***
Тук-тук-тук. Стрелки на часах показывали три четверти вечера, но в квартире, куда обращался стук, с утра было пусто. У двери стоял совсем молодой мужчина лет двадцати или больше с черным чемоданчиком, который он притащил сюда, на третий этаж, за длинную его ручку. Внешне он был похож на иностранца, однако, если убрать тот самый чемодан при нем, его можно было бы принять за какого-нибудь состоявшегося местного дельца. Одет он был довольно просто, но со вкусом: поверх светлой футболки была лишь на одну пуговицу, что посередине, застегнута черная то ли рубашка, то ли легкий пиджачок, ниже обычные поношенные, но, видимо, очень аккуратные и любимые своему владельцу джинсы - это было видно потому, что в каких-то местах они потемнели или обтрепались, но именно по этому было видно, сколько лет они верно прослужили и до сих пор служат. Ноги обували простые плюнелевые туфли, но такие же аккуратные. Первое и главное, что указывало на его возможную иностранность - совсем недавно загоревшая кожа, открытая длинными закатанными по локоть рукавами, если говорить конкретно про руки, потому что шея и лицо, хоть и открытые, не столь задеты лучами солнца. В целом, также он отличался и лицом, и плечистым, крепким, стройным телосложением - ну прямо как с картинки журнала. Глаза его агатовые, глубокие, блестящие словно в уверенной улыбке; усыпанные редкими веснушками щеки немного потемневшие от загара (что ничуть не делает его хуже, а только наоборот!), а на первый взгляд черные волосы до плечей или немного выше на солнце отливают каштаном. Они слегка вьются, в особенности на кончиках, где-то спутываются и взъерошиваются, но, кажется, их обладателя это не беспокоит. По крайней мере, в данный момент. Он снял поднятые ко лбу очки совсем, цокнул языком, переступил с ноги на ногу и, подождав еще немного и убедившись в том, что ему никто не откроет, полез в карман за телефоном. Он долго копался, облапывая куртку и джинсы, но в кои-то веки нашел то, что было ему нужно - совсем новенький мобильник, только что из магазина, однако почему-то кнопочный, - и начал набирать из памяти какой-то номер. Пошли гудки… – Где ты, паршивец мелкий? Вот, как ты ценишь нашу связь! – ругался про себя непринятый гость, которому не отвечали даже на телефонный звонок. – Я покажу тебе при встрече, каково посылать меня туда, откуда я приехал! Звонок был сброшен, и в следующую попытку набрать тот же номер диктор сообщил, что вызываемый абонент недоступен. «Ах, ты еще и сбрасываешь!» – возмущенно хмыкнул он про себя, после чего начал долбить кулаком по двери, словно там действительно кто-то есть, и этот кто-то нарочно скрывается в этой злосчастной квартирке. Выломать проход у посетителя не получилось (если он всерьез пытался это сделать), поэтому, немного остыв, он начал набирать на еле видной из-за своего мелкого размера клавиатуре уже другой номер. На этот раз после непродолжительных отрывков в трубке услышался хриплый голос, видимо, принадлежащий какому-то пожилому мужику, но при этом звучащий очень бодро. – Алё! – мужчина резко оторвал телефон от головы и сморщился. Произнесенное "алё" теперь эхом проносилось в его пострадавшем ухе и никак не могло угомониться. Несчастный выдохнул с облегчением и спустя несколько секунд вновь приложил трубку к себе. – Старик, это ты? Наконец-то я хоть кому-то смог дозвониться. – Кого-чего? – забрюзжало из мобильника с тем же отвратительным шипением. На второй раз собеседник уже успел приспособиться и вовремя отстранить от уха источник раздражения. – Какой я тебе старик? Ах, это снова ты! Только попробуй еще набрать, и я выслежу тебя и накажу за твое бесстыдное хулиганство! – последнее, что было слышно - какой-то непонятный грохот. После этого пропищало несколько коротких гудков, и вновь воцарилась тишина. Силуэт мужчины, стоявшего какое-то время неподвижно и ровно, начинал нервно подрагивать. Я думаю, мне можно не описывать его негодование. Даже не негодование… Это был настоящий дьявольский гнев. Лицо его, кого игнорировали уже длительное время, как будто он пустое место, покраснело и было сейчас похоже скорее на адский накаленный котел. Он помолчал, переминая в сжатых кулаках ничто иное, как пустоту, задумавшись опустил голову и прикрыл глаза. Это помогло ему успокоиться: спустя минуту он снова набирал последний номер. – Я же сказал, что надеру тебе задницу, грёбаный ублюдок! – свирепо взревел уже знакомый голос. Собрав последние силы, скопившиеся гнев и напряжение мужчина заорал так громко, насколько он смог. – Да я это, я! Как ты мог не узнать своего