* * *
Весь следующий день Блейн был сам не свой. Это заметил не только он сам, но и все окружающие, которые хоть как-то были заинтересованы в его персоне. Но в отличие от остальных, Андерсон прекрасно знал причину своего странного настроения. Тот парень из кафе. Тот удивительный парень, который совершенно точно не являлся его второй половинкой, но который так запал в душу, что, если попытаться его оттуда вырвать, то будет больно. Будет кровоточить и напоминать о себе. И Блейн не понимал, с чем это было связано. Такое бывает? Такое случается? ― Сэм, ― позвал Андерсон, когда друг присел на соседний стул за партой. ― Да? ― Бывает так, ― парень не обращал внимания на Эванса, его взгляд был прикован к ручке, которую он вертел в руках. ― Ты знаешь, что человек не является твоей второй половинкой, но тебя к нему тянет? ― Тянет? ― Очень тянет. Безумно, ― Блейн посмотрел на друга в упор. ― Я даже не знаю, как описать. Сэм неопределённо пожал плечами, доставая из рюкзака тетрадь. ― В любом случае, это странно. Постой, ― Эванс подозрительно прищурился, всматриваясь в парня, как будто пытаясь его в чём-то уличить. ― Ты не знаешь, как это описать? То есть? ― Да, я встретил его вчера. ― Это не хорошо, ― он неодобрительно покачал головой. ― Тебе нужно выбросить эти глупости из головы. ― Я не могу! Он… Он необыкновенный, и первый парень, который вызвал во мне такой всплеск эмоций, понимаешь? Раньше я ничего не чувствовал. Совсем ничего. ― А представляешь, что будет, когда встретишь свою родственную душу? Блейн отвёл виноватый взгляд и опустил голову, снова возвращаясь к ручке в собственных пальцах. Конечно, он думал. Эти мысли не отпускали его всю ночь, и даже интернет со всей массой знаний о родственных душах не смог ему в этом помочь. ― Конечно, это здорово. Гормоны и всё такое… ― О, Сэм, это не гормоны, ― запротестовал Блейн. ― Это очень сильное. У меня как будто всё внутри перевернулось. С тобой ведь такое было? ― Но это было естественно. Я встретил девушку, предназначенную мне судьбой. ― Я чувствую то же самое! ― Этого не может быть, ― Сэм с грустью пронаблюдал за другом и за тем, как огонёк, только-только разгоревшийся в его глазах, стал медленно затухать. ― Мне жаль. Блейн не верил в слова парня. Он готов был отречься от всех существующих в их вселенной законов, которые утверждали, что этого не могло произойти. Но смириться ― было выше его сил. Андерсон украдкой приподнял рукав рубашки и посмотрел на своё запястье, как будто надеясь обмануться. Как будто там могла красоваться немного иная последовательность букв. Но чуда не произошло. Инициалы КХ никуда не пропадали. Блейн вернулся домой после занятий в колледже, отказался от ужина в компании старшего брата и заперся в своей комнате. Он отбросил рюкзак в угол, забрался на кровать, не заботясь о смятом под ним одеяле, и разместился здесь, прислонившись к спинке. Кое-что заполняло его сознание весь уже прожитый период этого долгого дня. Кое-что лежало в заднем кармане его брюк и оставалось нетронутым до этого момента. Блейн полез за бумажкой и теперь держал перед собой ту самую салфетку с номером Курта, которую тот забыл на столике прошлым вечером. Андерсон улыбнулся, предвкушая такую удивительную возможность связаться с ним прямо сейчас. Но в то же время все внутренности сжимались от нарастающей тревоги, только отступать было некуда. Он чувствовал эту необходимость позвонить всей своей сущностью, и что-то толкало его вперёд. Блейн набрал заветный номер, приложил трубку к уху и стал ждать. Пальцы странным образом онемели, а волнение не думало отпускать. Оно только увеличивалось с каждой секундой, с каждым протяжным гудком в динамике. Становилось холодно. Очень холодно для тёплого сентябрьского дня, и Блейн уверен, что это не из-за понижающейся температуры за окном, а из-за температуры его тела. Что-то было не так. Когда на том конце послышался щелчок, Блейн вздрогнул, чуть подпрыгнув на месте, и не сразу понял, что включился автоответчик. «Здравствуйте. Это Курт. Вы можете оставить своё сообщение, и я буду рад Вам перезвонить. Спасибо» Андерсон растерялся на какое-то время и уже хотел повесить трубку, но решил воспользоваться и такой услугой. Он еле слышно прочистил горло и смущённо почесал затылок, перед тем как начать. ― Привет, Курт. Это Блейн. Ты должен меня помнить, потому что мы только вчера познакомились и провели замечательный вечер в том кафе. Нет, ты не обязан мне встречу прямо сегодня. Ты, вообще, ничего не обязан, просто… ― Блейн чуть поёрзал на месте, оставляя себе время, чтобы подумать над тем, как будут звучать следующие слова, ― Мне нужно было услышать твой голос. Автоответчик мне частично в этом помог, но ты поможешь больше, если перезвонишь. Ладно? В любое время, хоть в три часа ночи. Я буду ждать. Нет, не так. Я буду ждать с нетерпением. Андерсон чуть помолчал, прежде чем выдохнуть последнее: ― Пока, ― и нажать на сброс вызова. Сердце неприятно защемило. Он сжал губы и запрокинул голову, касаясь деревянной спинки кровати затылком. Курт должен позвонить, просто нужно подождать.* * *
Этой ночью Блейн просыпался несколько раз подряд, чтобы проверить экран мобильного на наличие пропущенных вызовов, либо пришедших сообщений. Но ни того, ни другого не суждено было увидеть. Телефон, выставленный на самый громкий режим, молчал, пролежав на полке совсем неподвижно. Андерсон лежал рядом, обняв подушку и не сводя с него сонных глаз. Только пролежи он так хоть целую вечность, это не помогло бы времени ускориться и притянуть поближе тот момент, когда на мониторе засветился бы номер Курта. Он это понимал и не понимал одновременно. Наверное, так было проще. Занятия растягивались во что-то бесконечное. Друзья с вечными темами для разговоров о музыке, инструментах и событиях в мире абсолютно не привлекали и не манили присоединиться. Правда, иногда приставали с расспросами о настроении, но быстро оставили свои попытки, получив довольно неоднозначные ответы. Блейн был снова занят мыслями о Курте. Он думал о том, почему тот до сих пор не перезвонил. О том, что, возможно, он не получил его сообщение. И, наконец, о том, почему до сих пор он, вообще, думал об этом всём. Андерсон не выпускал из рук телефон и не переставал надеяться, что Курт позвонит. Он ведь сам говорил ему верить, так Блейн и будет поступать. Он вернулся домой, недолго походив по улицам и по дороге задержавшись возле кафе. Блейн заглянул за стеклянные стены заведения, оглядел всех сидевших внутри и тяжело вздохнул. Курта там не было, как и надежды на то, что он всё-таки находится именно здесь. Разочарование было не таким сильным, как предыдущее, но всё равно подкосило. В этот раз Андерсон не остался в своей комнате, а спустился на ужин, который приготовил старший брат. Тот уже сидел за столом и накручивал спагетти на вилку. ― Не против моей компании? ― поинтересовался Блейн, подходя к кухонным шкафам и накладывая себе порцию. ― Почему я должен быть против? ― мужчина не смог скрыть неподдельного удивления, ― Я даже рад. Младший брат сел за стол напротив Купера. ― Просто предупреждаю, что у меня паршивое настроение. Купер поспешил скорее прожевать кусок индейки, который только что отправил в рот, чтобы спросить: ― Поделишься? ― Не знаю, ― Блейн подпёр голову рукой и поковырял в тарелке, мысленно решаясь на откровения. Скорее всего, брат согласится с Сэмом и попросит оставить эту идею. Но вероятность того, что их мнения могут разойтись, всё же была. ― Если не хочешь, я не настаиваю. Иногда легче без советов со стороны, ― Купер сделал глоток апельсинового сока, ― Ну, пережить это в себе, и всё такое. ― Ты скажешь, что это глупости. ― Обычно я так и говорю, ― они оба усмехнулись, ― Но ты можешь попробовать. Блейн повертел вилку, рассматривая себя в гладкой металлической поверхности. Ему нужно было выговориться снова и лучше старшему брату, чем кому-либо ещё. Пусть он не до конца поймёт, а может и вовсе не поймёт его, но держать всё скопление чувств в себе невыносимо. Он