***
Оставшаяся часть дня до самого заката прошла без каких-либо событий. Сразу после разговора с Томом к девушке за чашкой чая присоединился Лизенберг. Остальные же сидели чуть в отдалении и ели свой завтрак. Мужчина сразу же попросил называть его только по имени, если девушка испытывает к нему хоть какое-то уважение. Та поблагодарила его за оказанную ей честь и тут же назвала его по фамилии. Это действие было встречено восторженными откликами и громкими смешками Лестрейнджа, Нотта и Роули, что заставило немолодого немца покраснеть и погрузиться в поглощение напитка. Впоследствии этого инцидента он стал необычайно молчалив, на удивление как своих товарищей, так и самого себя. Нормально разговаривать Дитрих смог только по прошествии обеда. После презабавного чаепития Элизабет вернулась в свою каморку на чердаке и приступила к новой партии книг. Иногда, когда гостиная пустовала, она пробиралась в кабинет своего покойного мужа, где вновь боролась со страхом, пытаясь смахнуть с картины чёрную ткань. Но все её попытки так и не увенчались успехом. Позже за одной из таких вылазок её застал Том. Он сидел в зале и читал одну из книг. Его излюбленным местом стало кресло рядом с той самой неподвижной картиной. Поймав заинтересованный взгляд юноши, девушка быстро ответила, что там тоже есть книги, которые могут быть полезны. И поспешила вновь скрыться из поля зрения, не выходя из своей каморки до темноты. Целый день большинство мужчин играли в карты в столовой, громко споря и ругаясь. Антонин предпочёл воздержаться от игр, решив составить компанию Эйвери. Том же в основном сидел в гостиной в кресле за книгой, надеясь, видимо, застать хозяйку за очередными странностями. Он изредка покидал помещение, чтобы пройтись и размять ноги или смочить горло. Эльфы же бегали по дому, наводя порядок. Особняк был огромен, и уходило немало сил и времени, чтобы угодить брезгливой хозяйке. В один момент возле молодого человека появился один из домовиков, смахивавший пыль со столика с цветами подле него. — Твоя хозяйка очень эмоциональная и резкая женщина, — начал разговор Реддл, пристально рассматривая существо. — Ох, сэр, она чудесная, — улыбнулся эльф, на отрываясь от своих хлопот. — Если мисс Элизабет будет угодно, то она умеет нравиться. — Мисс? — удивился Том. — Разве она не была замужем? — Это мерзкое чудовище не достойно мисс Элизабет! — домовик закричал, резко остановив все свои манипуляции. — Берни не будет признавать его мужем мисс Элизабет! — Не слишком ли смелые высказывания о покойном хозяине? — юноша настолько проникся разговором, что окончательно отложил книгу. — Берни не клялся ему в верности! — эльф всё ещё кричал. — А кому ты клялся в верности? Мисс Элизабет? — Том наклонился, вглядываясь в лицо низкорослого. Тот уже хотел вновь что-то прокричать, но его остановил резкий удар по голове щёткой с длинной палкой. Это подскочил брат болтливого домовика, который уже ругал его на неизвестном языке. Берни потирал новые места ушибов, которые оставлял ему Эрни. Закончив небольшую потасовку, прибывший обратился к Тому уже на английском: — Прошу прощение, сэр, — домовик натянул самую доброжелательную улыбку, пока растягивал слова. — Мы, эльфы-домовики, являемся недалёкими существами. А мой брат — самый неразумный из нас. Совершенно не ведает, что говорит. Затем говоривший прислужник поклонился и вновь принялся пинать своего братца, отводя его к лестнице. Ругательства на непонятном языке ещё долго доносились до ушей Тома. Иногда ему удавалось разобрать имена, но в целом для него это была какая-то бессмыслица. Ему ничего не оставалось, как вновь взять в руки фолиант и погрузиться в размышления и чтение. Когда солнце окончательно спряталось за горизонт, Элизабет спустилась в гостиную. Положение вещей почти не изменилось: Том сидел в кресле с книгой, Антонин по-прежнему находился наверху вместе с Эдмундом, а остальные перенесли свои оживлённые споры в гостиную, где к ним присоединился Нотт, сменив тему с жульничества в картах на игры сборных по квиддичу. Они любезно пригласили спустившуюся девушку разрешить их спор, но та заверила, что совершенно не разбирается в предмете дебатов. Признав в Томе единственного возможного собеседника, Элизабет решила подойти к нему. Самая скучная и избитая тема может приобрести значительность при надлежащем искусстве партнёра. Первым вопросом в назревающем диалоге была выбрана тема литературы, которую так увлечённо читал мужчина. Он спокойным тоном рассказал, что заинтересовался редкими изданиями с полок книжного шкафа про окклюменцию и легилименцию. — Сомневаюсь, что Вы найдёте в этом чтиве хоть что-то полезное, — заявила Элизабет. — Мой покойный супруг долго пытался освоить