внука, старая ты рухлядь! Совсем мозги пропил?! Из трубки отдаленно послышалась какая-то ругань: старик, похоже, не ожидал, что его тоже захотят лишить здорового слуха. – Внука?! – он внезапно оживился и, судя по шуму в трубке, спешно к ней подбежал. Настроение его переменилось кардинально. – Ты сказал "внука"?! Эйс! Ты ли это? Названный своим именем, Эйс наконец удовлетворенно ухмыльнулся. Портгас Д' Эйс - такое его полное имя - вернувшийся из неизвестного приключения "блудный сын", - точнее говоря, внук и брат. Сейчас этому крепышу целых двадцать лет… То есть, три года назад он самовольно ушел из дома, оставив записку на несколько листов, и с тех пор его больше никто не видел. – Я, я. Рад, что ты меня не забыл, а то уже начинал волноваться. Из мобильника прозвучал всхлип. – Ты! Это ты! Да ты здоровёхонек и жив, да? Ты в порядке? Мы так волновались, что ты пропал на столько лет! Где ты был? Как ты? Рассказывай скорее! - Эйс не видел лица своего собеседника, но, зная его как "облупленного", был уверен, что лицо его, старое и морщинистое, теперь помолодело лет так на двадцать, а глаза оживленно горели и смотрели на него в абсолютном счастье. – Старик… Я тоже очень рад слышать тебя… Но пожалуйста, давай поговорим об этом позже. Я сейчас у квартиры Луффи, он не отвечал на мои звонки и я пришел сюда, но и здесь мне никто не открыл. Ты не знаешь, где он? – Луффи-то? Портгас условно кивнул головой, будто разговаривал с дедом напрямую: "Ну?" – Этот недоумок сегодня попал в очередную передрягу, и сейчас он отсиживается в обезьяннике. Очень рад, что ты вернулся: сейчас забрать я его не могу, понеже пребываю на командировке в другом городе… - из телефона на фоне внезапно вновь послышались ругательства, и собеседник прервался. Эйс навострил уши. "Гарп! Да что ты сидишь тут и лясы точишь, когда у нас столько работы? Я сейчас заберу у тебя эти печенья вместе с твоим идиотским телефоном!.." - в трубке громко зашуршало, впоследствии чего тот самый Гарп возмущенно заверещал, и, судя по глухим стукам, изредка прерывающимся бранью, между ним и его коллегой началась перепалка… - "Отдай, не ты это покупал! Скотина!" - "Отвали, иди работать!" Далее ничего нельзя было разобрать. Портгас закончил звонок, после чего, почесав затылок, развернулся и направился к выходу из подъезда.***
Он знал, что нужно ему делать. Интернета под рукой не имелось, как и нормального телефона, поэтому все, что оставалось - пользоваться старыми средствами обмена информацией. В магазинчике, что находился прямо в подвале дома Луффи, он хотел купить карту, но таковой там не оказалось, поскольку ими уже издавна никто не пользуется. Зато путь до ближайшего отделения милиции, где с большей вероятностью может оказаться тот, кого он ищет, подсказала ему милейшая дама, стоявшая за кассой. Любезно ее поблагодарив, Эйс отправился на поиски. Идти пришлось далеко. На улице уже стемнело, и людей становилось все меньше. Отделение располагалось на просторной и, возможно, именно оттого пустынной улочке, однако даже несмотря на эту самую пустынность, ходить здесь глубокой ночью было совершенно безопасно: создавалось ощущение некой защищенности и покоя. Сам этот домик, чей фасад был живописно украшен старинной архитектурой, был окружен невысоким забором из железных прутьев, окрашенным в черный цвет. Когда же Портгас к этому забору подошел, его встретил один из полицейских, одетый в стандартную летнюю форму: черные штаны и футболка, сверху такого же цвета жилетка, на которой красовались разные нашивки, по которым можно было без труда догадаться о работе этого человека, и бейдж с именем и фамилией. Но самое примечательное, что на нем было - это здоровенный и опухший синяк под глазом, который явно пытались спрятать под пластырем, но тот, видимо, либо отклеился, либо вообще не налез на больное место. По этому самому синяку Эйс сразу понял, что именно здесь находится его брат. Подумав о том, какую он мог тут устроить суматоху, и представив это в голове, Эйсу вдруг захотелось захохотать, но он вовремя прикусил губу и кашлянул для вида, чтобы не вызывать лишних подозрений. – Добрый вечер, - Эйс учтиво поклонился и улыбнулся работнику полиции, - Я пришел сюда за моим братом. Можете меня провести? – Гм.. Пройдемте. Без всяких проблем, без проверки документов его пропустили внутрь. И тотчас же, как он забрел за калитку, он ощутил, как атмосфера резко накалилась и поменялась. Внутри здания горела слабая, изредка мигающая от перегрева лампочка, и царила тишина, которую легко эхом нарушал стук каблуков о старый побледневший