вздохнул, положил столовый прибор рядом с тарелкой и обтёр лицо руками. ― Ладно, тогда у меня вопрос. Купер облокотился на стол, чтобы внимательно выслушать. ― Ты когда-нибудь сталкивался с таким случаем, когда твоя родственная душа ― это не тот человек, имя которого выжжено у тебя на запястье? ― Что? ― Купер даже помотал головой, не веря в услышанное, ― Это исключено. ― Но ты хотя бы попытайся на минуту представить такую возможность! ― Зачем мне это делать? Такого не может быть. Это давно подтверждено и известно каждому. Возьми хотя бы меня с Бетт. ― Я знаю! Просто… чёрт, ― Блейн обречённо вздохнул, перед тем как откинуться на спинку стула, ― Это случилось, на самом деле. Купер перестал жевать, когда младший брат посмотрел на него как-то строго и загадочно. В его глазах дрожала какая-то грань между возможным и невозможным. И это действительно настораживало. Мужчина сглотнул, боясь уточнить то, что он имел в виду. ― Будешь рассказывать мне небылицы про любовь, которая всё преодолевает? ― Нет же! ― Блейн развёл руками, а потом придвинулся ближе, собираясь перейти на шёпот, чтобы их никто не услышал, ― Я почувствовал это. Купер недоверчиво прищурился и так же подался вперёд. ― Что ты почувствовал? ― Помнишь, ты как-то рассказывал о том, как встретил свою родственную душу? ― после того, как брат кивнул, он продолжил, ― Всё то же самое, Куп. Представляешь? ― Но он ― не твоя родственная душа, так? Блейн поджал губы. Ему не хотелось признаваться в этом брату, но ещё больше самому себе. Он не верил в то, что это могло быть правдой. Это и не могло ей быть. Но инициалы на его запястье говорили об обратном. И Блейн не уставал их проклинать за это. Он готов был выжечь эти проклятые несовпадения на коже, выцарапать, срезать острым лезвием ножа, но только бы это помогло бы ему поверить в то, что Курт был частью его души. ― Не моя, ― парень заметил то, как Купер опустился на своё место и закатил глаза, поэтому поспешил его переубедить, ― Но послушай! У меня внутри всё запело, я… Я только взглянул на него, и его глаза. Знаешь… они голубые. Невероятные, кристально чистые глаза. И голос… ― Так, стоп, ― старший брат выставил руки вперёд раскрытыми ладонями, пытаясь прекратить этот поток слов, ― Это помешательство, Блейн. ― Это самое лучшее, что со мной случалось! ― Это самовнушение! Определённо. ― Ты не понимаешь, ― понизив тон голоса, констатировал Блейн. Он чувствовал себя глупо. Ему хотелось сбежать от полного сожаления взгляда Купера, но он не мог ничего сделать. Он не мог подарить брату такую удивительную возможность пропустить всё через себя и, наконец, понять, что Блейн не сошёл с ума. Это было по-настоящему. Взрыв эмоций, электрическим разрядом прокатившийся по всему телу, задевший разом все давно потухшие уголки сознания, которые в один миг оживились и задышали по-новому. Как будто до этого момента он и не жил вовсе, а после него всё встало на свои места и окрасилось в ослепительно яркие краски. Краски, которые вернутся в его жалкое существование лишь с возвращением Курта. Но объяснить это буйство чувств кому-либо было практически невыполнимой задачей. Если бы они только знали. Если бы они только могли оказаться на месте Блейна. Он уверен, что тогда не было бы лишних вопросов. ― Ты прав, ― после некоторого молчания согласился Купер, ― Я не понимаю, потому что считаю… ― Я знаю, что ты считаешь, ― вздохнул Блейн и поднялся со своего места, оставив свою порцию нетронутой, ― Все считают так же, потому что так не должно быть, верно? Младший брат устремил внимательный взгляд на Купера, давно оставившего свой ужин. В этом взгляде смешались тоска и малая доля надежды. Он как будто призывал не разбивать что-то хрупкое в его душе. Поселившееся там ещё недавно, но уже ставшее таким значимым. И Купер не посмел бы бросить что-то неосторожное. Он отвёл глаза, а потом снова перевёл их на брата. ― Я не знаю. Просто… Просто подумай над этим, Блейн. Парень поджал губы, неопределённо кивнув в ответ на его слова. Задвинул стул и отправился вверх по лестнице в свою комнату. Блейн закрыл за собой дверь, сел на кровать и огляделся. На самом деле, он выискивал здесь салфетку с номером телефона Курта, но пока не был уверен в том, что собирался сделать. Звонить снова казалось вполне безобидной идеей, только что-то всё равно удерживало от этого поступка. Что-то, что твердило о том, что нужно оставить парня в покое. Он ведь так и не перезвонил. Не значит ли это, что Курту просто не до него? Блейн в нерешительности закусил губу, несколько долгих минут сверля белеющую в темноте салфетку задумчивым взглядом. А потом шумно выдохнул, проиграв самому себе и потянувшись за скомканным обрывком бумаги к прикроватной полке. Он взял его в руки и принялся снова набирать номер. Одна цифра на светящемся экране ― один стук сердца в удушающей тишине комнаты. Одна промелькнувшая в голове мысль, как стоп-сигнал, но Блейн очень постарался её игнорировать. Андерсон прижал трубку к уху. Гудки. Гудки. Гудки. Гудки. Короткий щелчок, от которого снова перехватило дыхание, и сжались пальцы. «Здравствуйте. Это Курт. Вы можете оставить своё сообщение…» Блейн прикрыл глаза, услышав такой пробирающий до самых укромных уголков души голос Курта. Но это лишь автоответчик. Снова. После заключительных слов: «Оставьте своё сообщение. Спасибо», Андерсон, как и в первый раз, собирался нажать на сброс, но почему-то передумал. Он нервно взъерошил кудрявые волосы и зачем-то посмотрел на время. Как будто надеясь, что в девять часов вечера Курт мог просто уснуть и не услышать его звонка. ― Прости, это снова я. Тот парень из кафе, с которым ты познакомился и, должно быть, уже жалеешь об этом, ― Блейн горько усмехнулся, подбирая слова, ― Ты не перезвонил мне. Возможно, ты и не должен, но я очень ждал. Признаться, я до сих пор ждал. Ты забыл? Или… или просто не видел сообщения? Просто ответь мне, скажи, что с тобой всё в порядке. Я как будто места себе не нахожу, пока ты молчишь. Блейн осёкся, задумавшись над тем, не слишком ли откровенно это прозвучало, а ещё почувствовав то, как заслезились глаза. Он не понимал собственной реакции, но почему-то совсем ей не удивлялся. Она будто бы слишком правильная, чтобы иметь место быть. ― И я приму любой ответ, знаешь. Ты можешь сказать, чтобы я больше не звонил тебе, и это будет намного лучше, чем неизвестность. Она сводит меня с ума, поэтому… пожалуйста. Андерсон быстро смахнул, сорвавшуюся с ресниц слезинку и тихо вздохнул, чтобы выровнять тон голоса и не прозвучать слишком жалко. ― Пожалуйста, перезвони мне, как только сможешь. Доброй ночи. Он сбросил вызов и приложил мобильный к губам, согревая его дыханием и устремляя взгляд куда-то вниз. Странно, но легче совсем не стало. Наоборот. Внутри опустело, как будто погасла последняя свеча, хранящая какую-то призрачную надежду на лучшее. Блейн сделал что-то не так? Но он не мог по-другому. Время покажет.* * *
― Привет. Сегодня на улице жуткий ливень, поэтому я вспомнил о тебе и решил позвонить, ― Блейн хлопнул дверью, проходя в кафе и взглядом выбирая себе столик, ― Нет, я немного обманываю, потому что не забываю о тебе ни на минуту, а дождь… просто очередной повод набрать твой номер и оставить ещё одно сообщение. Парень прошёл вглубь заведения, расстроившись из-за того, что тот самый столик, за которым они с Куртом познакомились, был занят парочкой влюблённых друг в друга подростков. Андерсону пришлось расположиться в углу. ― Ты не получал их уже два дня и, возможно, решил, что такого больше не повторится, но прости. Я не смог оправдать твоих ожиданий и в который раз звоню тебе, а ты всё не отвечаешь, ― Блейн поблагодарил за поданное меню и опустил полный отчаянья взгляд на исписанные страницы, ― Надеюсь, что ты слушаешь всё это, а не беспорядочно удаляешь каждое, только услышав мой голос. Хотя я не уверен. Андерсон усмехнулся, несмотря на то, что от собственных слов защемило в сердце. ― Я начинаю думать, что сделал что-то не так при нашей встрече. Но ты даже не оставил мне намёка. В любом случае, не злись на меня. Я не хотел и точно сожалел бы, если бы знал. И… если бы ты помог мне в этом разобраться. Чуть помолчав, Блейн огляделся, словно в поисках чего-то, но на самом деле, чтобы немного отвлечься от сказанного, а после вернулся к монологу. ― Я в нашем кафе. То есть, в том кафе, где мы познакомились. Честно, проходя мимо, я всегда надеюсь встретить тебя здесь. Мне сказали, что теперь тут можно заказать французские булочки, которые ты так хотел попробовать, помнишь? И я, пожалуй, попробую тоже, а потом отправлюсь на репетицию. А ты… знаешь, я не попрошу тебя перезвонить. Просто удачного тебе дня, Курт. Сброс вызова. Ноющая боль в сердце. Влажные глаза и такой приятный привкус на языке от произнесённого напоследок имени. Ничто не меняется. Он не перезвонит.* * *
