удалось отыскать Цзя Куя? – вопрос, адресованный Дин Жуну, стоящему на некотором отдалении, звучит резко и отрывисто. Тот оборачивается, и Суй Чжоу невольно вздрагивает – точно такое же выражение лица он видел в зеркале пять месяцев назад, когда Жуньцин оказался в лапах Ли Цзылуна, и он уже не чаял увидеть его живым. Бывший помощник Ван Чжи явился в его дом прямо накануне отъезда из столицы, согнулся в низком поклоне и прерывающимся голосом попросил взять его с собой. Тогда Суй Чжоу озадаченно замер, не зная, что думать и как ему поступить. - Вы же теперь служите в Восточной ограде, байху Дин, - осторожно произнес он тогда, всячески избегая слова «предательство». – Как ваше новое начальство к этому отнесется? На неподвижном будто застывшем лице выпрямившегося Дин Жуна появилась кривая усмешка, больше похожая на болезненную гримасу. - Вы очень дипломатичный человек, командующий Суй, но давайте называть вещи своими именами. Я не предавал командующего Вана. Это был наш с ним план – разыграть предательство, чтобы втереться в доверие к его врагам. Но теперь, когда он…, - Дин Жун запнулся, его взгляд на миг остекленел, - теперь, после полученных известий, наш замысел лишается всякого смысла. Теперь в ответ на вопрос о Цзя Куе он качает головой, произносит ровным, лишенным эмоций голосом: - Он пропал в день… происшествия с губернатором Ваном, с тех пор его никто не видел. Есть два варианта почему Цзя Куй исчез – он погиб, пытаясь спасти губернатора, либо он не сумел защитить его и сбежал, опасаясь последствий. - Второй вариант исключен, - решительно заявляет Суй Чжоу. – Цзя Куй человек слова, если он поклялся кого-то защищать, то никогда не отступил бы от своей клятвы. Дин Жун лишь пожимает плечами и отводит взгляд. Суй Чжоу наблюдает за приближающимся Тан Фанем, который довольно неловко карабкается на крутой холм. Оказавшись рядом, Жуньцин машинально стряхивает с коленок прилипшие травинки, учащенно дышит, глядит потерянно, поджимает губы и качает головой в ответ на их вопросительные взгляды. По дороге к резиденции губернатора Нанкина они оказываются в повозке вдвоем – Дин Жун исчезает, сославшись на какие-то дела. Тан Фань не мигая глядит прямо перед собой, машинально теребит пальцами край плаща. - Знаешь…, - произносит он наконец, - Пока мы ехали из столицы я много думал про командующего… про Ван Чжи. Долгое время я считал его скользким типом, который только и делает, что использует нас в своих целях и норовит подставить. Когда он приходил в наш дом, я каждый раз напрягался, ожидая проблем. Но…я по дороге сюда все вспоминал, как он сидел с нами за одним столом, прокручивал в голове что он делал, что говорил, КАК говорил. Как смотрел и слушал. Он на самом деле считал нас друзьями, Гуанчуань, - голос Жуньцина срывается до хриплого шепота, - А мы… Тогда после взрыва на поле для фейерверков… Мы ушли, даже не убедившись, что он жив. - Неправда. Я проверил. Но подумал, что его люди о нем позаботятся, а тебя нужно было как можно скорее показать врачу. О тебе никто бы не позаботился кроме меня. - Это потому что ты гораздо лучше и благороднее меня, Гуанчуань, - брови Жуньцина трагически складываются домиком. – А я… Я недостоин дружбы. И недостоин любви. Я считал Ван Чжи неуязвимым, непотопляемым, был уверен, что уж он-то всегда выкрутится из всех передряг и посадит в лужу всех своих врагов. Особенно после того случая когда он заставил всех поверить в собственную смерть. Я и сейчас надеялся… Пока мы ехали в Нанкин я всю дорогу думал – может это очередная уловка? Но там, на берегу… Я просчитал все варианты, прокрутил в