кафель. Что-то село на его кожу: Эйс опустил взгляд и заметил мотылька, который, переваливаясь с боку на бок, полз по его коже. "Омерзительно," - подумал он и с особенным пренебрежением сбросил с себя насекомое. Все здесь было особенно напряженным, но таким же тихим и на первый взгляд спокойным, как на улице, поэтому было неясно, по какой причине это место вызывает у него такие чувства. Нет, если сравнить кладбище и полицию, на кладбище такого у него никогда не было… В нем было что-то загадочное, но оно было чистым, умиротворенным, приятным. "Нет, дело здесь в людях. Однозначно в них. Определенно, здесь пропахло гнилыми людьми…" Он не заметил, как провели его к какому-то окошку, и из него к Портгасу выглянуло чье-то полное лицо - не то мужчины, не то женщины, - припустило к носу свои вытянутые очки такой же толстенной рукой, оглядело гостя с ног до головы, а затем низким и сипящим будто у больного оспой голосом попросило показать документы. Эйс послушно достал паспорт и протянул его к окошку. Женщина-не-женщина посмотрела на удостоверение личности внимательно, после чего расписалась где-то у себя в бумагах. – Этого, - рука указала куда-то за спину Эйсу, - всегда его дед забирал. Не думала, что у него есть кто-то еще помимо нашего адмирала. Он нам уже позвонил и все сказал. Забирайте эту проблему отсюда, да поскорее. Эйс оглянулся и будто чудом разглядел в черни практически пустую камеру. Она находилась далеко от света и оттого была неприметной, что ему казалось, что на том месте была простая стена. Он подошел ближе к клетке, вглядываясь в кромешную тьму, протер глаза, - и о чудо! Он увидел лавочку, а на лавочке силуэт: сгорбившийся, отстраненный, закрытый… В самом ли деле это Луффи? – Сколько он здесь просидел? – вновь обернулся и заговорил с сотрудницей Эйс. – Семь часов. "Бедняга… Наверное, он будет сейчас больше рад увидеть гору мяса, нежели меня…" Послышалось звяканье ключей - дверца со ржавым скрипом отворилась, и мужчина первым прошел в камеру, а за ним немного неуверенно - несколько вооруженных сотрудников. Пленник не проявлял к вошедшим ни капли интереса, но стоило ему сдвинуться с места, чтобы лишь пересесть в другую позу - все попятились назад. Эйс не смог сдержать смешка. Насколько же Луффи успел одичать, пока его не было рядом? Портгас медленными шагами подошел к нему вплотную: парень никак не поднимал на него своего лица. Он протянул руку, чтобы положить ее на макушку Луффи и слегка потрепать ее, но стоило пальцам коснуться пушистых волос, как тот вскочил с места и достаточно неприятно ударил Эйса по руке. – Не трогай! - окрысился он и вот-вот собирался накинуться на своего спасителя и ударить его снова, как Эйс с абсолютным хладнокровным спокойствием резко и ловко перехватил его руку и поднял высоко над его головой. – Где мой дедушка, че это за дядька за мной пришел?! – Ну и ну. Что же это за день… Сегодня меня никто не узнает. Я действительно настолько постарел? – Он обреченно вздохнул и заметил, как Луффи поднял на него сверкающие негодованием глаза от того, что у него никак не выходило выкрутиться из его хватки. – Что, правда? Стоило их взглядам встретиться, блеск бешенства в очах Луффи незаметно утих, и он отчего-то перестал сопротивляться. Он прищурился, немного приоткрыл ротик, изучая лицо освободителя и не понимая до конца, в чем подвох. До чего же очаровательный вид предстал перед ним… Эйс отпустил его руку и невольно улыбнулся. Луффи неловко сделал два шага назад, несколько раз оглядел его с ног до головы (все это время сотрудники полиции в изумлении наблюдали за этим зрелищем, словно за рождением Христа), а затем губы его поджались, а глаза снова заблестели, только уже не от гнева… Он стоял и глядел на него молча, пока слезы не потекли по его надувшимся и покрасневшим щекам. И тут внезапно, резко сорвавшись с места, он накинулся ему на шею и обнял так крепко, что Эйсу показалось, что Луффи сейчас его задушит. Он в растерянности замахал руками, словно пытаясь ухватиться за что-то (а как же, тушка его брата далеко не была такой легкой), но затем собрался и все же обнял его в ответ. – Эйс! Эйс! – всхлипывал мальчик и только крепче прижимал брата к себе. Кажется, все вокруг были в шоке того, что происходит, и как резко переменился "опасный преступник". – Это ты! Живой! Настоящий! Да где же ты был все это время-я! Что бы Эйс не пытался сказать, Луффи, кажется, совсем не слушал его… поэтому Портгас просто усадил его поудобнее и невозмутимо вышел из камеры, после чего, поблагодарив полицейских за их прием и терпение, направился к выходу.