― Снова не поднимает? ― осведомился Сэм, направляясь к шкафчикам, у которых стоял Блейн, только что поднявший на него обеспокоенный взгляд. Теперь он всегда такой: полностью погруженный в свои мысли, неразговорчивый и словно измученный одиночеством, в которое сам провалился несколько дней назад и не желает оттуда выбираться. Сэма этим больше не удивишь, но оставить заботу о друге он не мог. Хотя Блейн и редко делился с ним своими переживаниями, Эванс всё равно старался быть в курсе происходящего. Он хотел знать, чтобы помочь и не допустить того, чтобы ситуация зашла слишком далеко. Хотя, кто знал, как далеко она уже зашла. Блондин нагнал Блейна, когда тот, плечом оттолкнувшись от шкафчиков, побрёл по полупустому коридору, не выбирая себе конкретного направления. Его пальцы сжимали телефон, как будто это стало вредной привычкой вроде курения. Но Андерсон так и не ответил на вопрос, заданный другом в самом начале. По его виду всё итак было ясно, только Сэма это не устраивало. ― Прекрати убиваться. Это не дело, приятель. ― Я не знаю, как остановиться. ― Мы говорим не о наркотиках. Просто не звони ему. ― Просто? ― Блейн резко остановился, обернувшись к другу, и тот последовал его примеру, встав напротив. На лице Андерсона появилась усмешка, как будто он не понимал того, как Сэм так непринуждённо мог говорить об этом. Эванс сглотнул. ― Ты думаешь, что, если у меня вышло, я бы не бросил это бесполезное занятие? ― Я знаю, ты пытался. Не звонил ему два дня. Зачем было… ― Потому что, Сэм! ― перебил Блейн, тон его голоса сменился на раздражённый, словно он говорил о таких простых и понятных вещах, которые не нуждались в дополнительных объяснениях, ― Он засел у меня в голове. Он не выходит у меня из мыслей, слышишь? Господи, я звоню ему каждый чёртов день и каждый раз… Блейн выдохся, а глаза так некстати защипало от влажной пелены, набежавшей из-за переизбытка отчаянья в крови. Он чувствовал, как задрожали губы, и поспешил снова начать говорить, чтобы окончательно не потерять над собой контроль. ― Каждый раз мне отвечает его автоответчик. Я прошу его перезвонить, но не получаю ничего! Он… ― Андерсон разочарованно вздохнул и развёл руками, не находя тех нужных слов, которые оставили его в такой ответственный момент, ― Он не желает меня слышать или совсем не хочет знать. И что мне делать, Сэм? Эванс не сразу поднял на друга сочувствующий взгляд, но так ничего и не сказал. А точнее не нашёл даже пары связанных по смыслу и способных поддержать своим содержанием предложений. Признаться, он до сих пор не понимал, в чём же дело. Где подвох? Почему Блейн страдает из-за парня, который так похож на его вторую половинку, но который ей не является? Это не укладывалось в голове. Ведь спроси у любого, и он тебе скажет, что это безумная навязчивая идея. Как такое, вообще, произошло? Они посчитали бы тебя ненормальным, но почему-то Сэм не считал. ― Я думаю, ― наконец, собравшись, начал Эванс, ― Тебе нужно как можно скорее встретить свою родственную душу. Это совершенно точно поможет. Он сделал несколько шагов вперёд и, подхватив Блейна под локоть, повёл вдоль по коридору. В ту сторону, куда они направлялись пятью минутами ранее. ― Если ты найдёшь его, то мысли о нём вытеснят мысли о Курте. Сэм заглянул под печально опущенные ресницы друга, но в его потухшем взгляде не заметил ни намёка на озарение. Вряд ли он счёл это за хорошую идею, только, так или иначе, кивнул, принимая предложение блондина. ― Это будет непросто. ― Совсем непросто, ― согласился Эванс, ― Но ты должен хотя бы попытаться. В любом случае, ваши пути с Куртом разошлись бы рано или поздно. ― Они уже разошлись, ― с горечью отметил Блейн и проглотил сгусток отвратительного привкуса, оставшегося на языке, который скользнул ниже, отравляя всё внутри и раздирая глотку в кровь. Он уже знал, насколько это будет невозможно сделать. ― Делаешь успехи, ― Сэм ободряюще похлопал друга по плечу и только потом осознал, как это было неуместно. Он прочистил горло, перед тем как заговорить: ― Помнишь, Кевина? ― Хейла? Мы это проходили. ― Но ты с ним так и не познакомился! ― настаивал Эванс, удивляясь его упрямству. ― Это и не к чему. Я не могу знакомиться с каждым парнем, инициалы которого совпадают с меткой у меня на запястье. Это глупо. ― Но он единственный с такими инициалами у нас в колледже. ― И он не тот самый. Я должен был почувствовать. Ты сам знаешь. ― Ладно. Тогда наберись терпения и верь. ― Всего лишь верить, ― шёпотом самому себе сказал Блейн, вспоминая об их расставании с Куртом. Он сказал, что они увидятся снова, если он будет верить. И он будет.* * *
Время размазывалось липким осадком по стенам неосвещённой комнаты. Оно сползало на пол, разливалось по ворсистому ковру и подбиралось к кровати, взбираясь на смятую постель. Оно окутывало Блейна чем-то обезнадёживающим, вязким и ледяным. Забиралось под одежду, под кожу и под самые кости, отнимая всякое желание шевелиться и, вообще, что-либо предпринимать. Времени здесь слишком много и слишком мало одновременно. Оно повсюду, но за ним не угнаться и его не остановить. Оно ведь просачивалось сквозь дверные и оконные щели, сквозь дыры в твоём сознании и сквозь километры или же всего лишь шаги до того парня, мысли о котором теперь рассеялись. Но от этого дышать всё равно не легче. В ушах Блейна звенели гудки, и он не сразу осознал, что это не воображение, а самая настоящая реальность, в которой он снова звонил Курту. И, возможно, если бы это был сон, то он бы поднял трубку и сказал такое долгожданное «Привет». Но это ведь не сон? К большому сожалению. Поэтому где-то на том конце телефон разрывался от очередного звонка, а его хозяин не спешил подходить или же совершенно не думал. Автоответчик. Оставьте своё сообщение, и я перезвоню вам. А стоит ли? Почему ты ни разу не выполнил этих обещаний? Блейн пересел на кровати, складывая ноги по-турецки и одной рукой поднося мобильный ближе к губам. Ему столько всего хотелось сказать, а теперь во рту сухо и пусто. Никаких слов, никаких пожеланий. Экран телефона оповестил о том, что прошло уже десять секунд после звукового сигнала, и Андерсон устало потёр висок, будто это могло помочь собраться и записать в сообщение хоть что-то, кроме собственного дыхания. ― Привет, Курт. Наверное, уже не нужно объяснять, кто оставляет тебе тысячное голосовое сообщение. Ты ведь и сам можешь догадаться, правда? Если честно, я не думал звонить. То есть, думал, но до сих пор считаю это не самой удачной идеей. Потому что… я, должно быть, дико надоел тебе, верно? Я представляю. И докучать с ежедневными звонками никогда не было моим увлечением, но… ― сердце глухо встрепенулось внутри, а к горлу подкатил удушливый ком, ― Если бы ты только ответил, если бы всего лишь один раз. Слышишь? Я бы всё отдал за единственный разговор с тобой. Не нужно встреч. Обойдёмся без них. Просто дай знать, что с тобой всё в порядке. У меня мысли не на месте с того самого дня. Ничто не выходит из головы: твой голос, твои глаза, тепло твоих рук, поцелуй на прощанье. Блейн остановился и поднял глаза к потолку, чтобы поморгать и сглотнуть подступившие эмоции. Их слишком много, и