голове то так, то эдак. Потом понял, что я пытаюсь приписать Ван Чжи какие-то сверхчеловеческие способности, а он… А он всего лишь человек, понимаешь? Просто человек из плоти и крови. – Видя, как глаза собеседника наполняются слезами, словно в них вставили стеклышки, Суй Чжоу прерывисто вздыхает, не находя слов для утешения, - Я сказал ему, когда мы прощались, что ему не стоит возвращаться в столицу. А теперь он и вправду никогда не вернется. Я так и не сказал Ван Чжи как ценю его дружбу, как благодарен ему за его покровительство. И теперь уже никогда не скажу. «Никогда» - это совершенно кошмарное слово, Гуанчуань. – Тан Фань крупно сглатывает, словно загоняя слезы внутрь, сердито утирает глаза рукавом. – Единственное, что я теперь могу для него сделать это найти и покарать его убийц. И я это сделаю. Вероятнее всего, разгадка кроется в одном из тех дел, которыми он занимался после назначения. Хорошо, что мы взяли с собой Дун-эр, нам предстоит большая работа с бумагами. Помнишь ту историю с контрабандистами? Начну, пожалуй, копать в этом направлении. Суй Чжоу кивает. Пару месяцев назад до столицы дошли известия о громком скандале, связанном с контрабандой в Нанкине, которую покрывали государственные чиновники, имея свою долю от прибыли. Он тогда подумал, что от Ван Чжи ничего иного ожидать не приходилось, более удивительным было бы отсутствие подобных новостей после его назначения. Оставшуюся часть пути они проводят в молчании; глаза Тан Фаня сухие, взгляд сосредоточенный, а выражение лица непривычно сурово. Мэн Цзинсун, старший магистрат префектуры округа Цзяннин, встречает их прямо на пороге губернаторской резиденции во главе небольшой процессии чиновников и слуг, без устали кланяясь. Этот низенький толстяк с унизанными перстнями пухлыми пальцами буквально олицетворяет собой бессмысленную суетливость и подобострастное желание угодить; такие люди редко бывают полезны в важных делах, чаще становятся серьезной помехой. Проигнорировав приглашение к обильно накрытому столу, Тан Фань строго сдвигает брови к переносице. - Старший магистрат Мэн, волею Его Величества мы были направлены сюда дабы отыскать убийц губернатора Вана. Однако, я не могу понять – как можно было объявить о гибели губернатора, так и не отыскав его тело? Это искажение фактов и вопиющее нарушение установленных протоколов, которое я вынужден буду отразить в своем докладе Его Величеству. Широкая квадратная фигура Мэн Цзинсуна, кажется, съеживается вдвое, а его круглая физиономия приобретает оттенок несвежего теста. Суй Чжоу мысленно отмечает правильность подобной тактики поведения – если толстяка сходу как следует напугать, то он, вероятнее всего, перестанет путаться под ногами и сделает все чтобы помочь расследованию хотя бы ради сохранения собственной шкуры. - Нижайше прошу простить, Ваша Милость, позвольте мне сказать. Суй Чжоу невольно вздрагивает от неожиданности – выступивший вперед стройный миловидный юноша в одежде магистрата до боли напоминает Жуньцина, они вполне могли бы сойти за родных братьев – почти одного роста и комплекции, незнакомец лишь заметно пошире в плечах, да и в чертах лица несомненное сходство. Нахмуренный лоб Тан Фаня разглаживается, он глядит на юношу с веселым любопытством. - Ваше имя? - Лу Вэньхуа, магистрат шестого ранга. С того момента, как губернатор Ван прибыл в Нанкин и приступил к своим обязанностям, я выполнял роль его личного помощника. Суй Чжоу и Тан Фань переглядываются, осененные одной и той же догадкой. - Ясно. – Жестом велев юноше, застывшему в глубоком почтительном поклоне, распрямиться, Тан Фань вопросительно