***
Примерно через четверть часа на первом этаже собрались все гостившие персоны большого поместья. Отсутствовал только Эдмунд Эйвери, который плохо себя чувствовал и имел предписание соблюдения постельного режима. Рауль Лестрейндж сидел на диване с краю, повторив позу первого дня. По левую руку от него расположился Теодор Нотт, по-хозяйски закинув сломанную ногу на журнальный столик. В непринуждённой позе он закинул руки за спинку дивана и надменным взглядом изучал всё вокруг. Светловолосый Торфинн Роули сидел в кресле, которое в первый день занимал его Повелитель. Юноша заметно приободрился за последние два дня — на лице сияла улыбка. Лизенберг предпочёл занять место хозяйки особняка, закинув ногу на ногу, и принял сидячее положение вполоборота к камину, где стоял Антонин, упёршись об каминную доску мозолистыми руками. Он был мрачнее всех остальных присутствующих: лицо было нахмурено, глаза то и дело сжимались, превращаясь в маленькие щёлки, в висках пульсировало от напряжения. Долохов стоял спиной к присутствующим, ожидая новой информации от сторонников Тёмного Лорда. — Розье сообщил, что этим министерским ублюдкам ничего неизвестно о том, кто мы и чем занимаемся, — первым свой громкий бас подал Лестрейндж. Он вглядывался в пол, небрежно положив руки на торчащие колени. — Он лишь мелкая крыса в Министерстве, едва ли ему кто-то сообщит важную информацию, — пренебрежительно отозвался Теодор с иронией в голосе. — Мелкая или нет, но если бы они действительно что-то знали, то толпы мракоборцев уже наведались бы в дома сторонников Тёмного Лорда, — Антонин грубо прервал высказывания Нотта. Он всё ещё стоял спиной к товарищам. — Какие ещё новости? — Гойл нашёл нам новое пристанище, — дружелюбно высказался Лизенберг. — Это конфискованное поместье у одного из бывших сторонников Грин-де-Вальда. Находится на юге Уэльса. — Не слишком ли подозрительно останавливаться там? — Рауль поднял глаза на говорящего. — Ну что ты, Лестрейндж, — Дитрих одарил мужчину лучезарной улыбкой, — дом находится на окраине мелкого магловского городка. Едва ли о нём вообще кто-то вспомнит. — А Крэбб? — наконец подключился к разговору Торфинн Роули. — Он помог Гойлу юридически правильно оформить документы на дом, — всё ещё с мягкой улыбкой ответил Дитрих. — Этим аристократическим чистоплюям нельзя доверять, — буркнул Теодор. Это высказывание заставило Рауля резко подняться со своего места, сжав кулаки. Он злобно смотрел на мужчину с травмой ноги. Прозвучавшие слова касались и лично его тоже, ведь его род находился в одном положении с семьями вышеупомянутых магов, в отличие от Ноттов, что растеряли своё состояние несколько поколений назад, оставив только знаменитую фамилию. — А ну, быстро успокоились! — с рыком развернулся Долохов, заставив взбешённого Лестрейнджа сесть обратно на своё место. — Нам надо решить все вопросы до возвращения Повелителя, а вы ведёте себя как малые дети. — А кто назначил тебя главным, Антонин? — с надменной усмешкой бросил Нотт, смотря исподлобья на говорившего, на что получил одобрительный кивок Роули. — Так это не ты вернулся с серьёзными повреждениями ноги, Нотт? — мужчина с оскалом смотрел на союзника, заставив того опустить глаза. После перевёл взгляд на Роули, обрушив уже на него свой гнев: — Может ты, Торфинн, нашёл нам новое временное укрытие? Присутствующие смиренно опустили головы, не смея даже пытаться найти аргументы для оспаривания произнесённых ранее фактов. Антонин был самым сильным волшебников из всех сторонников Тёмного Лорда, обладающий холодным рассудком и цепкой хваткой. Волшебник мог сражаться без труда сразу с двумя противниками, вероятнее всего на это повлияла жизнь в семье бедных мигрантов. Отец происходил из древнего рода чистокровных волшебников, которые никогда не отличались высоким положением в обществе. Мать же, напротив, вышла из дворянского семейства польских волшебников, что всегда жили в достатке. Красивая рыжеволосая женщина с яркими глазами цвета малахита сбежала из золотой клетки в объятия бедного юноши из Болгарии. И хоть беззаботная жизнь превратилась в вечные скитания, правила поведения она не забыла и обучила дочь манерам поведения в обществе. Антонин же всегда держался в стороне, лишь иногда беседуя с отцом. Всё свое детство и юность он провёл в насмешках окружающих, касающихся его семьи, положения, внешнего вида. В особенности его раздражали нападки маглорождённых волшебников. Такое отношение научило его быть сильным, подтолкнув к изучению тёмных искусств, что так ценились в Дурмстранге. И пусть он и не пользовался популярностью у сверстников, но был одним из лучших учеников. После школы он отправился в скитания. В какой-то момент добрался до восточной Англии, где стал частым посетителем одной из дешёвых таверн, куда захаживали и другие волшебники сомнительных происхождения и внешнего вида. В один из дней группа наглых и пьяных грязнокровок решила «докопаться» до него. Всё закончилось дракой за углом улицы. Антонин был в меньшинстве, уже изрядно потрёпан и залит собственной кровью, пока пьяницы задыхались от смеха. Неизвестно, чем бы закончился этот неравный поединок, если бы на помощь не подоспел Эйвери. Он появился совершенно из ниоткуда, быстро разбросав не успевших ничего сообразить обидчиков. Затем волшебник помог