все они вряд ли могли бы стать причисленными к разряду положительных. А сдерживаться не было сил. Голос предательски ломался, содрогался, как будто был сделан из хрусталя, который вот-вот и даст трещину, обнажая всю скрытую от глаз боль истерзанного ожиданием сердца. Блейн сомкнул веки и опустил голову, пытаясь совладать с чувствами. ― Я никак не могу забыть, ― уже сиплым и сдавленным голосом продолжил он, ― И прости, если пугаю тебя своими признаниями, но в тот вечер я чувствовал то, что теперь не поддаётся никаким разумным объяснениям. Они считают меня ненормальным. Все вокруг наперебой твердят о том, что такого не может быть. Но я чувствовал это, Курт. Только тогда, там, с тобой, понимаешь? И я так надеялся, что и ты тоже… Он всхлипнул, не беспокоясь о том, чтобы отвести телефон в сторону. Всё равно уже сказано намного больше, чем смогут передать нечаянные слёзы. Пусть Курт узнает, как это тяжело ― быть одному во всём этом изо дня в день. ― Никто не может понять, что со мной. Да, и я сам. Я сам ничего не понимаю, потому что только ты сможешь помочь в этом разобраться, Курт. Пожалуйста. Я очень прошу, спаси меня. Пожалуйста, ответь мне, позвони мне, напиши мне сообщение, оставь мне запись на автоответчик. Что угодно, но не молчи больше. Это невыносимо. Блейн вытер мокрый нос тыльной стороной ладони и прекратил вызов. Он не знал, что ещё сказать и не знал, сможет ли продолжать. Потому что каждое слово, как удар под рёбра. Выбивало весь воздух из лёгких и сгибало напополам. Курт просил верить, и Блейн верил изо всех сил. Но почему тогда он сам же и отбирал у него эту крохотную надежду, так незыблемо теплящуюся где-то глубоко в душе? Зачем он это делал? Ведь это больно настолько, насколько, вообще, может быть больно. Не физически, а намного хуже. Андерсон зажмурился, позволяя слезинкам упасть с ресниц и раствориться на его руках. Это слабость, это безысходность, жалость к самому себе, которых он никогда не испытывал раньше, но на которые сейчас наплевать. Даже если это они и есть. Навалившиеся всем скопом и мешающие привести себя в порядок, чтобы, наконец, суметь улыбнуться и сказать друзьям о том, что всё нормально. Блейн шмыгнул носом в последний раз, перед тем как дверь в его комнату тихо отворилась, и за ней показался старший брат. Парень быстро вытер слёзы рукавами толстовки и втянул побольше воздуха, чтобы выровнять сбившееся дыхание. ― Не включай свет, пожалуйста, ― попросил он, благодаря себя за то, что голос прозвучал спокойно, без напряжения. Купер, только занёсший руку над включателем, послушался и отступил, не задавая лишних вопросов. Он лишь прикрыл дверь, оставляя щель, чтобы немного света проникало в помещение, и прошёл к кровати. Гнетущую атмосферу здесь мужчина чувствовал всеми рецепторами своего тела, но не решался предположить того, что являлось тому причиной. Состояние младшего брата, безусловно, настораживало и беспокоило. Признаться, Купер не думал, что его мания займёт так много времени. Он рассчитывал на то, что это пройдёт в течение одного или двух дней, но оно будто не имело конца. И терпеть с каждым разом становилось сложнее, а уж тем более не обращать внимания. Стратегия, которую Купер выбрал после их первого разговора, не работала, это пора осознать. ― Ты снова не появился на ужине, ― как нечто очевидное сказал Купер, хватаясь за спинку кровати обеими руками и пытаясь непривыкшим взглядом выхватить из темноты силуэт парня. Тот сидел неподвижно с опущенной вниз головой и даже не поднимал на него глаз. ― Я спущусь позже. ― Я ведь знаю, что не спустишься. Ты постоянно так говоришь. Блейн ничего не ответил, тогда Купер еле слышно вздохнул, переключая внимание на другое. Телефон брата лежал неподалёку от него, и мужчина точно знал, что тот не оставлял его весь вечер, очевидно, снова названивая тому загадочному парню из кафе. ― Может, спустимся вместе? Выпьем по чашечке кофе и съедим по пирожному. ― Я сказал, что не хочу, ― грубо отозвался Блейн, но, видимо, поняв свою ошибку, исправился, добавив, ― Сейчас не хочу. Мы сделаем это позже. Мне надо… Парень не нашёл, что сказать. И Купер решил продолжить за него: ― Позвонить? ― Нет. ― Ты уже звонил, так ведь? ― Я только… ― Не оправдывайся, Блейн, ― Купер выпрямился и скрестил руки на груди, одаривая младшего брата укоризненным взглядом. Тот заметно замешкался. ― Я не собираюсь оправдываться. ― Тогда просто… ― Да! Я звонил ему, доволен? ― сорвавшись, почти выкрикнул Блейн, ― Я не могу прожить и дня, чтобы не сделать это. Мне необходимо знать, что я делаю всё возможное, понимаешь? После сказанного на лице Купера отразились лишь страх и сожаление. Господи, неужели он до сих пор не понимал всю серьёзность их положения? Как же он не видел всего этого? И только теперь словно прозрел, посмотрев на всё по-новому. Это действительно не выдумка, и его брат… Его младший братец, которого он, конечно же, любит всем сердцем и заботится о нём, отдаваясь в этом на все сто процентов, не может найти себе места после случайного знакомства. И Блейн совсем одинок. Он ждёт лишь понимания, причастности и любви. Этого ведь не так много, тем более для того, кто может это ему дать. А ведь Купер может. Андерсон обошёл кровать с другой стороны и присел, подвинувшись к брату и возложив ладонь на его дрожащее плечо. Тот был словно полностью соткан из нервов. ― Прости, ― чуть тише сказал он, ― Я не знаю, каково это, поэтому не имел права давить на тебя. ― Это ничего. Ты, правда, не знаешь. Блейн почувствовал, как заботливая рука легла на его щёку и стёрла мокрую дорожку от слезы. От этого жеста стало чуточку теплее. Возможно, воссоединение с братом поможет ему отогреться. ― Я хотел бы знать, ― неуверенно произнёс Купер, и это звучало как просьба, и как ни что иное. Парень перевёл на него взгляд заплаканных каре-зелёных глаз, которые, к удивлению, будто светились в темноте и отражали голубой отблеск глаз напротив. ― Но ты всё равно не поверил бы, так? Андерсон слегка растерялся от прозвучавшего вопроса. Он пару секунд не смотрел на брата, а когда взглянул снова, то в нерешительности поджал губы. ― По крайней мере, я бы постарался. Плечи Блейна поднялись и опустились при слабом вздохе. ― Это уже многое для меня значит. Потому что сказать о том, что я ― сумасшедший может любой. ― Я не считаю тебя таким, ― поспешил переубедить Купер и придвинулся ближе, чуть скрипнув кроватью, ― Просто пойми, если это окажется правдой. Той правдой, которая перевернёт всё с ног на голову… В это ведь сложно поверить. ― Да, но это так. И я ничего не могу с этим поделать. Блейн воспользовался плечом Купера поблизости, чтобы положить на него голову, которая казалась слишком тяжёлой в этот момент. Словно в ней заключено столько информации, что череп вот-вот и расколется. Но всё это уж очень нужное, чтобы суметь вот так от него избавиться и ни о чём не думать. Купер же в свою очередь прижался щекой к макушке брата, крепче обнимая его одной рукой. ― И ещё, Куп, ― несмело начал Блейн, отмечая то, как напряглись мышцы брата под его виском, ― Я забыл рассказать кое о чём. Он недолго помолчал, облизывая пересохшие губы. ― Моё запястье. Оно горело в тот момент, когда я узнал его имя. Немая, почти осязаемая тишина повисла в комнате. Нависла тяжёлым скоплением вопросов прямо над их головами. Внутри что-то щёлкнуло, словно включился свет. Купер по-прежнему не мог поверить своим ушам, находясь в лёгком оцепенении от последнего откровения младшего брата. Тут нельзя было ошибиться, потому что, вспоминая себя самого и свою собственную встречу с родственной душой… Ведь так и бывает. Ты должен узнать свою вторую половинку и не имеешь права обмануться. Это невозможно. У тебя всего лишь один единственный шанс найти её, и тогда ты поймёшь и больше не захочешь терять. ― Куп? ― хриплый голос, разорвавший связь с мыслями, вернул Купера в тёмную комнату. Блейн зашевелился сбоку, поднимая на него доверчивый взгляд. ― Почему ты раньше мне не сказал? ― Разве это что-то