поводит бровями. – Так что же вы хотели нам сообщить, магистрат Лу? - Я лично провел предварительное расследование после исчезновения Его Превосходительства. Есть несколько свидетелей, видевших, как неизвестный злоумышленник выстрелил в губернатора из лука и тут же скрылся с места преступления, а Его Превосходительство упал в реку и исчез в водовороте. Спустя сутки после происшествия ниже по течению мы нашли вот это. – Молодой магистрат протягивает Тан Фаню сверток, завернутый в тонкую рисовую бумагу. Тот заглядывает внутрь и мгновенно ощущает предательскую дрожь в пальцах. Произносит внезапно севшим голосом. – Почему вы показали мне эту вещь только теперь? - Нижайше прошу прощения, готов понести любое наказание за свою нерасторопность! – Молодой магистрат вновь сгибается в глубоком поклоне. - Но вы прибыли лишь сегодня ранним утром и так торопились осмотреть место преступления, что я не осмелился возражать. Тан Фань бережно проводит пальцами по гладкому сиреневому шелку с вышитыми на нем золотыми цветами, словно гладит пригревшуюся в его руках кошку. - Именно это одеяние было на губернаторе в день происшествия? - Так точно. Несколько слуг могут это подтвердить. - Хорошо. – Тан Фань принимает более милостивый вид, дав возможность чиновникам слегка расслабиться. – Я принимаю ваше приглашение на обед, старший магистрат Мэн. Но нам с командующим Суем необходимо переодеться и привести себя в порядок после долгого пути. Дун-эр встречает их на пороге отведенных им покоев, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. - Ну где вас носит? Вещи давно разобраны, ванна готова и кушать уже прямо очень сильно хочется. Вы еще не отыскали братца Вана? Напарники переглядываются, гадая, с каких пор бывший грозный глава Западной Ограды, нагонявший трепет на вельмож самого высокого ранга, стал для девочки «братцем Ваном» и откуда у нее такая уверенность в том, что он жив. - Потерпи еще немного, - произносит Тан Фань, опускаясь в кресло и нетерпеливо разворачивая врученный ему пакет. – Надо кое-что проверить. Он жадно рассматривает халат из тяжелого шелка, ощупывает каждый сантиметр. Качественная дорогая ткань почти не пострадала даже после пребывания в воде, сохранив цвет и текстуру, только левый рукав порван. А может и не порван… - Взгляни. Он протягивает халат Суй Чжоу и тот, едва глянув, уверенно заявляет: - Разрезано клинком. Очень острым. Вот отсюда, - он показывает на верхнюю часть рукава, - и к низу. - Ткань у начала разреза в каких-то пятнах, - задумчиво произносит Тан Фань. – Если цвет не изменился от речной воды, значит… - Это пятна крови. – Заканчивает за него Суй Чжоу. Тан Фань с минуту сидит молча, закусив губу и глядя в одну точку. Потом, решительно тряхнув головой, заявляет: - Нет. Не сходится. Ван Чжи никак не сумел бы, оказавшись в воде, самостоятельно избавиться от верхней одежды. Значит, ему помогли. - Цзя Куй? – произносит Суй Чжоу полувопросительно-полу утвердительно. - Кроме него некому. Он опытный воин и наверняка отличный пловец, но даже ему не под силу одновременно держаться на плаву самому, удерживать другого человека, и еще совершать такие сложные манипуляции. Какой можно сделать из этого вывод? – Тан Фань многозначительно качает бровями. - И какой же? - А такой, что это могло быть сделано исключительно на берегу, но никак не в воде. Напарники замирают, глядя друг на друга и не осмеливаясь выразить вслух зародившееся внутри робкое ощущение надежды. А потом Тан Фань медленно и почти машинально подносит рукав халата к носу, вдыхая запах речной тины с отчетливыми нотками сандала и апельсина.