подняться Долохову. Так и образовалась крепкая дружба, которая привела Антонина в ряды первых Пожирателей Смерти. Эта возможность на тот момент была высоко оценена молодым юношей. Теперь у него появился шанс расквитаться с врагами — со всеми мерзкими магловскими выродками, что омрачали всю его жизнь. Эдмунд Эйвери стал верным и близким другом, которого совершенно не волновало положение Долохова в обществе. И теперь, когда тот медленно умирал наверху, в одной из гостевых комнат, он чувствовал груз ответственности и свою вину за произошедшее. Бросив последний недобрый взгляд на обитателей гостиной, Антонин скрылся в лестничном проёме с намерением проверить близкого друга. Присутствующие ещё некоторое время молчали, пока шаги окончательно не стихли. Первым вновь решил подать голос Лестрейндж: — Какой-то он сегодня нервный. — Держу пари, это из-за того, что Тёмный Лорд решил приударить за его сестричкой, — со смехом отозвался Нотт. — Не говори ерунды! Сомневаюсь, что Повелителя интересует такой досуг, — подключился к разговору Роули. — Ну а почему нет? Он же тоже мужчина, а девка она видная, — вновь надменно вскликнул Теодор, разводя руками в сторону, как бы намекая на размеры дома. — Позавчера пошёл ей чай относить, вчера премиленько с ней болтал, а сегодня он вообще куда-то с ней сбежал. — Я думаю, что, скорее всего, он в ней увидел ценного союзника, — вновь тихий бас Рауля. — А я согласен с Лестрейнджем, — наконец влез в разговор до этого молчавший Дитрих. — Элизабет не представляет для него романтического интереса. — Ты так говоришь, потому что сам на неё запал, Лизенберг, — Нотт засмеялся ещё громче. — Да он западает на всё, что даже отдалённо напоминает женщину, — теперь смехом поддержал товарища Роули. Разговоры в гостиной ещё какое-то время не стихали, но немец принимал все дерзкие замечания в свой адрес совершенно снисходительно.***
Элизабет и Том не спеша шли по улицам ближайшего поселения под многочисленные взгляды местных жителей. В их глазах девушка была сумасшедшей вдовой, что жила в самой гуще близлежащих лесов. Многие судачили о её магических способностях, пугая своих маленьких детей, дабы привить им послушание. Конечно, никто никогда не видел объекта своих обсуждений с волшебной палочкой или у магического котелка — в обществе это всё было на уровне слухов, которые разбавляли серые будни. Элизабет сама приложила руку к созданию этого образа, о чём с большим удовольствием сообщила Тому. Так она могла быть уверена, что в её владения не сунутся маглы. Иногда особо смелые деревенские мальчишки пытались приблизиться к особняку, но по непонятным для себя причинам бежали прочь. Это было действие маглоотталкивающих чар. Пара молодых людей тихо проскочила через массивную дверь церкви, где собралось уже большинство прихожан. Девушка уже по привычке перекрестилась у самого входа, а после перевела недоумевающий взгляд на Тома, который делал всё тоже самое, совершенно не пользуясь подсказками. После они обошли одну из лавок последнего ряда и присели с краю, старательно делая вид, что слушают проповедь. — Мне не приходилось думать, что Вы знакомы с обычаями, — Элизабет наклонилась к мужчине как можно ближе, чтобы только он услышал её шёпот. — Я вырос в магловском сиротском приюте, — Том сидел всё также ровно, смотря на священника в другом конце зала. Он разговаривал громким шёпотом, заставив немолодую женщину в ряду перед ними презрительно на них шикнуть. — Подобные походы на службу там были в порядке вещей. — Вот как, — девушка вновь выгнулась, усевшись прямо. — Тогда, надо полагать, Ваши манеры Вам даны от природы. — Возможно и так, — губы молодого человека растянулись в уже привычной для себя ухмылке. — Давно Ваш муж покинул этот мир? — Прошло уже восемь месяцев со дня его смерти. Он умер во вторую годовщину нашей свадьбы. Ровно день в день, — девушка опустила глаза, рассматривая свои туфли. — Как судьбоносно, — среагировал на слова девушки Том, подавив смешок. Это вызвало повторную реакцию у впереди сидевшей женщины. — Ещё раз шикнешь, старая карга, и я превращу твоих детей в жаб! — на этот раз Элизабет не смогла сдержать своих негативных эмоций и прорычала на эту немолодую особу. Та испуганно расширила глаза и поспешила отвернуться. — О, да Вы сама вежливость, миссис Грегорович, — с иронией в голосе среагировал Реддл. За что удостоился самодовольной улыбки дамы. До конца проповеди они больше не говорили, лишь иногда незаметно поглядывая друг на друга. В полной тишине они вернулись обратно в дом, где их встретили любопытными взглядами. Том выслушал последние новости, рассказанные Лестрейнджем и Долоховым, скрывшись от посторонних глаз на улице. Элизабет после осмотра больных вернулась обратно на свой чердак, где вновь принялась за поиски лекарства для Эйвери. Домовые эльфы старательно наводили порядок во всех помещениях, зная, как их хозяйка реагирует на всякого рода загрязнения. Нотт и Роули в своей гостевой спальне по-детски забрасывали друг друга заколдованными самолётиками из бумаги. А Лизенберг почти всё время провёл в гостиной, попивая чай, в надежде, что милая Элизабет разбавит его одиночество, выйдя из своей самодельной пещеры. Но этого так и не произошло. Разочарованный мужчина потушил огонь в камине водой из своей палочки и отправился спать.