меняет? ― Меняет, ― неопределённо и почти безразлично ответил Купер, но Блейна это всё равно не оставило равнодушным. Он выбрался из тёплых объятий брата, сел напротив и выжидательно на него уставился, вылавливая и запоминая каждую эмоцию его лица. Будто пытаясь по ним что разгадать. ― Что ты имеешь в виду? ― Курт назвал тебе свою фамилию? ― Разумеется. Он представился как Курт Донован. Купер в течение пяти секунд не отрывал внимательного взгляда от глаз брата, а потом потянулся вперёд, взял его руку и притянул к себе, поднимая ткань толстовки до нужного уровня. Он рассматривал инициалы, и Блейн начинал смутно соображать, в чём дело. ― Запястье не болит просто так, ― Купер обвёл указательным пальцем каждый незамысловатый изгиб тонких шрамов на нежной коже, после снова обратившись к Блейну, который смотрел на него во все глаза, ― Курт соврал тебе. ― Что? ― Андерсон помотал головой, не веря в услышанное и хмуря брови. ― Он назвал тебе не свою фамилию. Блейн отдёрнул руку и прижал её к груди, будто пытаясь скрыть ото всех то, что на ней выгравировано. Он подтянул рукав, укрывая запястье. ― Это не имеет смысла. ― Наоборот! Как ты не понимаешь, теперь всё становится на свои места, ― на лице Купера даже промелькнуло подобие победной улыбки, но радоваться в открытую он не спешил. ― Что именно? Если он соврал мне, то… ― То Курт ― твоя родственная душа. Ты не ошибся. Впрочем, ты не мог в этом ошибиться. Блейн на минуту задумался, не отпуская свою руку, шрамы на которой снова обдало режущей болью. Секундной болью, прошивающей каждую набухшую под кожей венку. Это как знак. Всё его тело подавало знаки, и их стоило принять к сведению. Конечно, это всё объясняло. Вот только одновременно порождало другой вопрос, не менее животрепещущий. ― Тогда зачем? ― одними губами прошептал Блейн, щурясь и недоверчиво вглядываясь в привычную темноту, а потом оборачиваясь к Куперу, ― Зачем он это сделал? Тот лишь пожал плечами. Да, до завершения всей этой истории им требовалось, как минимум, ещё одно решение. А разгадка казалась более неуловимой и неясной, чем в прошлый раз. Купер поднялся с кровати и поправил одежду, находясь под наблюдательным взглядом брата. ― Тебе придётся это выяснить, ― посоветовал он, прочитав в глазах Блейна искреннюю благодарность, а ещё застывшие блестящие в уголках слезинки. Он жалобно смотрел на него снизу вверх, словно умоляя не оставлять его одного в этом запутанном лабиринте из множества неизвестных. Поняв это, Купер решил добавить напоследок: ― А я буду всегда рядом, если понадоблюсь, ― он отошёл к выходу, ― Только позови. ― Спасибо, Куп, ― Блейн улыбнулся, провожая тонкую полоску света, исчезающую вслед за закрывающейся дверью.* * *
Блейну всё-таки удалось сбежать от друзей, хотя это было непросто сделать, потому что Сэм буквально ходил за ним по пятам и не отпускал из виду ни на минуту. Он почему-то счёл своим долгом оберегать друга и помогать ему справляться с появившейся проблемой. Конечно, это было здорово на первых порах, но теперь больше походило на манию. Андерсон и в туалет не мог спокойно сходить, пока Сэм не убедится в том, что он не пойдёт звонить Курту. Эванс даже отбирал у него телефон на это непродолжительное время! Но сейчас Блейну никто не помешал бы это сделать. Он улизнул слишком ловко, чтобы быть замеченным. Пробрался в коридор, опустевший посреди занятий, и забился в угол за шкафчиками студентов. Андерсон приземлился на грязный пол, и его совсем не волновало то, что новые бежевые брюки могли быть безвозвратно испорчены. Он думал только о номере Курта и о том, что он собирался сказать ему в этот раз, ловя себя на мысли, что на ответ уже не рассчитывает. Блейн прислонился виском к стене, одной рукой держа телефон возле уха, а другой нервно теребя ставший каким-то удушливым теперь галстук. Как и предполагалось, гудки перешли в нежный голос Курта, но, к сожалению, совсем не живой и не настоящий. «Здравствуйте. Это Курт. Вы можете оставить своё сообщение, и я буду рад Вам перезвонить. Спасибо» ― Привет, ― как обычно начал Блейн, но в этот раз тугой узел тревоги сильнее завязался внизу живота и заставил с трудом выдохнуть сквозь зубы, чтобы суметь произнести следующее, ― Курт, послушай, если ты… То есть, я знаю, что произошло на самом деле. И каким дураком я был всё это время, думая, что причина совсем в другом. Думая, что у меня действительно помешательство на почве одиночества. Но ведь это не так, правда? Ты же знаешь… Теперь мы оба знаем, но один из нас знает больше, чем другой. И я о тебе. Андерсон замолчал ненадолго, чтобы слова перестали литься неразборчивым и непонятным потоком. Он потёр лоб, сжавшись в маленький комочек и стараясь быть тише, чем до этого. Никто не должен их услышать. ― Зачем ты обманул меня? Я не понимаю. Мы нашли друг друга, такое случается. Чёрт побери, это должно было случиться! Просто обязано было, а ты… Неужели ты не хотел этого? Неужели тебе это не нужно? Неужели я не нужен тебе, Курт? Ты разочарован? Я не верю, совсем не могу заставить себя поверить. Потому что не могу без тебя больше, ― Блейн почувствовал влагу, скользнувшую по щеке, и осел ниже, ― Ты ведь должен чувствовать то же самое, верно? Скажи мне, что ты тоже скучаешь. Пожалуйста, скажи мне. Думаю, если я буду знать хотя бы это, то внутри уже не будет так сильно болеть. Пожалуйста. Блейн закрыл лицо ладонью, прикусывая дрожащие губы, но взять эмоции под контроль не представлялось возможным. Теперь, когда он точно знал, что Курт ― его вторая половинка, Андерсон не мог смириться с ноющей тоской в сердце. Курт есть где-то там, но его нет у Блейна. Как такое возможно, когда они предназначены друг другу судьбой? ― Сейчас, как в первый раз, прошу тебя: позвони мне, ― он судорожно выдохнул в динамик, ― Да, позвони мне, и мы всё обсудим. Ты даже можешь ничего не объяснять, правда. Не нужно лишнего, мы просто… Поговорим? Договоримся о встрече? Я бы очень хотел услышать твой голос сегодня вечером. И всегда. Я всегда безумно хочу этого, поэтому не переживай ни за что. Просто позвони мне. Пока. Андерсон повесил трубку и посидел так ещё немного, перед тем как подняться и с тяжёлым сердцем отправиться на занятия.* * *
После времяпрепровождения в колледже Блейн не сдержался и позвонил Курту снова. На этот раз он решил действовать немного иначе. Возможно, Курт не хотел отвечать на его сообщения, но отказаться от приглашения в то самое кафе, где произошла их первая встреча, он не мог. Наверное, не мог, потому что теперь Блейн не был уверен. Он занял их столик у окна и старался не смотреть на время, чтобы не знать о том, сколько неоправданных часов он просиживал здесь. Только взгляд всё равно улавливал стрелки на циферблате и то, на что они указывали, вызывало совсем неутешительные мысли, зарождающиеся в голове. Пальцы Блейна лихорадочно отстукивали совершенно странный ритм, не совпадающий с глухими ударами его сердца. Они холодели, немели, казались вовсе негнущимися и неподъёмными, как и всё тело, будто потяжелевшее от затянувшегося ожидания. Андерсон передумывал всё по несколько раз: думал насчёт времени. О том, что, быть может, у Курта занятия, и ему пришлось бы немного опоздать. О том, что, быть может, сам Блейн уже запамятовал точное время назначенной встречи. Может, он оставил сообщение с просьбой прийти в шесть, а не в пять? Господи, это сводило с ума. Только Блейн не хотел останавливаться на мысли, которая убедительно пробиралась в его сознание ― Курт не придёт, не позвонит и не ответит. Тебе не на что надеяться. Андерсон схватился за мобильный, как за что-то спасительное, но оно не могло спасти его. Ничто не могло, кроме самого Курта, который напрочь отказывался это делать. Он мучил ожиданиями, пропущенными звонками, не отвеченными сообщениями, неизвестностью и, что самое отвратительное, непреодолимой тягой, которую испытывал Блейн и которой не мог сопротивляться. Он бы позвонил ему и сейчас, вежливо спросил бы у его автоответчика, в чём же дело. Почему снова? Почему? Ну, почему же? Кто-нибудь ответит? Оба латте давно остыли. Экран мобильного потух, не успев зазвонить. Стрелки часов пробили девять. Но он не придёт.* * *