что-то по этим книжкам. Но всё оказалось тщетно. — В таком случае мне придётся стать лучшим в этом ремесле, чтобы впечатлить Вас, — Том одарил девушку обаятельной улыбкой, которой удостоился и в ответ. За всем этим они даже не заметили, как все голоса в гостиной затихли, а собравшиеся наблюдали за происходящим. После ещё нескольких непринуждённых фраз Элизабет сообщила, что отправляется спать, оправдавшись ранним подъёмом, и пожелала спокойной ночи. На втором этаже девушка прошла мимо своей спальни и зашла в гостевую комнату, где разместила раненых. Эйвери мирно спал в своей постели: его рука свисала с кровати, а рот был приоткрыт. Антонин уснул рядом в кресле, подперев голову рукой. Впервые со дня появления в её доме Элизабет видела своего брата таким спокойным. Недолго думая, она сняла одеяло с одной из кроватей и укрыла мужчину, уснувшего в неположенном месте. Затем тихо удалилась в свои покои, ведь утром ей действительно предстоял ранний подъём.Глава 3
22 июня 2022 г. в 10:33
Барабанящий дождь никак не отвлекал обитателей особняка от их дел. Большинство в столовой поглощали свой завтрак, заботливо приготовленный домовиками. В комнате Элизабет проводила очередной осмотр Эйвери. Даже несмотря на болезненный вид, он оставался симпатичным молодым человеком двадцати пяти лет, с мягкими чертами лица и светлыми блестящими волосами. Он не был лишён обаяния и аристократических манер, мог поддержать совершенно любую беседу в самой разносортной компании. Эйвери был как идеальное вино, что подходило одинаково хорошо и к светскому мероприятию, и к домашнему застолью. Совсем неудивительно, что именно он приложил руку к формированию кадров в составе первых Пожирателей Смерти, но только первых, а сам оставался незаметным для Министерства и будущих участников Ордена Феникса. Но при всех своих достоинствах и внешней привлекательности, все ещё уступал Реддлу, чьи навыки были более отточены.
На высоком круглом столике около стены стоял небольшой медный котелок с горелкой под ним, несколько банок с ингредиентами и два сосуда для зелий. Девушка заканчивала приготовление одного из снадобий, когда юноша решил нарушить тишину:
— Не так я Вас себе представлял. Мне казалось, что Вы та ещё особа, если верить Раулю.
— Уверяю Вас, это не пустые слова, — Элизабет гордо улыбнулась.
— А Лизенберг, кажется, уже влюблён в Вас — не перестаёт говорить о Вашей красоте и талантах, — Эйвери приятно улыбнулся.
— Я совру, если скажу, что мне это льстит, — ответ девушки на последние высказывание сильно рассмешил собеседника. Но после небольшого перерыва волшебник вновь продолжил разговор, но уже тихим и печальным голосом:
— Я ведь не поправлюсь, да?
— С чего Вы это взяли? — ровным тоном спросила Лиззи, не отвлекаясь от своих действий.
— Я замечаю, как все перешёптываются, думая, что я их не слышу. Антонин ходит мрачнее тучи, — ещё более тихим голосом начал пояснять блондин. — Эти чёрные пятна не сходят и продолжают гореть.
— Мистер Эйвери, — девушка остановилась и решительно посмотрела на него, — если бы Ваш случай был совершенно безнадёжен, то мои домовики тотчас отнесли бы Вас умирать в лес.
— Ваш с братом юмор похожи, — молодой человек вновь улыбнулся.
— Полагаю, помимо тёмных волос, у нас должно быть ещё что-то общее, — Элизабет вновь вернулась к своим привычным манипуляциям.
Спустя несколько секунд ведьма решила продолжить разговор:
— Я не очень понимаю, что могло связать Вас с моим братом и с этой… экстравагантной компанией. Вы кажетесь намного разумнее, чем все остальные. Пожалуй, в этом только мистер Реддл может составить Вам конкуренцию.
— Вы про Повел… — начал Эйвери, но резко остановился, осознав, что он только что чуть не сболтнул лишнего. — Мы знакомы с Томом ещё со школы. Учились на одном курсе вместе с Раулем. Теодор Нотт учился на два курса младше. С остальными мы познакомились значительно позже. Своеобразный клуб по интересам.
— И какие у вас всех интересы? — спросила она, начав переливать зелье черпаком в одну из склянок.
— Элизабет, я могу быть с Вами откровенен? — с еле слышного шёпота начал больной, ожидая, когда девушка наклонится к нему. — Вы помогли мне и являйтесь сестрой Антонина, я не хочу, чтобы с Вами случились неприятности. Так что прошу, лучше никуда не влезайте. И будьте поаккуратней с Томом. Его галантность может ввести Вас в заблуждение, но поверьте, он самый умный и самый сильный волшебник из всех, кого я встречал.
— Как Вы его назвали? Мне показалось, или Вы хотели сказать… — начала девушка, но замешкалась.
— Повелитель, — помог ей закончить юноша. — Можно сказать, это его нестандартное прозвище со времён школы.
— Не слишком ли смело для такого юнца? — недовольно фыркнула Элизабет.