Закат окрасил небо и вкраплённые в него облака в розово-золотистый цвет. Он распластался по всей необъятной воздушной поверхности и завораживал, отражаясь в больших глазах Блейна, задерживаясь на его смоляных ресницах и просачиваясь куда-то глубоко в душу, но не согревая. Он лишь обволакивал своей призрачной дымкой умиротворения, даря слабую иллюзию на то, что всё в порядке. Всё действительно хорошо и завтра будет лучше. Только вряд ли у Блейна остались силы, чтобы в это поверить. Курт просил его. Курт оставил ему такое наставление напоследок, а он пообещал, но не сдержал своего обещания. Но можно ли его в этом винить? Пусть Блейн и винил самого себя, не спрашивая разрешения, но и понимал, что в этом виноват не он один. Курт бросил его, не дав никаких тому объяснений. Курт покинул его в самый необходимый момент, когда стал нужен как воздух или как способность дышать. Он только вошёл в его жизнь, окрасил её в тёплые цвета и сразу же исчез, забрав всё с собой. Только Курт должен вернуться, ведь в его сердце он уже занял своё законное место и обосновался там надолго. Навсегда. Блейн прищурился, когда солнце наполовину осело за горизонт, начало слепить глаза, а потом подул лёгкий ветерок, освежая замороженные мысли и отгоняя их прочь хотя бы на пару минут. Он отвернулся, подставляя щёку под последние лучи солнца, и заметил Сэма, стоявшего неподалёку. Вдоль забора, на котором Блейн сидел. Андерсон грустным взглядом наблюдал за тем, как его друг прощался со своей девушкой. Со своей родственной душой, которую нашёл и которую вряд ли теперь потерял бы. Они обнимались, держались за руки, улыбались, глядя друг другу в глаза, а у Блейна щемило одинокое сердце. Оно будто устало биться без Курта рядом и вот-вот откажется делать это, не подкрепляясь его присутствием. Оно измучилось, потрепалось и остыло, стало стучать всё реже и напоминать о себе всё тише. Словно его совсем не было. Блейн перестал смотреть на их пару, когда влюблённые, наконец, распрощались, и Сэм направился к нему. Он не стал взбираться на забор, чтобы сесть рядом, а просто прислонился к нему. Сначала уловил направленный на горизонт взгляд друга, а потом обратился к нему. ― Здесь становится холодно, и меня ждут дома. ― Да, меня тоже. Купер звонил уже два раза и, если позвонит в третий, то мне не поздоровится. Андерсон спрыгнул вниз, и они зашагали по узкой дорожке, собираясь выйти на тротуар, а потом разобраться с тем, кто кого проведёт до дома в этот раз. ― Не буду скрывать, что выглядишь ты паршиво, ― заявил Сэм, и Блейн не нашёл лучшей реакции, чем грустно усмехнуться его замечанию. ― Спасибо. ― Нет, правда. Я, конечно, знаю твоё положение, но это судьба. От неё никуда не сбежишь. ― Я и не бегу, ― устало выдохнул парень, ― Я отдался ей, а вот Курт ― нет. Я не знаю… Не знаю, что могло произойти. Что, вообще, происходит и… Сэм. Тон голоса прозвучал умоляюще, и Эванс счёл нужным ободряюще сжать его плечо. ― Если он не даст знать о себе в течение ещё нескольких дней, то это превратится во что-то ужасное. ― Я думал, что хуже быть уже не может. ― Ты ошибался, потому с каждым днём я чувствую… ― Блейн возвёл взгляд в небо, а чуть погодя снова опустил его, ― Упадок сил. Будто оно ускользает от меня. Будто я сделал всё, что мог, и на большее меня не хватит. ― Не опускай руки. Если Курт твой… ― Да, он мой! Он только мой, но почему же тогда его нет рядом? Его нет, Сэм, как нет и меня без него. Я тоже не существую. Это иллюзия, и я вовсе не говорю с тобой. Ты не должен меня слышать, потому что на самом деле у меня нет сил даже на то, чтобы напрячь свои голосовые связки. ― Но я слышу тебя, ― ответил Сэм и пристально посмотрел на друга, который под его тяжелым взглядом всё же не выдержал и повернулся, чтобы тоже взглянуть, ― И, если хочешь знать, прекрасно вижу, что ты твёрдо стоишь на ногах. Ты сможешь его дождаться, я уверен. Блейн натянул фальшивую улыбку, стараясь выглядеть не таким подавленным после этих слов. Сэм всего лишь пытался помочь, сам не понимая всей безнадёжности, глубоким океаном разливающейся во всём теле Андерсона от каждой произнесённой им фразы. Ведь все эти слова, призванные успокоить, совсем не успокаивали, а опустошали. Словно вытягивали из тебя энергию и способность верить в лучшее. Так оно и было. И эта вымученная улыбка из растянутых высушенных на ветру губ, просто умоляла больше не говорить. Не надо. И так болит, и так кровоточит и мешает дышать. Всю дорогу до дома Эванса Блейн не находил, о чём начать разговор. Повседневные темы, на которые они могли спорить часами, уже не казались такими привлекательными. Да, и Андерсон не мог вспомнить ни одной из них, кроме футбола. И кроме Курта. Он не хотел говорить о нём ни с кем, кроме своих мыслей. Он не желал делиться и не желал вспоминать, но суровая реальность была выше его желаний. Она-то и не оставляла в покое. Держала в напряжении каждый нерв и каждую клеточку тела. И как с этим справляться? Блейн остановился у невысокого белого заборчика, когда они дошли до пункта назначения. Он обернулся к Сэму и неловко улыбнулся ему, будто за это время увидев его впервые. А потом сунул руки в карманы, не зная, стоило ли, вообще, желать друг другу что-то на прощание. Тогда Эванс сам подошёл ближе и чуть помялся, перед тем как начать. ― Ты бы пригласил его куда-нибудь. Возможно, он не отказался бы. ― Я просидел в кафе около четырёх часов, ожидая, что он придёт, ― грустно улыбнувшись, ответил Блейн, а при свете уличного фонаря было легко различить блестящие в уголках глаз слёзы. ― Мне жаль. ― Ничего не поделаешь, ― Андерсон неопределённо пожал плечами, не переставая улыбаться, как будто это служило ему некой защитной реакцией от проявления более сильных эмоций, теплящихся у самого горла. ― Удачи тебе, ― Сэм приобнял друга, перед тем как развернуться и отправиться домой. А Блейн, не провожая его взглядом, побрёл по тротуару, пиная залежавшиеся на дороге мелкие камни носком чёрных кроссовок. Он не поднимал глаз, просто шагал вперёд, нисколько не осторожничая, и смотрел себе под ноги. На ровные плиты, аккуратно выложенные под подошвой его обуви, и на то, как они исчезали где-то за спиной с каждым пройденным метром. Это немного отвлекало и затягивало, освобождая пространство в голове, ранее забитое мыслями о Курте. Если бы только можно было не думать. Пожалуйста, уйди из мыслей и дай пережить этот день без очередного бессмысленного звонка тебе. Пожалуйста, не заставляй меня делать это. Скучать, тосковать, рыдать в подушку от боли, до скрежета стискивая её зубами, только потому, что ты вновь и вновь не поднимаешь эту чёртову трубку. Не заставляй меня любить тебя всем своим сердцем, всем своим обожающим взглядом и каждой ещё не омертвевшей частью тела, хоть наполовину способной любить. Блейн снова пропустил тот момент, когда нос стал мокрым, таким же, как и слипшиеся от влаги пышные ресницы. Но он не спешил вынимать руку из кармана, для того чтобы избавиться от отвратительной слабости, вырвавшейся наружу. Ему всё равно. И даже звук пришедшего сообщения нисколько не разбудил в Блейне того параноика, который бросился бы прямо сейчас за мобильным, чтобы убедиться в том, что ему написал именно Курт. На это ведь совсем не стоило рассчитывать, поэтому Андерсон не сразу потянулся в задний карман брюк. Чуть выждав, нажал на кнопку, вынуждая потухший экран вновь засветиться, и замер. Он действительно перестал идти, тут же остановившись, будто его только что ударило молнией. В груди что-то ослепительно вспыхнуло, и сердце… Сердце! Господи, оно всё ещё было здесь, и оно билось как ненормальное. Кровь стучала в висках, не позволяя расслышать что-то, кроме взыгравшего под кожей пульса. Это был номер Курта. Сообщение было послано с номера Курта. Сообщение было послано самим Куртом, который просил о встрече? Блейн обхватил телефон двумя руками, отошёл с тротуара, давая дорогу прохожим и оставляя себе время, чтобы прийти в себя. Он прислонился к какому-то почтовому ящику, чтобы удержаться и не потерять равновесие, потому что ещё чуть-чуть, и он рухнул бы на землю, не находя точки опоры. Андерсон и не почувствовал, как на губах засияла счастливая улыбка. Настолько широкая и искренняя, что скулы начинали болеть от такой простой радости, которая в этот момент заполняла до краёв. Переполняла и выплёскивалась наружу, вот таким глупым образом. Блейн сверил номер несколько раз, перечитал сообщение снова и снова, потом ещё разок убедился в правильной последовательности каждой циферки, и, наконец, поверил. Мечтательно улыбнувшись, а потом, крепко поджав губы.* * *
Соблазн позвонить Курту был слишком велик, но ошибок допускать больше нельзя. Их итак было слишком много. Правда, Блейн всё равно всю ночь продумывал то, что сказал бы ему, оставив последнее голосовое сообщение. Скорее всего, он поблагодарил бы, ― хотя, возможно, это прозвучало бы совершенно по-идиотски, ― он бы рассказал о том, как счастлив знать, что все его старания не были напрасны, а ещё знать о том, что с Куртом всё в порядке. Он ещё способен отправлять сообщения и приглашать на встречи. И Блейн обязательно бы понадеялся на то, что это не было случайностью, и Курт на самом деле хотел пригласить только Блейна и никого больше. Хотя разве могли оставаться сомнения? Они созданы друг для друга. Они ― две половинки одного целого, какие ещё нужны доказательства? В этот день Блейн очень долго и тщательно подбирал одежду, а потом ещё десять минут проторчал перед зеркалом, укладывая непослушные кудри. Всё должно быть идеально. Курт должен понять, какую же мучительную бесконечность часов и суток ему пришлось пережить до этого единственного вечера. Потому что жить без любви слишком больно. Потому что Блейн никогда не подозревал, что настолько. И что такое бывает. Он быстро добрался до кафе, предпочитая пешую прогулку проезду на такси. К пяти часам на узких улицах всегда собирались пробки из десятков машин. Это не подходило, если он не хотел опоздать. А он не хотел ни в коем случае. Ему нельзя задержаться ни на секунду, как будто тогда все слова о любви потеряли бы смысл. А Блейну так нужно об этом сказать. Именно о том, что он любит. Безумно сильно и безнадёжно горячо. Того парня, которого знал всего полчаса. Того парня, которого держал за руку всего пару минут. Того парня, поцелуй которого горел на щеке ещё целую вечность, вместе с играющим в голове голосом и искрящимся взглядом. Блейн весь дрожал от нетерпения его увидеть, сидя за столиком. Он не сводил глаз с дверей заведения, боясь пропустить подходящую с той стороны застеклённых стен стройную фигуру парня. Курта ещё не было видно, но Андерсон уже будто ощущал его присутствие очень близко. Вокруг, рядом, прямо внутри. Блейн вздрогнул, когда дверной колокольчик тихо прозвенел на том конце зала, оповещая о вошедшем посетителе. Его взгляд был прикован к девушке низкого роста с туго завязанным хвостом в волосах. Её красное пальто как яркое пятно выделялось в этот серый будничный день и привлекало внимание, будто так ей и было задумано. Это ведь не тот, кого ждал Блейн. Тогда почему он не мог отвести глаз? Он наблюдал за ней, когда девушка направлялась вдоль столиков, и даже когда их взгляды нашли друг друга. Она словно что-то поняла или узнала Андерсона, направившись прямо к нему. Незнакомка села напротив, не спросив разрешения, и Блейн не смел возражать. Он смотрел на неё, чего-то ожидая. Но девушка мешкала, видимо, чувствуя себя не в своей тарелке. ― Ты ведь Блейн, так? ― наконец, решилась спросить она, и Андерсон машинально кивнул, ― Меня зовут Рейчел. Я не знаю, стоит ли тебе это запоминать. Рейчел опустила подведённые чёрной тушью ресницы, скрывая под ними все ответы на вопросы, вихрем скопившиеся в разуме Блейна. Что они, вообще, делают напротив друг друга? ― Блейн, ты должен меня выслушать, ― девушка снова смотрела на него, а во рту Андерсона внезапно пересохло. Он не мог сглотнуть, он не мог пошевелиться и хоть что-то ответить. Ему нужно было выслушать, и он готов. Наверное, готов. Только странное предчувствие уже сдавило рёбра. Рейчел облизнула губы и поморгала, собираясь сохранять спокойствие на протяжении всего диалога. Или хотя бы попытаться это сделать. ― Знаешь, мы были знакомы с Куртом давно. Ещё в школе. Он ― замечательный и удивительный. Это правда. Я не сразу это поняла, но кому удаётся познакомиться с ним поближе, обязательно понимает это. И… он всегда обо всех заботится. Обо всех, кроме себя самого. Такова уж его натура. Курт не исправим. И в этот раз он позаботился о тебе. Рейчел запнулась, срывая голос. На последней фразе он совсем сломался, противясь воле своей хозяйки и выдавая её чувства целиком до последней утаённой эмоции. От этого у Блейна будто колючей проволокой связало горло. Он отчётливо чувствовал и понимал, что являлся живым отражением девушки, сидевшей напротив. Как будто он уже знал всё наперёд. ― Он ни о чём мне не сказал. Я уезжала в другой город, а Курт всё ссылался на какие-то дела и предупреждал о том, что будет очень занят в колледже и не сможет отвечать на звонки. Поэтому в последний раз мы созвонились неделю назад… ― Где он? ― прервал Блейн, его губы дрожали, ― Где Курт? Девушка лишь отвела взгляд. Её скулы напряглись, а плечи сжались. Вся она была натянута как струна, словно Андерсон мог больше не рассчитывать на какие-то объяснения, потому что Рейчел теперь не сможет заставить себя заговорить. ― Он не придёт, ― сорвавшимся шёпотом произнесла она, роняя на пальто слезу, оставившую на нём тёмно-бардовый след, ― Я отправила то сообщение. ― Как… ― глаза Блейна наполнились жгучей влагой, ― Как..? Что это значит? ― Вот, ― Рейчел через стол отправила ему запечатанный конверт. Она больше не находила в себе силы что-либо говорить. Казалось, что ей мечталось сбежать. И то, что девушка до сих пор не оставила Блейна здесь одного, было просто спасением. Потому что он был окончательно растерян. Его безжизненный взгляд изучал изгибы и смятые края бумаги, лежащей на столе. И сам Андерсон до жути боялся его раскрыть. Часть души уже зависла над пропастью и дрожала, собираясь туда провалиться. И Блейн бросится следом за ней, не раздумывая. Но… этого не может быть, верно? Это всего лишь письмо, которое Курт ему оставил. Не на прощание, нет. Пожалуйста, не надо. Это на время. Это не навсегда. Андерсон взял в руки конверт и не спеша распечатал его. Высунуть оттуда небольшой исписанный мелким почерком листок не составило труда, а вот взглянуть на него и в полной мере осознать, что это писал Курт, было намного сложнее. Пульс снова сходил на нет. В голове образовалась ни чем не заполненная тишина, и только редкие удары сердца отзывались внутри, словно глухое эхо. Страх крепко обнял за плечи и что-то прошептал на ухо, леденящим дыханием обдавая каждый миллиметр защищённой одеждой кожи. Но бесполезно. Всё равно становилось холодно. Костяшки пальцев белели, сжимая выглаженную бумагу, руки тряслись и покрывались неприятными мурашками. Ощущение того, что Блейн держал перед собой что-то из недосягаемого прошлого, никуда не исчезало. Безупречно чистая поверхность листа. Скорый почерк с запинающимися, небрежно выведенными буквами. Курт писал это для него. Курт хотел, чтобы однажды он прочёл эти строки. Короткий вдох и медленный выдох. Курт не смог бы этого сказать. Он не смог бы. «Блейн… Прости, если что-то из этого будет написано неразборчиво. Если честно, я и не собирался писать. Просто так и знал, что будут дрожать пальцы, и карандаш постоянно выскальзывать из рук. А ещё путаться мысли. Никогда не думал о том, что бы написал в такой записке. Наверное, не хотел верить, что мне придётся прощаться с кем-то подобным образом. Но теперь понял, что ни в чём нельзя быть уверенным. На самом деле, многие события своей жизни я представлял иначе. Совсем иначе. Я не хотел этой встречи