— Поверьте, он оправдывает его в полной мере, — Эйвери мягко улыбнулся. — Меня зовут Эдмунд. Стоит полагать, мы теперь друзья.
Больше молодые люди этой темы не касались. Целительница протянула мужчине сосуд с зельем, заверив, что это снимет его боль, а после, взяв вторую склянку, поспешила к выходу. У самой двери Эдмунд решил уточнить, зачем она ей.
— Это зелье немоты. Мистер Лизенберг настаивал на том, чтобы я попила с ним чай, — после этих слов Эдмунд адресовал девушке одобрительную улыбку и закрыл глаза, дав понять, что собирается немного отдохнуть. Элизабет же окончательно вышла за дверь в длинный коридор.
Она уже направлялась к лестнице, как заметила в противоположном конце, у самой стены, мужскую фигуру. Это был Том. Он рассматривал единственную большую картину. Девушка решила тихо подойти к нему, но её приближение не осталось незамеченным.
— Это Ваша мать? — спросил Том, рассматривая портрет красивой юной девушки с рыжими волосами, собранными в изящную сложную причёску с вплетёнными в неё белыми цветами и одетую в платье викторианского стиля. Красавица на изображении сидела на кресле с необыкновенно ровной осанкой и мягко улыбалась.
— Как вы узнали? — изумлённо спросила Элизабет.
— По глазам, — спокойно ответил молодой человек, не отводя взгляда от портрета. — У неё точно такие же глаза, как и у Вас.
— Боюсь, что только глаза мне от неё и достались, — девушка с улыбкой посмотрела на изображение своей матери, немного погрустнев. — Я не унаследовала и половины её красоты и изящества.
— Не сочтите за комплимент, но я убеждён, что в этом Вы её даже превзошли, — поспешил ответить Том. Он был тем человеком, кто легко вкрадывался в душу, но доверять ему было нельзя. Юноша великолепно держал лицо и умело скрывал свои намерения. — Как она умерла?
— Мы жили на отшибе небольшой магловской деревни в Болгарии. Матушка помогала её жителям: лечила раненых и больных. А потом настроение местных сильно изменилось, — по мере рассказа голос становился более неровным, пока не перешёл в окончательную злость. — Мне едва исполнилось пятнадцать, когда они сожгли её на костре, как в средневековье тех девиц, что прикидывались ведьмами. Мы с отцом стояли далеко, но я видела всё от начала и до конца. Я хотела вмешаться, но отец держал меня, закрыв рот, чтобы я не кричала. После мы сбежали в другую местность.
Напряжение переросло в ярость. Элизабет тяжело дышала надутыми ноздрями, а некогда нежная улыбка превратилась в злобный оскал. Том мягко положил руку на её плечо, заставив немного прийти в себя. Когда она окончательно успокоилась от этих простых манипуляций, продолжила:
— Я писала письма Антонину каждый день. Надеялась сама не знаю на что. Он так и не приехал. И даже не ответил. Так прошло семь лет. И вот он здесь. Просто заявился весь из себя такой на мой порог и просит помощи.
— Теперь я понимаю, почему Вы так на него злились по нашему прибытии, — Том убрал руку с плеча девушки и посмотрел на зелье в её руке. Забрав его, как само собой разумеющееся, он стал рассматривать пузырёк. — Кажется, Вы переборщили с полынью: зелье немоты должно быть светлее.
— Вы разбираетесь в зельеварение? — второй раз за разговор Элизабет удивилась проницательности собеседника.
После затяжного молчания ведьма продолжила:
— Ничего не могу с собой поделать. Когда чувствую запах горькой полыни, начинаю сходить с ума.
Элизабет приподняла подбородок повыше, растянув блаженную улыбку, и прикрыла глаза, предаваясь воспоминаниям о чарующем аромате. Эта реакция заставила Тома обратить на неё внимание, изумлённо приподняв бровь.
— Многие в принципе с трудом переносят её запах, а о симпатии и говорить нечего.
— Люди по своей природе глупы, — Лиз отвлеклась от своих фантазий. — Не любят то, чего не понимают.
Реддл погрузился в размышления, оставив девушку без какой-либо ответной реакции на её слова. Лишь молча отдал пузырёк с зельем в руки собеседницы. Поняв, что разговор окончен, Элизабет развернулась в противоположную сторону коридора и устремилась к лестнице. Уже у самого спуска молодой человек решил вновь заговорить.
— Меня не покидает чувство, что мы с Вами уже где-то виделись, — Том таким образом раскрыл истинную причину своих странных взглядов в сторону девушки в день прибытия.
— Вам доводились раньше бывать тут, в Албании? — спросила девушка, не поворачивая головы, чтобы не показать свою тревогу.
— А Вам в Англии? — Том ответил вопросом на вопрос, заставив даму задуматься.
— Я думаю, что нашу встречу в более ранний период времени можно исключить, — это были последние слова хозяйки поместья, прежде чем она спустилась вниз, оставляя брюнета одного в размышлениях.