так же сильно, как и мечтал с тобой повстречаться. Увидеть тебя хотя бы издалека одним глазком, перед тем как больше никогда не смогу об этом пожелать. Если бы нас не разделяли эти обстоятельства, то я хотел бы, чтобы всё случилось именно так. Это идеальное место, время и знакомство для двух человек, всю свою жизнь стремящихся именно к этому. Найти друг друга, быть друг у друга всегда и что бы ни случилось. И знаешь, я всегда есть у тебя, даже если меня уже нет рядом. Смерть ― это не конец, правда? По крайней мере, сейчас мне так хочется на это надеяться. Хочется поверить в вечность. Блейн, прошу тебя, поверь в неё и ты. Так ведь будет легче, даже если её не существует. Так ты сможешь представлять, что я где-то там. Далеко, но я буду ближе, чем ты думаешь. Мы всегда будем вместе. Ты ― в моём небьющемся сердце. А я ― в твоём, живом и настоящем. Извини за такую несправедливость, но я не выбирал для нас этого. Я не хотел, так же как и ты. Поэтому и боялся тебя встретить, но всегда знал, что это неизбежно. Это не зависело от нас с самого начала, верно? А я так боялся именно этого. Боялся повстречать тебя слишком поздно или слишком рано. И в любом из двух случаев я не хотел бы этого… Прости за то, что оказался в этом кафе в тот день. Прости за то, что позволил нам узнать друг друга. Пожалуйста, прости за то, что не дал нам шанса разминуться. Я должен был уйти, как только узнал о тебе, потому что я не сомневался и в твоих глазах не видел сомнения, как бы не пытался его там найти. Но тогда мне не удалось даже пошевелиться. Мне не хватило сил, чтобы так просто уйти. Это всего лишь моя вина и моя слабость, понимаешь? Глупая прихоть остаться с тобой навечно прямо там. Прости и за то, что не отвечу на твоё сообщение. И ни на одно из них, если ты не оставишь попыток. Чувствую, что не оставишь. С одной стороны, это вызывает у меня улыбку, а с другой ― будьте вы прокляты, законы нашей природы, которые никогда не ошибаются в своём выборе. Потому что я не хотел оставлять тебя… Потому что ты ― самое дорогое, что у меня есть теперь. Только они перенесли бы нашу встречу. Отложили бы её на несколько дней позже, чтобы ты не знал меня настоящего. Чтобы ты не успел узнать, каково это ― иметь часть своей души где-то настолько близко. Потому что потом тебе хочется жить так сильно, только по той причине, что в том другом мире его уже не будет. Не будет человека, который стал бы твоим смыслом, твоим воздухом и твоей самой горячей необходимостью. А, может, и не будет того мира. Но ты всё равно верь, Блейн, и он будет. И я буду где-то рядом. Надеюсь, ты почувствуешь, а я уже скучаю. Мне тоже сложно, только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Ты ведь сильнее меня. Ты сможешь справиться с этим. И, надеюсь, простишь. За всё. За то, что не смог быть чуть более осязаемым рядом с тобой. За то, что у нас не было долгих встреч и нежных поцелуев. За то, что пара заинтересованных взглядов, тепло знакомых ладоней и единственное прикосновение губ ― это всё, что нам осталось взамен на твоё разбитое сердце. Моё тоже болит. Мне кажется, что я его мучаю, пытаясь написать эти строки, потому что вместо этого мне хочется взять мобильный, позвонить тебе и услышать твой голос. Но я лишь всё испорчу, если сделаю это. Просто знай о том, что мне так тяжело поступать правильно» Блейн прикрыл рот рукой и, насколько смог, подавил короткий всхлип. Из-за пелены слёз было трудно разобрать следующее. А в области сердце раздирало и болело так, что, казалось, вот-вот и оно разобьётся. Вот-вот и во рту почувствуется горький привкус крови. Это было хуже всяких ожиданий, это было хуже всего, что, вообще, могло произойти. Неужели, это правда? «Я не болен раком. Я болен тобой. Хочу так думать, потому что умереть от любви намного лучше, чем умереть от болезни, разъедающей тебя изнутри. Ведь спокойнее умереть с заполненным сердцем, чем с пустым и одиноким. И твоё всегда будет полным. Если ты помнишь меня, то я с тобой. Но я всегда с тобой даже, если ты забудешь. Наверное, достаточно… Я итак написал слишком много. Намного больше, чем рассчитывал написать. Хватило бы и пары строк, но рука сама не поднималась и продолжала, стараясь рассказать тебе о большем. Но разве у нас могло получиться? Вряд ли. И прости за это тоже. Напишу только ещё об одном. Если бы, ― снова «если бы», ― у нас было чуточку больше времени, то я бы обязательно нашёл тебя. Я бы не отпустил тебя. Обнял бы так крепко, чтобы чувствовать глухие удары твоего сердца. Я бы хотел запомнить эту мелодию и сохранить её глубоко внутри себя. А ещё я бы сказал о том, что люблю тебя. Правда, люблю, поверь мне. Это невероятно. Очень странно для меня самого, но всё действительно так. Наверное, какая-то особенность родственных душ ― любить друг друга с того самого момента и до конца жизни. Или ещё дольше. Потому что, если там… Где-то там за пределами этой вселенной, я буду способен чувствовать, то буду любить тебя. И ты знай это. Прошу не забывай даже тогда, когда будешь чувствовать себя одиноким. Не плачь, прошу. Я и сам не могу сдерживать эмоции, но у меня это никогда не получалось, знаешь. Я рыдаю над каждым мюзиклом, пересматривая его в сотый раз. А над этим письмом буду плакать ещё всю ночь, думая о том, чтобы что-то в нём переписать. Но не позволю себе. Пусть каждый сиюминутный порыв будет изложен на бумаге, потому что это важно. Всё никак не удаётся поставить заключительную точку, потому что, общаясь с тобой, будто ощущаю твоё присутствие. Глупо, знаю, но ложиться спать, боясь не проснуться, совсем не хочется. Я буду думать о том, что и ты меня любишь. Ведь любишь, правда? Будешь любить? Я тебя тоже. До последнего вздоха. Запомни меня другим, Блейн. А мы ещё увидимся, если ты будешь верить.Навечно твой Курт Хаммел»
Блейн поджал солёные губы, а потом опустил голову, даже не замечая того, как сильно сжал письмо пальцами. В ушах звенело. Он читал написанное про себя, и будто слышал голос Курта, говорящий ему обо всём этом. Шепчущий ему на ухо как-то больно успокаивающе и в то же время безнадёжно. Блейн слышал всё: его слабые всхлипы, надломленный раздавленный голос, сбивчивое дыхание и длинные паузы, во время которых карандаш застывал в руках Курта и отрывался от бумаги. Блейн видел всё: Курта, склонившегося над наполовину исписанным листком, который совсем скоро станет его последним способом связаться с Блейном. Курта с дрожащими пальцами, искусанными в кровь губами, заплаканными, болезненно покрасневшими глазами, блестящими в свете настольной лампы. Его слёзы, его боль, его отчаянное желание изменить этим посланием хоть что-то. Внести в жизнь Блейна частичку себя посредствам этих самых искренних строчек. Он так хотел бы всё изменить. Это чувствовалось, этим веяло в каждом предложении, написанном теперь уже недвижимой рукой. Курт больше не коснётся ею щеки Блейна. Больше не прижмёт ближе. Он больше никогда. Никогда не позовёт его по имени! Господи, нет. Почему именно Курт? Почему именно они? Именно с ними и именно сейчас? Андерсон открыл больные глаза, снова вглядываясь в неровный почерк. Слёзы мешали выхватить из текста хоть что-то, ещё раз погрузившись в ту атмосферу, которая до сих пор холодящей дрожью отдавалась в душе. В каждом стуке уставшего истощённого сердца. Блейн с трудом сглотнул, а потом открыл рот, желая о чём-то сказать, но не находя на это сил. ― Я так и не нашёл его по-настоящему, а уже потерял. Блейн не узнал своего голоса. Он был чужим и совсем не живым. ― Я… потерял его. Он поднял взгляд, посмотрев прямо, но Рейчел уже не было, а запястье снова обожгло. Как будто в последний раз. Как будто на прощание, но Блейн не забудет. Никогда. Это имя теперь выжжено в самом сердце. Эта боль теперь залегла ещё глубже. И единственное, что осталось... Верить? Он говорил, что, если Блейн будет верить, то они будут вместе. Значит, Курт всегда будет рядом.Моё сердце уже не дышит, моё сердце уже не поёт. Моё сердце теперь не услышит, что его ещё кто-то ждёт.